Андреа Дворкин. "Экономика пола: ужасающая правда." (перевод).
Огромное спасибо юзерке shaumaenigma за неоценимую помощь и редактуру
Sexual economics: the terrible truth (“Letters from a war zone”, Andrea Dworkin)
Экономика пола: ужасающая правда ("Письма из зоны военных действий", Андреа Дворкин)
Этот текст был произнесён во время выступления перед женщинами в Harper & Row, издательстве, которое первым опубликовало книгу"Наша кровь". Я обращаюсь к нему в предисловии к "Нашей крови" в этой книге: мужчины в костюмах сделали пометки, и моя песенка была спета. Позже журнал Ms. опубликовал "отредактированную" версию. Это оригинальный текст. Я была очень польщена, когда сотрудницы Harper & Row пригласили меня выступить по случаю дня в защиту работниц. Harper & Row было в то время единственным издательством в Нью-Йорке, в котором был профсоюз, и, вдобавок, там была женская группа. Большинство работающих в издательском деле - женщины, с низкой зарплатой и лишённые влияния . Обладающие адвокатами и деньгами для защиты свободы слова производителей порнографии, издатели не позволяют работающим на них объединяться как работникам, или как женщинам; также они не уделяют никакого внимания правам писателей на достойную оплату или на неприкосновенность творчества (творческую свободу / свободу самовыражения). Издательское дело это дурно пахнущая, насквозь прогнившая индустрия в США. Низкооплачиваемые редактора и служащие, которые слушали эту речь, имели много общего с женщинами, которые её написали: вот именно то, чему посвящено это эссе. Я благодарю женщин Harper & Row за то, что пригласили меня.
В книге "Женщины и экономика" (впервые опубликованной в 1898 году), Шарлотта Перкинс Гилман написала: "Самка рода homo экономически зависима от самца . Он - её источник продовольствия."(1) Мужчины являются нашим источником продовольствия, будь мы матерями, домохозяйками, проститутками, работницами на производстве, служащими или специалистками. Мужчины являются нашим источником продовольствия, будь мы гетеросексуальными или лесбиянками, неразборчивыми в связях или давшими обет безбрачия, независимо от нашей расовой, этнической или классовой принадлежности. Мужчины являются нашим источником продовольствия независимо от того, работаем мы ради удовольствия или за деньги. Мужчины являются нашим источником продовольствия, живём мы в капиталистических странах, где мужчины контролируют промышленность, сельское хозяйство и государственную власть, или в социалистических странах, где мужчины контролируют промышленность, сельское хозяйство и государственную власть. Женщины знают, что физическое выживание и благосостояние исходит от мужчин, будь то отцы, мужья, клиенты проституток, начальники, работодатели или государственные чиновники. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, но женщинам приходится отдавать сердца, чтобы избежать голода .
В системе мужского превосходства, которая сейчас разрушает нашу планету, женщин в первую очередь определяют по нашим репродуктивным способностям. Мы производим детей. Мы - первые производительницы первого продукта. Продукт - это то, что сделано человеческим трудом. Наш труд - это первый труд, а мы - первые рабочие. Хотя в действительности не все женщины могут производить детей, всех женщин определяют как производительниц детей. Вот почему радикальные феминистки определяют женщин как класс лиц, имеющих сходное отношение к производству (воспроизводству).
Мы трудимся и производим детей. Сырьё, из которого формируются дети, это материнские плоть и кровь, вещества, питающие её, сама суть её собственного физического существования. Эмбрион в буквальном смысле питается и формируется из тела матери. Как если бы эмбрион был сшит, стежок за стежком, из её плоти и крови.
Как только ребёнок родился, этот продукт материнского труда, созданный из сырья её тела, больше не принадлежит ей. Он принадлежит мужчине. Он принадлежит тому, кто не произвел и не может произвести его. Это владение определено законом, теологией и народными обычаями; оно санкционировано государством, освящено в искусстве и философии, и поддержано мужчинами всех политических убеждений. Ребёнок, не принадлежащий мужчине, не имеет законного гражданского права на существование.
Отношения между женщиной, которая трудится и производит, и мужчиной, который владеет продуктом, являются одновременно сексуальными и экономическими. В воспроизводстве , пол и экономика принципиально неотделимы и неотличимы друг от друга друг от друга. Женская физическая реальность определяется сексуальной характеристикой, способностью к репродукции. Мужчина присваивает тело, которое ему не принадлежит, сеет своё так называемое семя, собирает урожай - колонизирует женское тело, отнимает его природные ресурсы, контролирует его, использует его, истощает его как может, лишает его свободы и самоопределения для того, чтобы продолжить разграблять его и идет дальше, покоряя другие земли, которые кажутся зеленее и привлекательнее. Радикальные феминистки называют это исключительно мужское поведение "фаллическим империализмом" и видят в нём истоки всех прочих форм империализма.
