Главная проблема "христианского эволюционизма"
Главная проблема "христианского эволюционизма" - это согласование эволюции с общехристианским представлением о том, что страдание и смерть появились в мире после грехопадения Адама и Евы: "Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили" (Рим 5:12), "Ибо думаю, что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне" (Рим 8:18-22).
Если эволюционизм прав, то тогда придется признать, что смерть и сопутствовавшие ей старение и страдание абсолютно необходимы и неизбежны в этом мире для смены поколений и видов в процессе эволюции. Отсюда возникает известный социал-дарвинизм, который лежит в основе всех секулярных политических идеологий от либерализма до коммунизма и фашизма - "выживание - всё, остальное - ничто".
Но гуманистическое мировоззрение Модерна в своей существенной составляющей имеет трудно завуалированные христианские корни, поэтому любой типичный носитель этого мировоззрения находится в шизофренической ситуации: с одной стороны, он исповедует секулярную, эволюционистскую онтологию, из которой логически следует социал-дарвинизм, а с другой стороны, исповедует парахристианскую этику с ее безусловной ценностью личности, разумной и свободной, которая, в свою очередь, предполагает христианскую онтологию.
Иными словами, современная цивилизация учит людей, что все они не более, чем апгрейд обезьяны, и поэтому "надо быть естественными", но, одновременно, требует от них быть "красивыми, умными, добрыми", то есть все-таки как-то работать над собой в достижении неведомого идеала. Но, позвольте, почему я должен хоть сколько-нибудь работать над собой, если Бога нет и я не более чем животное? Более того, почему я вообще чего-то кому-то должен? Откуда берется сама идея долженствования и нравственной оценки чего-либо, если никакой нравственности, на самом деле, нет? Да и, вообще, если Бога нет, то всё - позволено и всё - бессмысленно.
Понятно, что большинство людей не задумываются по поводу этой шизофрении, как и, вообще, по поводу своего мировоззрения просто потому, что у них его нет, но уж интеллектуалы, желающие свести идейные концы с концами, просто обязаны об этом думать.
Так вот, “христианский эволюционизм" - это, конечно, очередная версия компромисса между христианством и атеизмом; компромисса, обусловленного, во многом, простым желанием чувствовать себя "своим" и в той, и в другой компании, и на застолье в честь Пасхи, и на застолье собутыльника в Страстную Пятницу. Но когда все вопросы "от науки" или "от богословия" разрешены, один вопрос остается висеть в воздухе и портить праздник - что делать со смертью и страданиями?
В Библии прямо сказано: "Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия" (Прем1:13-14) - до Адама смерти не было. А если эволюция - это творческий процесс Бога (по Тейяру де Шардену), то смерть и сопутствующие ей старение и страдание - неизбежны и необходимы. И так подрывается вся христианская онтология, а причина одна - нежелание до конца продумывать все неизбежные логические выводы из наспех придуманных красивых предпосылок.
Если эволюционизм прав, то тогда придется признать, что смерть и сопутствовавшие ей старение и страдание абсолютно необходимы и неизбежны в этом мире для смены поколений и видов в процессе эволюции. Отсюда возникает известный социал-дарвинизм, который лежит в основе всех секулярных политических идеологий от либерализма до коммунизма и фашизма - "выживание - всё, остальное - ничто".
Но гуманистическое мировоззрение Модерна в своей существенной составляющей имеет трудно завуалированные христианские корни, поэтому любой типичный носитель этого мировоззрения находится в шизофренической ситуации: с одной стороны, он исповедует секулярную, эволюционистскую онтологию, из которой логически следует социал-дарвинизм, а с другой стороны, исповедует парахристианскую этику с ее безусловной ценностью личности, разумной и свободной, которая, в свою очередь, предполагает христианскую онтологию.
Иными словами, современная цивилизация учит людей, что все они не более, чем апгрейд обезьяны, и поэтому "надо быть естественными", но, одновременно, требует от них быть "красивыми, умными, добрыми", то есть все-таки как-то работать над собой в достижении неведомого идеала. Но, позвольте, почему я должен хоть сколько-нибудь работать над собой, если Бога нет и я не более чем животное? Более того, почему я вообще чего-то кому-то должен? Откуда берется сама идея долженствования и нравственной оценки чего-либо, если никакой нравственности, на самом деле, нет? Да и, вообще, если Бога нет, то всё - позволено и всё - бессмысленно.
Понятно, что большинство людей не задумываются по поводу этой шизофрении, как и, вообще, по поводу своего мировоззрения просто потому, что у них его нет, но уж интеллектуалы, желающие свести идейные концы с концами, просто обязаны об этом думать.
Так вот, “христианский эволюционизм" - это, конечно, очередная версия компромисса между христианством и атеизмом; компромисса, обусловленного, во многом, простым желанием чувствовать себя "своим" и в той, и в другой компании, и на застолье в честь Пасхи, и на застолье собутыльника в Страстную Пятницу. Но когда все вопросы "от науки" или "от богословия" разрешены, один вопрос остается висеть в воздухе и портить праздник - что делать со смертью и страданиями?
В Библии прямо сказано: "Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия" (Прем1:13-14) - до Адама смерти не было. А если эволюция - это творческий процесс Бога (по Тейяру де Шардену), то смерть и сопутствующие ей старение и страдание - неизбежны и необходимы. И так подрывается вся христианская онтология, а причина одна - нежелание до конца продумывать все неизбежные логические выводы из наспех придуманных красивых предпосылок.