Всё сначала
Оригинал взят у geotales в Всё сначала
- А про меня ты тоже напишешь?
- Напишу, напишу. Опер сказал про всех писать))
- Нет, ну правда.
- Правда.
- А что ты напишешь?
- Только хорошее. Плохое продается лучше, но писать его неприятнее.
- Я хорошая?
- Ну-у-у... - я окинул ее наигранным взглядом, - Местами вполне неплохая.
- Иди к черту.
- Топ-топ-топ.
- Совершенно невозможно серьезно разговаривать.
- Это скучно. Улыбайтесь, господа.
- Угу. Ржите, гогочите, хихикайте, прихрюкивая и брызгаясь слюной.
- Мадам похоже знает толк.
- Мадам знает всё.
- Мадам не печалит это знание?
- Мадам умеет разделять впечатление.
- И властвовать.
- И готовить.
- И трахаться.
- Скорее трахать.
- Воу-воу, детка, потише!
- Они все равно не понимают.
- Зато они читают по губам.
- Главное чтобы по губам они не били.
- Бывало и такое?
- Всякое бывало.
- Чувствую себя подростком.
- Тебе идет наигранное смущение)))
Она стояла у дверей аджарской администрации и одновременно кокетничала сразу с тремя полицейскими. Четвертый завистливо смотрел на них из окна, видимо будучи на посту, с которого нельзя отлучиться ни на минуту.
Она крутила перед их лицами визиткой гостиницы, и на смеси русского с английским пыталась выяснить, в какую же сторону ей идти, где эта улица, где этот дом. Полицейские краснели, прядали ушами, пялились на ее ноги, подмигивали, махали руками сразу во все стороны, только чтобы она на самом деле никуда не уходила, стояла бы с ними и болтала, и смеялась, до темноты, а там кто знает.
Она была в коротком бежевом пальто нараспашку, смешной кудрявый шарф обвивал шею, шапка с помпоном в цвет шарфа и сумка на узком плечике.
Черт знает, почему я остановился. Или уже пропитался атмосферой местного гостеприимства и не мог не помочь соотечественнице. Или позавидовал полисменам, и меня тоже краем задел ее смех и взгляд. Или уже устал бесцельно бродить по воскресным батумским улицам и хотел компании. Или...
Я остановился в трех метрах, сделал вид что кручу навигатор, искоса разглядел ее получше. Скорее тридцать четыре, пока еще по привычке рядится девочкой, но уже понимает что стареет. Прячется под яркими фантиками. Лет десять назад была вполне симпатичной, традиция пользоваться этим осталась. Смеется чуть-чуть больше, чем нужно, оглядывается в поисках аудитории, заметила меня и поправила волосы, чуть развернулась плечиками, не глядя в мою сторону.
Подумав еще пару мгновений, я все же подошел.
Лучше бы я этого никогда не делал.
Она конечно потерялась, без карты и планшета, не знала где ее гостиница, в которой еще не бывала, видела только на картинках, номер забронировала по букингу.
Полицейские помрачнели, насупились, ушли в свою контору. Она уже была не для них. Я развернул свой планшет, загуглил название, нашел дом и улицу. Она просияла, рассыпалась в благодарностях, улыбнулась одними губами. От глаз уже тянулись к вискам первые морщинки. "Загнанная московская лошадь".
Спросила где тут можно перекусить, а то с утра ни крошки. Заглянула в глаза.
Конечно проводил, завел, усадил, открыл меню, посоветовал, пошутил - всё это время рассматривая ближе и внимательнее. Очень загнанная. С надрывом, с переломанными коленями, с пеной и в многодневном мыле.
- Выдохни, уже, хватит. Ты правда тут не на скачках.
- Я не умею.
- Отличное место, чтобы научиться.
- Ты научился?
- Учусь, каждый день.
- Что ты здесь делаешь?
- Живу.
- Как? Где? Зачем?
- С кем)))))
- Нет)) Хотя...
- А ты?
- Я прилетела утром, я тряслась в поезде целый день, потом от станции еще с таксистом... - она поморщилась.
- Приставал?
- Лучше бы да. Рассказал всю свою жизнь, всех детей и родню, всю историю города, государства, мира и вселенной.