Траханье - это то средство, при помощи которого самец подчиняет самку своему господству, независимо от того, является ли конечной целью оплодотворение (размножение ). Совокупление удостоверяет подлинность брака, и, внутри или вне брака, расценивается как акт обладания. Собственник это тот, кто имеет фаллос; собственность - та, кто не имеет фаллоса. Общество, как в капиталистических, так и в социалистических странах (включая Китай) организовано так, чтобы гарантировать верховное право каждого мужчины иметь, трахать хотя бы одну женщину.
В совокуплении, как и в воспроизводстве, пол и экономика неотделимо связаны. В культуре мужского превосходства считается, что женщины воплощают в себе чувственность; женщины и есть секс. Мужчина хочет то, что имеет женщина - секс. Он может красть его (насилие), убеждать её отдать его (соблазнение), арендовать его (проституция), взять в аренду на долгое время (брак в США), или владеть им напрямую (брак в большинстве обществ). Мужчина может делать что-то или всё из вышеперечисленного, снова и снова.
Как писали Филлис Честер и Эмили Джейн Гудман в книге "Женщины, деньги и власть": Это древняя драма, чудесное свойство денег - эта покупка женщины. Будучи купленными, особенно за высокую цену или на всю жизнь, именно так большинство женщин узнают, чего они на самом деле стоят. В культуре денег их знание о себе может быть очень точным." (2)
Акт изнасилования определяет низшую точку женской ничтожности . Изнасилование означает, что каждая конкретная жертва и все женщины не имеют достоинства, силы, индивидуальности, реальной безопасности. Изнасилование означает, что отдельная жертва и все женщины взаимозаменяемы, "все одинаковые в темноте". Изнасилование обозначает, что любая женщина, как бы самонадеянна она не была, может быть приведена силой или запугиванием к наименьшему общему знаменателю - "дырке", которой можно свободно воспользоваться .
Соблазнение часто трудно отличить от насилия. При соблазнении насильник утруждается покупкой бутылки вина. Для того, чтобы побудить женщину к сексуальной капитуляции, соблазнитель тратит на нее некоторую сумму, но обычно он также использует множество форм принуждения, чтобы его временные и денежные вложения гарантированно не были потрачены впустую. Соблазнение для женщины часто означает, что она имеет цену, поскольку её ценность для мужчины (единственный реальный критерий женской ценности в культуре, ориентированной на мужское превосходство) может быть измерена в вине, еде и других материальных знаках внимания. В проституции женщине открыто платят за её сексуальные услуги. В культурах мужского превосходства (кроме некоторых социалистических стран, где были предприняты серьёзные усилия для того, чтобы положить конец эксплуатированию сексуального труда женщин как проституток), проституция - это единственная профессия, подлинно (по-настоящему) и всецело открытая женщинам. Наиболее трудоспособные проститутки зарабатывают просто огромные суммы денег (по сравнению с суммами, которые обычно получают другие женщины), но они не идут дальше, чтобы стать предпринимательницами или учредительницами университетов. Вместо этого, их деньги идут мужчинам, поскольку мужчины контролируют, получают прибыль и сохраняют женскую проституцию навеки. Мужчины, которым идут их деньги, являются сутенёрами, рэкетирами, адвокатами, полицейскими, и тому подобными, все они поскольку они мужчины, а не женщины, могут превратить деньги в ещё большее количество денег, социальный статус и влияние. Проститутка же маркируется алой буквой "Ш" - заклеймлённая как шлюха, подвергнутая остракизму как шлюха, изгнанная как шлюха в мир, очерченный организованной преступностью, наркотиками и печально известной жестокостью сутенёров. Предельно низкий социальный статус проститутки используется для того, чтобы наказать её за то, что она осмеливается вообще зарабатывать деньги. Насилие, выпадающее на её долю, препятствует тому, чтобы она преобразовала деньги в чувство собственного достоинства или самоопределение; оно служит для того чтобы удерживать её на её месте, самки, дырки, во власти мужчин, которые зарабатывают на её плоти. Также, как писала Кейт Миллет в "Исследованиях проституции", "шлюха нужна для того, чтобы показать всем нам, как нам повезло, как благоволят к нам наши владыки, насколько хуже для нас всё могло бы быть". (3) Чтобы это предостережение было очевидным, деньгам проститутки не позволяется приносить с собой чувство собственного достоинства, уважение, или власть.
В браке мужское обладание женским телом и трудом (репродуктивным, сексуальным и домашним) освящено богом и/или государством. В браке мужчина приобретает легальное, эксклюзивное право физического доступа к женщине, которая отныне известна как "его жена". "Его жена" это высшее воплощение женской ценности в обществе мужского превосходства. "Его жена" это женский пример для подражания, и тому есть веская причина: в мире, где для женщины нет реального выбора в рамках экономики пола , "его жена" заключила самую удачную сделку из всех возможных. Она продала себя (или, как всё ещё происходит во многих странах, была продана) не только за экономическую поддержку от одного человека, которая может поступить, а может и нет, но также за защиту - защиту от изнасилования, соблазнения или принуждения к проституции другим мужчиной, защиту от опасностей жизни женщины-жертвы в мире мужчин-хищников. Эта защита обычно не имеет большой ценности, поскольку избиение жены и сексуальное насилие являются в браке обычными явлениями.
