Зороастрийское влияние на иудаизм в эпоху Ахеменидов
Мой перевод важного отрывка из 2-го тома «Истории зороастризма» Мэри Бойс, в котором описывается решающее влияние арийского монотеизма на евреев в период их вхождения в состав Персидской Империи.
Артаксеркс I и евреи
i) Неемия
Палестина, будучи частью сатрапии Мегабиза, лежала на стратегически важном пути в Египет, и это несомненно было одной из причин, по которым Ахемениды проявляли к евреям деятельную доброжелательность. Представляется, что в Вавилонии «исключительные яхвисты» (те, кто поклонялся исключительно Яхве) находились в хороших отношениях со своими персидскими правителями с тех времён, когда Второисайя, бывший одним из их числа, приветствовал Кира в качестве освободителя, а на двадцатый год своего царствования, в 444 г., Артаксеркс назначил «исключительного яхвиста» Неемию правителем Иерусалима. Ахемениды часто назначали местных уроженцев правителями городов и небольших провинций, так что это назначение само по себе не было примечательным, однако его последствия имели большое значение для человечества. В это время среди вавилонских евреев были синкретисты, которые поклонялись не только Яхве, но и другим богам. Синкретизм, по-видимому, преобладал и в самой Иудее, и представляется, что именно власть, данная Неемии персидским царём царей, позволила ему привлечь к исключительному яхвизму больше сторонников в Иерусалиме, а потом и во всей Иудее, так что он стал верой большинства населения страны и впоследствии смог быть справедливо назван иудаизмом. Полагают, что если бы не Неемия, яхвистская монолатрия могла в основном остаться религией синагогального богослужения в диаспоре. «Национальная, политическая, территориальная сторона иудаизма… была практически делом Неемии. Он обеспечил этой религии двойственный характер - местный одновременно с универсальным, - который продержался фактически в течение 500 лет и, в своих ужасных последствиях, держится до сих пор» (Morton Smith).
Зороастризм сам длительное время имел этот двойственный характер, будучи универсальным по вести, которую он нёс, и одновременно специфически иранским. Параллели в верованиях этих двух религий лучше рассмотреть в связи с деятельностью Ездры, но имеется сходство в ритуальной сфере, для которого представляется важным жизненный путь Неемии. До того, как быть назначенным правителем, он подавал вино Артаксерксу (Неем. 2, 1), а каждый, кто служил царю царей в подобном качестве, был обязан соблюдать зороастрийские законы чистоты, чтобы не осквернить своего государя. Эти законы, как мы видели, имели в качестве своей доктринальной основы веру в то, что благой мир, созданный Ахурамаздой, подвергается постоянным нападениям со стороны Злого Духа, орудиями которого считались грязь, зловоние, порча, разложение, болезнь и смерть. Предотвращение или сокращение их влияния, таким образом, считалось хоть и скромным, но вкладом в защиту благого творения и его конечное искупление, в то время как тесный контакт с ними означал заражение благороднейшего творения Бога, человека, который в силу этого становился недостойным молитвы и богослужения, а также общения с чистыми. В течение столетий зороастрийские священники разрабатывали правила сохранения физической и ритуальной чистоты и со временем создали строжайший кодекс, который возвёл действенную преграду между зороастрийцами и неверными, не соблюдавшими его. Существование этого кодекса должно было быть важнейшим фактором, предотвращавшим распространение зороастризма как последовательной веры за пределы самих иранских народов, потому что в силу своей строгости он предъявлял такие требования, к соблюдению которых легче всего было привыкнуть в детстве. (Что, конечно же, не мешало широкому воздействию отдельных чрезвычайно влиятельных доктрин.)
После того, как Неемия в течение многих лет соблюдал зороастрийский кодекс чистоты (который не содержит в себе ничего, что противоречило бы еврейским законам), вряд ли стоит удивляться, что он, даже будучи светским человеком, озаботился в Иерусалиме вопросами чистоты среди евреев. Не кажется также излишней смелостью предположить, что именно зороастрийский пример, наблюдаемый на всём пространстве Империи, привёл к постепенному преобразованию еврейского кодекса чистоты из правил, касающихся культовых вопросов, в законы, соблюдение которых требовалось от каждого человека в его повседневной жизни, причём местом их соблюдения был уже не только Храм, но и «поле, кухня, постель и улица» (J. Neusner), а само это соблюдение стало тем, что в свою очередь отделило евреев от других народов и привело их в добровольную изоляцию.