- Последнее - синонимы.
- Хум хау.
Она зачерпнула ложкой из горшочка, обожглась, сморгнула, смешно вытянула губы трубочкой - она знала что вытянула смешно, и даже не доигрывала. Я смотрел и улыбался и не верил глазам.
- Кто ты?
- У-у-у, малыш. Я Карлсон. - она засмеялась теперь уже уголками глаз.
- С крыши?
- С крышей. Сдвинутой, правда.
- Кто в этом мире без тараканов.
Принесли мое пиво и ее чай.
- А ты кто?
- Я... тоже много кто.
- А сейчас?
- Наверное... - я задумался. - наверное, я инженер-конструктор.
- Что конструируешь?
- Ты предсказуема.
- Джаст ведусь на подсказки.
- Ведись, тебе идет.
- Так что же?
- Миры.
- Пф-ф-ф. Психологические понты это так скучно. Наигралась еще лет пять назад.
- Чем играешь теперь.
- Всеми, кого поймаю.
- Сегодня меня.
- Мог пройти мимо.
- Мог.
Доели и допили.
- Лобио жестокое. Такое ощущение, что я набухалась.
- Чай с коньяком был, я подмигнул буфетчице.
- Ямщик, ты гонишь.
- Привычка.
- Скорлупа.
- На себя посмотри.
- Пошли ко мне.
- Нормальный ход.
- Не бойся.
- Не такая уж ты и страшная.
- А по зубам?
- Ты-то? Смотря кому, мне похоже не по зубам.
- Малыш, у меня на работе сто двадцать таких шутников. И начальство. И клиенты.
- То-то ты от них всех сбежала.
- Через неделю обратно.
- Это будет славная неделька.
- Да, если захочешь.
- Я бедный.
- Я привезла с собой.
- Садись в кресло.
- Воу, леди дома, леди командует!
- Просит.
- Ниже, еще ниже.
- Про-о-осит (сказала притворным басом, засмеялась). Хочешь водки?
- Вкусной?
- Очень.
- Наливай.
Номер был люкс, с шикарным балконом в сторону моря. Невидимое в темноте, оно шипело, пенилось, бухало о камни, шуршало галькой.
- Вон там у меня любимое место, слева от пирса.
- Часто?
- Каждый раз.
- Что там делаешь?
- Ничего...
- Лучшее в мире занятие.
- ... лежу на скамейке, смотрю на воду, на людей, слушаю волны и чаек.
- Устаешь наверное.
- Да вроде нет. По крайней мере не так как ты.
- Так заметно?
- Так - нет. Полумрак - друг стареющей женщины.
- Спасибо.
- Извини.
- Нет, правда спасибо.
Отвернулась к стене, дернула плечиком. Старинный как мир женский призыв чтобы ее пожалели. Я жалел всех, меня - лишь трое, две из которых уже давно и счастливо замужем. Отжалел я свое, кончилось, умерло.
- А горячая кстати есть?
- На сайте была.
- На сайте мыться неудобно.
- Малыш, сходи сам проверь, мама пока тут поплачет.
- Да, мама)))
Минут пятнадцать плескался, тер со всех сторон, шипел под горячими струями, отмывал и отскабливал, стоял закинув голову, дрожал под ледяной, потом - снова горячая, блаженство, забытый с моими тазиками и чайниками нескончаемый кайф. Вышел в полотенце.
- Нормальный ход. - она снова улыбалась.
- Еще скажи что не дашь.
- Я не даю, я беру!
- Идеал женщины. Сама берет.
- Не сегодня.
- Нахрена тогда тащила?
- Я?
- Ты!
- Молодой человек, пейте водку и не трахайте мозг.
- Больно надо.
- Будет больнее. Так - проще.
- Угу. Выпил, помылся, исповедал, и по домам.
- Бесплатно.
- Лучше бы заплатил.
- Оставь десятку на тумбочке.
- Недорого.
Время катилось к полуночи. Маршрутки ушли в девять, оставалась трасса и дальнобойщики, и поднимающийся к ночи ветер. Надел майку и гостиничный халат, вернулся в свое кресло. Долил остатки себе и ей. Она профессионально не пьянела.
