К чему мы должны готовиться? - IV

[artemijv]

Click to view

Цикл передач «Смысл игры», посвященный новой Холодной войне

* * *

<<< Предыдущая часть

Часть 4. Государство и смысл

Когда разрушался Советский Союз, то в значительной степени это разрушение было связано с двумя элитными процессами. Загадочным загниванием самой партии КПСС, ВКП(б) и так далее. РСДРП(б), РКП(б), ВКП(б), КПСС - единой коммунистической структуры, создавшей Советский Союз, осуществившей Великую Октябрьскую социалистическую революцию, спасшей мир от фашизма и так далее. Загадочным процессом загнивания внутри этой структуры. Это процесс номер один.

И второй процесс - обострение противоречий между этими структурами и ее естественными антагонистами: спецслужбами, хозяйственным звеном элиты, административно-бюрократическим звеном элиты.

И оба эти процесса никоим образом не сводятся к эпохе Горбачёва. Со страшной силой конфликт между партией и государственным аппаратом, включая аппараты спецслужб и так далее, развернулся в позднесталинскую эпоху. Да и для самого Сталина, который в начале своей политической карьеры говорил о том, что партия должна стать орденом меченосцев, к концу карьеры, к 50-м годам, партия стала страшным обременением, от которого он не мог избавиться.

Я не берусь ни в этой передаче, ни вообще на этом этапе ведущейся сейчас в обществе политической дискуссии обсуждать, в силу чего Сталин, чей взгляд поначалу был прикован к партии, потом в такой степени разочаровался в ней. В силу ли того, что партия уже сильно очень загнила, и ему стало ясно, что там ловить нечего? В силу ли того, что партийное начало всегда обременяет единоличного руководителя? Руководителя, который осуществляет личную власть. В силу ли суммы этих двух причин или какой-то третьей причины, но это очевидно. Партия тяготила почти всех. Она тяготила Берию, она тяготила Маленкова, она тяготила Сталина. Она, безусловно, дико раздражала потом Андропова, который ссылался на Берию, как на некий прецедент не состоявшейся, к сожалению, департизации СССР.

Это же огромный и очевидный процесс! Он уже неоднократно обсуждался и описывался. Еще и еще раз к нему должно быть привлечено внимание. И он никоим образом не сводится к истории Советского Союза. История Советского Союза лишь в очередной раз, на ее очередном витке воспроизводит этот очень далеко идущий процесс. Очень древний.
   

Что такое, по большому счету, конфликт гвельфов и гибеллинов? Это конфликт сторонников всевластия Папы Римского над сторонниками власти императора. Ведь не само собой рухнуло всевластие Римского Папы, которое создало католическую Европу к какому-нибудь Х веку нашей эры. Оно же не само собой рухнуло. Оно рухнуло потому, что государи, превращаясь в оных из мелких баронов-грабителей, всё в большей и большей степени тяготились властью Римского Папы.

В великом произведении Шиллера «Дон Карлос, инфант испанский» Великий инквизитор говорит королю Филиппу: «Постылы Вам стали цепи ордена, свободным решили стать вы, сир» (цитирую по памяти).

Значит, был орден и инквизитор, который говорит королю Филиппу, что он нескольких монархов возвел на трон испанский. И есть этот король, который желает единоличной власти: «Уйми язык! Ты слишком дерзок, поп! Иль, ты забыл Филиппа? Я не стану таким речам внимать». На что инквизитор отвечает: «Тень Самуила зачем призвали вы?» и говорит о монархах, которых он возвел на трон испанский, считая незыблемым свое дело. А вот Филипп это дело разрушает.

Великий инквизитор, безусловно, антигуманистический, невероятно мрачный персонаж, но я говорю здесь о самой коллизии, которая ничем не отличается от коллизии гвельфов и гибеллинов.

И недаром очень крупные политические деятели ХХ века, такие, например, как генерал Де Голль, очень тяготились партиями. А если (я перескакиваю всё время из эпохи в эпоху) переходить от этого периода к совсем древним, то мы, конечно, должны здесь обсуждать конфликт жрецов и фараонов в Древнем Египте и в других древнейших государствах, существующих на планете.

Этот конфликт тянется через тысячелетия. Это всё время один и тот же конфликт. Развитие этого конфликта, его метаморфозы, его разнокачественная жизнь в разных исторических ситуациях, не отменяют того, что это некий инвариант, константа.

Теперь давайте присмотримся к этой константе чуть-чуть под другим углом зрения. Конечно, можно в стабильном состоянии управлять с помощью бюрократии. Ведь что единоличного властителя раздражает в партийных структурах? Его раздражает то, что существует, по крайней мере, внутрипартийная демократия, а если и ее отменить, то, как говорят апологеты партийных структур, слегка лукавя, исчезает сам принцип существования партийных структур.