ii) Ездра
Учёные до сих пор спорят, направил ли «писца Ездру» в Иерусалим Артаксеркс I в 458 г. или его внук Артаксеркс II в 398 г. Ездра был, как представляется, Инспектором по еврейским религиозным делам (словами Библии - «учителем закона Бога небесного» (סָפַר דָּתָא דִּי-אֱלָהּ שְׁמַיָּא) (Езд. 7, 12)); и в Библии сохранилось письмо о полномочиях, выданное ему «царём царей Артаксерксом», которое, в частности, гласит: «Ты посылаешься от царя и семи советников его, чтобы обозреть Иудею и Иерусалим по закону Бога твоего, находящемуся в руке твоей, и чтобы доставить серебро и золото, которое царь и советники его пожертвовали Богу Израилеву, Которого жилище в Иерусалиме… Поэтому немедленно купи на эти деньги волов, овнов, агнцев и хлебных приношений к ним и возлияний для них, и принеси их на жертвенник дома Бога вашего в Иерусалиме… И сосуды, которые даны тебе для служб в доме Бога твоего, поставь пред Богом Иерусалимским. И прочее потребное для дома Бога твоего, что ты признаешь нужным, давай из дома царских сокровищ. И от меня царя Артаксеркса дается повеление всем сокровищехранителям, которые за рекою: все, чего потребует у вас Ездра священник, учитель закона Бога небесного, немедленно давайте: серебра до ста талантов, и пшеницы до ста коров, и вина до ста батов, и до ста же батов масла, а соли без обозначения количества. Все, что повелено Богом небесным, должно делаться со тщанием для дома Бога небесного; дабы не было гнева Его на царство, царя и сыновей его. И даем вам знать, чтобы ни на кого из священников или левитов, певцов, привратников, нефинеев и служащих при этом доме Божием, не налагать ни подати, ни налога, ни пошлины» (Езд. 7, 14-24). Выражение «дом Бога вашего в Иерусалиме» следует указу Кира, а привилегии, предоставленные жрецам и прочим служителям храма в Иерусалиме, сходны с привилегиями, предоставленными Киром жрецам святилища Аполлона в Малой Азии.
iii) Священнический кодекс и зороастрийские влияния
Еврейская традиция чтит Ездру, именуемого также «сведущим в законе Моисеевом» (Езд. 7, 6), приписывая ему запись всех канонических книг Ветхого Завета, в то время как многие современные ученые связывают его имя конкретно со «Священническим кодексом» - четвертым компонентом Пятикнижия, составление которого относят в основном к персидской эпохе. Полагают, что он сам издал этот кодекс либо, по меньшей мере, навязал его в этот момент еврейской общине. Хотя признаётся, что все части Пятикнижия содержат как допленные, так и послепленные материалы, последние обильнее всего представлены в «Священническом кодексе», и именно в нём, что неудивительно, очевидны зороастрийские влияния. В него входит «Кодекс святости» (Левит 18-26), который, хотя и является полностью еврейским, может быть обязан своим местом и рядом своих акцентов растущему интересу к вопросам чистоты. В него также входит первая глава Книги Бытия, содержащая рассказ о творении, полностью отличающийся от рассказа во второй главе с его историей об Эдемском саде. Бросается в глаза сходство первого рассказа с зороастрийской космогонией в двух отношениях. Во-первых, в нём есть величественное заявление: «В начале сотворил Бог небо и землю… и Дух Божий носился над водою». Это единственное место в Ветхом Завете, где Дух Божий связывается с творением. Делались попытки соответственно истолковать слово ruah здесь в особом смысле - как ветер или бурю, но недавний комментатор настаивает, что «если использовать современные термины, то Дух здесь - активный принцип, который был совершенно необходим для совершения творения. Он был… движущим фактором… Где был Бог, там действовал и его Дух» (A.S. Kapelrud). Именно при помощи подобных терминов исследователи стремятся выразить учение Заратуштры о Святом Духе, посредством которого Ахурамазда является «Творцом всего».
Во-вторых, творение в нём разделено на семь этапов. Зороастрийские и библейские этапы совпадают не полностью - в частности, творению огня, которое оказывается вершиной зороастрийского рассказа о творении, уделено менее заметное место в Книге Бытия, где светила помещены между планетами и птицами и рыбами. И всё же имеется общее сходство между двумя космогониями, а поскольку космогония имела основополагающее значение для религии Заратуштры, будучи связанной с его учением о семи великих Бессмертных Святых и цели Бога при создании мира, можно предполагать, что зороастрийские представления были известны теологам других вер на всём пространстве Империи.