- Часто пьешь?
- Только по делу.
- Зарабатываешь?
- Пытаюсь.
- Не отдыхаешь?
- Раз в пять лет.
- И дома никого?
- Никого.
- И у меня.
- Собака была, с самой школы. Месяц уже как нет... Лучше молчи, придушу на месте.
- Посадят.
- За нее - отсижу.
Отчаянно чувствовал себя ведомым, развлечением уставшей от всего дамы. Приложением к ушам. Надо было что-то делать, паузы и так становились длиннее, водка кончалась, мозг дурманился ее парами. Она внимательно смотрела.
- Ляжешь на диване. Завтра поедем в Гелати.
- Был уже там, ничего нового.
- Я не была.
- Всегда командуешь?
- Привычка.
- Я могу и уйти.
- Не можешь.
- Могу. Я свободный человек.
- Ты? Не смеши. Посмотри на себя в зеркало.
Я встал и медленно оделся. Она сидела в своем кресле и молча смотрела на меня.
- Я уйду.
- Иди.
- Будешь жалеть об этом всю жизнь.
- Я знаю. Ты самый интересный человек в моей жизни.
- Ты тоже. Но я не буду на диване. Это унизительно.
- Я не могу. Правда.
- Месячные?
- Идиот.
Я поднял рюкзак. Она отвернулась к окну.
- Я не вернусь, ты это понимаешь!? - кричал я в ее спину.
- Понимаю.
- Я всегда возвращался! Я всегда приходил первый, всю свою жизнь! Я мирился первый, я просил прощения, я стоял под окнами, я носил портфели и еду! Всю свою чертову жизнь!
- Понимаю.
- Нет?
- Нет.
- Всё, пока.
- Пока.
Я бесконечно долго спускался по лестнице, наконец вышел на стылую улицу, рассеянно огляделся, стараясь не смотреть на ее окно, чтобы не узнать, смотрит она или нет. Я не знал ответа. Я дошел до пляжа, сидел на пирсе, смотрел на черную воду. Лежал на своей скамейке, считал звезды и волны, кутался в куртку, проклинал маршрутки и баб, и себя.
Я засыпал и просыпался, тянулся один и тот же сон, я уже не мог определить, закрыты ли мои глаза и всё уже только кажется, или я смотрю и сплю наяву. Шум волн, шорох гальки, свист ветра - всё перемешалось в одну тягучую похмельную кашу. Завтра будет утро, завтра снова будет жизнь.
Я ведь даже не коснулся ее за весь вечер. Весь вечер ужасно хотелось ее обнять, прижать, заставить замолчать ладонью или губами. Но взаимные иголки кололи друг друга, и в первую очередь себя самого и ее саму. Обоюдоострые, втыкающиеся в свою же кожу при попытке уколоть другого.
Я мог встать и вернуться, в любую секунду. Я знал, что она сидит в кресле, или смотрит в окно, видит то же небо и те же звезды, слышит тот же плеск волн. И не мог этого сделать. Никогда нельзя к ним возвращаться. Нельзя просить, нельзя умолять. Только - ставить выбор. Или - или, да - нет. Нет? Всё, пока.
Иначе опять всё повторится, как повторялось каждый раз. Как было год назад, как было пять лет назад, десять, как в первый раз было в третьем классе, когда я стоял под окном, зимой, в замерзших очках, в нелепой ушанке с резинкой под горлом - стоял, смотрел на ее окно, знал что она меня видела, ждал когда она выйдет или хотя бы помашет рукой. Они никогда не возвращаются. Они не сдаются, они зачеркивают, стирают и через год забывают - но только не возвращаются.
Теплые тонкие пальцы коснулись замерзших век. Я разлепил глаза, смотрел и не верил. Смешно моргнул. Она улыбнулась, поежилась от ветра.
- Ну хорошо.
- Ладно.
- Пойдем. Ты замерз.
- Очень. Как ты меня нашла?
- Ты все же непроходимый дурак.
- У тебя изумительный талант, говорить "дурак" так, что слышится "люблю".
- Я знаю.
Я наконец обнял ее, первый раз за этот нескончаемо длинный день. Она молча прижалась.
