Плёночная жизнь. Плёнка №00: Зоркий-6 и Fujifilm Superia X-tra 400
Удивительно, но факт: плёночная фотография снова жива.
Ещё лет 5-7 назад плёночная фотография была уделом немногочисленной группы фотографов. Одна её половина была представлена старыми мастерами, которые не собирались менять привычный инструмент и приёмы работы, другая - экстремальными эстетами, близкими по духу к наиболее радикально настроенным аудиофилам. Обе группы объединяло одно - они существовали в замкнутых сообществах, рассуждая о недоступных другим ценностях аналоговой фотографии - сверхшироком динамическом диапазоне, особом плёночном зерне и прочей уникальной цветопередаче. Доходило до сравнения плёнки с женщиной. Со стороны все эти рассуждения, честно говоря, выглядели смешно. Лишь редкие искренние энтузиасты разбавляли болото. Некой условной массовостью плёночная фотография обладала лишь в стиле ломографии, чему немало способствовали не только эстетические качества стиля, но и мощная информационная поддержка со стороны фирм, производивших или продававших технику, заточенную под этот стиль. Да и то - для ломографии хорошо подходит выражение «широко известный в узких кругах», а техника и расходные материалы, в силу особенностей стиля, производились простейшие. Так что плёнка была мертва, прочно и однозначно, производители сворачивали выпуск техники и расходных материалов, и постепенно исчезали, казалось, навсегда различные форматы плёнки.
Сегодня всё изменилось. Неожиданно оказалось, что на плёнку так или иначе уже успели попробовать поснимать очень многие из тех, кто вообще занимается фотографией - профессионально или как хобби. Некоторые, отсняв в шутку одну катушку, купили ещё. Другие всерьёз оставили цифровое фото в угоду ретротехнологии. Третьи начали знакомство с любительской фотографией прямо с плёнки, и так на ней и остались, перейдя или не перейдя в категорию профессионалов. Есть те, кто, попробовав, продолжать не стал. Так или иначе, этого стало достаточно, чтобы известные в прошлом бренды один за другим стали объявлять о возобновлении производства плёнки, а то и плёночных камер. О плёночном фото стали писать даже в модных журналах. Аналоговое фото приобрело статус модного, почти элитарного хобби. Плёнка сейчас находится если не на пике, то на резком подъёме - кто знает, перейдёт ли эта мода в устойчивый спрос или забудется через несколько лет, но сейчас плёнка точно жива.
Как же так получилось? На эту тему написано много статей самого разного толка, и они, в основном, в той или иной форме повторяют одни и те же тезисы, сводящиеся к тому, что «цифра убила творчество», а «плёнка заставляет думать над кадром» и «так приятно держать в руках настоящую вещь». Не знаю, мне кажется, что это скорее переосмысленные в победном ключе старые причитания старых мастеров пятилетней давности, чем реальные причины явления. Наверное, учёные-социологи напишут не одну диссертацию на этом явлении и в конце концов создадут пару стройных научных теорий, но мне видится, что это - некая полуподсознательная реакция общества на фактически наступившее в нашем мире будущее с лёгкой формой киберпанка. Технологии развиваются резко и агрессивно, вбирая в себя всё больше функций, исконно принадлежавших пользователю. Через автоматизацию подборки параметров съёмки и перенос обработки результата даже не от самого пользователя, а от его устройства - к серверу, к облаку, технология дошла до того, что отобрала у пользователя и функции сортировки и хранения, передав их всё тому же облаку. Нажми на кнопку - а дальше система всё сделает сама: обработает в подходящем стиле, нейросетью расставит теги, определит лица, спрячет в глубинах серверов и поделится с твоими друзьями в социальных сетях. Это, конечно, утрированный вариант, но те или иные шаги этого процесса происходят во многих случаях, если пользователь специально не позаботился об обратном. Таким образом размывается ощущение владения собственными фотографиями, и люди от этой облачной жизни стали уставать, особенно в свете череды новостей о внезапном закрытии тех или иных популярных облачных сервисов для хранения фотографий. Конечно, никто не стирал фотки пачками, всем давалась возможность или скачать их, или автоматически перенести на другие ресурсы, но осадок остался.
