Письмо матери.
получено по электронной почте
В Охусе - втором после Копенгагена городе Дании - открылось
Международное совещание Президентов математических обществ европейских
стран. Событие это, для большинства из вас абсолютно неинтересное, не
стоило бы упоминания , если бы не...
Дело в том, что Израиль представляет на этом форуме Президент Израильского
математического общества, профессор математики Хайфского университета, а по
совместительству - мой сын, чем я невероятно горжусь.
- Я буду поступать в МГУ, упрямо повторял ребенок, несмотря на все наши с
мужем увещевания и объяснения, что там его никто не ждет.
- Тебе поставят двойку, и на этом все экзамены будут закончены, - говорила я - Но длятого, чтобы получить двойку, я должен чего-то не знать, а я буду
знать все! - упрямился мой глупый сын, которому еще не было и шестнадцати.
Откуда взялась эта наивная вера у мальчика, жизненный опыт которого включал
многое, от побоев в школе (скажи «моя мама - жидовка, тогда отпустим!») до
математических олимпиад, где заняв первое место, он «случайно» не получал
приглашения на республиканскую олимпиаду, я до сих пор не знаю, но что
было, то было.
И мы поехали поступать в МГУ.
Первый экзамен - письменная математика - был тем барьером, на котором
отсеивалась основная масса поступающих, но сына это не пугало. В тот день,
когда должны были вывесить результат экзамена, мы с мужем приехали к зданию
МГУ чуть ли не с рассветом. Сына еще не было: он жил в общежитии для
абитуриентов и повидимому не спешил (« я все решил правильно!») Еще метров
за сто мы увидели какие-то красные полотнища, прикрепленные на входе в
университет. При ближайшем рассмотрении, это оказались листы ватмана -
четыре формата А1 - разделенные на клетки с номерами. Это были номера,
присвоенные абитуриентам и закрашенные красным (те, кто провалился) или
зеленым (у тех кто прошел на устную математику). Зеленых клеток было
настолько мало, что издалека листы казались красными, и лишь вблизи были
видны зеленые вкрапления. Сверяясь с записанным в блокноте номером сына и
чуть не теряя сознание от волнения, мы снова и снова отыскивали его клетку,
которая оказалась зеленой!
На следующем экзамене прежде, чем тянуть билет, надо было получить свою
письменную работу, ознакомиться с ней, а потом защищать перед экзаменатором
то решение, которое не было признано правильным.
- Четверка? Защищайтесь! Что там у вас? - спросил экзаменатор.
-У меня запятая, вот, - пробормотал сын, у которого на всей работе не было
ни единой красной пометки, за исключением запятой в текстовой части
объяснения к одной из задач.
- Какая запятая? Покажите! Сын протянул свою чистенькую работу, и
экзаменатор, повидимому, растерялся. Ну, - сказал он, помолчав несколько
секунд, - вы понимаете, что МГУ это высший ВУЗ СССР, и здесь все должно
быть безукоризненно, даже знаки препинания в тексте. Перейдем к экзамену...
С этого экзамена сын вынес пятерку. Оставалось сочинение и физика.
С темой сочинения повезло невероятно: Островский, «Как закалялась сталь»,
«Героизм комсомольцев при строительстве узкоколейки в Боярке». Боярка - это
поселок рядом с Киевом, в котором мы и жили. Туда школьников возили на
экскурсии, строительство и все его перипетии обсуждали, текст буквально
вылизывали, писали сочинения по этой теме.
В общем, написать это сочинение для него не составляло труда. Через день
сын получил свой экзаменационный лист, в котором в графе «сочинение» стояла
тройка. На самой работе (ее разрешалось посмотреть в приемной комиссии) не
было ни единой, даже самой мелкой помарочки. Красный текст в конце
сочинения гласил:
«ОШИБОК: грамматических - 0, синтаксических - 0, стилистических - 0. Тема
раскрыта недостаточно. 3.»
Оспаривать такое решение просто невозможно, так что оставалась надежда на
физику. Пятерка обеспечивала проходной балл, четверка - полупроходной. Но
не тут-то было, система свои бастионы защищала до последнего!
