Павел МАКАРОВ: Селекция по марксистским канонам
Продолжаем разбирать, как обстояли дела с наукой и технологическими прорывами в СССР - «самом передовом государстве рабочих и крестьян». В прошлый раз была буква «А» и мы вспоминали авиацию. Теперь возьмём «Б» и поговорим о биологии.
С биологией в Российской империи было лучше, чем с авиацией. В том смысле, что авиация только начинала зарождаться (причем, во всем мире), а биология уже состоялась как наука. Накануне 1917 года в Империи работали лауреаты Нобелевской премии Иван Павлович Петров и Илья Ильич Мечников. Иван Михайлович Сеченов своими трудами закладывал базу для развития мировой физиологии. Иван Владимирович Мичурин первым в мире вывел методом селекции новый вид растений. А МВД Империи создало в Сибири первую в мире сеть семеноводческих центров. И это далеко не полный список результатов русской дореволюционной биологии и селекции.
В отличие от авиаконструкторов, русские биологи в основной своей массе не эмигрировали, остались в Совдепии, что, в конечном счете, их погубило. Но поначалу они сумели добиться впечатляющих результатов, подняв высоко престиж теперь уже советской науки.
В 1920-е годы ими были созданы две блестящих школы генетики - Николаем Ивановичем Вавиловым и Николаем Константиновичем Кольцовым, и попутно основали новую научную дисциплину - молекулярную биологию, область знаний, которая изменила биологическую науку и биотехнологии во всем мире. Ученые этих школ первыми представили концепцию «генофонда» (этот термин родился в нашей стране), собрали богатейшую ВИРовскую биоколлекцию, которая до сих пор входит в тройку крупнейших биобанков мира. Сюда приезжали практиковаться ученые из Европы и США, а наших ученых приглашали на все ведущие конференции генетиков и селекционеров с пленарными докладами.
В 1927 году биолог Георгий Дмитриевич Карпеченко впервые в мире вывел гибриды растений, относящихся к разным родам. И в том же году Сергей Сергеевич Четвериков одним из первых в мире сумел увязать эволюционную теорию Дарвина и генетическую теорию Менделя в одно целое, обеспечив тем самым мировой биологии качественный скачок в развитии. Казалось, мировую науку ждет долгая и прекрасная эпоха «русской генетики».
Но затем советское партийное руководство показало, как оно умеет «разрушать до основания» все достижения «проклятого царизма» (не будем забывать, что практически все российские генетики 1920-х годов сформировались как ученые еще до революции).
С началом 1930-х годов в СССР начались массовые политические процессы, один из них «Дело Трудовой крестьянской партии». По «Делу ТКП» к 1931 году были арестованы около тысячи трёхсот человек по всему СССР, среди которых были ведущие профессора Тимирязевской сельскохозяйственной академии, МГУ и др., а также руководители из Наркомзема и Наркомфина. Неудивительно, что это дело «зацепило» и Вавилова, который по работе тесно взаимодействовал со многими арестованными.
Уже 29 января 1931 года в «Экономической газете» был опубликован, по сути, политический донос биолога Алексея Коля (в будущем соратника Лысенко), критиковавшего Вавилова и его работу как руководителя ВИР. В статье утверждалось, что «гегемонию в нашей сельскохозяйственной науке завоевывает учреждение насквозь реакционное, не только не имеющее никакого отношения к мыслям и намерениям В. И. Ленина, но и классово им чуждое и враждебное». Ну сами понимает, когда «реакционное» и «не по заветам Ильича», то вклад в науку роли не играет.
Положение генетиков осложняло то, что профессиональные революционеры, захватившие власть в стране, банально не понимали, чем те занимаются. Вот, например, как описывает одну из последних встреч Вавилова и Сталина один из ее участников, биолог Ефрем Якушевский:
«Вместо приветствия Сталин сказал: „Ну что, гражданин Вавилов, так и будете заниматься цветочками, лепесточками, василёчками и другими ботаническими финтифлюшками? А кто будет заниматься повышением урожайности сельскохозяйственных культур?“ Вначале Вавилов опешил, но потом, собравшись с духом, начал рассказывать о сущности проводимых в институте исследований и об их значении для сельского хозяйства. Поскольку Сталин не пригласил его сесть, то Вавилов стоя прочитал устную лекцию о проводимых исследованиях. Во время лекции Сталин продолжал ходить с трубкой в руке, и видно было, что ему всё это совершенно не интересно».