Что характерно, одновременно с ростом популярности аналоговой фотографии стали расти и другие ретро-тенденции, одна из наиболее заметных из которых - резкий рост индустрии виниловых пластинок. Там контраст ещё более резкий, чем в фотографии - эта отрасль умерла ещё в прошлом веке, будучи побеждённой магнитофонами. Причина мне видится той же: индустрия звукозаписи, перейдя на цифровую дистрибьюцию контента (простите), отобрала у слушателя право владеть записью, лишь милостливо предоставляя ему возможность, заплатив деньги, послушать то или иное произведение. От продажи копий mp3-файлов был совершён логичный следующий шаг: никакого копирования на своё устройство - только прямое прослушивание с серверов, а у пользователя остаётся лишь плей-лист. Никаких забот - плати и слушай, о хранении позаботится добрая фирма. Это работало - достаточно посмотреть, в какие подворотни были вынуждены переехать немногие выжившие магазины, торгующие физическими звукозаписями. Работало до тех пор, пока компании не решили, что они подобны богам и могут сами решать, какие звукозаписи их пользователи имеют право слушать: некоторые стали замечать, что их плей-листы редеют без их на то воли. Затем записи по верховной воле правообладателей стали исчезать из тех ресурсов онлайн-прослушивания, где прежде они были легко доступны. Случаи, конечно, были единичными, но резонансными, и, опять же, осадок остался.
Первой ласточкой на пути возрождения плёночной фотографии стала, как ни странно, первая её потеря - технология моментальных фотографий, или поляроид. Благополучно скончавшись сразу после появления массовых плёночных, а затем и цифровых «мыльниц», поляроид был возрождён буквально из пепла группой энтузиастов - любителей, не имевших отношения ни к производителям соответствующей техники и расходников, ни к продавцам и маркетингу. Их история успеха, начавшаяся с чистого и искреннего душевного порыва и приведшая к восстановлению не только производства расходных материалов, но и самой марки Polaroid, под которой теперь разрабатываются новые фотокамеры и новые стандарты кассет с плёнкой, продемонстировала востребованность казалось бы ушедшей технологии и, главное, возможность получать на ней прибыль. Это и открыло дверь для крупных производителей - раз уж группа простых людей смогла достичь успеха в умершем бизнесе, то и крупному предприятию это не составит труда. Путь к возрождению плёнки был открыт.
К чему я это всё пишу? Плёнка докатилась и до меня. Как часто бывает, я не был инициатором, но в закромах был обнаружен старый дедушкин «Зоркий-6», в него была заправлена купленная в ближайшем фотомагазине любительская плёнка Fujifilm Superia X-tra чувствительностью iso 400, а мне было предложено доснять оставшуюся половину кадров. Я не стал отказываться. Это воспринималось, как некое околофотографическое развлечение, а также возможность познакомиться с классическим объективом Индустар-50 3,5/50 (результаты обзора - см. в рубрике « Полевые испытания»). Прошло время. Плёнка, наконец, была проявлена и отпечатана, я получил свои кадры. Прошло ещё какое-то время - и я купил вторую катушку уже сам.
О своём опыте плёночной фотографии, о своих субъективных ощущениях и результатах я и буду рассказывать в рамках рубрики «плёночная жизнь».
Итак, первая, а лучше - нулевая, поскольку только наполовину мной отснятая, плёнка, и первый опыт фотосъёмки на советский дальномерный фотоаппарат «Зоркий-6».
Этот патриарх фотографии был, судя по серийным номерам на корпусе и объективе, выпущен в 1960м году. Его очертания стильны и привлекательны - настоящее ретро! Массивный металлический корпус, множество хромированных ручек, изящный рычаг взвода затвора и слегка потёртая от времени чёрная отделка. Так и хочется взять его в руки, взвести затвор и сделать кадр. В исторические времена он также комплектовался стильным кожаным чехлом, но этот предмет роскоши до наших дней не дошёл.
Снимать на него, однако, оказалось не так просто. Мне потребовалось держать при себе два фотоаппарата - сам «Зоркий» и современный цифровой зеркальный фотоаппарат, потому что у «Зоркого» не оказалось такой банальной в наше время вещи, как встроенный экспонометр. Чтобы установить выдержку изящным подпружиненным колёсиком на корпусе фотоаппарата, приходится сначала выяснить, какую именно, с помощью современной камеры.
Съёмка на «Зоркий» - это процесс, полный сомнений, начиная с самой заправки плёнки: правильно ли я делаю? Будет ли работать? Получится ли что-нибуть? Конструкция камеры не даёт ответов, лишь предлагает довериться механизмам 58-летней давности. Есть только один обнадёживающий знак: при взводе затвора ручка перемотки крутится, а значит, плёнка движется, кадры меняются, и есть надежда, что на них что-то запечатлится. Даже фокусировка здесь не находится полностью под контролем: камера дальномерная, и вместо того, чтобы видеть глазом, сфокусированно ли изображение, фотограф вынужден довериться загадочному дальномеру с его разноцветными картинками, которые надо совмещать, вращая кольцо на объективе. Похоже на шаманство. Это особенное ощущение, которое я испытывал при первой съёмке - неуверенность в процессе и результате.