На физику мы пришли втроем, сын зашел в здание, мы остались на ступенях у
входа (внутрь не пускали). Шло время, начали выходить ребята с его потока.
Постепенно вышли все, не было только сына, и мы решили, что прозевали его -
вышел, и не заметив нас, уехал в общежитие. Муж рванулся туда и вскоре
вернулся ни с чем - сына там не было.
Мы в полной растерянности не знали, что и думать, и бессмысленно толклись
на ступенях. Наконец из дверей показался сын. На нем, что называется, лица
не было - бледный, взъерошенный, еле держался на ногах. В руках
экзаменационный лист с тройкой.
Как? Что? - бросились мы с расспросами. И сын рассказал. На билет он
ответил без вопросов. Дали задачу - решил. - Ты решил неправильно, - сказал
экзаменатор. - Нет, правильно! Я докажу. - Давай! Сын доказал. Исправив на
листе (все должно было фиксироваться) минус на плюс, экзаменатор заявил:
«Ну, раз у нас были разногласия, реши еще одну задачу». Решил и эту. -
Неправильно! - Нет, правильно, я докажу! И доказал. - Ну, тогда еще одну!
Абитуриентов уже не осталось, трое экзаменаторов навалились на одного. И
снова: «Реши еще одну» - Неправильно! - Правильно, я докажу!
Я не знаю, как выдержал это сын, но задачу из билета и шесть - ШЕСТЬ -
дополнительных задач он решил и доказал верность своих решений.
- Ну , раз у нас с тобой все время споры, нам надо посоветоваться. Выйди,
подожди за дверью, - сказали ему. Буквально через минуту вынесли лист с
тройкой, оставлявшей кго за бортом мехмата.
Не выдержав, мой темпераментный муж прорвался к председателю этой приемной
комиссии и заорал: «Вы что издеваетесь?! Если уж вам надо завалить
мальчика, так дайте ему задачи, которые он не сможет решить!
В ответ председатель закричал не менее темпераментно. - А где мне взять
такие задачи? Что я могу сделать, если он все решает! Вы думаете, мне
приятно было? Вы не с меня, вы с них спрашивайте, - тыча пальцем в потолок,
оправдывался он. Что ж, я не понимаю, что мне приходится делать! И замолк,
испугавшись, что сказал слишком много.
Ну что ж, не стану я больше развлекать вас рассказами об аппеляции,которую
подал муж, о волынке и отсрочках, о том, как все меньше оставалось дней,
когда еще можно было подавать документы в другие ВУЗы.
Сын окончил МИИТ, где была очень неплохая кафедра математики. За все пять
лет учебы он не получил ни одной четверки, но в аспирантуру его не взяли.
Соискателем его тоже не брали. Работу, которой с избытком хватало на защиту
кандидатской, он написал без всякого руководства. Но защищаться было не у
кого: ни один совет не принимал его к защите.
И тут жизнь случайно свела его с Березовским. Да-да, с тем самым БАБом,
которого несколько дней тому назад в Лондоне кто-то задушил шарфиком и
которому вслед немало было брошено камней. А я бережно кладу, как это
принято у евреев, маленький камешек на его могилу (правда, виртуально),
потому что БАБ, тогда еще не олигарх, а заведующий отделом в Институте
проблем управления, доктор наук, бескорыстно подобрал моего бесхозного сына
с его диссертацией и дал возможность защититься, чем открыл ему дальнейшую
дорогу .
Но диссертация - это еще не все, и промаявшись несколько лет на разных
работах, сын уехал в Израиль. Конечно, красную дорожку перед ним здесь
никто не расстилал. Но кандидат математических наук в Израиле признавался
PhD, и сын получил сначала специальную стипендию (прошел конкурс), затем
был зачислен в штат университета (еще один конкурс), стал доцентом (в
Израиле это называется «товарищ профессора»), потом стал профессором,
получил статус постоянного профессора Хайфского университета, дважды
возглавлял кафедру (здесь это нагрузка, а не почести) и работает, работает,
работает... У меня есть красиво изданная юбилейная книга, в которую вошли
наиболее выдающиеся представители ученых-репатриантов из СНГ, в том числе и
мой сын.
И вот сегодня он официально представляет математиков Израиля на
международном совещании в Дании.