Это и есть та трагическая проблема, о которой думал Ленин. Допускаем внутрипартийную демократию - начинается грызня. Отменяем - начинается замирание, бюрократизация, и эту партийную структуру потом ничем не отличишь от бюрократической. Зачем две структуры, если они в одинаковой степени бюрократичны? То есть состоят не из людей, наделенных свободной волей и соединенных некой общей мечтой, а из винтов, которым приказываешь. Зачем тогда иметь эти винты в партии? Лучше уж иметь их только в бюрократии.

Но в том-то и дело, что бюрократия, которая способна стабилизировать существование некой системы, абсолютно не способна эту систему развивать. Она потому и бюрократия, что она не может ее развивать. На какой-то, очень недолговременный, рывок эту бюрократию может побудить страшная сила вождя, способного эту бюрократию мотивировать и страхом, и каким-то духом величия. Но потом это очень быстро превращается в некоторое состояние избыточного равновесия, которое кто-то называет застоем, кто-то - иначе. Это же неизбежно.

К сожалению, и к этому всё не сводится.

В чем, в сущности, всё отличие «Сути времени» от других прокоммунистических структур? Не буду говорить об отношении к церкви и о том, что мы верим в необходимость метафизики и считаем, что метафизика является не придатком и не какой-то мертвой фантазией, а тем, без чего никак ничто не может двигаться и существовать, и структуры не могут жить, и смыслы являются недостаточно скрепляющими, и так далее.

Оставим в стороне это и многое другое, и все-таки скажем о главном. Мы восхищены великими, блестящими достижениями и завоеваниями Коммунистической партии, ее руководства на этапе зарождения СССР, индустриализации, Великой Отечественной войны, послевоенных свершений. Но мы не можем отделить всё это величие от того ничтожества, в котором данная структура оказалась в конце восьмидесятых годов. Ничтожества, никак не сводимого к фигуре Горбачёва.

Горбачёв - очень злой и показательный гений эпохи агонии СССР. Он совсем не так наивен и глуп, как это многим кажется. Он коварен. Он преисполнен был ненависти к Советскому Союзу и волей к его уничтожению. И он не скрывал это в тех редких случаях, когда страсть прорывалась из него. Он соединял в себе это коварство и эту масштабность с каким-то внутренним ничтожеством и безволием. Тут одно и другое находилось в прочнейшем сочетании. И когда говорят, что «либо-либо», то это совершенно не так. У каждой эпохи свои разрушители. Какая эпоха, таков и разрушитель.

Горбачёв оказался созвучен некоторой партийной среде, внутри которой он осуществлял свое разрушительное деяние преступное, поставившее человечество на грань гибели.

Всё это так, но при чём тут один Горбачёв? В условиях, когда уж на XXVIII-то съезде ни КГБ, ни партийный аппарат, ни армия - никто не мог помешать делегатам съезда переизбрать Горбачёва. Почему они его не переизбрали? А потому, что они уже видели, что он делает. И это им нравилось. Они хотели обогатиться. Они хотели половить эту рыбу в мутной воде. Я имею в виду продвинутую часть номенклатуры. А всё остальное оказалось каким-то фантастическим способом выхолощено, обезволено (лишено воли), обесточено, деэнергетезировано настолько, чтобы никакого противодействия этому не оказать. Даже тогда, когда речь шла о собственной власти.

Власть всегда отвечает за всё, что происходит со страной и обществом. Особенно, если эта власть абсолютна.

Власть КПСС в семидесятые-восьмидесятые годы была абсолютной. КПСС отвечает за гибель Советского Союза, за неслыханное предательство Горбачёва, которому номенклатура КПСС потакала или не могла противодействовать. И оторвать величие подвигов партии, приведших к Великой Революции, Великому строительству, Великой Победе в самой великой в мировой истории войне, и ко всем остальным чудесам, которые справедливо назывались «русским чудом». Оторвать это от этого ничтожества, падения - невозможно. Блеск и нищета существуют вместе. И нужно ответить на вопрос: как одно сочетается с другим? Почему эта структура, проявлявшая неслыханный героизм, неслыханное самопожертвование, неслыханные чудеса внутренней дисциплины и подвижничества, не смогла ничего сделать на последнем этапе, если это одна и та же структура?

Потому что эта структура была короткоживущей. Вот как бывают радиоактивные изотопы: короткоживущие, долгоживущие. Вот так же эта структура. Она была построена по принципу, по которому строят короткоживущие структуры. Поэтому на начальном своем этапе это - великолепный младенец, стремительно вырастающий в чудо-богатыря и так же стремительно превращающийся в маразмирующего, корчащегося, беспомощного старца. И когда мы видим весь этот цикл движения одной структуры, то мы не имеем права подразделить это на три структуры: революционеры, государственники и маразматики. Мы должны видеть одну эту личность и объяснить себе: почему всё это так быстро произошло?