Настолько же заметными в зороастризме в силу своей жизненной важности для каждого верующего были учения Гат о судьбе после смерти (включая личный суд, рай и ад) и последних временах (включая Страшный суд, истребление злых и вечное блаженство спасённых в сообществе с Ахурамаздой в его царстве на земле). Ярок контраст между этими учениями и древнейшим слоем еврейских представлений о загробном мире, о которых было сказано: «Одним из наиболее удивительных элементов религии Израиля было горячее и сильное чувство общности с богом, контрастом к которому выступала вера в лишь чрезвычайно призрачную и неудовлетворительную жизнь после смерти. У Амоса (Гл. 9) и в Псалме 138 мы находим веру в то, что власть Яхве достигает и загробных областей Шеола, но до самого конца ветхозаветного периода свидетельств о вере в блаженное существование после смерти мало» (N.W. Porteous). Самое раннее упоминание о такой вере видят у Исайи, в послепленном стихе 26, 19: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса твоя - роса растений, и земля извергнет мертвецов». Таким образом, новая надежда на радость в загробном мире была определённо увязана с характерно зороастрийским учением о воскресении мёртвых, на которое, как представляется, намекает Яшт 30, 7 и которое постоянно повторяется в качестве предмета веры. Это учение справедливо приписывает Заратуштре Феопомп, родившийся ок. 380 г., в правление Артаксеркса II (согласно Энею Газскому). Поскольку оно и прочие элементы зороастрийской апокалиптики обнаруживают в конечном счёте свои аналогии в иудейской и христианской эсхатологии, причём не разрозненно, а как части той же самой устойчивой схемы, которую можно заметить в Гатах, трудно не отдать зороастризму приоритет и не признать его источником влияния, особенно учитывая, что элементы учения Заратуштры могут быть прослежены далеко в прошлое до древних индоиранских религиозных традиций, в то время как элементы иудейской апокалиптики впервые появляются только после начала контактов с персидской верой.
В число совершенно оригинальных доктрин Заратуштры входило учение о том, что в конце «ограниченного времени» смерть исчезнет вместе со своим злым создателем - Ангхро Майнью. Это учение также было чуждо древней еврейской мысли, однако оно находит своё выражение ещё в одном позднем стихе Исайи, который пророчествует, что наступит день, когда Яхве уничтожит смерть, «покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах, поглощена будет смерть навеки» (Ис. 25, 7-8). В целом представляется, что зороастрийские учения, первоначально усвоенные Второисайей, провозгласившим Яхве Богом и Творцом, были приняты также другими пророками школы Исайи и время от времени проявлялись в их стихах, хотя пока ещё и не как части единой религиозной системы. Датировка многих из этих стихов остаётся спорной, а для раздела, состоящего из Глав 24-27 (из которого взяты обе вышеприведённые цитаты), «от эпохи плена до конца составления Ветхого Завета, т.е. до конца II в. до Р.Х., каждое столетие предлагалось в качестве времени его появления» (Eissfeldt). Существуют проблемы также с датировкой Глав 56-66, которые некоторые исследователи приписывают одному автору, Третьеисайе, жившему в эпоху Артаксеркса I, в то время как другие считают сочинением дюжины разных членов школы Исайи. В этих главах прошлое, настоящее и будущее иногда представляются в таких образах, которые, хотя они и выражены еврейскими терминами, имеют поразительное сущностное сходство с зороастрийским мировоззрением. Так, прошлое и настоящее поражены злом, которое не только вредит человеку, но и отравляет весь космос. Спасение от этого состояния может принести только мощное деяние или суд Яхве, который сотворит «новое небо и новую землю». После этого его рабы «будут петь от сердечной радости», а творившие зло и поступавшие против его воли будут «кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа», а затем предадутся смерти (Ис. 65). Учение о будущей судьбе, зависящей от нынешнего выбора, является фундаментальным в религии Заратуштры, а одновременное объявление радости и горя, спасения для праведных и страдания и истребления для грешников чрезвычайно характерно для Гат, но необычно для еврейских воззрений, хотя позднее оно и станет заметной чертой еврейской апокалиптики.
