Омсукчан - Пенжинская губа: мы на шейке Камчатки!
Предыдущая запись здесь
Усть-Парень
Со дня старта прошло больше месяца. Преодолено свыше 600 км пути. Автостопом на Омсукчан двигались 2 дня, затем 16 км пешком на Галимый. Здесь около 150 по вездеходке на Омолон, переправа через Сугой, ночевка в полузаброшенной Буксунде. У меня в первые же дни треснул болотный сапог, пришлось 2 недели ходить босиком. Воды, правда, как на земле (болот), так и с неба (дожди), мы переживали незначительное количество: дорога заболочена местами, и большей частью местность легко проходима. Но лето только-только заявляло о себе, по ночам температура устремлялась к нулю. А первый дождь случился на Омолоне только 10 июля, в те самые минуты, как мы начали сплав. Лоскут жаркого неба внезапно прорвало каменным холодом, налетел ветер, и сразу посуровело до дрожи. Нет солнца, как не существует тепла.
Дорога на Омолон
Буксунда, первый населённый пункт на пути, в прошлом совхоз с 22 000 оленей, как выяснилось, и сегодня обжит, раз в месяц - то трактор, то вездеход. Живет пара семей (детишек привозят на лето), да отшельник Геннадий. Кругом замки по домам, старым складам и бывшим амбарам, так что скучать здесь, видно, не приходится. «Доберемся до Буксунды, - сказал Сергей, - Чай, оленина, рыба!» Однако, Геннадий не проявил к нам интереса, не задал ни одного вопроса и даже чая не предложил. На существенные вопросы, правда, ответил. Но Юлю, подбежавшую с восторгом: «Здравствуйте! Давайте общаться!» - закостенелый отшельник, нежданно узрев перед собой представителя противоположного пола, осадил сразу. Мол, нечего тут шуметь, от людей я отвык, люблю тишину и покой. И поспешил захлопнуть дверь. Однако глазом косил, когда пришёл поливать скромный огородик под окнами нашей ночлежки. На том мы и разошлись.
Омолон мне не понравился. Обыкновенная река, изобилующая излучинами, узкими протоками и «расчёсками» - вырванными из берегов стволами деревьев. Местами река часто петляет, и надо быть внимательным, чтобы не влететь, а течение быстрое, но в целом без трудностей. Горные склоны на отдалении и не впечатляют.
Обогнув горный массив, Омолон впадает в состояние равнинной реки, начинается тундра, потом вновь подступает лиственничный лес. Эта лиственничная каменистая тайга - самая достопримечательность реки: средь натащенных моренами булыжников красуется невысокий лесок, похожий на редколесье. Но такой лес можно увидеть практически везде. Впечатлили цветущие на фоне озерных льдов рододендроны в верховьях Омолона.
Следующая «жилая» остановка - мет. Ст. Лабазное, куда прибыли 14 июля. «Папа!» - вбежал Артём в дом с ошалелыми глазами. «Медведь!» всплеснула руками Лена, а Юра потянулся за ружьём… Всё что угодно, только не люди, ибо дорог сюда - только зимник по Омолону. Можно представить, как к нам отнеслись! Через 15 минут мы уже сидели за столом, и Юра потчевал меня из ложечки со словами:
-Вот, фотограф, попробуй жареную печень налима! Вкусно?
-Да, люди у нас бывают не чаще раза в год, а такие, как вы, с разных городов - единичные случаи, - говорит Лена. - Вы уж нас извините… Кушайте!
И по-семейному нам вынесли всё самое вкусное. Сбылась мечта Сергея! Мы снова почувствовали под суровым небом Колымы солнечное тепло гостеприимства её обитателей
Виталий разошёлся
Юля чистит рыбу
Через пару дней от Лабазное мы увидим посёлок горно-добытчиков Кубака, доступный рейсовым транспортом только по воздуху. Не спеша, к обеду выдвигаемся снова в путь. Однако, под вечер поднимается скандал: мы с Юлей отстали от Сергея на 2.5 часа! Какое преступление! Разбирательства выглядят крикливо и препротивно. Особенно на фоне природы и последних замечательных дней. Сергей почему-то обвиняет меня в своей неспособности организовать движение, учитывающее пожелания каждого в группе. Тем более, что ежедневно мы проплываем приличные расстояния, т. е. укладываемся в график. Так в коллективе назрел конфликт.
В Кубаке - ГОКе «Омолонской золоторудной компании», мне посчастливилось раздобыть новые сапоги. Здесь 300 человек живут как одна семья, атмосфера мне понравилось.
