Фотоаппарат
Вот я и добрался до коробок с моими старенькими камерами.
И, о, бог мой! Вот этот «Зенит» с сексуальным индексом «Е»! Вспоминаю! Золотое было время. Чёрно-белые фото, часы и сладостные минуты творческих поисков, уговоров фотомоделей (таких-то слов раньше и не было), жаркие и душные ванные комнаты в обнимку с фотоувеличителем, вечная борьбы с пылью на фотоплёнке и бумаге, глянцеватели, виражи, фиксажи, проявители… И какие были хорошенькие и милые фотомодели. Добрые, понимающие, терпеливые усидчивые и улёжчивые, и благодарные. За мороженое, за булку с чаем, а иногда просто за доброе слово, за красивые глаза… Нет, никакого секса! Что Вы! Одной из заповедей фотографа (настоящего, увлеченного фотоделом) - никаких личных отношений с моделью. Ни-ни! Бывали, конечно, и браки (не у меня, у приятелей), но как только модель становилась подругой-невестой-женой, всё, она переставала быть моделью. Почему? Не знаю. Помню, уговорил приятеля в выходные фотографировать в спортзале школы, у него ключи были. В пятницу уговорил одну свою комсомолку, я тогда комсоргом был, мне было проще уговаривать. Кажется, мне тогда 22 года было, а вот ей, точно помню, не было и 18-ти. Мила, скромна, фотогенична, само очарование. Уже не девочка, но ещё и не девушка. И главное, что? Никаких дурных помыслов, никаких грязных намеков, только ради красоты, дабы мгновение остановить, которое прекрасно. Но я почему-то переволновался, плёнку косо вставил, негативы некоторые, по закону подлости самые лучшие, поцарапались. Я в панике, отчитываться перед моделью надо, за позирование большой портрет был обещан и куча всех отпечатков. Бросился я к старому опытному фотографу дяде Васе. Он посмотрел плёнку, пожевал усы, спросил: «К девке приставал?» Говорю: «Что Вы, дядь Вась! Как можно! Только творчество и ничего кроме творчества!» - Верю, говорит дядя Вася, - поэтому помогу. Достал он два стёклышка тоненьки, смочил их глицерином, между ними пленку поцарапанную пристроил плотненько, и всё это приспособление сунул в фотоувелечитель. А фотоувелечитель у дяди Васи был шикарный - огромный «Крокус». Я о таком в то время и не мечтал, большИх деньжищь стоил. Заперлись мы с дядей Васей в его лаборатории, напечатали, повесили фотографии сушиться. Красный свет выключили, вышли на свет божий, поглядели на результаты. Дядя Вася взял один портрет крупным планом, стал рассматривать задумчиво, говорит: «Не приставал, значит… Ну и дурак!»
Портрет этот напечатали большим форматом, модель визжала от радости, когда его увидела, даже не поверила, что это она. А всего-то делов-то, накинула она себе на голову шаль темную, руки так лодочкой сложила, вроде как молится, и глаза к небу, как к богу подняла, я чуть контрового света больше дал… Такая вот монашка-комсомолка получилась. Глазищи такие большие, ясные, целомудренные, ресницы лохматые… А когда под сепию сделали, так вообще, как старинная картина… А вот на тех фото, где она пыталась свой образ создать, изображая Мерилин Монро, она не заиграла, не то это, не её. Хотя всё сделали ради этого её каприза. И родинку нарисовали, и платье соответствующее нашли, на чемодан села, даже табличку с надписью «Автобус» украли. Нет, не её образ. У Монро, как я считаю, образ такой дорогой и капризной проститутки был, ужимки эти примитивные, повторяющиеся, юбку, поднимающуюся от ветра, не она придумала, да и придерживает юбку Монро как-то не естественно, без желания придержать, скорее с противоположным желанием. Я б не стал снимать Монро, даже бы за большие деньги. А тут девушка нежная, целомудренная, гений чистой красоты.
Ну, так вот, «Зенит», вместе с кофром, кофр с широким ремнём и широкоугольник «Мир», штатным объективом снимать практически нельзя. Да и не думаю, что кто-то рискнет снимать сейчас Зенитом. На полку его, и любоваться.!)