В браке, женщина не только обеспечивает мужчину сексом; она также убирает его дом. Она занимается работой по дому независимо от того, работает она или нет за заработную плату вне дома. Она занимается работой по дому независимо от того, живёт она в капиталистической стране или в социалистической. Она занимается работой по дому потому, что она женщина, и работа по дому стигматизируется как женская работа. Не случайно, это ещё и самая чёрная, изолирующая, без конца повторяющаяся и незаметная работа из всех возможных. (Если мужчина богат, его жена не убирает дом. Вместо этого она превращается в украшение и используется как символ достатка. Положение леди - это причудливая вариация на неизменно жестокую тему.)
В соответствии с современной теорией социализма, заключение женщин дома в качестве неоплачиваемой домашней работницы - это отличительная черта угнетённого положения женщины при капитализме. Если женщины при капитализме занимаются продуктивным трудом за заработную плату вне дома, они рассматриваются социалистами как дважды эксплуатируемые - во-первых, эксплуатируемые как работницы капиталистами, а во-вторых, как неоплачиваемая прислуга дома. Согласно социалистическому анализу, женщин в доме эксплуатирует "капиталистическая система", а не мужчины, которые получают прибыль от женского домашнего труда.
Сам Маркс признавал, что при капитализме женщины, в отличие от мужчин, жестоко эксплуатировались в качестве домашних слуг. Следовательно, он поддерживал законодательную защиту труда, ограждающую женщину от самых разрушительных последствий индустриальной эксплуатации, для того чтобы они могли лучше выполнять работу по дому. Эффектом от такого социалистического рыцарства стало удержание женщин от возможности конкурировать за рабочие места на тех же условиях, что и мужчины, или сравняться с мужчинами в способности зарабатывать . Следовательно, роль женщин как неоплачиваемой домашней прислуги усилилась, а мужчин обеспечили достаточным резервом репродуктивной и сексуальной обслуги .
Такое "решение" "женского вопроса", которое служит исключительно поддержке доминирования мужчин над женщинами, характеризует социалистическую теорию и практику. В России, Чехословакии, Китае, работа по дому- это женская работа, и женщин по-прежнему эксплуатируют как домашних слуг. Идеология, которая оправдывает сложившееся насилие, принимается как не требующая доказательств истина как в социалистических, так и в капиталистических странах: женщины определяются, в первую очередь как класс лиц, которые воспроизводят, и этим постулируется "естественное разделение труда в семье", вот почему "мужчина более интенсивно посвящает себя своей работе, и, возможно, публичной деятельности или саморазвитию, связанными с его профессией или должностью, тогда как женщина концентрируется на детях и домашнем хозяйстве." (4) Идея о том, что капитализм, а не закреплённое системой мужское превосходство, выгоду от которого получают все мужчины, является источником женских страданий - даже когда страдания определяются в узком смысле как эксплуатируемый домашний труд, без упоминаний жестокого сексуального насилия, которые характеризуют женское угнетённое состояние - не подтверждается историей, этим конечным критерием истинности.
Таким образом, повсеместно женщине в плену у мужчины запрещается самоопределение, для того чтобы он мог контролировать её репродуктивные функции, трахать её по своему желанию и иметь чистый (или украшенный) дом. И повсеместно, когда женщина уходит из дома для того, чтобы работать за зарплату, она обнаруживает, что несёт с собой свой подчинённый и рабский статус.
Подчинённый статус женщины сохраняется на рынке труда, как в капиталистических, так и в социалистических странах четырьмя взаимно укрепляющими друг друга способами :
1) Женщинам платят меньше, чем мужчинам, за ту же самую работу. В США разница зарплат между мужчинами и женщинами фактически увеличилась за последние десять лет, несмотря на то, что равная оплата за равный труд закреплена законом. В индустриализованных коммунистических странах неравенство между мужскими и женскими зарплатами было огромным вплоть до конца 1970х - поразительный факт, учитывая, что закон требовал равной оплаты за равный труд с 1936 года в Советском Союзе и с конца 1940-х - в странах Восточного блока.
2) Женщин систематически исключают из деятельности с высоким статусом, реальной властью и высоким финансовым вознаграждением. Странно, но в Китае, где женщины якобы держат половину неба, правительство чрезвычайно мужское; то же самое в Советском Союзе, Венгрии, Алжире. Во всех социалистических странах женщины делают большую часть неквалифицированной, низкооплачиваемой работы; женщин не найти в значительной части высших слоёв (а там есть высшие слои) индустрии, сельского хозяйства, образования или культуры. Типичное положение женщин в социалистических странах было описано Магдаленой Соколовской, польским экспертом по женскому трудоустройству в этой стране: "Пока женщины работали на фабриках и в полях, это никого особенно не волновало. Как только они стали получать квалификацию и просить таких же денег за такую же работу, мужчины стали беспокоиться о (женском) здоровье, их нервах, утверждать, что их не устраивает женское трудоустройство, и что женщины пренебрегают семьёй." (5) Разумеется, при капитализме у мужчин есть те же заботы, поэтому в капиталистических странах женщинам также запрещен доступ к высокому рангу, статусу и власти.