- Давай теперь всё сначала.
- Давай.
- А про меня ты тоже напишешь?
- Напишу, напишу. Опер сказал про всех писать))
- Нет, ну правда.
- Правда.
- А что ты напишешь?
- Только хорошее. Плохое продается лучше, но писать его неприятнее.
- Я хорошая?
- Ну-у-у... - я окинул ее наигранным взглядом, - Местами вполне неплохая.
- Иди к черту.
- Топ-топ-топ.
- Совершенно невозможно серьезно разговаривать.
- Это скучно. Улыбайтесь, господа.
- Угу. Ржите, гогочите, хихикайте, прихрюкивая и брызгаясь слюной.
- Мадам похоже знает толк.
- Мадам знает всё.
- Мадам не печалит это знание?
- Мадам умеет разделять впечатление.
- И властвовать.
- И готовить.
- И трахаться.
- Скорее трахать.
- Воу-воу, детка, потише!
- Они все равно не понимают.
- Зато они читают по губам.
- Главное чтобы по губам они не били.
- Бывало и такое?
- Всякое бывало.
- Чувствую себя подростком.
- Тебе идет наигранное смущение)))
Она стояла у дверей аджарской администрации и одновременно кокетничала сразу с тремя полицейскими. Четвертый завистливо смотрел на них из окна, видимо будучи на посту, с которого нельзя отлучиться ни на минуту.
Она крутила перед их лицами визиткой гостиницы, и на смеси русского с английским пыталась выяснить, в какую же сторону ей идти, где эта улица, где этот дом. Полицейские краснели, прядали ушами, пялились на ее ноги, подмигивали, махали руками сразу во все стороны, только чтобы она на самом деле никуда не уходила, стояла бы с ними и болтала, и смеялась, до темноты, а там кто знает.
Она была в коротком бежевом пальто нараспашку, смешной кудрявый шарф обвивал шею, шапка с помпоном в цвет шарфа и сумка на узком плечике.
Черт знает, почему я остановился. Или уже пропитался атмосферой местного гостеприимства и не мог не помочь соотечественнице. Или позавидовал полисменам, и меня тоже краем задел ее смех и взгляд. Или уже устал бесцельно бродить по воскресным батумским улицам и хотел компании. Или...
Я остановился в трех метрах, сделал вид что кручу навигатор, искоса разглядел ее получше. Скорее тридцать четыре, пока еще по привычке рядится девочкой, но уже понимает что стареет. Прячется под яркими фантиками. Лет десять назад была вполне симпатичной, традиция пользоваться этим осталась. Смеется чуть-чуть больше, чем нужно, оглядывается в поисках аудитории, заметила меня и поправила волосы, чуть развернулась плечиками, не глядя в мою сторону.
Подумав еще пару мгновений, я все же подошел.
Лучше бы я этого никогда не делал.
Она конечно потерялась, без карты и планшета, не знала где ее гостиница, в которой еще не бывала, видела только на картинках, номер забронировала по букингу.
Полицейские помрачнели, насупились, ушли в свою контору. Она уже была не для них. Я развернул свой планшет, загуглил название, нашел дом и улицу. Она просияла, рассыпалась в благодарностях, улыбнулась одними губами. От глаз уже тянулись к вискам первые морщинки. "Загнанная московская лошадь".
Спросила где тут можно перекусить, а то с утра ни крошки. Заглянула в глаза.
Конечно проводил, завел, усадил, открыл меню, посоветовал, пошутил - всё это время рассматривая ближе и внимательнее. Очень загнанная. С надрывом, с переломанными коленями, с пеной и в многодневном мыле.
- Выдохни, уже, хватит. Ты правда тут не на скачках.
- Я не умею.
- Отличное место, чтобы научиться.
- Ты научился?
- Учусь, каждый день.
- Что ты здесь делаешь?
- Живу.
- Как? Где? Зачем?
- С кем)))))
- Нет)) Хотя...
- А ты?
- Я прилетела утром, я тряслась в поезде целый день, потом от станции еще с таксистом... - она поморщилась.
- Приставал?
- Лучше бы да. Рассказал всю свою жизнь, всех детей и родню, всю историю города, государства, мира и вселенной.