Потому что структура была построена по тем принципам, по котором строятся светские короткоживущие структуры. Она не была орденом меченосцев. Она была лишена метафизики. А структура, лишенная метафизики, является короткоживущей.

Мы видим структуры совсем другого типа. И, между прочим, вполне лишенные мелкой партийной грызни. Мы видим тот же Ватикан. Мы видим, совершенно не собираясь всё воспевать, но видим реально, устойчивость Русской Православной Церкви. И мы считаем, что попытка сосредоточить внимание на ее каких-то несовершенствах просто комична в условиях, когда несовершенства Ватикана настолько чудовищные, вопиющие, настолько превышают всё, что происходит в Русской Православной Церкви, что просто даже слов нет для того, чтобы описать эту разницу.

И тем не менее, не об этих несовершенствах, не о личных качествах тех или иных Пап или кардиналов мы тут говорим, или иерархов Православной Церкви. Мы говорим о структурах. Структуры живут вопреки хорошим или плохим качествам этих иерархов, вопреки начиняющим всё это конфликтам, вопреки всему они живут тысячелетиями. Как и буддизм, как и ислам, как и многое другое. Почему эти структуры длинно-, долгоживущие, как изотопы, а эти - короткоживущие? Потому что, когда есть метафизика - есть долгая жизнь, а когда метафизики нет - нет долгой жизни. Невозможно передать, как суфии говорят, «бараку» или вот этот дух. Всё превращается в личную власть, всё превращается в бюрократию и исчезает.

Понимание того, что такое светская короткоживущая структура, породило определенное устройство современного Ирана. В котором Кум - центр духовной, брахманической, или квазибрахманической (да простится мне это сравнение совершенно разных религий), власти, отделен от Тегерана, то есть центра светской власти, и контролирует Тегеран. Долго ли это продлится, неважно, но это принцип.

Партийная грызня давно уничтожила бы светские западные партии, если бы внутри этих партий не было того, что можно назвать «внутренними партиями» или долгоживущими структурами. И уж там зовите вы их масонами или как угодно, не в словах тут дело, а дело в том, что внутри этой политической возни столетиями существовало нечто другое, обладающее собственным метафизическим потенциалом. И это другое, будучи разнокачественным, и сформировало некую коалицию в рамках проекта Модерн.

А вот когда проект кончился - коалиция распалась. Мы сейчас видим конфликты между этими структурами. А также высвобождение в условиях этого конфликта светского разрушительного начала.

В момент, когда Россия присоединила Крым, необходимо было спокойно, сосредоточенно и с той мобилизацией, которая существует, когда вопрос стоит о жизни и смерти, менять существующую политическую систему. Эта система не могла далее управлять Россией в условиях, когда присоединили Крым и начался совершенно другой этап российской жизни. Эта система не способна обеспечивать то, что происходит сейчас, и не способна противостоять тем атакам Запада мощнейшим, с которыми мы имеем дело.

Возобладала точка зрения, согласно которой с помощью существующей системы можно управлять всеми этими новыми процессами. Что систему для этого менять не надо, что ее можно оставить в прежнем состоянии. На протяжении года это и происходит, и надо сказать, что не худшим способом. Финансовая стабильность удержана, некое равновесие сил на Украине и в других местах тоже удалось удержать. Идет какой-то такой острый, но не выходящий за определенные рамки, процесс наращивания конфликтности между нами и Западом. Но этот процесс пока что удается удержать в определенных рамках. Все это так. В тактическом смысле все безусловно так, и это говорит об определенном тактическом мастерстве.

Но в стратегическом смысле, по мелочам, по микровзрывам, по маленьким расколам, по тем или иным сбивам в процессе можно опознать, что система не готова системно отвечать на новые вызовы. Она для этого не предназначена. Может быть, о чудо, мы имеем дело не просто с автомобилем, а с автомобилем-амфибией, который плывет в водах моря. Но автомобиль-амфибия сконструирован для того, чтобы переплыть реку, он не является судном, способным к долгому плаванию, оно не может идти под парусами... Я не буду дальше это перечислять.

И то, что говорится в СМИ - «смотрите-ка! плывет!» - никоим образом не свидетельствует о том, что решение о сохранении всего системного качествования в условиях абсолютно новых вызовов способно надолго обеспечить политическую стабильность. Дай бог, чтобы оно обеспечивало ее так долго, как можно, но возникают крупные сомнения по этому поводу. А если это не так, то вновь и с новой силой возникает вековечный вопрос о партии, о скрепляющих смыслах, о том единственном начале, которое в условиях мобилизаций, конфликтов, изменения контуров всего происходящего, в условиях всей этой пресловутой турбулентности, как ее ни назови, способна быть динамическим, а не статическим стабилизатором системы. Статическую стабилизацию осуществляет бюрократия, она не может осуществлять динамическую стабилизацию системы. Вопрос о субъекте, способном это делать, встает заново и в полную силу. И здесь, конечно, мы видим все прежние проблемы России в их новом качествовании. Они все перенесены в XXI век.