3) Женщин назначают на самые низкие должности в любой сфере. В США, например, доктора, юристы и профессора - мужчины, тогда как медсёстры, секретари суда и лаборанты - женщины. Даже если в профессии представлены почти одни женщины, например, таких как библиотечное дело в США и медицина в Советском Союзе, верхние позиции в этих областях заняты мужчинами.
4) Когда женщины в больших количествах появляются в индустрии, работе или профессии, сама область феминизируется, иными словами, перенимает низкий статус, которым наделены женщины. Женщины могут войти в отрасль в больших количествах, потому что она низко оплачивается по сравнению с другими областями, куда могут устроиться мужчины. В США, например, конторская работа недавно стала феминизированной. Офисные работники-мужчины, которые в 1949 году в среднем зарабатывали 3213 долларов в год, по сравнению с женской зарплатой в 2255 долларов, выходили из этой области по мере того как женщины входили в неё - на более низкие женские зарплаты, которые составляли 70 процентов от мужских. С притоком женщин, выполняющих низкоквалифицированную работу за низкую оплату, конторская работа становится женской - низкооплачиваемой и бесперспективной. В 1962 женщины-клерки зарабатывали 69 процентов от мужской зарплаты, в 1970 они зарабатывали 64 процента от мужской зарплаты, а в 1973 они заработали только 61 процент от мужской зарплаты.
В Советском союзе и Чехословакии врачебная практика, эта уважаемая на Западе профессия, стала феминизированной. Женщины в этих странах стали докторами потому, что эта работа была низкооплачиваемой по сравнению с физическим трудом, доступным мужчинам. Сегодня в этих странах женщины-врачи - это обычные работники сферы обслуживания, чьи низкие оплаты являются обоснованными, поскольку женщинам не нужно много платить. Медики-мужчины имеют высокий статус, являются высокооплачиваемыми учёными-исследователями и хирургами.
Таким образом, женщины, в целом, выполняют в обществе самую непрестижную работу, что бы под ней не подразумевалось , а когда женщины являются основными работниками в сфере, эта сфера сама получает низкий женский статус. Поэтому, было бы неверно думать, что подчинённый женский статус исчезнет, когда женщины станут заниматься продуктивным трудом или свободно попадать в профессии с высоким статусом. Когда женщины в больших количествах попадают в любую отрасль, понижается статус самой отрасли. Мужчины, находящиеся в ней, уходят; мужчины, ищущие работу, не пойдут в неё. Когда мужчины покидают отрасль, они забирают с собой её престиж; когда мужчины приходят в отрасль, они приносят престиж в неё. Следовательно, подчинение женщин мужчинам сохраняется даже тогда, когда женщина работает за зарплату и независимо от того, какую работу женщина выполняет.
Когда мы осмеливаемся взглянуть на эту наполненную горечью реальность экономики пола, мы как будто смотрим в глаза Медузе. Мы смотрим на неё и видим себя; мы видим наше состояние и оно чудовищно; мы видим нашу ярость и душевную боль в её безобразном лице и, боясь до ужаса стать ею, вместо этого обращаемся в камень. Потом, в поисках утешения и из страха, мы оборачиваемся, чтобы посмотреть куда-то ещё - куда угодно - к демократам, к социалистам, к профсоюзным лидерам, к работающим мужчинам, к геям, или к сонму фигур авторитарных отцов, которые обещают свободу в послушании и покой в самообмане.
Но не будет ни свободы, ни покоя, пока мы, женщины, не будем вольны определять для себя целостность и границы наших тел, и то, как мы будем использовать наши тела - то есть до тех пор, пока у нас не будет абсолютной репродуктивной свободы и до тех пор, пока не будет положен конец сексуальному насилию - преступлениям, совершаемым мужчинами против нас. Если эти революционные требования не станут нашими задачами первостепенной важности, то нас до конца дней будут обманывать соблазнители и сутенёры всех убеждений и мастей, которые будут делать то, что делали всегда - разграблять наши тела, красть наш труд, и хоронить нас в безымянных могилах под вековым трауром презрения.
1. Charlotte Perkins Gilman, Women and Economics, ed. Carl Degler (New York: Harper Torchbooks, 1966), p. 22.
2. Phyllis C hesler and Emily Jane Goodman , Women, Money, and Power (New York: William Morrow and Company , Inc., 1976), p. 19.
3. Kate Milett, The Prostitution Papers: A Candid Dialogue (New York: AvonBooks, 1973), p. 87.
4. Radoslav Selucky, "Emancipation or Equality? " Literarni noviny, March 6,1965, cited by Hilda Scott in Does Socialism Liberate Women? Experiences from Eastern Europe (Boston: Beacon Press, 1974), p. 123.
5. Scott, Does Socialism liberate Women?, p. 5.
6. For data on these same processes in underdeveloped and developing countries, see Ester Boserup, Women's Role in Economic Development (New York: St. Martins Press, 1970).
