Женщина в старообрядчестве (Астраханская губерния XIX в.)
Предлагаю познакомиться со статьей, посвященной роли женщины в истории астраханского старообрядчества XIX в.
«Тема женщины в религии, в частности, в христианстве, в последнее время, благодаря событиям в храме Христа Спасителя и около, приобрела отчётливо скандальный оттенок. Но обсуждаема и, если можно так выразиться, актуальна эта тема была всегда, с первых веков христианства и до наших дней. «Жена да убоится мужа своего», «жены ваши в церкви да молчат», «женщина есть тварь хилая и ненадежная» и прочие вариации в этом ключе - практически все церковные, и не только, авторы, от апостола Павла и блаженного Августина до протодиакона Кураева и отца Всеволода Чаплина считали своим долгом определить отношение к половине человечества…»
Женщина в старообрядчестве (Астраханская губерния XIX в.)
Канатьева Н.С доцент кафедры культурологи. АГУ
Как известно, история повторяется дважды - сначала как трагедия, а потом как фарс. И если не все слышали о Гипатии, то уж о Надежде Толоконниковой и К, благодаря СМИ, теперь известно, наверное, всем. Хочется внести свою скромную лепту и обозначить такой важный, на наш взгляд, раздел в религиозном женщиноведении, как роль и место женщины в русском старообрядчестве.
В предлагаемой статье впервые вводятся в научный оборот данные по количественному, качественному и гендерному составу старообрядцев Астраханской губернии в XIX в. Источниками работы послужили ежегодные миссионерские отчеты Астраханского Кирилло-Мефодиевского братства, публикации в Астраханских Епархиальных Ведомостях, архивные данные Государственного архива Астраханской области.
Астраханская губерния, в силу своего пограничного расположения, с конца XVII века служила «пристанищем для раскольников». Как писал протоиерей Иоанн Саввинский, астраханский исследователь истории епархии, «само правительство, сослав в Астрахань костромского протопопа Даниила, сотоварища протопопа Аввакума, как бы предуказывало раскольникам безопасное для проживания место». Сторонники древлеправославия, проникали сюда и из Нижегородской области, где раскол появился еще прежде осуждения на Московском соборе, и с которой Астраханский край находился в постоянных торговых сношениях; кроме того, в Астрахань в 1683 г были сосланы участники стрелецкого бунта, придерживавшиеся старой веры. К началу XIX века старообрядчество в своих основных видах - поповщине и беспоповщине, было широко распространено в Астраханской епархии. По исповедным ведомостям благочинных за 1822 г, старообрядцы проживали в тринадцати крупных селах Астраханской губернии и практически во всех казачьих станицах Астраханского казачьего войска, а также в городах Царев и Красный Яр, Царевского и Астраханского уездов соответственно. Общее количество старообрядцев в 1880-х гг, по официальным данным, составляло «до 5300 душ… в городах Астрахани и Красном Яру, а также в их уездах (до 3800 душ), … в Черноярском и Енотаевском уездах раскольников проживает до 1000 душ», то есть в общей сложности более 10 тысяч человек.
Вдвое меньшее количество старообрядцев приводится в отчетах Астраханского Кирилло-Мефодиевского общества (миссионерского общества, миссия которого была внутренней, т.е. направленной против старообрядцев и сектантов). При этом сами миссионеры отмечали, что «в действительности их (старообрядцев - НК) гораздо больше, если не на половину, то около нее».
По характеру толков астраханские староверы разделялись на поповцев австрийского священства, так называемых «австрийцев», «окружников» и «неокружников» (т.е. принимавших и не принимавших «Окружное послание» Ксеноса), беглопоповцев, беспоповцев, принимающих браки и молящихся за царя - так называемых «поморцев», а также беспоповцев, не принимающих браки и не молящихся за царя. В состав последней категории входят федосеевцы, филипповцы и странники, или «бегуны». По количеству федосеевцев было больше, чем всех остальных беспоповцев. О странниках в официальных сообщениях, как правило, не упоминалось, но, по миссионерским наблюдениям, они также существовали, хотя и в меньшем, чем федосеевцы и филипповцы, количестве.