Нагрузили буханками хлеба, горячими комплексными обедами, через пойму к лагерю еле допер. Лекай не забыл напомнить, что с утра я пропустил своё дежурство, и хорошо бы его повторить. Через пару дней мы прибыли ко второй точке старта, устью реки Большая Авландя, где запланирован второй пеший переход - на реку Парень. Проснувшись часиков в 10 я обнаружил, что костёр даже не горит. Смотрю, дежурный, сегодня - Лекай, что-то возится на берегу со своим катамараном. Ну, думаю, ладно, и молча принялся варить завтрак. Однако, когда рис был сварен и Лекай вернулся, он устроил мне скандал по поводу моего молчаливого вмешательства. Вместо того, чтобы сказать «спасибо», стал убеждать, как погано я поступил, не спросившись его, царя-батюшки, дозволения. При этом он не поинтересовался ни у кого из нас: хотим ли мы положенный завтрак к установленным 9-00 или нет? А молча, как говорится, забил. И теперь требовал от меня согласия в моей неправоте. Через час пререканий терпение моё лопнуло, и я был вынужден послать его на …, чтобы прервать никчёмную дискуссию. Сергей этому нежданно обрадовался и тут же, с восклицанием «Я знал, что так будет!» поделил продукты, решив, что теперь мы идём раздельно. «Мне с Виталей проще, - говорит, - чем с тобой». Ну да, Виталя человек добрый, и рыбу почистит, и котелок помоет, и палатку поставит, пока Сергей тусит у костра и думает, как жить дальше. При этом я бы принял к сведению эту черту характера Лекая, если бы видел перед собой чёткого руководителя, на которого можно положиться. То мы в тундре теряемся-разбредаемся, то не можем договориться. Так мы с Юлей остались вдвоём. До д. Верхняя Парень группы ещё пересекались, а после совсем разошлись.
Вдоль Б. Авландя пошли по тропе, в дождь. Последний лил с ночи до вечера без промедлений, но на след день распогодилось. Переход с Омолона на верховья Пареня занял три дня. Сергей, который на метеостанции к выданным нам в дорогу продуктам интереса не проявлял, вдруг решил уличить меня в краже сухого лука, который я тащу в качестве приправы с Москвы, и для этого подослал ко мне Юлю проверить, а в тот ли полиэтиленовый мешок этот лук завернут? Якобы он помнит, в какого цвета мешке нам тот лук давали… Ну странный человек, почему-то мне понадобилось ныкать не сгущёнку, а именно лук. И он совсем забыл, как я с Кубаки принёс каждому по хвосту копчёного хариуса, которого подарили лично мне. А про лук точно никто, как в последствии, и не помнит, был ли тот вообще, пересыпали ли его в пакет с овощами, или просто забыли. После неудачного расследования Сергей извинился, и на том спасибо.
И вот, мы снова плывём: на палубе у нас дымит печка, всегда горячий чай. Просыпаемся, собираемся, завтрак на судне. Загораем и купаемся. Тут же жарим пойманную по пути рыбу, тут же её едим. Хариуса много, почти в каждом плёсе. Никто нам больше не читает нотаций, какой хреновый у нас катамаран, сколько на нём барахла, которое надо выбросить. Да, у Лекая образцово-показательный, с ошкуренными бревнышками, как для выставки на ВДНХ.
А у нас не ладно скроен, да крепко сшит, с подобранными на брошенных оленеводческих стоянках вёдрами, печкой, можно не сидеть в одной позе по струнке, а даже спать.
Парень в верховьях скор и порожист, только успевай за вёсла хвататься. Вода кипит в каждом повороте, но требующих внимания порогов до самого устья всего 6, и все они не больше тройки. Пресловутый Пареньский каньон таковым считать нельзя.
Тем яснее, что эта топография заранее угадывается по вершине, которой венчается содержащий «каньон» массив - вершине Ущельной. Больших красот мы тоже здесь не увидели. А вот предшествующий ущелью массив 1315 м, который огибает Парень - да, впечатлил. Двухсотметровые таёжные склоны, и там, внизу, скрывается в скорой излучине река.
Береговая лиственничная тайга, р Парень
В целом, Парень красивая река, где характер природы меняется резко. С устьем Учиннея горы навсегда отступили, и как острова впереди показались тополиные пойменные леса, которые вскоре взросли, и так до самого моря.
Юля меня каждый день удивляет новыми вопросами:
-А слепень, севший на катамаран, может его прокусить?
-А комар может слизывать уже выпитую кровь раздавленного комара?