Перевод: Ольга Попова (aprilegirl.livejournal.com)
Sexual economics: the terrible truth (“Letters from a war zone”, Andrea Dworkin)
Экономика пола: ужасающая правда ("Письма из зоны военных действий", Андреа Дворкин)
Этот текст был произнесён во время выступления перед женщинами в Harper & Row, издательстве, которое первым опубликовало книгу"Наша кровь". Я обращаюсь к нему в предисловии к "Нашей крови" в этой книге: мужчины в костюмах сделали пометки, и моя песенка была спета. Позже журнал Ms. опубликовал "отредактированную" версию. Это оригинальный текст. Я была очень польщена, когда сотрудницы Harper & Row пригласили меня выступить по случаю дня в защиту работниц. Harper & Row было в то время единственным издательством в Нью-Йорке, в котором был профсоюз, и, вдобавок, там была женская группа. Большинство работающих в издательском деле - женщины, с низкой зарплатой и лишённые влияния . Обладающие адвокатами и деньгами для защиты свободы слова производителей порнографии, издатели не позволяют работающим на них объединяться как работникам, или как женщинам; также они не уделяют никакого внимания правам писателей на достойную оплату или на неприкосновенность творчества (творческую свободу / свободу самовыражения). Издательское дело это дурно пахнущая, насквозь прогнившая индустрия в США. Низкооплачиваемые редактора и служащие, которые слушали эту речь, имели много общего с женщинами, которые её написали: вот именно то, чему посвящено это эссе. Я благодарю женщин Harper & Row за то, что пригласили меня.
В книге "Женщины и экономика" (впервые опубликованной в 1898 году), Шарлотта Перкинс Гилман написала: "Самка рода homo экономически зависима от самца . Он - её источник продовольствия."(1) Мужчины являются нашим источником продовольствия, будь мы матерями, домохозяйками, проститутками, работницами на производстве, служащими или специалистками. Мужчины являются нашим источником продовольствия, будь мы гетеросексуальными или лесбиянками, неразборчивыми в связях или давшими обет безбрачия, независимо от нашей расовой, этнической или классовой принадлежности. Мужчины являются нашим источником продовольствия независимо от того, работаем мы ради удовольствия или за деньги. Мужчины являются нашим источником продовольствия, живём мы в капиталистических странах, где мужчины контролируют промышленность, сельское хозяйство и государственную власть, или в социалистических странах, где мужчины контролируют промышленность, сельское хозяйство и государственную власть. Женщины знают, что физическое выживание и благосостояние исходит от мужчин, будь то отцы, мужья, клиенты проституток, начальники, работодатели или государственные чиновники. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, но женщинам приходится отдавать сердца, чтобы избежать голода .
В системе мужского превосходства, которая сейчас разрушает нашу планету, женщин в первую очередь определяют по нашим репродуктивным способностям. Мы производим детей. Мы - первые производительницы первого продукта. Продукт - это то, что сделано человеческим трудом. Наш труд - это первый труд, а мы - первые рабочие. Хотя в действительности не все женщины могут производить детей, всех женщин определяют как производительниц детей. Вот почему радикальные феминистки определяют женщин как класс лиц, имеющих сходное отношение к производству (воспроизводству).
Мы трудимся и производим детей. Сырьё, из которого формируются дети, это материнские плоть и кровь, вещества, питающие её, сама суть её собственного физического существования. Эмбрион в буквальном смысле питается и формируется из тела матери. Как если бы эмбрион был сшит, стежок за стежком, из её плоти и крови.
Как только ребёнок родился, этот продукт материнского труда, созданный из сырья её тела, больше не принадлежит ей. Он принадлежит мужчине. Он принадлежит тому, кто не произвел и не может произвести его. Это владение определено законом, теологией и народными обычаями; оно санкционировано государством, освящено в искусстве и философии, и поддержано мужчинами всех политических убеждений. Ребёнок, не принадлежащий мужчине, не имеет законного гражданского права на существование.
Отношения между женщиной, которая трудится и производит, и мужчиной, который владеет продуктом, являются одновременно сексуальными и экономическими. В воспроизводстве , пол и экономика принципиально неотделимы и неотличимы друг от друга друг от друга. Женская физическая реальность определяется сексуальной характеристикой, способностью к репродукции. Мужчина присваивает тело, которое ему не принадлежит, сеет своё так называемое семя, собирает урожай - колонизирует женское тело, отнимает его природные ресурсы, контролирует его, использует его, истощает его как может, лишает его свободы и самоопределения для того, чтобы продолжить разграблять его и идет дальше, покоряя другие земли, которые кажутся зеленее и привлекательнее. Радикальные феминистки называют это исключительно мужское поведение "фаллическим империализмом" и видят в нём истоки всех прочих форм империализма.
Траханье - это то средство, при помощи которого самец подчиняет самку своему господству, независимо от того, является ли конечной целью оплодотворение (размножение ). Совокупление удостоверяет подлинность брака, и, внутри или вне брака, расценивается как акт обладания. Собственник это тот, кто имеет фаллос; собственность - та, кто не имеет фаллоса. Общество, как в капиталистических, так и в социалистических странах (включая Китай) организовано так, чтобы гарантировать верховное право каждого мужчины иметь, трахать хотя бы одну женщину.