Несмотря на то, что евреи приняли веру в рай и ад, они отвергли основополагающее дуалистическое учение Заратуштры о том, что в настоящее время власть Бога ограничена его могучим и злым противником - источником всего зла и страдания в мире. В самом деле, Второисайя - возможно, первый еврей, узнавший о религии Заратуштры, отвергает это учение словами: «Я Яхве, и нет иного… Я делаю мир и творю зло» (Ис. 45, 6-7). Таким образом, он принял зороастрийскую веру в Бога-Творца, но приписал Яхве творение всех вещей, как добрых, так и злых, считая его всемогущим. Поскольку в это время евреи в своём большинстве приходили к мысли о том, что Яхве - не просто одно божество из многих, которому они должны поклоняться как своему племенному богу, но всемогущий Бог, они чувствовали всё возрастающую потребность найти в свете этого учения объяснение для незаслуженного страдания в этом мире. «Вопрос о том, почему безбожники так часто процветают, а благочестивые страдают, постоянно обсуждался… в пятом и четвёртом столетиях до Р.Х.» (Eissfeldt). Именно к этому периоду общий консенсус относит создание Книги Иова.
Кроме того, по мере того, как евреи признавали Яхве в качестве всемогущего Творца, они, как представляется, ощущали растущую потребность в признании менее значительных бессмертных существ, его служителей, которые заполнили бы пропасть, разверзшуюся отныне между ним и поклоняющимися ему людьми… Общепризнано, что еврейская ангелология, достигшая высокого развития, в значительной степени отражает зороастрийскую веру в язат, а «семь Ангелов, стоящих пред Богом» (Откр. 8, 2) соответствуют самим Бессмертным Святым. Постепенно развивалась также и демонология, так что в еврейской апокалиптической литературе парфянского периода Сатана стал восприниматься подобно Ангхро Майнью как космическая сила, как злая сущность, ведущая свои нечистые орды в бой против человечества. Таким образом зороастрийский дуализм, сознательно отвергнутый Второисайей, в конечном счёте всё-таки оказал на иудаизм своё глубокое влияние.
Mary Boyce. A History of Zoroastrianism. Vol. 2. Leiden/Koeln. 1982. P. 188-195
Артаксеркс I и евреи
i) Неемия
Палестина, будучи частью сатрапии Мегабиза, лежала на стратегически важном пути в Египет, и это несомненно было одной из причин, по которым Ахемениды проявляли к евреям деятельную доброжелательность. Представляется, что в Вавилонии «исключительные яхвисты» (те, кто поклонялся исключительно Яхве) находились в хороших отношениях со своими персидскими правителями с тех времён, когда Второисайя, бывший одним из их числа, приветствовал Кира в качестве освободителя, а на двадцатый год своего царствования, в 444 г., Артаксеркс назначил «исключительного яхвиста» Неемию правителем Иерусалима. Ахемениды часто назначали местных уроженцев правителями городов и небольших провинций, так что это назначение само по себе не было примечательным, однако его последствия имели большое значение для человечества. В это время среди вавилонских евреев были синкретисты, которые поклонялись не только Яхве, но и другим богам. Синкретизм, по-видимому, преобладал и в самой Иудее, и представляется, что именно власть, данная Неемии персидским царём царей, позволила ему привлечь к исключительному яхвизму больше сторонников в Иерусалиме, а потом и во всей Иудее, так что он стал верой большинства населения страны и впоследствии смог быть справедливо назван иудаизмом. Полагают, что если бы не Неемия, яхвистская монолатрия могла в основном остаться религией синагогального богослужения в диаспоре. «Национальная, политическая, территориальная сторона иудаизма… была практически делом Неемии. Он обеспечил этой религии двойственный характер - местный одновременно с универсальным, - который продержался фактически в течение 500 лет и, в своих ужасных последствиях, держится до сих пор» (Morton Smith).