- Последнее - синонимы.
- Хум хау.
Она зачерпнула ложкой из горшочка, обожглась, сморгнула, смешно вытянула губы трубочкой - она знала что вытянула смешно, и даже не доигрывала. Я смотрел и улыбался и не верил глазам.
- Кто ты?
- У-у-у, малыш. Я Карлсон. - она засмеялась теперь уже уголками глаз.
- С крыши?
- С крышей. Сдвинутой, правда.
- Кто в этом мире без тараканов.
Принесли мое пиво и ее чай.
- А ты кто?
- Я... тоже много кто.
- А сейчас?
- Наверное... - я задумался. - наверное, я инженер-конструктор.
- Что конструируешь?
- Ты предсказуема.
- Джаст ведусь на подсказки.
- Ведись, тебе идет.
- Так что же?
- Миры.
- Пф-ф-ф. Психологические понты это так скучно. Наигралась еще лет пять назад.
- Чем играешь теперь.
- Всеми, кого поймаю.
- Сегодня меня.
- Мог пройти мимо.
- Мог.
Доели и допили.
- Лобио жестокое. Такое ощущение, что я набухалась.
- Чай с коньяком был, я подмигнул буфетчице.
- Ямщик, ты гонишь.
- Привычка.
- Скорлупа.
- На себя посмотри.
- Пошли ко мне.
- Нормальный ход.
- Не бойся.
- Не такая уж ты и страшная.
- А по зубам?
- Ты-то? Смотря кому, мне похоже не по зубам.
- Малыш, у меня на работе сто двадцать таких шутников. И начальство. И клиенты.
- То-то ты от них всех сбежала.
- Через неделю обратно.
- Это будет славная неделька.
- Да, если захочешь.
- Я бедный.
- Я привезла с собой.
- Садись в кресло.
- Воу, леди дома, леди командует!
- Просит.
- Ниже, еще ниже.
- Про-о-осит (сказала притворным басом, засмеялась). Хочешь водки?
- Вкусной?
- Очень.
- Наливай.
Номер был люкс, с шикарным балконом в сторону моря. Невидимое в темноте, оно шипело, пенилось, бухало о камни, шуршало галькой.
- Вон там у меня любимое место, слева от пирса.
- Часто?
- Каждый раз.
- Что там делаешь?
- Ничего...
- Лучшее в мире занятие.
- ... лежу на скамейке, смотрю на воду, на людей, слушаю волны и чаек.
- Устаешь наверное.
- Да вроде нет. По крайней мере не так как ты.
- Так заметно?
- Так - нет. Полумрак - друг стареющей женщины.
- Спасибо.
- Извини.
- Нет, правда спасибо.
Отвернулась к стене, дернула плечиком. Старинный как мир женский призыв чтобы ее пожалели. Я жалел всех, меня - лишь трое, две из которых уже давно и счастливо замужем. Отжалел я свое, кончилось, умерло.
- А горячая кстати есть?
- На сайте была.
- На сайте мыться неудобно.
- Малыш, сходи сам проверь, мама пока тут поплачет.
- Да, мама)))
Минут пятнадцать плескался, тер со всех сторон, шипел под горячими струями, отмывал и отскабливал, стоял закинув голову, дрожал под ледяной, потом - снова горячая, блаженство, забытый с моими тазиками и чайниками нескончаемый кайф. Вышел в полотенце.
- Нормальный ход. - она снова улыбалась.
- Еще скажи что не дашь.
- Я не даю, я беру!
- Идеал женщины. Сама берет.
- Не сегодня.
- Нахрена тогда тащила?
- Я?
- Ты!
- Молодой человек, пейте водку и не трахайте мозг.
- Больно надо.
- Будет больнее. Так - проще.
- Угу. Выпил, помылся, исповедал, и по домам.
- Бесплатно.
- Лучше бы заплатил.
- Оставь десятку на тумбочке.
- Недорого.
Время катилось к полуночи. Маршрутки ушли в девять, оставалась трасса и дальнобойщики, и поднимающийся к ночи ветер. Надел майку и гостиничный халат, вернулся в свое кресло. Долил остатки себе и ей. Она профессионально не пьянела.
- Часто пьешь?
