Я, Мы, Они - быть личностью или роем?
В пирамиде Маслоу потребность в принадлежности к группе размещена на третьем этаже, после физиологических нужд и стремлению к безопасности. Это одна из базовых потребностей человека - ощущать себя частью чего-то большего.
После возникновения кино и фотографии - средств, способных зафиксировать динамику изменения человека во времени, возникло и стало укрепляться индивидуальное сознание. Человек стал чувствовать себя не только членом общины, но и отдельной личностью со своей историей, появилась граница между ним и другими.
Это привело к серьезному внутреннему конфликту современного человека, сопоставимому с переживаниями младенца, вдруг обнаружившего, что он и мама - не одно существо. С одной стороны, мы стремимся быть личностями, индивидуальностями с ясными и четкими границами, с другой - нас влечет слияние с другими, нам хочется слиться в приятную человеческую биомассу. Родом из внутриутробной жизни и младенчества, принадлежность дает ощущение безопасности, уюта, разделенности реальности и одновременно - страх утраты индивидуальности, сознания, смерти личности. Мне кажется, очень страшный фильм ужасов "Человеческая многоножка" - именно об этом.
У тяги к слиянию с группой есть природные причины: система есть нечто большее, чем сумма частей. Рой пчел или ключ птиц - будто цельное существо с единой системой саморегуляции, в котором нет отдельных членов, есть части целого. Рой пчел, например, сам справляется с такой сложной задачей, как регуляция размножения - во время перенаселения ареала пчелы тормозят рождаемость. Птицы выстраиваются в ключ, не договариваясь, причем, как и в человеческом туристическом походе, ведущим и замыкающими становятся самые сильные представители коллектива.
«Люди - это острова», - говорит герой замечательного фильма «Мой мальчик». События приводят его к трансформации и заставляют добавить в финале: «Но глубоко под водой мы все связаны в архипелаг», и это осознание делает его счастливым. В группе человек может чувствовать себя неограниченным и бессмертным. Осознание смертности - трагедия каждого человека со времен потерянного Адамом и Евой рая. Но коллектив дает возможность примириться с собственной смертью ради выживания группы. Недаром герои были - да и сейчас есть такие! - готовы умереть за Русь, за православие, за любовь, за нацию. Тогда смерть, а с нею и жизнь! - перестает быть бессмысленной, обретает высшую ценность.
В начале 20-го века, как раз на фоне распространения фотографии, в России начались массовые эксперименты с составом и функциями семьи - часто люди отказывались от сексуальных отношений в паре, и одновременно примыкали к коммуне. Самые известные примеры - любовь на троих Маяковского с Лилей и Осипом Бриком, тройственный союз Ницше, Поля Ре и Лу Саломе, затем супружество Лу Саломе без секса при ее активной сексуальной жизни вне брака, и, наконец, брак коллективщика Ленина и Крупской, асексуальность которого отражена в анекдотах. Было и много других примеров - люди отказывались от традиционной пары, собирались, чтобы водить хороводы, что, по слухам, заканчивалось оргиями.
Победа Октябрьской революции 1917 года с мечтой о коммунизме как о рае слияния (от слова «коммуна», то есть, община) - не просто воплощенная фантазия Ленина, он был только одним из многих, кто стремился к архаическому племенному образу жизни, чтобы избежать капитализма с его индивидуалистическими ценностями. Напуганные перспективой индивидуального существования, стимулированной техническим прогрессом, люди пытались обратить эволюцию вспять и вернуться в океан, из которого когда-то вышли.
На этом тяга преодолеть индивидуальную реальность не истощилась: в 60-70-х люди активно продолжали экспериментировать с коммунами. В книге Карла Роджерса «Психология супружеской жизни» описаны попытки создавать коллективные семьи-коммуны. Многие пары в ходе эксперимента убеждались в иллюзорности свободы в коммуне и возвращались к традиционным парным союзам. Видимо, такие эксперименты служили им своеобразной психотерапией.