Зороастризм сам длительное время имел этот двойственный характер, будучи универсальным по вести, которую он нёс, и одновременно специфически иранским. Параллели в верованиях этих двух религий лучше рассмотреть в связи с деятельностью Ездры, но имеется сходство в ритуальной сфере, для которого представляется важным жизненный путь Неемии. До того, как быть назначенным правителем, он подавал вино Артаксерксу (Неем. 2, 1), а каждый, кто служил царю царей в подобном качестве, был обязан соблюдать зороастрийские законы чистоты, чтобы не осквернить своего государя. Эти законы, как мы видели, имели в качестве своей доктринальной основы веру в то, что благой мир, созданный Ахурамаздой, подвергается постоянным нападениям со стороны Злого Духа, орудиями которого считались грязь, зловоние, порча, разложение, болезнь и смерть. Предотвращение или сокращение их влияния, таким образом, считалось хоть и скромным, но вкладом в защиту благого творения и его конечное искупление, в то время как тесный контакт с ними означал заражение благороднейшего творения Бога, человека, который в силу этого становился недостойным молитвы и богослужения, а также общения с чистыми. В течение столетий зороастрийские священники разрабатывали правила сохранения физической и ритуальной чистоты и со временем создали строжайший кодекс, который возвёл действенную преграду между зороастрийцами и неверными, не соблюдавшими его. Существование этого кодекса должно было быть важнейшим фактором, предотвращавшим распространение зороастризма как последовательной веры за пределы самих иранских народов, потому что в силу своей строгости он предъявлял такие требования, к соблюдению которых легче всего было привыкнуть в детстве. (Что, конечно же, не мешало широкому воздействию отдельных чрезвычайно влиятельных доктрин.)
После того, как Неемия в течение многих лет соблюдал зороастрийский кодекс чистоты (который не содержит в себе ничего, что противоречило бы еврейским законам), вряд ли стоит удивляться, что он, даже будучи светским человеком, озаботился в Иерусалиме вопросами чистоты среди евреев. Не кажется также излишней смелостью предположить, что именно зороастрийский пример, наблюдаемый на всём пространстве Империи, привёл к постепенному преобразованию еврейского кодекса чистоты из правил, касающихся культовых вопросов, в законы, соблюдение которых требовалось от каждого человека в его повседневной жизни, причём местом их соблюдения был уже не только Храм, но и «поле, кухня, постель и улица» (J. Neusner), а само это соблюдение стало тем, что в свою очередь отделило евреев от других народов и привело их в добровольную изоляцию.
ii) Ездра
Учёные до сих пор спорят, направил ли «писца Ездру» в Иерусалим Артаксеркс I в 458 г. или его внук Артаксеркс II в 398 г. Ездра был, как представляется, Инспектором по еврейским религиозным делам (словами Библии - «учителем закона Бога небесного» (סָפַר דָּתָא דִּי-אֱלָהּ שְׁמַיָּא) (Езд. 7, 12)); и в Библии сохранилось письмо о полномочиях, выданное ему «царём царей Артаксерксом», которое, в частности, гласит: «Ты посылаешься от царя и семи советников его, чтобы обозреть Иудею и Иерусалим по закону Бога твоего, находящемуся в руке твоей, и чтобы доставить серебро и золото, которое царь и советники его пожертвовали Богу Израилеву, Которого жилище в Иерусалиме… Поэтому немедленно купи на эти деньги волов, овнов, агнцев и хлебных приношений к ним и возлияний для них, и принеси их на жертвенник дома Бога вашего в Иерусалиме… И сосуды, которые даны тебе для служб в доме Бога твоего, поставь пред Богом Иерусалимским. И прочее потребное для дома Бога твоего, что ты признаешь нужным, давай из дома царских сокровищ. И от меня царя Артаксеркса дается повеление всем сокровищехранителям, которые за рекою: все, чего потребует у вас Ездра священник, учитель закона Бога небесного, немедленно давайте: серебра до ста талантов, и пшеницы до ста коров, и вина до ста батов, и до ста же батов масла, а соли без обозначения количества. Все, что повелено Богом небесным, должно делаться со тщанием для дома Бога небесного; дабы не было гнева Его на царство, царя и сыновей его. И даем вам знать, чтобы ни на кого из священников или левитов, певцов, привратников, нефинеев и служащих при этом доме Божием, не налагать ни подати, ни налога, ни пошлины» (Езд. 7, 14-24). Выражение «дом Бога вашего в Иерусалиме» следует указу Кира, а привилегии, предоставленные жрецам и прочим служителям храма в Иерусалиме, сходны с привилегиями, предоставленными Киром жрецам святилища Аполлона в Малой Азии.