Мы уже знаем, что кремлевскому грузину со-товарищи куда интереснее и понятнее были «идеологически верные» построения агронома Трофима Лысенко, обещавшего быстро поднять показатели советского сельского хозяйства, да еще и на основе марксисткой идеологии, а не с помощью этих «буржуазных махинаций с дрозофилами». Генетику в СССР объявили «лженаукой», а с учеными расправились «по-пролетарски». Вавилова арестовали, заставили под пытками оговорить себя и коллег, а потом заморили голодом в саратовской тюрьме (он умер от сердечной недостаточности, вызванной дистрофией). Кольцова допросами и травлей в том же году довели до инфаркта, оборвавшего его жизнь. Был расстрелян Карпеченко и еще ряд коллег Кольцова и Вавилова. Другие, как Четвериков, были отправлены в ссылку и до конца жизни лишены возможности заниматься наукой. Например, выдающаяся ученый-биолог Зоя Никоро много лет была вынуждена играть на пианино в одном из провинциальных ДК, а ее не менее выдающийся коллега Николай Дубинин в те же годы занимается посадками лесозащитных полос на побережье Каспия.
Спустя некоторое время все они были полностью реабилитированы советской прокуратурой. Так что когда современные сталинисты морщат свои пятачки (скрывая за этим собственную непроходимую безграмотность) и что-то там ворчат на тему «сами виноваты», то они ведут себя как самые обыкновенные антисоветчики. Поскольку даже сама их советская власть утвердила - нет, не виноваты, репрессированы незаконно.
Некоторым генетикам повезло больше (и мировой науке тоже). Несколько учеников Четверикова сумели не вернуться в советский концлагерь с одной из зарубежных конференций. На Западе их карьера сложилась весьма удачно. Феодосий Добжанский стал известным ученым в Рокфеллеровском институте медицинских исследований (позднее Рокфеллеровский университет). Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский с 1937 года жил в Германии, именно там он открыл и обосновал фундаментальные положения современной генетики развития и популяционной генетики. Во время Второй мировой войны тайно сотрудничая с антигитлеровским подпольем, но это не спасло его от опергруппы бериевцев. В 1945 году Тимофеев-Ресовский был арестован в Берлине и этапирован в СССР, где его ждали годы каторжных работ в Карлаге (Карагандинская область). Спустя некоторое время советской власти потребовались его знания в области радиационной генетики и его перевели работать в «шарашку». В начале 1950-х ученого выдвинули на Нобелевскую премию за исследования мутаций, но советские власти не ответили на запрос Швеции о том, жив ли он.
Тем временем официальная советская биология четверть века занималась «яровизацией озимых» и «наследованием приобретенных признаков». Делалось все идеологически верно. Могли, например, в разгар посевной собрать агрономов и председателей колхозов на трехдневный семинар по изучению очередного доклада Трофима Денисовича. А потом возмущаться тому, что посевная провалена. Странно, что пшенице труды Сталина через громкоговорители не зачитывали. Для большей урожайности.
Это торжество идеологического мракобесия продолжалось до середины 1960-х, а кадровые последствия ощущались и много лет спустя. Между тем, как раз в 1950-60-е годы в мире произошло то, что теперь называют «генетической революцией». Была изучена структура ДНК, опробованы первые генетические технологии и получены первые практические результаты («зеленая революция» в селекции, созданные на основе вирусов лекарственные препараты и проч.). Вот только наши ученые оказались за бортом этого процесса. Вместо «русской эпохи» в мировой генетике нас ждало отставание, которое до конца не удалось преодолеть и сейчас.
Что это означает на практике?
РФ не может конкурировать с ведущими странами в плане производительности нашего сельского хозяйства (хоть в годовых надоях, хоть в урожайности зерновых, хоть по какому другому показателю). И борьба с коррупцией или заградительные пошлины для импортных продуктов этой проблемы не решат.
Мы отстаем в фармакологии и биомедицинских технологиях. Мы также плетемся в хвосте биотехнологий, которые входят в «большую тройку» новой промышленной революции. Ни одна из российских компаний в этой области не является значимым игроком на международном уровне, нет ни одной российской биотехнологической компании, входящей в список ста самых доходных в мире, хотя в нем сегодня значатся представители 12 разных стран.
А ведь базу для развития этих самых биотехнологий создавали русские генетики и селекционеры. И когда-то весь мир считал, что именно наша страна надолго станет лидером в этой области. Когда-то. Пока в дело не вмешалась советская власть.
a href="http://ronsslav.com" target="_blank"> присоединиться к сообществу РОНС-информ! rons_inform
читайте материалы на сайте РОНС