Огромный вклад учёных блокадного Ленинграда в Победу
Во время войны все ученые с величайшей готовностью включились в борьбу с фашизмом. Каждый считал делом своей чести и долга сделать все, что в его силах. О мужестве воинов, защищавших город, о беспредельной стойкости гражданского населения, выдержавшего нечеловеческие испытания в блокаде, написано много и еще немало напишут.
Подвиг Ленинграда нельзя понять до конца, если не учитывать и роль ученых в его обороне. Люди науки в самых невероятных, труднейших условиях искали и находили новые средства и ресурсы для борьбы с врагом. Даже тогда, когда, казалось, все возможности физически исчерпаны... И часто совершали такое, что, казалось бы, превосходило человеческие возможности.
Пример тому каталитическая грелка, которая была создана в конце 1939 года, когда шли бои на Карельском перешейке. Стояли необычно злые морозы, многие бойцы обмораживались и выходили из строя. Нужно было быстро создать “нечто маленькое, компактное, обогревающее”. И вот коллективными усилиями была сотворена эта знаменитая грелка. Промышленность в очень короткий срок освоила массовое производство. Эта грелка спасла жизнь многим нашим воинам и в войну с белофиннами, и в годы Великой Отечественной войны.
Из какого цемента лучше делать противотанковые надолбы? Они должны выдержать, не крошась и не ломаясь, вес многотонных бронированных машин, а вместе с тем на их изготовление нельзя тратить лишнее сырье,- его и так не хватает. Ученые Института коммунального хозяйства очень быстро дали свои рекомендации, а потом отправились на строительные полигоны и там практически внедряли лучшие методы сооружения бетонных противотанковых пирамид.
В Физтехе была создана база для испытания новых образцов боевой техники, разрабатывались способы сделать землю, из которой возводятся укрепления, водонепроницаемой. В Институте железнодорожного транспорта испытывали рельсы, балки, стальные плиты, подбирали материал, из которого лучше и быстрее можно сваривать противотанковые ежи, делать покрытия для дотов. Многие укрепленные районы вокруг Ленинграда проектировали академики и профессора архитектуры, они зачастую и руководили самими работами. Среди этих ученых были и академик Б. Г. Галеркин, автор теории оболочек, выдающийся ученый-строитель, и М. А. Шателен - выдающийся советский электротехник, член-корреспондент Академии наук СССР.
Осенью сорок первого года многие ленинградцы носили небольшие значки, фосфоресцирующие в темноте как светлячки. Они помогали людям ориентироваться на темных улицах. Откуда взялись такие значки в блокированном городе, мало кто задумывался, - были заботы поважнее. А чтобы получить эти кружочки, покрытые светящимся составом, ученым тоже пришлось немало поработать. Но главное заключалось в другом. Значки сравнительно мелочь. Светящиеся составы требовались, прежде всего, для многочисленных приборов - зенитчикам, артиллеристам-полевикам, морякам-балтийцам. На фронте и в блокированном городе зачастую нельзя было освещать приборы в ночное время. Даже карманный фонарик или “летучая мышь” могли демаскировать, привлечь внимание врага, вызвать обстрел и бомбежку. А как разглядеть, что показывают приборы: в темноте? Тут-то и помогали светящиеся составы, которыми покрывали стрелки или шкалы приборов на кораблях, на батареях. Производство светящихся составов во время блокады организовал в Радиевом институте известный физик профессор А. Б. Вериго. Он и его сотрудники произвели множество экспериментов, прежде чем нашли то, что требовалось. Однако, чтобы постоянно выпускать светящиеся составы в должном количестве, нужен был определенный запас солей радия. В городе таких запасов не сохранилось. Сотрудники института стали добывать радий с поверхности стен, с полов и потолков тех комнат, где раньше применялся радий для научных исследований, пустили в дело отходы. И они обеспечили светосоставами фронт.
О героическом труде ученых в годы блокады придется говорить не раз. В астрофизическом институте младшим научным сотрудником работала Елена Петровна Бутыркина. В ее ведении находились различные семена овощей и посадочный картофель, пригодные для питания, но Елена Петровна не воспользовалась ими. Она отобрала картофель, который следовало высадить весной, и бережно хранила весь посевной материал, спасала его от замерзания. Кое-какие излишки Бутыркина раздавала своим ослабевшим товарищам. Бывало, достанет из сумки, с которой не расставалась, пару картофелин или луковицу, сунет товарищу незаметно и уйдет. Именно такое поведение было характерно для многих ленинградцев. Мы знаем не один случай, когда люди умирали от голода, но не воспользовались научными ценностями, не извлекли из них выгоды, чтобы спасти себя. Они думали о будущем, о науке, чьи интересы были для них дороже собственной жизни.
