Беглец. Повесть - 4.
предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/6182162.html
Из моей книги "Повести, рассказы, истории"
Глава четвертая
Прощание было недолгим.
Мать и сёстры всплакнули, хотя видно было, что все отвыкли от него, особенно, сёстры, ведь он не был дома шесть лет, и плакали, потому что положено.
Мать собрала ему в дорогу кое-что из продуктов, сделала гефильте фиш.
Попрощавшись и пообещав писать, он двинулся в путь.
- Чужак. Опять, как всегда, я один. Волк, настоящий волк. Честно говоря, кроме злобы, нет у меня к Соньке ничего. Какая теперь любовь? - молча, сам с собой разговаривал Моше, подходя к поезду.
Свой полк он должен был нагнать в Одессе.
Прямого сообщения не было, и ему предстояло доехать до Уфы; там подцепят последний вагон, в котором ему ехать, к другому поезду, идущему до пункта назначения.
Моше занял место на верхней полке и задремал.
Народ набирался в вагон, заполняя места, вплоть до третьих полок под самым потолком.
Тащил состав паровоз, то ли ИС - Иосиф Сталин, то ли ФД - Феликс Дзержинский.
Паровозы тоже менялись на перегонах, и их стыковки-расстыковки с составом своими ударами были слышны на всю округу и дёргали вагоны, как игрушечные.
Вагоны были общими, и лишь последний - плацкартный.
Это состав тронулся с места.
Толчки и лёгкие удары сдвигающихся вагонов, начиная с головы поезда, цепочкой добежали до последнего, и дёрнувшийся вагон чуть не сбросил Моше с полки.
Надо сказать, что езда в последнем вагоне никогда не доставляла ему удовольствия.
Во-первых, при трогании с места - толчки и удары со скрипом и скрежетом, а во-вторых, на крутых поворотах вагон бросало из стороны в сторону, так что спать он практически так и не смог.
Но делать нечего - предписание получено, сам же настоял! - и теперь надо добираться до Одессы. Хорошо, хоть вагон плацкартный, не общий!
Он осмотрелся.
В его отсеке на нижних полках разместилась пожилая пара с кучей мешков и чемоданов, забитых под полки и заполнивших проход.
На верхних полках сидели, свесив ноги и согнувшись в три погибели, парень и девушка - дети пожилой пары. Напротив него никого не было, но стоял рюкзак и лежала свёрнутая куртка или пальто.
Поезд шёл, набирая ход, потом вдруг замедляя его, гремел сцепками, отчего вагон двигался рывками.
Иногда состав останавливался вовсе, ожидая встречного поезда.
Западно-Сибирская железная дорога была довольно несовершенным инструментом перемещения, но зато самым дешёвым и популярным.
Смена паровозов, ожидание встречного на одноколейном пути, низкая скорость - всё это требовало времени, а потому поездка до Одессы могла растянуться для Моше в неделю, а то и дольше.
Он лежал на полке и смотрел в, как ему показалось, никогда не мытое окно.
Быстро мелькавшие деревья сменялись почерневшими от времени бревенчатыми избами деревень, полустанками, а дальше, к горизонту, всё это мелькание плавно переходило в проплывающие поля, берёзовые колки и дальше в уходящие в небо тёмные кучевые облака, предвещающие дождь.
Всё это успокаивало и расслабляло, если бы не постоянный крик, шум, суета внутри вагона.
За этим гамом временами не слышно было даже стука колёс на стыках рельсов, который всегда в поездках успокаивал его.
Семейка озабоченно перебирала мешки, мягко переругиваясь между собой, а поскольку ругань шла от верхних полок к нижним, и обратно, ему пришлось находиться в эпицентре шума.
В соседних отсеках вагона люди быстро освоились и уже запевали первые дорожные песни, в основном, военного репертуара.
Кто-то бегал за кипятком, кто-то успокаивал детей.
Всё это, вместе взятое, создавало так любимую им атмосферу успокоения и отрешенности от повседневной суеты.
Понемногу он стал засыпать…
Когда проснулся, первое, что увидел - это внимательный взгляд соседа, который вернулся на вторую полку.
- Здорово, старший лейтенант, хорош ты спать! Не узнаешь, что ли? - картаво пророкотал сосед.
Протерев глаза, Моше посмотрел на него внимательней.
Большие карие глаза, крупный, с мощной горбинкой, еврейский нос, кудрявые, шапкой торчащие, волосы.
- Да вроде, нет, не узнаю.
- Ха. Ну-ну. А с кем ты в Жванце учился в хедере?
После паузы Моше неуверенно спросил:
- Натан, что ли?
- Ну, спасибо, что не забыл совсем. Мы же с тобой крепко дружили, помнишь?
- Конечно, помню. Ты куришь? Пойдём в тамбур, здесь шумно, не потолкуешь.
В тамбуре стук колёс резанул уши, но зато никого не было, и можно было спокойно предаться воспоминаниям детства.
Они сели на корточки, прислонившись спинами к дёргающейся при движении поезда стенке тамбура, и закурили.
- А помнишь ребе Баруха? Смешной был старик…
- А ты помнишь…
И пошли воспоминания.
- А сейчас ты куда? Я смотрю, ты в форме.
- Возвращаюсь в армию. Так… Дома всякие неприятности.
- Понятно. А вообще, как вы оказались в Сибири?
- Ну, это длинная история.
- А куда нам спешить? Ехать-то ведь ещё чёрт знает, сколько времени. Хорошо, что мы встретились, вдвоём веселее. Может, выпьем?
- Потом. Как, говоришь, мы оказались в Сибири? Ты помнишь, какая голодуха была на Украине в двадцатых? Отец у нас умер, мы остались впятером: мама, я и три сестры.
- Погоди, а Зейлик? Он-то куда девался со своей семьёй, у него, я помню, дочка уже была?
- О нём потом я тебе расскажу. А ты сам как в Сибирь попал?
- Нет, я живу в Одессе, здесь был по делам. Я боюсь Сибири, ну её, тут холодно!
Продолжение следует