В совокуплении, как и в воспроизводстве, пол и экономика неотделимо связаны. В культуре мужского превосходства считается, что женщины воплощают в себе чувственность; женщины и есть секс. Мужчина хочет то, что имеет женщина - секс. Он может красть его (насилие), убеждать её отдать его (соблазнение), арендовать его (проституция), взять в аренду на долгое время (брак в США), или владеть им напрямую (брак в большинстве обществ). Мужчина может делать что-то или всё из вышеперечисленного, снова и снова.
Как писали Филлис Честер и Эмили Джейн Гудман в книге "Женщины, деньги и власть": Это древняя драма, чудесное свойство денег - эта покупка женщины. Будучи купленными, особенно за высокую цену или на всю жизнь, именно так большинство женщин узнают, чего они на самом деле стоят. В культуре денег их знание о себе может быть очень точным." (2)
Акт изнасилования определяет низшую точку женской ничтожности . Изнасилование означает, что каждая конкретная жертва и все женщины не имеют достоинства, силы, индивидуальности, реальной безопасности. Изнасилование означает, что отдельная жертва и все женщины взаимозаменяемы, "все одинаковые в темноте". Изнасилование обозначает, что любая женщина, как бы самонадеянна она не была, может быть приведена силой или запугиванием к наименьшему общему знаменателю - "дырке", которой можно свободно воспользоваться .
Соблазнение часто трудно отличить от насилия. При соблазнении насильник утруждается покупкой бутылки вина. Для того, чтобы побудить женщину к сексуальной капитуляции, соблазнитель тратит на нее некоторую сумму, но обычно он также использует множество форм принуждения, чтобы его временные и денежные вложения гарантированно не были потрачены впустую. Соблазнение для женщины часто означает, что она имеет цену, поскольку её ценность для мужчины (единственный реальный критерий женской ценности в культуре, ориентированной на мужское превосходство) может быть измерена в вине, еде и других материальных знаках внимания. В проституции женщине открыто платят за её сексуальные услуги. В культурах мужского превосходства (кроме некоторых социалистических стран, где были предприняты серьёзные усилия для того, чтобы положить конец эксплуатированию сексуального труда женщин как проституток), проституция - это единственная профессия, подлинно (по-настоящему) и всецело открытая женщинам. Наиболее трудоспособные проститутки зарабатывают просто огромные суммы денег (по сравнению с суммами, которые обычно получают другие женщины), но они не идут дальше, чтобы стать предпринимательницами или учредительницами университетов. Вместо этого, их деньги идут мужчинам, поскольку мужчины контролируют, получают прибыль и сохраняют женскую проституцию навеки. Мужчины, которым идут их деньги, являются сутенёрами, рэкетирами, адвокатами, полицейскими, и тому подобными, все они поскольку они мужчины, а не женщины, могут превратить деньги в ещё большее количество денег, социальный статус и влияние. Проститутка же маркируется алой буквой "Ш" - заклеймлённая как шлюха, подвергнутая остракизму как шлюха, изгнанная как шлюха в мир, очерченный организованной преступностью, наркотиками и печально известной жестокостью сутенёров. Предельно низкий социальный статус проститутки используется для того, чтобы наказать её за то, что она осмеливается вообще зарабатывать деньги. Насилие, выпадающее на её долю, препятствует тому, чтобы она преобразовала деньги в чувство собственного достоинства или самоопределение; оно служит для того чтобы удерживать её на её месте, самки, дырки, во власти мужчин, которые зарабатывают на её плоти. Также, как писала Кейт Миллет в "Исследованиях проституции", "шлюха нужна для того, чтобы показать всем нам, как нам повезло, как благоволят к нам наши владыки, насколько хуже для нас всё могло бы быть". (3) Чтобы это предостережение было очевидным, деньгам проститутки не позволяется приносить с собой чувство собственного достоинства, уважение, или власть.
В браке мужское обладание женским телом и трудом (репродуктивным, сексуальным и домашним) освящено богом и/или государством. В браке мужчина приобретает легальное, эксклюзивное право физического доступа к женщине, которая отныне известна как "его жена". "Его жена" это высшее воплощение женской ценности в обществе мужского превосходства. "Его жена" это женский пример для подражания, и тому есть веская причина: в мире, где для женщины нет реального выбора в рамках экономики пола , "его жена" заключила самую удачную сделку из всех возможных. Она продала себя (или, как всё ещё происходит во многих странах, была продана) не только за экономическую поддержку от одного человека, которая может поступить, а может и нет, но также за защиту - защиту от изнасилования, соблазнения или принуждения к проституции другим мужчиной, защиту от опасностей жизни женщины-жертвы в мире мужчин-хищников. Эта защита обычно не имеет большой ценности, поскольку избиение жены и сексуальное насилие являются в браке обычными явлениями.