В Ленинградском институте растениеводства, например, имелась уникальная коллекция семян зерновых культур, собранная под руководством академика Н. И. Вавилова. Она состояла из 100 тысяч образцов. Только образцов пшеницы насчитывалось 38 тысяч. Каждый образец - мешочек с зерном. Работники института, оставшиеся в Ленинграде, страдали и умирали от голода, но сумели сохранить драгоценные образцы.
В здании Института химической физики, находившемся по соседству с Физтехом, размещалась воинская часть. Первая блокадная зима была очень холодной - морозы достигали 35 - 40 градусов. Вдобавок еще голод делал людей особенно чувствительными к низкой температуре. Бойцы мерзли, из-за отсутствия топлива они стали растапливать печурки книгами из институтской библиотеки. Часть ее погибла. Погибло бы, вероятно, все, не узнай о происходящем библиотекарь Физтеха Наталья Федоровна Шишмарева. Она стала спасать книги. Одна на детских саночках перевезла множество томов в библиотеку Физтеха, которую сохраняла в неприкосновенности всю войну. Некоторым ведь порой казалось: стоит ли думать о книгах, когда гибнут люди...
И вот ведь что главное - люди тратили энергию, прежде всего на работу, на то, что было нужно в борьбе с врагом. Именно это спасало людей. Те, кто самоотверженно делал свое дело, забывая обо всех страданиях и невзгодах, выпавших на их долю, держались крепче, чем те, кто падал духом. Пассивные, отчаявшиеся становились первыми жертвами голода и болезней.
В Ленинграде и Кронштадте во время войны действовало несколько станций по размагничиванию боевых кораблей. Все они были созданы учеными Физтеха, которые их и обслуживали. Научные сотрудники размагничивали корабли в боевых условиях, разбирали магнитные системы вражеских мин, давали инструкции по их обезвреживанию, конструировали траловые устройства для вылавливания мин в море. В этой группе сотрудников Физтеха работали и женщины, среди них Валентина Иоффе, дочь академика А. Ф. Иоффе. Не все остались живы. На боевом посту погиб и наш старший научный сотрудник Н. Л. Писаренко, талантливый ученый, добрый товарищ.
Уже в начале вражеской блокады на Ленинградском фронте имелись радиолокационные установки. Не многим известно, что первый в мире радиолокатор создал в 1934 году в ленинградском Физтехе выдающийся ученый Д. А. Рожанский. В самом начале войны радиолокационные установки были еще несовершенны, но все же только они одни и могли “увидеть” самолеты, летевшие бомбить Ленинград. Ведь фронт проходил у стен города, а радиолокаторы засекали самолеты еще за десятки километров от передовой.
Для радиолокации потребовались специальные высокочастотные кабели. Образец коаксиального высокочастотного кабеля раздобыли на трофейной подводной лодке. Изоляция его была сделана из стирофлекса, который у нас тогда не изготовлялся. Задумали заменить стирофлекс другим диэлектриком - эскапоном, который до войны был создан в Физтехе. Изготовить сложное изделие поручили заводу “Севкабель”. Его директор Д. В. Быков и весь заводской коллектив приняли это задание как важнейшее дело, взялись за него охотно и энергично. Но условия были тяжелые - первая блокадная зима...
Вместе с работниками технического отдела завода налаживали массовое изготовление эскапоновых изоляторов, придумывали рациональные пресс-формы, конструировали различные приспособления. Были изготовлены два образца высокочастотного кабеля - один на изоляции из эскапоновых шайб, а другой - на эскапоновых колпачках. Испытали их. Велика оказалась наша радость, когда кабель на эскапоне, сделанный ценой многих трудов и мук в зимнем, блокированном Ленинграде, получился по всем данным не хуже, чем трофейный кабель на стирофлексе. Трудная задача была решена.
Сведения о том, что в блокадном Ленинграде изготовлен высокочастотный кабель на отечественной изоляции, быстро дошли до оборонных предприятий на Большой земле. Оттуда стали поступать просьбы изготовить эскапоновые детали. Радиолокационные установки требовались и на фронте, и в тылу, а без высокочастотного кабеля они не работали.
