Злодей нашего времени
отшвырнул машинку ... вооружился бритвой … беспомощную маленькую голову
зубы сжались, глазки приобрели остренький, колючий блеск … протянул по животу рану
набросился хищно
тело вдвоём начали разрывать крючьями
сквозь стиснутые зубы ... кривой иголкой впился в дряблую кожу ... оба заволновались, как убийцы, которые спешат
лицо стало страшным ... оскалил ... откинули, как скальп.
как тигр, бросился зажимать
Нож вскочил ему в руки, как бы сам собой ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.
начал втыкать коловорот и высверливать в черепе маленькие дырочки
въелся ножницами в оболочки и их вскрыл ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.. ободрал оболочку с мозга
зверски оглянулся ... коварно кольнул где-то у сердца
зарычал ... окровавленными скользкими перчатками выдвинул серо‑жёлтый мозг из головы
Лицо у него при этом стало, как у вдохновенного разбойника.
- Некогда рассуждать тут - живёт - не живёт - всё равно помрёт
отвалился окончательно, как сытый вампир
Угадайте с трёх раз, откуда такие кошмары?
Нет - это не доктор Менгеле в Освенциме, а всего-лишь профессор Преображенский.
Слова взяты из четвёртой главы повести "Собачье Сердце", где описывается операция, которую проводят Преображенский и Борменталь над псом. Тем самым псом, которого профессор подобрал на улице и кормил с руки только для того, чтобы резать "ради науки".
На такое способна только циничная сволочь. Точнее - очень циничная сволочь, ибо начал резать его со словами "А знаете, жалко его. Представьте, я привык к нему", а закончил фразой "Вот, чёрт возьми. Не издох. Ну, всё равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый"
Но куда интереснее другие слова, описывающие сцену, которую автор так и не написал. Я имею в виду "пропущенный" эпизод второй операции - по превращению Шарикова обратно в Шарика.
Кстати, а почему "обратно"? Потому, что речь идёт о действиях профессора, который Шарикова за человека не считал, ввиду чего был категорически против получения им "этих дурацких документов".
Зачем документы "результату экспериментов"?
Именно по этому профессор пошёл на такой риск - провести вторую опасную операцию. Ведь были же другие способы избавиться от наглого квартиранта: сдать того в милицию за вооружённое нападение или собственноручно зарезать в рамках самообороны. Ведь для советской власти Шариков (в отличие от профессора) ничего особенного не представлял - поступили бы с ним по всей строгости.Зато намного проще и гораздо безопаснее. А так умри человек (плохой, но человек) Шариков на операционном столе, действия Преображенского и Борменталя пришедшие с ордером следователи уже квалифицировали бы как "убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору [с целью использования тканей покойного]" - даже по современному УК вплоть до "высшей меры".
Но убить или сдать в милицию означало бы поступить с ним по-человечески. А "сверхчеловеку" понадобилось целиком и полностью доказать себе превосходство над "существом низшего порядка". Заодно и сделать вид, будто Шарикова никогда не было. Как Ф.Ф. сказал следователям: "говорить - ещё не значит быть человеком".
Здесь автор, показывает идеологию разделения людей "высшых" и "низших". Причём, даже не предвидя будущее, а вспоминая недавнее прошлое - проведённые среди "белых" годы. Как он сам относился к профессору - хорошо видно по эпитетам, процитированным мною в начале текста. А вот многочисленные рецензенты, которые вслед за Преображенским сладострастно повторяют "исходное состояние", не задумываясь о том, что "возвращать к ноге" в случае победы контрреволюции собирались их же дедов и прадедов рабоче-крестьянского происхождения.
Пёс видел страшные дела. Руки в скользких перчатках важный человек погружал в сосуд, доставал мозги, - упорный человек, настойчивый, всё чего‑то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел: "К берегам священным Нила"...
зубы сжались, глазки приобрели остренький, колючий блеск … протянул по животу рану
набросился хищно
тело вдвоём начали разрывать крючьями
сквозь стиснутые зубы ... кривой иголкой впился в дряблую кожу ... оба заволновались, как убийцы, которые спешат
лицо стало страшным ... оскалил ... откинули, как скальп.
как тигр, бросился зажимать
Нож вскочил ему в руки, как бы сам собой ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.
начал втыкать коловорот и высверливать в черепе маленькие дырочки
въелся ножницами в оболочки и их вскрыл ... стал положительно страшен. Сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до дёсен.. ободрал оболочку с мозга
зверски оглянулся ... коварно кольнул где-то у сердца
зарычал ... окровавленными скользкими перчатками выдвинул серо‑жёлтый мозг из головы
Лицо у него при этом стало, как у вдохновенного разбойника.
- Некогда рассуждать тут - живёт - не живёт - всё равно помрёт
отвалился окончательно, как сытый вампир
Угадайте с трёх раз, откуда такие кошмары?
Нет - это не доктор Менгеле в Освенциме, а всего-лишь профессор Преображенский.
Слова взяты из четвёртой главы повести "Собачье Сердце", где описывается операция, которую проводят Преображенский и Борменталь над псом. Тем самым псом, которого профессор подобрал на улице и кормил с руки только для того, чтобы резать "ради науки".
На такое способна только циничная сволочь. Точнее - очень циничная сволочь, ибо начал резать его со словами "А знаете, жалко его. Представьте, я привык к нему", а закончил фразой "Вот, чёрт возьми. Не издох. Ну, всё равно издохнет. Эх, доктор Борменталь, жаль пса, ласковый был, хотя и хитрый"
Но куда интереснее другие слова, описывающие сцену, которую автор так и не написал. Я имею в виду "пропущенный" эпизод второй операции - по превращению Шарикова обратно в Шарика.
Кстати, а почему "обратно"? Потому, что речь идёт о действиях профессора, который Шарикова за человека не считал, ввиду чего был категорически против получения им "этих дурацких документов".
Зачем документы "результату экспериментов"?
Именно по этому профессор пошёл на такой риск - провести вторую опасную операцию. Ведь были же другие способы избавиться от наглого квартиранта: сдать того в милицию за вооружённое нападение или собственноручно зарезать в рамках самообороны. Ведь для советской власти Шариков (в отличие от профессора) ничего особенного не представлял - поступили бы с ним по всей строгости.Зато намного проще и гораздо безопаснее. А так умри человек (плохой, но человек) Шариков на операционном столе, действия Преображенского и Борменталя пришедшие с ордером следователи уже квалифицировали бы как "убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору [с целью использования тканей покойного]" - даже по современному УК вплоть до "высшей меры".
Но убить или сдать в милицию означало бы поступить с ним по-человечески. А "сверхчеловеку" понадобилось целиком и полностью доказать себе превосходство над "существом низшего порядка". Заодно и сделать вид, будто Шарикова никогда не было. Как Ф.Ф. сказал следователям: "говорить - ещё не значит быть человеком".
Здесь автор, показывает идеологию разделения людей "высшых" и "низших". Причём, даже не предвидя будущее, а вспоминая недавнее прошлое - проведённые среди "белых" годы. Как он сам относился к профессору - хорошо видно по эпитетам, процитированным мною в начале текста. А вот многочисленные рецензенты, которые вслед за Преображенским сладострастно повторяют "исходное состояние", не задумываясь о том, что "возвращать к ноге" в случае победы контрреволюции собирались их же дедов и прадедов рабоче-крестьянского происхождения.
Пёс видел страшные дела. Руки в скользких перчатках важный человек погружал в сосуд, доставал мозги, - упорный человек, настойчивый, всё чего‑то добивался, резал, рассматривал, щурился и пел: "К берегам священным Нила"...