ГОРЖУСЬ!
В Охусе - втором после Копенгагена городе Дании - открылось
Международное совещание Президентов математических обществ европейских
стран. Событие это, для большинства из вас абсолютно неинтересное, не
стоило бы упоминания , если бы не...
Дело в том, что Израиль представляет на этом форуме Президент Израильского
математического общества, профессор математики Хайфского университета, а по
совместительству - мой сын, чем я невероятно горжусь.
- Я буду поступать в МГУ, упрямо повторял ребенок, несмотря на все наши с
мужем увещевания и объяснения, что там его никто не ждет.
- Тебе поставят двойку, и на этом все экзамены будут закончены, - говорила я - Но длятого, чтобы получить двойку, я должен чего-то не знать, а я буду
знать все! - упрямился мой глупый сын, которому еще не было и шестнадцати.
Откуда взялась эта наивная вера у мальчика, жизненный опыт которого включал
многое, от побоев в школе (скажи «моя мама - жидовка, тогда отпустим!») до
математических олимпиад, где заняв первое место, он «случайно» не получал
приглашения на республиканскую олимпиаду, я до сих пор не знаю, но что
было, то было.
И мы поехали поступать в МГУ.
Первый экзамен - письменная математика - был тем барьером, на котором
отсеивалась основная масса поступающих, но сына это не пугало. В тот день,
когда должны были вывесить результат экзамена, мы с мужем приехали к зданию
МГУ чуть ли не с рассветом. Сына еще не было: он жил в общежитии для
абитуриентов и повидимому не спешил (« я все решил правильно!») Еще метров
за сто мы увидели какие-то красные полотнища, прикрепленные на входе в
университет. При ближайшем рассмотрении, это оказались листы ватмана -
четыре формата А1 - разделенные на клетки с номерами. Это были номера,
присвоенные абитуриентам и закрашенные красным (те, кто провалился) или
зеленым (у тех кто прошел на устную математику). Зеленых клеток было
настолько мало, что издалека листы казались красными, и лишь вблизи были
видны зеленые вкрапления. Сверяясь с записанным в блокноте номером сына и
чуть не теряя сознание от волнения, мы снова и снова отыскивали его клетку,
которая оказалась зеленой!
На следующем экзамене прежде, чем тянуть билет, надо было получить свою
письменную работу, ознакомиться с ней, а потом защищать перед экзаменатором
то решение, которое не было признано правильным.
- Четверка? Защищайтесь! Что там у вас? - спросил экзаменатор.
-У меня запятая, вот, - пробормотал сын, у которого на всей работе не было
ни единой красной пометки, за исключением запятой в текстовой части
объяснения к одной из задач.
- Какая запятая? Покажите! Сын протянул свою чистенькую работу, и
экзаменатор, повидимому, растерялся. Ну, - сказал он, помолчав несколько
секунд, - вы понимаете, что МГУ это высший ВУЗ СССР, и здесь все должно
быть безукоризненно, даже знаки препинания в тексте. Перейдем к экзамену...
С этого экзамена сын вынес пятерку. Оставалось сочинение и физика.
С темой сочинения повезло невероятно: Островский, «Как закалялась сталь»,
«Героизм комсомольцев при строительстве узкоколейки в Боярке». Боярка - это
поселок рядом с Киевом, в котором мы и жили. Туда школьников возили на
экскурсии, строительство и все его перипетии обсуждали, текст буквально
вылизывали, писали сочинения по этой теме.
В общем, написать это сочинение для него не составляло труда. Через день
сын получил свой экзаменационный лист, в котором в графе «сочинение» стояла
тройка. На самой работе (ее разрешалось посмотреть в приемной комиссии) не
было ни единой, даже самой мелкой помарочки. Красный текст в конце
сочинения гласил:
«ОШИБОК: грамматических - 0, синтаксических - 0, стилистических - 0. Тема
раскрыта недостаточно. 3.»
Оспаривать такое решение просто невозможно, так что оставалась надежда на
физику. Пятерка обеспечивала проходной балл, четверка - полупроходной. Но
не тут-то было, система свои бастионы защищала до последнего!
На физику мы пришли втроем, сын зашел в здание, мы остались на ступенях у
входа (внутрь не пускали). Шло время, начали выходить ребята с его потока.