Как-то зимой Санитарное управление фронта обратилось в институт за консультацией: какое лучше использовать средство для лечения газовой гангрены. Дело в том, что у некоторых раненых бойцов стало развиваться это страшное заболевание. Институтский химик М. В. Гликина сумела помочь врачам, спасавшим жизнь людей.
В городе имелись некоторые запасы красок, изготовленных на растительных маслах. Без краски можно было пока обойтись, а вот если бы удалось извлечь из нее масло, то это послужило бы определенным подспорьем для голодных людей. Наши физики и химики довольно быстро нашли способ превращения красок в пищу. В городе начали работать установки, извлекавшие из этого неожиданного “сырья” съедобное масло. Правда, запах краски в масле сохранялся, но кто в блокаде обращал внимание на подобные пустяки.
И сколько таких и куда более трудных, неожиданных задач ставила перед учеными и техниками необычная обстановка блокированного города! Откуда же все-таки брались снаряды, мины, авиабомбы в то время, когда Ленинград их не мог получить из глубины страны? Они делались в самом городе. Из чего? Из материалов, которые раньше совершенно не предназначались для такой цели. Нафталин, например, служил всегда, чтобы убивать моль, а во время блокады он стал исходным материалом для производства... взрывчатки. Целлюлоза, шедшая для производства бумаги, стала использоваться для изготовления пищевых дрожжей и как добавка к хлебу. Это не был полноценный продукт, но все же человеческий организм получал с ним какое-то количество питательных веществ.
Блокадники помнят грузовики с высокими металлическими цилиндрами, похожими на ванные колонки. Это были газогенераторы, где сгорали деревянные чурки. Полученный из них газ заменял бензин. Вскоре выяснилось, однако, что и перевод автомобилей с бензина на дровяное топливо тоже не окончательный выход. Не хватало сухих дров, чтобы пилить их на чурки.
. Тогда ученые предложили прессовать горючие кубики из опилок, добавляя к ним клеящий состав. В городе не было кокса. Ученые нашли способ плавить металл для снарядов и мин на термически обработанном антраците и торфе. Перестал поступать песок для формовочных земель - решили добывать его в черте города, а отработанные земли научились использовать вторично. Горючее для боевых самолетов извлекали из низкосортного топлива, смазочные материалы - из отработанных масел...
Жестокая нужда заставляла постоянно придумывать, находить выходы из самого трудного положения. Одно время блокадный Ленинград испытывал острый недостаток кислорода, а он был нужен для самых разных целей - и для спасения тяжелораненых, и для ремонта боевой техники. Получение кислорода удалось организовать на заводе имени Жданова, находившемся неподалеку от передовой. Завод почти непрерывно обстреливался. Фашистам даже не требовались дальнобойные орудия - до цехов они доставали и обычными полевыми пушками. Тем не менее, жизнь на заводе продолжалась, люди трудились, не покидая своих рабочих мест. Потом была пущена кислородная установка на Балтийском заводе, тоже подвергавшемся жестоким обстрелам.
На заводе им. Урицкого главным тогда были не папиросы, а снаряды, которые изготовлялись на фабрике в механическом цехе. Но и в куреве мы тоже нуждались, а запасы табака быстро истощались. Работники фабрики предложили добавлять в папиросы табачную пыль и даже сухие листья, собранные в городских парках. Конечно, дубовые и кленовые листья служили слабой заменой табака, но курильщики в городе и на фронте мирились с этим суррогатом. Папиросам они давали разные прозвища: “Матрас моей бабушки”, “Наша марка из вашего парка” и тому подобные.
Сотрудники Института морского флота придумали простой прибор, которому дали название “карманный перископ”. Прибор состоял из двух маленьких зеркал (40 Х 40 миллиметров), заделанных в раздвижное приспособление. В сложенном виде он умещался в кармане гимнастерки, а раздвинуть его можно было на треть метра. Перископ позволял бойцам вести постоянное наблюдение за противником, видеть все, что делается в поле, не поднимая головы из окопа, и, таким образом, застраховать себя от снайперских пуль противника. Производство карманных перископов было организовано в блокадном Ленинграде.
( Из книги Н. Рейнова “ Физики - учителя и друзья”)
Другие материалы о героизме советского человека во время Блокады:
- « Ленинградцы не допустили эпидемий: выиграно еще одно сражение»
- « Ленинградцы в блокаду спасли бесценную коллекцию картофеля и семян»
- « К умерщвлению ленинградцев голодом немцы подошли научно»= Arctus=