Я с большим интересом смотрел фильм отца Тихона Шевкунова «Византия», в котором отец Тихон с большим знанием дела и подробно обсуждает все проблемы, приведшие к краху Византии, и очевидным образом он это делает для того, чтобы обсудить, как избежать краха России как некой наследницы определенного направления.

Но одна вещь выведена из обсуждения. Одна и решающая - это в какой степени можно омертвить, то есть обюрократить, то есть огосударствить духовный субъект, осуществляющий динамическую стабилизацию державы. Имеет ли право, если говорить о том византийском прецеденте, Церковь стать полностью придатком государства и императора? Где та степень автономности, я не скажу демократии низовой, а вот этой автономности духовного субъекта, при которой динамическая стабильность обеспечивается?

Понятно, что если этот автономный духовный субъект пойдет вразнос и будет вышвыривать императоров и менять всё по принципу «что хочу, то и ворочу», то государство - и Византийская Империя, и любая другая - просуществует недолго. Это понятно. Но в какой мере статическая стабильность, обеспечиваемая с помощью абсолютного огосударствления церкви в Византии, - мне скажут, что не было абсолютного огосударствления, что были какие-нибудь дискуссии отдельные и тому подобное, - всё было, и тем не менее, по большому счету, конечно, речь идет о том, что государство прибрало Церковь до конца к рукам. Вот в какой мере это могло существовать и не противоречить долговременным константам существования Византии? Далее естественным путем это было перенесено в «Третий Рим». И уже при Иване Грозном, как мы понимаем, вопрос о том, царь, то есть кесарь, или Патриарх стоял с экстремальной силой. Далее этот вопрос был переведен при Петре и дальше, уже понятно, в какую плоскость.

Соответствовало ли это духу эпохи? И да, и нет. Потому что после конфликта гвельфов и гибеллинов последовал конфликт контрреформации и реформации (просто если называть в той же последовательности), потом - абсолютизм, и потом - Великая Французская Революция. И если рассматривать это - великие буржуазные революции в мире - как просто отмену всех констант предыдущего бытия, то, конечно, можно сказать: «Ну, можем это обсудить, это исторически важно».

Если же считать, что внутри светского государства продолжали существовать в какой-то степени автономные от бюрократии пласты не финансовые и не силовые, а именно духовные, обеспокоенные существованием державы и почему-то гармонично сочетающие свою автономность с этой обеспокоенностью и подчиненностью державы, тогда весь буржуазный этап надо рассматривать особо. И тогда надо понять, что в России ничего этого просто близко нет! Мы же знаем, что такое российские карикатуры на эту тему.

Значит, если процесс конфликта между Россией и Западом стал действительно долгоиграющим, действительно стратегическим, действительно фундаментальным и действительно относящимся к разряду вопросов о жизни и смерти страны, то вся эта тематика при всей ее, казалось бы, такой абстрактности и вознесённости в какую-нибудь даль поднебесную, является на самом деле хлебом насущным. Тем, что уже поздно обсуждать, и уж, по крайней мере, если сейчас это не начать всё обсуждать, то завтрашнего дня у России не будет.

Я буду обсуждать это не в отдельных передачах, после которых переключусь на другую тему, а в серии передач. Я буду брать и рассматривать вопрос о том, в какой степени нынешний процесс носит фундаментальный, экстремальный, судьбоносный и прочий характер, на тех или иных конкретных высказываниях тех или иных значимых фигур.

Высказывания будут относиться к разным областям нашей жизни. Будут разные тексты, некоторые кусочки из той полутораметровой в высоту пачки бумаг, которую я начал внимательно читать после того как закончилась Школа высших смыслов.

Я буду это делать прямо в серии передач. Эту прошу рассматривать как вводную к этой серии. Передачи будут идти одна за другой, и не потому, что надо догонять упущенное, а потому, что надо вовремя рассматривать те стратегические угрозы, которые находятся не в фокусе внимания. Которые спрятались где-то в углу, в какой-то затаенной норе существующего политического пространства, но которые, если они являются стратегическими, выскочат из этой норы как зверь и пожрут всё остальное. Дабы этого не случилось надо всё внимательно, подробно, спокойно и доказательно обсуждать. Для этого понадобится серия передач.

До встречи в СССР!

СЛЕДУЮЩИЕ ВЫПУСКИ >>>




Сергей Кургинян, передача «Смысл игры», выпуск 91