Съёмка на плёнку стала событием. Почти церемонией (учитывая сложность процесса для неопытного меня). Нельзя просто взять и снять на плёнку, и я разделил её на три части: одну часть кадров отснял дома, на балконе, и снаружи возле балкона, другую - в парке, с которым связаны многие воспоминания, а третью - в саду, ранней весной.
Первым запомнившимся тактильно-акустическим впечатлением был спуск затвора.
Красивый металлический рычаг взвода затвора одновременно производит и перемотку плёнки на один кадр. Взводить затвор этим элегантным рычагом очень приятно.
В середине счётчика кадров, на изящной подставке с углублением покоится кнопка спуска в форме циллиндра. Затвор срабатывает очень тихо, с нежным шелестом - звук его чисто эстетически приятен, не то что лязганье зеркала зеркальной камеры, и при этом в камере не возникает никаких вибраций. Очень необычное ощущение. Тихий гулкий щелчок придаёт непростому процессу съёмки некую завершённость, «ставит точку», показывает, что дело сделано и кадр готов.
Попробовав несколько вариантов, наилучшим применением «Зоркого» для себя я определил пейзажную фотографию. Фокусироваться проще простого - почти во всех случаях - на бесконечность. Небогатый же набор выдержек быстро помог понять, что достаточно запомнить примерно, какое значение выставлять на освещённых местах, а какое - в тени, и потом можно уже не проверять экспозицию для каждого кадра. Чувствуется, что на самом деле в своё время это была массовая камера для любителей, и управление её было упрощенным, насколько позволяли технологии. Снимать стало легче, и я просто ощущал удовольствие от пользования ретротехникой. Есть в этом что-то притягательное - оживить давно заброшенный механизм или прибор, ощущать его снова выполняющим свою функцию, снова живым. Я компоновал кадры как обычно, как привык это делать: единственное, от чего пришлось отказаться, так это от повторения одного и того же сюжета в попытке достичь наилучшей его реализации. Но и повода не было: это на цифровой камере есть экран, где видно, получился кадр или нет, а на «Зорком» - только покрытая кожзаменителем заднего стенка и тайна плёнки за ней. Что получится, то и получится.
Но вот плёнка доснята - и наше с «Зорким» лёгкое, ни к чему не обязывающее знакомство подошло к концу. Чтобы разрядить плёнку из фотоаппарата, нужно, удерживая нажатой красивую блестящую кнопочку на верхней части корпуса (это единственное, зачем она нужна), крутить ручку обратной перемотки до тех пор, пока плёнка не соскочит с приёмной катушки - это слышно по характерному звуку. Особый ритуал.
Через некоторое, довольно продолжительное, время плёнка была передана на проявку и печать. Ожидание было чуть-чуть волнительным. Результаты оказались удивительными. Радует, что фотоаппарат после стольких лет таки работает, но кадры с него - очень необычны. Говорят, что в случае аналоговой фотографии фотоаппарат минимально влияет на результат съёмки, а в первую очередь (после фотографа) важны плёнка и объектив, но «Зоркий» явно решил опровергнуть это утверждение. Не знаю, через какие места у него просачивается свет, но на кадрах получились пятна засветки трёх типов:
- большая красная «скобка» в левой части кадра - подозреваю, что в этом случае свет просачивается через шарнир задней стенки, который при ближайшем рассмотрении выглядит подозрительно (возможно, в далёком прошлом камеру роняли);
- непонятные маленькие пятнышки, хаотически распределённые по центральной части кадра - видимо, какие-то блики, но от чего - непонятно (объектив сам по себе, как показали испытания на цифровом зеркальном фотоаппарате, так не бликует);
- изредка встречающийся белый или синеватый засвет на правой части кадра - возможно, виновата опять же кривоватая задняя стенка.
Возможно, потерянный чехол исключил бы часть этих явлений. Но все эти засветки придали кадрам уникальность, даже кинематографичность, стилизованность, которую трудно воспроизвести, и чёткое ощущение того, что они сделаны очень старой камерой. Это тоже интересно и не лишено своей, особенной эстетической привлекательности - подобно тому, как современные пользователи камер Polaroid находят привлекательными несовершенную цветопередачу и дефекты эмульсии, встречающиеся на ныне выпускаемых кассетах для этих камер.