В браке, женщина не только обеспечивает мужчину сексом; она также убирает его дом. Она занимается работой по дому независимо от того, работает она или нет за заработную плату вне дома. Она занимается работой по дому независимо от того, живёт она в капиталистической стране или в социалистической. Она занимается работой по дому потому, что она женщина, и работа по дому стигматизируется как женская работа. Не случайно, это ещё и самая чёрная, изолирующая, без конца повторяющаяся и незаметная работа из всех возможных. (Если мужчина богат, его жена не убирает дом. Вместо этого она превращается в украшение и используется как символ достатка. Положение леди - это причудливая вариация на неизменно жестокую тему.)
В соответствии с современной теорией социализма, заключение женщин дома в качестве неоплачиваемой домашней работницы - это отличительная черта угнетённого положения женщины при капитализме. Если женщины при капитализме занимаются продуктивным трудом за заработную плату вне дома, они рассматриваются социалистами как дважды эксплуатируемые - во-первых, эксплуатируемые как работницы капиталистами, а во-вторых, как неоплачиваемая прислуга дома. Согласно социалистическому анализу, женщин в доме эксплуатирует "капиталистическая система", а не мужчины, которые получают прибыль от женского домашнего труда.
Сам Маркс признавал, что при капитализме женщины, в отличие от мужчин, жестоко эксплуатировались в качестве домашних слуг. Следовательно, он поддерживал законодательную защиту труда, ограждающую женщину от самых разрушительных последствий индустриальной эксплуатации, для того чтобы они могли лучше выполнять работу по дому. Эффектом от такого социалистического рыцарства стало удержание женщин от возможности конкурировать за рабочие места на тех же условиях, что и мужчины, или сравняться с мужчинами в способности зарабатывать . Следовательно, роль женщин как неоплачиваемой домашней прислуги усилилась, а мужчин обеспечили достаточным резервом репродуктивной и сексуальной обслуги .
Такое "решение" "женского вопроса", которое служит исключительно поддержке доминирования мужчин над женщинами, характеризует социалистическую теорию и практику. В России, Чехословакии, Китае, работа по дому- это женская работа, и женщин по-прежнему эксплуатируют как домашних слуг. Идеология, которая оправдывает сложившееся насилие, принимается как не требующая доказательств истина как в социалистических, так и в капиталистических странах: женщины определяются, в первую очередь как класс лиц, которые воспроизводят, и этим постулируется "естественное разделение труда в семье", вот почему "мужчина более интенсивно посвящает себя своей работе, и, возможно, публичной деятельности или саморазвитию, связанными с его профессией или должностью, тогда как женщина концентрируется на детях и домашнем хозяйстве." (4) Идея о том, что капитализм, а не закреплённое системой мужское превосходство, выгоду от которого получают все мужчины, является источником женских страданий - даже когда страдания определяются в узком смысле как эксплуатируемый домашний труд, без упоминаний жестокого сексуального насилия, которые характеризуют женское угнетённое состояние - не подтверждается историей, этим конечным критерием истинности.
Таким образом, повсеместно женщине в плену у мужчины запрещается самоопределение, для того чтобы он мог контролировать её репродуктивные функции, трахать её по своему желанию и иметь чистый (или украшенный) дом. И повсеместно, когда женщина уходит из дома для того, чтобы работать за зарплату, она обнаруживает, что несёт с собой свой подчинённый и рабский статус.
Подчинённый статус женщины сохраняется на рынке труда, как в капиталистических, так и в социалистических странах четырьмя взаимно укрепляющими друг друга способами :
1) Женщинам платят меньше, чем мужчинам, за ту же самую работу. В США разница зарплат между мужчинами и женщинами фактически увеличилась за последние десять лет, несмотря на то, что равная оплата за равный труд закреплена законом. В индустриализованных коммунистических странах неравенство между мужскими и женскими зарплатами было огромным вплоть до конца 1970х - поразительный факт, учитывая, что закон требовал равной оплаты за равный труд с 1936 года в Советском Союзе и с конца 1940-х - в странах Восточного блока.
2) Женщин систематически исключают из деятельности с высоким статусом, реальной властью и высоким финансовым вознаграждением. Странно, но в Китае, где женщины якобы держат половину неба, правительство чрезвычайно мужское; то же самое в Советском Союзе, Венгрии, Алжире. Во всех социалистических странах женщины делают большую часть неквалифицированной, низкооплачиваемой работы; женщин не найти в значительной части высших слоёв (а там есть высшие слои) индустрии, сельского хозяйства, образования или культуры. Типичное положение женщин в социалистических странах было описано Магдаленой Соколовской, польским экспертом по женскому трудоустройству в этой стране: "Пока женщины работали на фабриках и в полях, это никого особенно не волновало. Как только они стали получать квалификацию и просить таких же денег за такую же работу, мужчины стали беспокоиться о (женском) здоровье, их нервах, утверждать, что их не устраивает женское трудоустройство, и что женщины пренебрегают семьёй." (5) Разумеется, при капитализме у мужчин есть те же заботы, поэтому в капиталистических странах женщинам также запрещен доступ к высокому рангу, статусу и власти.