iii) Священнический кодекс и зороастрийские влияния
Еврейская традиция чтит Ездру, именуемого также «сведущим в законе Моисеевом» (Езд. 7, 6), приписывая ему запись всех канонических книг Ветхого Завета, в то время как многие современные ученые связывают его имя конкретно со «Священническим кодексом» - четвертым компонентом Пятикнижия, составление которого относят в основном к персидской эпохе. Полагают, что он сам издал этот кодекс либо, по меньшей мере, навязал его в этот момент еврейской общине. Хотя признаётся, что все части Пятикнижия содержат как допленные, так и послепленные материалы, последние обильнее всего представлены в «Священническом кодексе», и именно в нём, что неудивительно, очевидны зороастрийские влияния. В него входит «Кодекс святости» (Левит 18-26), который, хотя и является полностью еврейским, может быть обязан своим местом и рядом своих акцентов растущему интересу к вопросам чистоты. В него также входит первая глава Книги Бытия, содержащая рассказ о творении, полностью отличающийся от рассказа во второй главе с его историей об Эдемском саде. Бросается в глаза сходство первого рассказа с зороастрийской космогонией в двух отношениях. Во-первых, в нём есть величественное заявление: «В начале сотворил Бог небо и землю… и Дух Божий носился над водою». Это единственное место в Ветхом Завете, где Дух Божий связывается с творением. Делались попытки соответственно истолковать слово ruah здесь в особом смысле - как ветер или бурю, но недавний комментатор настаивает, что «если использовать современные термины, то Дух здесь - активный принцип, который был совершенно необходим для совершения творения. Он был… движущим фактором… Где был Бог, там действовал и его Дух» (A.S. Kapelrud). Именно при помощи подобных терминов исследователи стремятся выразить учение Заратуштры о Святом Духе, посредством которого Ахурамазда является «Творцом всего».
Во-вторых, творение в нём разделено на семь этапов. Зороастрийские и библейские этапы совпадают не полностью - в частности, творению огня, которое оказывается вершиной зороастрийского рассказа о творении, уделено менее заметное место в Книге Бытия, где светила помещены между планетами и птицами и рыбами. И всё же имеется общее сходство между двумя космогониями, а поскольку космогония имела основополагающее значение для религии Заратуштры, будучи связанной с его учением о семи великих Бессмертных Святых и цели Бога при создании мира, можно предполагать, что зороастрийские представления были известны теологам других вер на всём пространстве Империи.
Настолько же заметными в зороастризме в силу своей жизненной важности для каждого верующего были учения Гат о судьбе после смерти (включая личный суд, рай и ад) и последних временах (включая Страшный суд, истребление злых и вечное блаженство спасённых в сообществе с Ахурамаздой в его царстве на земле). Ярок контраст между этими учениями и древнейшим слоем еврейских представлений о загробном мире, о которых было сказано: «Одним из наиболее удивительных элементов религии Израиля было горячее и сильное чувство общности с богом, контрастом к которому выступала вера в лишь чрезвычайно призрачную и неудовлетворительную жизнь после смерти. У Амоса (Гл. 9) и в Псалме 138 мы находим веру в то, что власть Яхве достигает и загробных областей Шеола, но до самого конца ветхозаветного периода свидетельств о вере в блаженное существование после смерти мало» (N.W. Porteous). Самое раннее упоминание о такой вере видят у Исайи, в послепленном стихе 26, 19: «Оживут мертвецы твои, восстанут мертвые тела! Воспряните и торжествуйте, поверженные в прахе: ибо роса твоя - роса растений, и земля извергнет мертвецов». Таким образом, новая надежда на радость в загробном мире была определённо увязана с характерно зороастрийским учением о воскресении мёртвых, на которое, как представляется, намекает Яшт 30, 7 и которое постоянно повторяется в качестве предмета веры. Это учение справедливо приписывает Заратуштре Феопомп, родившийся ок. 380 г., в правление Артаксеркса II (согласно Энею Газскому). Поскольку оно и прочие элементы зороастрийской апокалиптики обнаруживают в конечном счёте свои аналогии в иудейской и христианской эсхатологии, причём не разрозненно, а как части той же самой устойчивой схемы, которую можно заметить в Гатах, трудно не отдать зороастризму приоритет и не признать его источником влияния, особенно учитывая, что элементы учения Заратуштры могут быть прослежены далеко в прошлое до древних индоиранских религиозных традиций, в то время как элементы иудейской апокалиптики впервые появляются только после начала контактов с персидской верой.
