Писатель - это кто? И зачем?
- Вот ты, Дока! - Старик неспешно затянулся сигаретой, - объясни нам, темным, зачем ты пишешь в Интернете? Зачем тебе вся эта суета?
- Да, да! - подхватил Друг, - зачем? А потом еще бегаешь, печатаешь всю эту писанину, книжки из всего этого делаешь. Зачем тебе это? Делать нехрен, что ли? У тебя работы невпроворот, спишь пять часов, устаешь. Надобность какая? Потребность души, как говорится в мерзких романах? Денег ты на этом не делаешь, сам сознаешься. Зачем? Колись, товарищ!
Мы сидели в отличной квартире Старика с видом на Хайфский залив.
Отсюда, с полукилометровой высоты горного кряжа Кармель, просматривался великолепный пейзаж: Средиземное море плоско блестело светло-голубой волной до самого горизонта; перерезая весь город, вниз к морю террасами устремлялись Бахайский сады с необычными геометрическими фигурами зелени и мощным золото-купольным и светло-каменным Храмом, а вправо и влево от него к подножью Кармеля сбегали кварталы Хайфы - прекрасной северной столицы страны.
Нам было тепло и уютно, тихо и спокойно...
До той минуты, пока Старик не задал этот свой вопрос.
Довольно болезненный для меня.
Ну, зачем, в самом деле, я занимаюсь этой ерундой?
А?
Друг тихо посмеивался в тряпочку, ожидая скандала: он знал, что я не люблю травли, а Старичок как раз большой любитель поцарапать острым словечком печенки и прочую требуху!
- Видишь ли, Дед, - начал я, осторожно прощупывая задние, передние и боковые доли своего мозга в поисках адекватного ответа засранцу.
Нет, он хороший человек, этот Старик, но уж больно любит наступать на больную мозоль своим острым языком!
- Видишь ли...
- А чего тут видеть, Дока? Ясно с тобой все! Ты хочешь попасть в анналы с двумя Н, а окажешься, как и мы все, в анале с одной буковой! Потому как все там будем! Не обижайся, но я, хоть убей, не пойму людей, строчащих и пишущих просто так, якобы для удовольствия! Застрели меня Бог из пистолета, но мне просто - вас, щелкоперов плоскожопых, жаль от всей моей широкой души! Еще раз прошу, не обижайся, но попробуй вот сейчас, объяснить мне, непутевому, к чему тебе эта головная боль и почему мне, к примеру, это кажется лишним, жалким и бессмысленным?
Сказав это, Старик подлил нам всем поровну и, чокнувшись персонально со мной, с удовольствием выцедил содержимое своей рюмки.
В огромном, во всю ширину стены, окне безмолвно просматривался шикарный вид с бороздящими тут и там по морю кораблями размером со спичечную коробку; по кривому турецкому ятагану, висящему впритык к окну, медленно ползла откуда-то взявшаяся муха, а сгустившееся после вопроса Старика молчание можно было резать на кусочки этим вот самым ятаганом.
Я напрягся.
Было два варианта.
Первый - послать наглеца на БАМ или еще какие-нибудь три буквы.
Второй - спокойно поразмышлять вслух на подкинутую тему.
Учитывая то, что я в гостях, а также философскую сложность вопроса, я выбрал второе.
- Ладно, - я встал и прошелся по комнате, разминая мышцы ног и концентрируясь, - Ладно. Начнем, пожалуй. Но для этого я буду вынужден вернуться к истокам, как говорит одна из радио-ведущих, мягко грассируя и путаясь в деепричастных оборотах!
Итак, я начинаю!
А именно, начинаю вспоминать, как это у меня началось.
(Продолжение следует)
- Да, да! - подхватил Друг, - зачем? А потом еще бегаешь, печатаешь всю эту писанину, книжки из всего этого делаешь. Зачем тебе это? Делать нехрен, что ли? У тебя работы невпроворот, спишь пять часов, устаешь. Надобность какая? Потребность души, как говорится в мерзких романах? Денег ты на этом не делаешь, сам сознаешься. Зачем? Колись, товарищ!
Мы сидели в отличной квартире Старика с видом на Хайфский залив.
Отсюда, с полукилометровой высоты горного кряжа Кармель, просматривался великолепный пейзаж: Средиземное море плоско блестело светло-голубой волной до самого горизонта; перерезая весь город, вниз к морю террасами устремлялись Бахайский сады с необычными геометрическими фигурами зелени и мощным золото-купольным и светло-каменным Храмом, а вправо и влево от него к подножью Кармеля сбегали кварталы Хайфы - прекрасной северной столицы страны.
Нам было тепло и уютно, тихо и спокойно...
До той минуты, пока Старик не задал этот свой вопрос.
Довольно болезненный для меня.
Ну, зачем, в самом деле, я занимаюсь этой ерундой?
А?
Друг тихо посмеивался в тряпочку, ожидая скандала: он знал, что я не люблю травли, а Старичок как раз большой любитель поцарапать острым словечком печенки и прочую требуху!
- Видишь ли, Дед, - начал я, осторожно прощупывая задние, передние и боковые доли своего мозга в поисках адекватного ответа засранцу.
Нет, он хороший человек, этот Старик, но уж больно любит наступать на больную мозоль своим острым языком!
- Видишь ли...
- А чего тут видеть, Дока? Ясно с тобой все! Ты хочешь попасть в анналы с двумя Н, а окажешься, как и мы все, в анале с одной буковой! Потому как все там будем! Не обижайся, но я, хоть убей, не пойму людей, строчащих и пишущих просто так, якобы для удовольствия! Застрели меня Бог из пистолета, но мне просто - вас, щелкоперов плоскожопых, жаль от всей моей широкой души! Еще раз прошу, не обижайся, но попробуй вот сейчас, объяснить мне, непутевому, к чему тебе эта головная боль и почему мне, к примеру, это кажется лишним, жалким и бессмысленным?
Сказав это, Старик подлил нам всем поровну и, чокнувшись персонально со мной, с удовольствием выцедил содержимое своей рюмки.
В огромном, во всю ширину стены, окне безмолвно просматривался шикарный вид с бороздящими тут и там по морю кораблями размером со спичечную коробку; по кривому турецкому ятагану, висящему впритык к окну, медленно ползла откуда-то взявшаяся муха, а сгустившееся после вопроса Старика молчание можно было резать на кусочки этим вот самым ятаганом.
Я напрягся.
Было два варианта.
Первый - послать наглеца на БАМ или еще какие-нибудь три буквы.
Второй - спокойно поразмышлять вслух на подкинутую тему.
Учитывая то, что я в гостях, а также философскую сложность вопроса, я выбрал второе.
- Ладно, - я встал и прошелся по комнате, разминая мышцы ног и концентрируясь, - Ладно. Начнем, пожалуй. Но для этого я буду вынужден вернуться к истокам, как говорит одна из радио-ведущих, мягко грассируя и путаясь в деепричастных оборотах!
Итак, я начинаю!
А именно, начинаю вспоминать, как это у меня началось.
(Продолжение следует)