Обращает на себя внимание безусловное преобладание женщин по всем толкам староверов, и это несмотря на то, что иногда женщин вообще не считали - общепринятой практикой было зачисление одним старообрядцем целой семьи - «в некоторых местах в эти книги (ведомости благочинных - НК) внесены только главы семей, в других только мужской пол».
Но женщины лидировали не только численно. Во многих общинах, как в самой Астрахани, так и по уездам, они были наставницами и начетчицами. Например, в станице Городофорпостинской в общине федосеевского безбрачного толка «две вдовы, Агапия и Агафия, (так в тексте - НК), составили раскольничий устав Седьми-толковый Апокалипсис и увлекали многих в раскол».
Вообще, как и в целом по России, в Астраханской губернии православные миссионеры сталкивались с тем, что моральный авторитет начетчиц приводил к увеличению количества старообрядцев и укреплению позиций староверия. Например, в поселке Ступино Астраханского уезда, как пишет миссионер о. Е. Кочергин, «до 1858 г. были все православные…В клировых ведомостях за 1858 г. в первый раз отмечены раскольники поморской секты женскаго пола две души, что подтверждается и рассказами старожилов, которые помнят, что лет 35-40 тому назад раскола в посёлке держались две или три старухи… В начале 60-х годов положение изменилось из-за некой Феодоры Ивановны Слесаревой, перешедшей в раскол, причем её примеру последовали другие женщины, увлекшие за собой в поморщину мужей, так что в 1869 г четвертая часть жителей поселка были ревностными последователями поморской секты; в исповедных ведомостях за сей год значится: «поморской секты мужеска пола 61, женска пола 49».
Примером незаурядности женщин, становившихся главами старообрядческих общин, может служить история начетчицы Евгении (по местному выговору её называли Явленией) беспоповской безбрачной общины села Раздор, по описанию миссионера - «дева лет 30-ти, высокая ростом, брюнетка, крепкая здоровьем, обладающая хорошим голосом и могущая хорошо читать». Вначале она была помощницей наставника общины, Максима Григорьева, но постепенно «на неё возложили обязанность читать, петь и порядок службы вести; одним словом, она должна была быть такой помощницей Максима, чтобы руководить им во всех его обязанностях». Нельзя сказать, что её деятельность фактической главы безбрачников всеми приветствовалась - Григорьев и его родственницы были недовольны, в частности, тем, что «Явлении», как более грамотной и начитанной начетчице, платили больше, в том числе белужьей икрой, это, видимо, особо раздражало. Инициировала скандал и местная купчиха, муж которой выстроил для уставщицы отдельную горницу у себя во дворе. Кончилось это всё открытым конфликтом уставщицы со своей паствой прямо перед Пасхой, в результате чего «Явления» уехала в Астрахань, а старообрядцы остались без торжественной службы, т.к. Григорьев её вести не смог.
Подобного рода примеры нередки в отчетах миссионеров Кирилло-Мефодиевского братства. Специфика Астраханской губернии состояла ещё и в том, что мужчины в рыбацких сёлах подолгу отсутствовали, большую часть года занимаясь ловлей, засолкой и обработкой рыбы на промыслах. В такой ситуации женщины зачастую играли ведущую роль как в повседневной, так и в общественной, в том числе религиозной жизни. Понимая это, миссионеры в ходе своих поездок по губернии старались привлекать к диспутам именно женщин, признанных уставщиц и начетчиц и останавливаться в их домах. В ходе очередной своей поездки по Красноярскому уезду, находясь в с. Теплинка, О. Е. Кочергин сознательно останавливается в доме Евдокии Ивановны Мазловой, «главной заправительницы здешнего раскола», пытается преодолеть её недружелюбие и старается вызвать на беседу. Нужно сказать, что это ему практически не удалось - начетчица лишь пообещала приехать в Астрахань, чтобы поучаствовать в диспутах, проводимых Кочергиным в Епархиальной библиотеке. В своём отчете миссионер пишет: «Раскол в Красноярском уезде крайне груб и упорен в своём заблуждении… поддерживается главным образом родственными связями между раскольниками и материальными средствами, получаемыми от богатых купцов и купчих…».