Сами же кадры получились приятными. Сравнивать с цифровыми, хоть и с того же дня, места и даже объектива, их бесполезно. Если на цифровом фото можно было выявлять характер объектива и особенности его работы в тех или иных случаях, то в данном случае слишком много особенностей наложилось друг на друга - плёнки, фотоаппарата с его засветками, и чуть ли не в последнюю очередь объектива, так что разобрать вклад каждого участника действия становится трудно. Если цифровой фотоаппарат выдал пусть приукрашенные особенностями объектива, но изображения реальной окружающей действительности, то у «Зоркого» получились какие-то нереальные образы, словно он способен проникать сквозь видимый мир в некий параллельный и запечатлевать некую другую сущность окружающего мира, нежели та, что доступна глазу.
По сути, получились картины, а не фотографии.
Если подойти к вопросу сравнения формально, то можно заметить следующее.
1. Плёночные кадры получились значительно контрастнее, но при этом как-бы со сдвинутым соотношением теней и светов. То есть если цифровой фотоаппарат отобразил массив деревьев светлым с отдельными тёмными стволами и ветками, то плёнка - наоборот, тёмным массивом с отдельными светлыми стволами берёз. Немного похожего эффекта на цифровом фотоаппарате можно добиться на открытой диафрагме. При этом небо на плёнке вышло гораздо светлее - почти белым там, где цифровой фотоаппарат запечатлел серую тучку.
2. Заметно отличается цветопередача. На плёночных кадрах парк как будто запечатлён на неделю раньше, чем на цифровых: гораздо меньше видна молодая зелёная трава, больше тёплых, коричневых, красноватых оттенков. Это, видимо, особенность конкретной плёнки Fujifilm Superia X-tra 400.
3. Чёткость и детальность у цифрового кадра выше - за счёт крупного зерна высокочувствительной плёнки совсем мелкие детали съедаются. Но это заметно только на отсканированных кадрах, а если держать в руках отпечаток формата 10*15, на который, по большому счёту, и рассчитана любительская плёнка стандарта 135, то резкость выглядит абсолютно достаточной.
В целом результат мне понравился. Я открыл для себя новое средство выразительности. Это как если бы я опробовал очередной старинный объектив, только меняющий характер изображения манипуляциями не только со светами, но также с цветностью, контрастами и к тому же добавляющий особые, художестенные блики и засветки.
Плёнка стала для меня приятной неожиданностью, новшеством, но не откровением. Сравнивая кадры с цифрового фотоаппарата и с плёнки с художественной точки зрения я не могу отдать предпочтение тому или иному. В данной реализации плёнка слишком нишевая, чтобы стать повседневным средством, но и слишком самобытная, чтобы отбросить её совсем.
Я заметил, что фотосалон не напечатал 4 моих кадра. На плёнке они не выглядели чем-то уж настолько более плохими, чем напечатанные, так что я решил взять дело в свои руки. Я изъял из диапроектора деталь, отвечающую за перемотку плёнки и содержащую окошко для кадра и установил её на штатив с помощью канцелярского зажима, намотал на валики плёнку, поставил рядом настольную лампу с матовой светодиодной лампочкой так, чтобы свет от лампочки равномерно покрывал всю плоскость кадра в кадровом окне, если смотреть на просвет. Рядом на другом штативе я установил цифровой фотоаппарат с макрокольцами, подобранными так, чтобы кадр плёнки занимал как можно большую часть кадра фотоаппарата, при этом оставаясь резким. Фотоаппарат важно выставить плоскостью объектива как можно более параллельно плёнке. Я управлял камерой с помощью телефона, игравшего роль пульта дистанционного управления.
В результате у меня получились негативы в цифровом виде. Не сразу, но мне удалось найти в сети алгоритм обработки таких негативов, применив который я получил вполне приличные снимки. Интересно, что в моей обработке снимки получились несколько менее контрастными, чем из фотосалона.
На этой съёмке я не думал о таких вещах, как тщательный выбор сюжета, ограниченность в числе кадров, о влиянии того, какая камера у меня в руках, на мой стиль съёмки и видение мира и т.д. и т.п.: было познавательно, но плёнка № 0 не слишком изменила меня. Единственным её следствием стало то, что через некоторое время я купил ещё одну катушку.
Но это уже другая история.