В число совершенно оригинальных доктрин Заратуштры входило учение о том, что в конце «ограниченного времени» смерть исчезнет вместе со своим злым создателем - Ангхро Майнью. Это учение также было чуждо древней еврейской мысли, однако оно находит своё выражение ещё в одном позднем стихе Исайи, который пророчествует, что наступит день, когда Яхве уничтожит смерть, «покрывало, покрывающее все народы, покрывало, лежащее на всех племенах, поглощена будет смерть навеки» (Ис. 25, 7-8). В целом представляется, что зороастрийские учения, первоначально усвоенные Второисайей, провозгласившим Яхве Богом и Творцом, были приняты также другими пророками школы Исайи и время от времени проявлялись в их стихах, хотя пока ещё и не как части единой религиозной системы. Датировка многих из этих стихов остаётся спорной, а для раздела, состоящего из Глав 24-27 (из которого взяты обе вышеприведённые цитаты), «от эпохи плена до конца составления Ветхого Завета, т.е. до конца II в. до Р.Х., каждое столетие предлагалось в качестве времени его появления» (Eissfeldt). Существуют проблемы также с датировкой Глав 56-66, которые некоторые исследователи приписывают одному автору, Третьеисайе, жившему в эпоху Артаксеркса I, в то время как другие считают сочинением дюжины разных членов школы Исайи. В этих главах прошлое, настоящее и будущее иногда представляются в таких образах, которые, хотя они и выражены еврейскими терминами, имеют поразительное сущностное сходство с зороастрийским мировоззрением. Так, прошлое и настоящее поражены злом, которое не только вредит человеку, но и отравляет весь космос. Спасение от этого состояния может принести только мощное деяние или суд Яхве, который сотворит «новое небо и новую землю». После этого его рабы «будут петь от сердечной радости», а творившие зло и поступавшие против его воли будут «кричать от сердечной скорби и рыдать от сокрушения духа», а затем предадутся смерти (Ис. 65). Учение о будущей судьбе, зависящей от нынешнего выбора, является фундаментальным в религии Заратуштры, а одновременное объявление радости и горя, спасения для праведных и страдания и истребления для грешников чрезвычайно характерно для Гат, но необычно для еврейских воззрений, хотя позднее оно и станет заметной чертой еврейской апокалиптики.
Несмотря на то, что евреи приняли веру в рай и ад, они отвергли основополагающее дуалистическое учение Заратуштры о том, что в настоящее время власть Бога ограничена его могучим и злым противником - источником всего зла и страдания в мире. В самом деле, Второисайя - возможно, первый еврей, узнавший о религии Заратуштры, отвергает это учение словами: «Я Яхве, и нет иного… Я делаю мир и творю зло» (Ис. 45, 6-7). Таким образом, он принял зороастрийскую веру в Бога-Творца, но приписал Яхве творение всех вещей, как добрых, так и злых, считая его всемогущим. Поскольку в это время евреи в своём большинстве приходили к мысли о том, что Яхве - не просто одно божество из многих, которому они должны поклоняться как своему племенному богу, но всемогущий Бог, они чувствовали всё возрастающую потребность найти в свете этого учения объяснение для незаслуженного страдания в этом мире. «Вопрос о том, почему безбожники так часто процветают, а благочестивые страдают, постоянно обсуждался… в пятом и четвёртом столетиях до Р.Х.» (Eissfeldt). Именно к этому периоду общий консенсус относит создание Книги Иова.
Кроме того, по мере того, как евреи признавали Яхве в качестве всемогущего Творца, они, как представляется, ощущали растущую потребность в признании менее значительных бессмертных существ, его служителей, которые заполнили бы пропасть, разверзшуюся отныне между ним и поклоняющимися ему людьми… Общепризнано, что еврейская ангелология, достигшая высокого развития, в значительной степени отражает зороастрийскую веру в язат, а «семь Ангелов, стоящих пред Богом» (Откр. 8, 2) соответствуют самим Бессмертным Святым. Постепенно развивалась также и демонология, так что в еврейской апокалиптической литературе парфянского периода Сатана стал восприниматься подобно Ангхро Майнью как космическая сила, как злая сущность, ведущая свои нечистые орды в бой против человечества. Таким образом зороастрийский дуализм, сознательно отвергнутый Второисайей, в конечном счёте всё-таки оказал на иудаизм своё глубокое влияние.
Mary Boyce. A History of Zoroastrianism. Vol. 2. Leiden/Koeln. 1982. P. 188-195