- Только по делу.
- Зарабатываешь?
- Пытаюсь.
- Не отдыхаешь?
- Раз в пять лет.
- И дома никого?
- Никого.
- И у меня.
- Собака была, с самой школы. Месяц уже как нет... Лучше молчи, придушу на месте.
- Посадят.
- За нее - отсижу.
Отчаянно чувствовал себя ведомым, развлечением уставшей от всего дамы. Приложением к ушам. Надо было что-то делать, паузы и так становились длиннее, водка кончалась, мозг дурманился ее парами. Она внимательно смотрела.
- Ляжешь на диване. Завтра поедем в Гелати.
- Был уже там, ничего нового.
- Я не была.
- Всегда командуешь?
- Привычка.
- Я могу и уйти.
- Не можешь.
- Могу. Я свободный человек.
- Ты? Не смеши. Посмотри на себя в зеркало.
Я встал и медленно оделся. Она сидела в своем кресле и молча смотрела на меня.
- Я уйду.
- Иди.
- Будешь жалеть об этом всю жизнь.
- Я знаю. Ты самый интересный человек в моей жизни.
- Ты тоже. Но я не буду на диване. Это унизительно.
- Я не могу. Правда.
- Месячные?
- Идиот.
Я поднял рюкзак. Она отвернулась к окну.
- Я не вернусь, ты это понимаешь!? - кричал я в ее спину.
- Понимаю.
- Я всегда возвращался! Я всегда приходил первый, всю свою жизнь! Я мирился первый, я просил прощения, я стоял под окнами, я носил портфели и еду! Всю свою чертову жизнь!
- Понимаю.
- Нет?
- Нет.
- Всё, пока.
- Пока.
Я бесконечно долго спускался по лестнице, наконец вышел на стылую улицу, рассеянно огляделся, стараясь не смотреть на ее окно, чтобы не узнать, смотрит она или нет. Я не знал ответа. Я дошел до пляжа, сидел на пирсе, смотрел на черную воду. Лежал на своей скамейке, считал звезды и волны, кутался в куртку, проклинал маршрутки и баб, и себя.
Я засыпал и просыпался, тянулся один и тот же сон, я уже не мог определить, закрыты ли мои глаза и всё уже только кажется, или я смотрю и сплю наяву. Шум волн, шорох гальки, свист ветра - всё перемешалось в одну тягучую похмельную кашу. Завтра будет утро, завтра снова будет жизнь.
Я ведь даже не коснулся ее за весь вечер. Весь вечер ужасно хотелось ее обнять, прижать, заставить замолчать ладонью или губами. Но взаимные иголки кололи друг друга, и в первую очередь себя самого и ее саму. Обоюдоострые, втыкающиеся в свою же кожу при попытке уколоть другого.
Я мог встать и вернуться, в любую секунду. Я знал, что она сидит в кресле, или смотрит в окно, видит то же небо и те же звезды, слышит тот же плеск волн. И не мог этого сделать. Никогда нельзя к ним возвращаться. Нельзя просить, нельзя умолять. Только - ставить выбор. Или - или, да - нет. Нет? Всё, пока.
Иначе опять всё повторится, как повторялось каждый раз. Как было год назад, как было пять лет назад, десять, как в первый раз было в третьем классе, когда я стоял под окном, зимой, в замерзших очках, в нелепой ушанке с резинкой под горлом - стоял, смотрел на ее окно, знал что она меня видела, ждал когда она выйдет или хотя бы помашет рукой. Они никогда не возвращаются. Они не сдаются, они зачеркивают, стирают и через год забывают - но только не возвращаются.
Теплые тонкие пальцы коснулись замерзших век. Я разлепил глаза, смотрел и не верил. Смешно моргнул. Она улыбнулась, поежилась от ветра.
- Ну хорошо.
- Ладно.
- Пойдем. Ты замерз.
- Очень. Как ты меня нашла?
- Ты все же непроходимый дурак.
- У тебя изумительный талант, говорить "дурак" так, что слышится "люблю".
- Я знаю.
Я наконец обнял ее, первый раз за этот нескончаемо длинный день. Она молча прижалась.
- Давай теперь всё сначала.
- Давай.