活着
Дошли наконец руки (точнее, глаза) посмотреть одну из самых известных китайских кинокартин - 活着,«Жить!» Чжанга Имоу.
Рецензий я не пишу, просто пара мыслей на тему...
Как известно, фильм был запрещён в Китае, режиссёру запрещено о нём говорить, два года после выхода ленты было запрещено вообще что-либо снимать. На первый взгляд такие суровые меры выглядят неадекватными - ничего «такого» в сюжете фильма нет, никаких ужасов не показано. В рецензиях пишут, что, дескать, показал без прикрас всё, что творилось при Мао... Ну, во-первых не без прикрас. Если б он показал без прикрас, то из Канн на родину уже бы не вернулся. Во-вторых, критика проходящего во время Большого скачка и Культурной революции сейчас не возбраняется - при соблюдении некоторых условностей. Ну, вырезали-бы пару сцен на худой конец.
Но тут есть один нюанс. Как мне кажется, в 活着 всю дорогу хорошо прослеживаются два пласта повествования, и если первый в общем и целом лежит в рамках официально разрешенного, то тот, что припорошен видимым сюжетом, вгрызается гораздо больней и жёстче.
В принципе Фу Гуи постоянно везёт. Дом проиграл - казнили другого. Был в гоминдановской армии, но оказался в нужном месте в нужное время и даже получил справку, что «помогал революции». Во время кампании никто его и его семью не трогал, дочка вышла за главного хунвейбина, да ещё не идейного подонка, а за «понимающего». Эпоха задевает его проходя, бочком, кончиком хвоста, но и это мимолётное соприкосновение сминает и корёжит жизнь маленького человека; убивает, сжигает самое дорогое - детей, призвание, прошлое, смысл жизни. Причём поистине сатанинским образом каждый раз кладя вину на самих жертв. Герои винят самих себя и друг-друга, им даже в голову не приходит поразмыслить, как могли сложиться те обстоятельства, которые привели к конкретной трагедии, кто за них ответственен. Фу Гуи видит в смерти дочери свою вину - он накормил отпущенного из под ареста профессора-акушера мантоу. О репрессиях против медиков, приведших к отсутствию квалифицированного персонала, идиотской политике «босоногих врачей» и тп. он даже не думает - это политика, указания сверху, а значит нечто вроде погодных явлений, неподвластных ни логике, ни воле человеческой. В дочку молния ударила, дочка умерла - кого тут винить. Разве что себя - не уследил. Это отношение кстати здорово роднит русских и китайцев.
Вот за этот лейтмотив перемалываемой безликим молохом человеческой судьбёнышки и запретили. Если в первом слое всё чин-чинарём, «отдельные ошибки», то во втором - система-мясорубка. Как минимум один раз это демонстрируется достаточно внятно - в сцене ночного визита обвинённого в капиталистическом уклоне друга Фу. Одна фраза «Я не хочу жить» из уст китайского мужчины, военного, крупного партийного начальника, более чем ясно говорит о положении дел. Ещё страшнее, может быть, фигура председателя Ню - вечно весёлая тарахтелка партийных лозунгов. И последняя сцена с ним, обвинённым и оплёванным - в комнате рядом рыдающая жена пакует вещи, а он тем же радостным тоном, с улыбкой на лице, мимоходом сообщает о крушении всей своей жизни и предательстве любимой партии, которую боготворил. И тут понимаешь, что человечек-то живёт свою жизнь в диком страхе, с неснимаемой маской, которая приросла к душе, срослась с нею и выела её до корочки - и ничего уж от человечка не осталось кроме лозунгов и сведённой в гримасе улыбки физиономии.
Вобщем, вовсе не уверен я, что лейтмотивом фильма является оптимизм и воля к жизни, как пишут в рецензиях. Критики трактуют название 活着 чуть ли не как революционный призыв, даже восклицательный знак ставят на конце. Но в китайском-то варианте восклицательного знака нет, как нет и частицы 吧, что означало бы побуждение к действию. Это выражение вообще по разному перевести можно - жить, живя, живущие, причём 着 как суффикс часто соответствует английскому -ing. Мне здесь скорее слышится фатализм, замыкание жизни только на конкретном аспекте физического существования и на конкретном отрезке времени - сейчас, в сей момент . Отрешась от всего вокруг, сконцентрировавшись на своём мирке - Господи, только бы проскочить, только бы просто жить, только выжить... среди этой смертной любви. Выживать и надеяться, что наступят 好日子, «счастливые дни» - хотя какие там, нахрен, 好日子, когда дети мертвы, а вся жизнь прошла в вечном страхе сказать или сделать что-нибудь не то.