3) Женщин назначают на самые низкие должности в любой сфере. В США, например, доктора, юристы и профессора - мужчины, тогда как медсёстры, секретари суда и лаборанты - женщины. Даже если в профессии представлены почти одни женщины, например, таких как библиотечное дело в США и медицина в Советском Союзе, верхние позиции в этих областях заняты мужчинами.
4) Когда женщины в больших количествах появляются в индустрии, работе или профессии, сама область феминизируется, иными словами, перенимает низкий статус, которым наделены женщины. Женщины могут войти в отрасль в больших количествах, потому что она низко оплачивается по сравнению с другими областями, куда могут устроиться мужчины. В США, например, конторская работа недавно стала феминизированной. Офисные работники-мужчины, которые в 1949 году в среднем зарабатывали 3213 долларов в год, по сравнению с женской зарплатой в 2255 долларов, выходили из этой области по мере того как женщины входили в неё - на более низкие женские зарплаты, которые составляли 70 процентов от мужских. С притоком женщин, выполняющих низкоквалифицированную работу за низкую оплату, конторская работа становится женской - низкооплачиваемой и бесперспективной. В 1962 женщины-клерки зарабатывали 69 процентов от мужской зарплаты, в 1970 они зарабатывали 64 процента от мужской зарплаты, а в 1973 они заработали только 61 процент от мужской зарплаты.
В Советском союзе и Чехословакии врачебная практика, эта уважаемая на Западе профессия, стала феминизированной. Женщины в этих странах стали докторами потому, что эта работа была низкооплачиваемой по сравнению с физическим трудом, доступным мужчинам. Сегодня в этих странах женщины-врачи - это обычные работники сферы обслуживания, чьи низкие оплаты являются обоснованными, поскольку женщинам не нужно много платить. Медики-мужчины имеют высокий статус, являются высокооплачиваемыми учёными-исследователями и хирургами.
Таким образом, женщины, в целом, выполняют в обществе самую непрестижную работу, что бы под ней не подразумевалось , а когда женщины являются основными работниками в сфере, эта сфера сама получает низкий женский статус. Поэтому, было бы неверно думать, что подчинённый женский статус исчезнет, когда женщины станут заниматься продуктивным трудом или свободно попадать в профессии с высоким статусом. Когда женщины в больших количествах попадают в любую отрасль, понижается статус самой отрасли. Мужчины, находящиеся в ней, уходят; мужчины, ищущие работу, не пойдут в неё. Когда мужчины покидают отрасль, они забирают с собой её престиж; когда мужчины приходят в отрасль, они приносят престиж в неё. Следовательно, подчинение женщин мужчинам сохраняется даже тогда, когда женщина работает за зарплату и независимо от того, какую работу женщина выполняет.
Когда мы осмеливаемся взглянуть на эту наполненную горечью реальность экономики пола, мы как будто смотрим в глаза Медузе. Мы смотрим на неё и видим себя; мы видим наше состояние и оно чудовищно; мы видим нашу ярость и душевную боль в её безобразном лице и, боясь до ужаса стать ею, вместо этого обращаемся в камень. Потом, в поисках утешения и из страха, мы оборачиваемся, чтобы посмотреть куда-то ещё - куда угодно - к демократам, к социалистам, к профсоюзным лидерам, к работающим мужчинам, к геям, или к сонму фигур авторитарных отцов, которые обещают свободу в послушании и покой в самообмане.
Но не будет ни свободы, ни покоя, пока мы, женщины, не будем вольны определять для себя целостность и границы наших тел, и то, как мы будем использовать наши тела - то есть до тех пор, пока у нас не будет абсолютной репродуктивной свободы и до тех пор, пока не будет положен конец сексуальному насилию - преступлениям, совершаемым мужчинами против нас. Если эти революционные требования не станут нашими задачами первостепенной важности, то нас до конца дней будут обманывать соблазнители и сутенёры всех убеждений и мастей, которые будут делать то, что делали всегда - разграблять наши тела, красть наш труд, и хоронить нас в безымянных могилах под вековым трауром презрения.
1. Charlotte Perkins Gilman, Women and Economics, ed. Carl Degler (New York: Harper Torchbooks, 1966), p. 22.
2. Phyllis C hesler and Emily Jane Goodman , Women, Money, and Power (New York: William Morrow and Company , Inc., 1976), p. 19.
3. Kate Milett, The Prostitution Papers: A Candid Dialogue (New York: AvonBooks, 1973), p. 87.
4. Radoslav Selucky, "Emancipation or Equality? " Literarni noviny, March 6,1965, cited by Hilda Scott in Does Socialism Liberate Women? Experiences from Eastern Europe (Boston: Beacon Press, 1974), p. 123.
5. Scott, Does Socialism liberate Women?, p. 5.
6. For data on these same processes in underdeveloped and developing countries, see Ester Boserup, Women's Role in Economic Development (New York: St. Martins Press, 1970).
Перевод: Ольга Попова (aprilegirl.livejournal.com)