К концу XIX в астраханские старообрядцы представляли собой вполне организованные религиозные общины: например, в Астрахани у староверов австрийского согласия имелась своя часовня, которая по внешнему и внутреннему благоустройству представляла собой «вполне благообразный и богатый храм, восьмиконечный крест которого высоко поднимается над другими зданиями; при храме живут свои лжеиереи, лжедиакон и много певчих; они носят длинные волосы, наподобие священников, разъезжают по домам прихожан для совершения треб». Кроме того, в нескольких селах Астраханской губернии также существовали моленные - у федосеевцев и поморов - в деревнях Комаровке, Хмелевке, селах Икряном и Житном, причем при одной такой моленной даже была устроена богадельня. В Хмелевке старообрядцы превышали своей численностью православных (527 человек против 80). Как пишет миссионер, «много крепости здесь расколу придаёт имеющаяся в Хмелевке моленная с большим штатом наезжающих сюда фанатичных читалок и певцов, благодаря коим служба в сей моленной совершается торжественно…».
Итак, в Астраханской губернии XIX в. статус, роль и место женщин в старообрядчестве не отличались от таковых в целом по Российской империи, - т.е. численное преобладание, высокий авторитет, отправление религиозных треб и активная (и успешная) деятельность по вовлечению в раскол православных.
Библиография:
1. Андреев В. В. Раскол и его значение в народной русской истории. М., 1870.
2. Астраханские Епархиальные ведомости за 1892г. Астрахань.: Типография В.И. Егорова, 1893. - 605 с.
3. Белякова Е.В., Белякова Н.А., Емченко Е.Б. «Женщина в православии: церковное право и российская практика». - М.: Кучково поле, 2011. - 704 с.
4. Канатьева Н.С. К истории Астраханского Кирилло-Мефодиевского Братства. - Астрахань. Вестник АГТУ, 2006. № 5(34)
5. Керов В.В. «Место женщины в старообрядческом обществе и предпринимательстве» // Женщина в старообрядчестве: Материалы Международной наун.-практ. конф., посв. 300-летию основания Лексинской старообрядческой обители. - Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2006. - 247 с. Стр. 14-23.
6. Мельников П. И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины. Собр. соч.: В 8 т. М., 1976. Т. 7
7. Нильский И. Ф. Семейная жизнь в русском расколе. СПб., 1869
8. Отчет Астраханского Епархиального православного Кирилло-Мефодиевского Братства за 1901 г. - Астрахань.: Типография В.И. Егорова, 1902. - 105 с.
9. Отчет Астраханского Кирилло-Мефодиевского общества за 1890-1891 гг. Астрахань: Типография губернского правления, 1893 г. 110 с.
10. Пругавин А.С. Старообрядчество во второй половине XIX века: Очерки из новейшей истории раскола. Изд. 2-е. - М.: Книжный дом «Либроком», 2011. - 208 с.
11. Ружинская И.Н. «Женщины в демографической структуре староверия на Европейском Севере России» // Женщина в старообрядчестве: Материалы Международной наун.-практ. конф., посв. 300-летию основания Лексинской старообрядческой обители. - Петрозаводск: Изд-воПетрГУ, 2006. - 247 с. Стр. 67-68.
12. Саввинский И. Историческая записка об Астраханской епархии за 300-летия существования (с 1602 по 1902 год). Астрахань: Типография В.Д. Егорова, 1903. (репринт). В двух томах. 630,561сс., с.132, 394.
13. Смирнов П. С. Значение женщины в истории русского старообрядческого раскола. СПб., 1902. С. 14
14. Тикас Чеперке Оршойа, Женщина в беспоповском старообрядческом сообществе во второй половине XIX - начале XX вв., автореф. дис. на соискание уч. ст. канд. ист. наук, СПб, 2011
15. Шашков С.С.Собрание сочинений в 2-х томах. Т. 1. Исторические судьбы женщины, детоубийство и проституция. История русской женщины. СПб., 1898. С. 805