Недавно я нашёл крышечку от её фонаря.
-А фонарь мне и не нужен, зачем? Я вещи нахожу на ощупь.
-При чём тут вещи? По ночам ходить ты тоже на ощупь будешь?
-А я не буду по ночам ходить.
Мне её логика вроде бы ясна, но совсем непонятна. Конечно, по ночам люди спят. Но только когда всё складывается благополучно. С острыми предметами у моего товарища по путешествию вообще беда. Бросает расчехлённые ножи на дороге, ходит с воткнутой в резиновый сапог иглой, а потом удивляется, что сапоги почему-то текут. Но в целом, конечно же, она молодец, что пошла в этот поход, тем более, что угораздило со мной. Собирает ягоды литрами, а я потом их ненасытно жру. Стирает мои грязные вещи, хоть я её и не прошу. Легка на подъём, не боится замесить теста под дождём и напечь гору лепёшек даже после того, как никто из нас троих не говорит ей даже спасибо. Правда, она укоряет меня в обжорстве, что, мол, я ем быстро и много, бывают у неё и другие непонятные мне свойства, но в целом я считаю её все же девушкой, хоть она от этого положенного звания категорически отказывается с лозунгом: «Я хочу быть как мужчина!!!» Вот так и живём.
Первые люди повстречались за устьем Хопкинея: коряки Степан, Вера и Сергей занимаются заготовкой рыбы для бригады оленеводов. Степан, самый старший, охотно и с живостью рассказал о жизни в тундре. Он с измальства ходил в табунах, и не хочет покидать привычной среды. Он с любовью и какой-то сказочностью отвечал на наши вопросы с врождённой открытостью. Сегодня в бригаде всего 700 оленей, это всё, что осталось от большого совхоза. Нас с ходу напоили чаем, угостили варёными брюхами и молоками кетин. Сахара - маленькая баночка, к чаю - ничего, видно, как экономно живут эти люди. Юкольник - каркас из сбитых жердей для сушки рыбы, полу-землянка из тёсаных бревен да летняя кухня из закинутых половодьем досок, вот и вся их житница. Юля тут же отдала детям свои орехи, которые несла на себе 200 км, ещё что-то. В последствии у нас не раз была возможность убедиться, что рыба - основной пищевой продукт у коряков, всякие там макароны, рис - лишь дополнение. Исторически выработалась номенклатура разделки кеты: брюхо - «теша», затем спинка, следом срезают «юколу» - попросту боковины, затем «телешка» - филе, остаётся голова и хребет. И вот что меня удивило: всё идёт в дело, ничего не выбрасывается! Рыбу сушат и потом варят, кости идут собакам. Из голов делают особенный деликатес, их сбраживают, иногда с икрой, до кислого состояния. Вонючее блюдо это называется «кислые головки». Стреляют и нерпу.
Коряки на прощание махали нам руками. И вот, мы в Верхней Парени. Останавливаемся у Олега Романова, русского, женатого на корячке человека - иной расклад здесь редко встречается.
-Идемте к мэру!
-Зачем? Он сейчас сам сюда придет.
Олег рад новым людям, как в праздник. Водит нас по деревне, гостям. Здание сельсовета это барак с потрёпанным флагом над прогнившей крышей. Здесь же почта и жилые помещения. В магазине товары оптом, т. е. мешками, и пару килограмм, которые мы попросили взвесить, нам по-простому подарили. Вывески отродясь не было, ассортимент к лету расходится, из сладкого только сахар, к «осени мы голодаем» - ждём открытия зимника, по которому и осуществляется завоз. Трудно поверить, что в Верхней Парени, сегодня напоминающей глухую деревню, был многофункциональный аэропорт, развито животноводство (60 коней, 20 дойных коров). Сегодня в лучшем случае - санрейс.
Комната администрации, она же единственное её помещение, В Парень
магазин, В Парень
Неожиданно разговор заходит о смерти. Коряки помещают покойника на груду хвороста в сидячее положение и сжигают. Предварительно перерезают мертвецу сухожилия, чтобы «не ворочался». Пока горит - пьют, веселятся, в карты играют - так положено. А после возвращаются, и над грудой пепла ставят треногу из веток.
-А где кладбище? - спрашиваю.
-Да везде, в тундре, у дороги, - говорит Олег.
-О, а можно посмотреть?
-Так пойдёмте! - Олег готов нам показывать и рассказывать, кажется, бесконечно.
-Вот бы на похороны посмотреть! - восторженно грезит Юля. Олег задумался, его лоб борозднули морщины.