Постепенно вышли все, не было только сына, и мы решили, что прозевали его -
вышел, и не заметив нас, уехал в общежитие. Муж рванулся туда и вскоре
вернулся ни с чем - сына там не было.
Мы в полной растерянности не знали, что и думать, и бессмысленно толклись
на ступенях. Наконец из дверей показался сын. На нем, что называется, лица
не было - бледный, взъерошенный, еле держался на ногах. В руках
экзаменационный лист с тройкой.
Как? Что? - бросились мы с расспросами. И сын рассказал. На билет он
ответил без вопросов. Дали задачу - решил. - Ты решил неправильно, - сказал
экзаменатор. - Нет, правильно! Я докажу. - Давай! Сын доказал. Исправив на
листе (все должно было фиксироваться) минус на плюс, экзаменатор заявил:
«Ну, раз у нас были разногласия, реши еще одну задачу». Решил и эту. -
Неправильно! - Нет, правильно, я докажу! И доказал. - Ну, тогда еще одну!
Абитуриентов уже не осталось, трое экзаменаторов навалились на одного. И
снова: «Реши еще одну» - Неправильно! - Правильно, я докажу!
Я не знаю, как выдержал это сын, но задачу из билета и шесть - ШЕСТЬ -
дополнительных задач он решил и доказал верность своих решений.
- Ну , раз у нас с тобой все время споры, нам надо посоветоваться. Выйди,
подожди за дверью, - сказали ему. Буквально через минуту вынесли лист с
тройкой, оставлявшей кго за бортом мехмата.
Не выдержав, мой темпераментный муж прорвался к председателю этой приемной
комиссии и заорал: «Вы что издеваетесь?! Если уж вам надо завалить
мальчика, так дайте ему задачи, которые он не сможет решить!
В ответ председатель закричал не менее темпераментно. - А где мне взять
такие задачи? Что я могу сделать, если он все решает! Вы думаете, мне
приятно было? Вы не с меня, вы с них спрашивайте, - тыча пальцем в потолок,
оправдывался он. Что ж, я не понимаю, что мне приходится делать! И замолк,
испугавшись, что сказал слишком много.
Ну что ж, не стану я больше развлекать вас рассказами об аппеляции,которую
подал муж, о волынке и отсрочках, о том, как все меньше оставалось дней,
когда еще можно было подавать документы в другие ВУЗы.
Сын окончил МИИТ, где была очень неплохая кафедра математики. За все пять
лет учебы он не получил ни одной четверки, но в аспирантуру его не взяли.
Соискателем его тоже не брали. Работу, которой с избытком хватало на защиту
кандидатской, он написал без всякого руководства. Но защищаться было не у
кого: ни один совет не принимал его к защите.
И тут жизнь случайно свела его с Березовским. Да-да, с тем самым БАБом,
которого несколько дней тому назад в Лондоне кто-то задушил шарфиком и
которому вслед немало было брошено камней. А я бережно кладу, как это
принято у евреев, маленький камешек на его могилу (правда, виртуально),
потому что БАБ, тогда еще не олигарх, а заведующий отделом в Институте
проблем управления, доктор наук, бескорыстно подобрал моего бесхозного сына
с его диссертацией и дал возможность защититься, чем открыл ему дальнейшую
дорогу .
Но диссертация - это еще не все, и промаявшись несколько лет на разных
работах, сын уехал в Израиль. Конечно, красную дорожку перед ним здесь
никто не расстилал. Но кандидат математических наук в Израиле признавался
PhD, и сын получил сначала специальную стипендию (прошел конкурс), затем
был зачислен в штат университета (еще один конкурс), стал доцентом (в
Израиле это называется «товарищ профессора»), потом стал профессором,
получил статус постоянного профессора Хайфского университета, дважды
возглавлял кафедру (здесь это нагрузка, а не почести) и работает, работает,
работает... У меня есть красиво изданная юбилейная книга, в которую вошли
наиболее выдающиеся представители ученых-репатриантов из СНГ, в том числе и
мой сын.
И вот сегодня он официально представляет математиков Израиля на
международном совещании в Дании.
ГОРЖУСЬ!