Я знаю многих, кто и сейчас стремится жить коллективом - в экспедициях, длительных походах практически воплощаются принципы коммуны: все границы стираются, отношения, в том числе и сексуальные - у всех со всеми, и никто ни за что не несет индивидуальной ответственности. Существуют рабочие коллективы, дружеские компании, клубы с такими принципами. Как правило, у таких людей не клеится личная жизнь в традиционном смысле. Массовые протесты, митинги - тоже возможность побыть частью целого. Многие участники крупных протестов приходят туда не по идеологическим, а по эмоциональным архетипическим причинам - они так и говорят: «Нам хотелось побыть вместе». Хочется быть роем, хочется быть ключом, хочется чувствовать себя бессмертным.
Взрослый человек отличается от ребенка именно осознанием и принятием своей отдельности и смертности - недаром в жизни подростков так активна тема смерти, это начало пути по принятию своей ограниченности во времени. Поначалу идея смерти страшно пугает. Но будучи принятой и осмысленной, она становится, скорее, помощником. Осознание своей смертности влечет за собой осознание и других своих ограничений - сил, терпения, возможностей. Принять это - и значит по-настоящему присоединиться к грешному (ограниченному, не-святому, не-идеальному) человечеству. Смерть - великий уравнитель и объединитесь.
В этот момент человек может начать по-настоящему верить. Он перестает экстраполировать свои нужды на людей и обращается к высшим силам, к трансцендентному, к сакральному, его начинают наполнять совсем другие энергии, он находит новый жизненный источник. Я знаю, что многие считают веру явлением инфантильным, попыткой человека найти замену родительским объектам. Но есть и другая вера, качественно другая, когда матерью для человека становится не поп, а вся земля, а отцом - все сущее.Такой человек освобождает ближних от своих проекций, общаться с ним становится легко и приятно. Психотерапевт-биоэнергетик Александр Лоуэн в книге "Депрессия и тело" описывает массового человека как создание без веры и ответственности. Кстати, ответственность, которая многими воспринимается как тяжкий груз, который надо отпихивать от себя как можно дольше и дальше - всего лишь способность предвидеть следствия своих поступков, что предполагает ощущение временной перспективы, то бишь той самой ограниченности. Она - друг, помощник, а не враг.
Ощущая всем существом свою ограниченность во времени, человек начинает ясно понимать, чего он хочет от жизни и принимается что-то делать для достижения своих целей - сроки стимулируют, как хорошо знают те, кто сталкивается по работе с дед-лайнами. Человек, признавший себя смертным и грешным, способен расставить приоритеты и распределять энергию по-новому: главное - в первую очередь, второстепенное - потом, неважное - отменить. Это и значит - обрести границы, о которых так много говорят и пишут психологи.
Для того, чтобы по-настоящему соединиться, надо сначала отъединиться - да, я о детско-родительской сепарации. Надо пережить период одиночества, связанный с тяжелыми чувствами беспомощности и бессилия, затем обрести свою силу, узнать свои настоящие потребности и возможности, и затем, поняв, как сильно нуждаешься в людях, соединиться с людьми уже на других условиях - условиях партнерства, уважения, пресловутой толерантности, которая вовсе не означает всетерпимости, вопреки бытовому пониманию. Приняв свою ответственность за судьбу, видя и слыша Другого, оставив в прошлом иллюзии всемогущества. Такое объединение мотивировано не избеганием (дружба против кого-то под угрозой внешнего врага), а достижением (совместным решением общей задачи).
Только тогда, после сепарации, тоски, одиночества возможен зрелый брак, зрелый коллектив, зрелая нация, где смысл не в идеальном или отвратительном правителе (родителе), а где каждый начинает с себя и спрашивает себя: «А хороший ли я правитель в своей семье и своей жизни?», «А не злоупотреблял ли я своей властью в отношении моих детей или моих подчиненных, как злоупотребляют власти по отношению ко мне?», «А все ли я сделал на своей работе, что мог, а справедливо ли я распределял ресурсы, а всегда ли верные решения я принимал?».
Конечно, зрелость - это тоже некий идеал. А движение к нему проходит много стадий, с чего-то надо начинать. В психотерапии началом становится признание своих проблем и постановка целей (запроса). И это - самое главное и самое сложное.