-Пока вроде некому, - отвечает. - А! Я же на видео записывал, можно будет завтра организовать… Если магнитофон найду, мой сломался.
На пороге сумерки, а мы идём исследовать прах мёртвых.
-Первого председателя, коряка, во-он на той сопке в 24-ом похоронили, - рассказывает Олег. - как полагается, по-русски. И что же? Спиздили! Спиздили и сожгли!
Два дня мы жили в Верней Парени, и всё это время Олег нас «понимающе» кормил только хлебом с икрой, да ещё и дал литр её в дорогу. Ходили за жимолостью, растущей в двухстах метрах от края деревни: здесь всего всем хватает! Не надо пилить за грибами три часа на машине по «пробкам». Как же легко себя чувствуешь здесь! Прощались на берегу, за чаем у костра. Сварили ухи, дружно поели на прощание, и разошлись навсегда.
Пару дней сплава, и мы в Усть-Парени. Здесь у каждого свои клички: Чехарда, Пузырек, Бу-бу, Котёнок, Корюшка. По имени редко кого называют. За последние годы рождаемость у коряков повысилась, за ребенка выплачивают ежемесячное пособие, и мамы с удовольствием рожают, но часто отсутствуют, и даже потом не узнают своих детей, когда им показываешь их на фотографиях. И Верхний, и Нижний парень время от времени уходит в запой, тогда случаются разные криминальные истории. Убил и сжёг труп, пошёл к собаке на жизнь пожаловаться - та нос откусила, и т. п. Но исконно сохранено гостеприимство, обязательно поят тебя чаем, собирают в дорогу.
В Усть-Парени мы увиделись с товарищами в последний раз. Они остались ждать на берегу обещанного попутного катера, а мы отправились по побережью в село Манилы пешком.
Сергей не пожелал ни удачи, ни доброго пути. «Вы обязательно разругаетесь!» - таким было его напутствие. С его стороны не поступило никаких дружеских предложений: может, вам что необходимо в дорогу? Наоборот! Он продолжал пытаться усложнить мне жизнь. Я решил вернуть ему его котелок, какой мы брали на четверых - такой большой нам был не нужен теперь.
-Нет! - был ответ. - Зачем он мне?
-Тогда выбрасываю.
-Как это? Ты взял мою вещь, значит, обязан мне вернуть её в Москве.
Т. е. я должен нести килограмм закопчённого алюминия, обыкновенную кастрюлю, целых 500 км, чтобы обязательно вернуть? Отнюдь, я не обязывался этого делать, а только взял на себя положенный мне общественный вес, а не чьё-то личное имущество. И всё равно, сварив себе в этом котле ухи, Сергей после пришёл ко мне с этим котелком, мол, ну-ка бери! И демонстративно поставил его рядом с моим рюкзаком. На том мы и разошлись.
До Манил 180 км шли больше недели, дорогу усложняли приливы и непогода. Лет сорок назад берега Пенжинской губы были плотно обжиты, сегодня побережье освоили медведи. Несомненно, Советская власть одела, обула, образумила коряков, заручила поддержкой, но согнала их с насиженных мест, лишила исконных традиций. И сегодня они, лишённые её материнской ласки, как и все другие народы севера - чаще шатаются без дела. Одни обосабливаются, пытаясь вернуться к рыбалке и оленеводству, другие пропивают полы собственного дома, и разрыв между русскими и коряками растёт.
Последние три дня шли с коряком, это отдельная тема для разговора. В Манилы явились 12 августа, наших товарищей здесь уже не было: они, дождавшись той моторки, уже уплыли на барже до Каменского, надеясь осуществить заявленный переход на Таловку по дороге вдоль линии электропередач. Несколько лет назад в Каменском 16-летние парни, ограбив магазин, дошли пешком до Усть-Вывенки, скрываясь от закона, и если уж они смогли, то нам там делать нечего. По рассказам, маршрут нельзя считать интересным. По соседству с речкой Вывенкой вдоль хребтов тянется вездеходная дорога, - о ней расскажут Сергей и Виталий. Мы же, расспросив местных, решили двигаться на Палану по западному берегу с отливными течениями на катамаране, т. е. каботажным плаванием. Коряки не раз ходили так вдоль берегов на резинках, и мы думаем повторить это дело. Конечно, нас может унести ветром в море, или выбросить на скалы. Западное побережье безлюдное и скалистое. Надеемся достигнуть берегов обетованных в начале октября. Сейчас затяжная непогода, пережидаем её в Манилах, не сегодня - завтра тронемся в путь.
До встречи!
Продолжение