Фанские горы. Часть вводная, местами разъяснительная и даже познавательная.
Нашему клубу альпинизма и туризма уже немало лет. В этом году прошли девятые сборы, стало быть, клубу девять лет. И до сих пор эти сборы проходили на Кавказе. Алибек, Безенги, Дигория, Уллу-тау, а потом снова Уллу-тау, Узункол, Цей, Домбай. Если вам названия этих лагерей что-то говорит, то вы должны понимать, что на Кавказе необъезженных мест для нашего клуба практически не осталось.
Конечно, не все принимали участие в каждой из этих поездок. Потому у нас в клубе даже система родилась для выбора района на следующий сезон. Собирались мы активом клуба, и каждый мог назвать район, только один, в который он принципиально ехать не хочет. А потом смотрели, что остаётся и ехали туда.
Кроме Кавказа ничего не рассматривали, потому что дорого (никто не поедет), далеко, сложно и вообще страшно. Но потом пришло понимание, что это всё не совсем так. Что даже если дорого, то оно того стоит и неискушённые далёкими странами участники повалят толпами. Что сложно только пока страшно, а страшно, пока не занимаешься этим. Как только занялся - всё проходит.
Так мы и оказались в Таджикистане. Причём не вшестером, как под Маттерхорном, а в составе клубных сборов численностью в 24 человека. Но приключения начались значительно раньше.
Не вдаваясь в тонкости покупки 24х билетов на самолёт, вышло так, что летели мы двумя группами с разницей в день. Проводили первую группу и стали собираться сами. И не успели ещё закончить этот хлопотный процесс, как позвонил Михалыч, и рассказал, что у их самолёта отказал двигатель, и они совершили аварийную посадку в Шереметьево. Потом рассказал, что их отвезли назад в Домодедово, но отправить в Питер смогут только вечером, так что их самолёт Питер-Душанбе улетит без них. Короче мрак.
Но и это ещё не было пределом. Так же Михалыч обрадовал, что нормы багажа слегка отличаются от указанных на сайте. Вместо 20кг багажа + 8кг ручной клади принимали 20кг в сумме и багажа и ручной клади. Об авиакомпании «Россия» сразу подумалось плохо, практически матерно.
Сначала мы ныкались по углам, прятали шмотки, а потом, после взвешивания, загружали их в рюкзак снова. Система взвешивания в Домодедово как-то не учитывает возможность возникновения такого манёвра. Но беда в том, что на пересадке в Питере нам возвращали багаж, и манёвры нужно было повторять.
Но не пришлось. В аэропорте мы встретили Михалыча, который вылетал в Ташкент, через который они приняли решение добираться до Фан. Михалыч к тому времени уже был грозой аэропорта, и это сыграло нам на руку. Мы все были в одинаковых майках, так что как только нас заприметили на регистрации, сразу начали показывать пальцем и шептать «смотри Клава, это те, с разбившегося самолёта!»
Понятное дело, на ручную кладь никто не смотрел, а багаж взвесили весь целиком и спешно отобрали.
В Душанбе прилетели ещё затемно.
Никаких рынков не посещали, а заехали в скромный магазин, который крепко опустошили. Купить всё в один заход было невозможно хотя бы потому, что всё и близко не помещалось в одну тележку, так что на кассе стоял Лёша с деньгами и расплачивался. Я важно ходил по магазину с бумажкой и говорил, сколько чего грузить в тележки, а народ гонял с тележками и обрушивал в них прилавки. На сдачу нам неизменно давали жвачки. Так мы эти жвачки до конца сборов жевали, прожевать не могли!
Пока Михалыч мчался по пыльным дорогам Узбекистана к границе, мы сидели в придорожном кафе, пили чай и завтраками.
И только уже после этого заехали в лагерь Алаудин, раскидали вещи, обозначив тем самым территорию нашего лагеря, и, по старой доброй традиции, помчались на разведку.
Старая добрая традиция как будто бы заключается в том, что активная акклиматизация лучше пассивной. Вообще, акклиматизация в горах страшно важна. Организму не нравится, что воздух разряжен, кислорода в каждом вздохе всё меньше, и он канючит. Но потом привыкает. Так вот чтобы быстрее привыкалось, нужно двигаться, прыгать, бегать, варить кашку хотя бы. А не поддаваться слабости и тихонько лежать в палатке.
На самом деле, конечно, в первый день, сразу по приезду можно и не бегать никуда, но ещё по дороге в лагерь у меня начинает свербеть в попе, а уж по приезду вырисовывается если не турбина, то, как минимум пропеллер, который не даёт сидеть на месте.
Так и в этот раз. Не успели мы поставить палатки, как уже провесили верёвки на рядом стоящий валун, начали лазать, устали лазать, собрались и пошли смотреть на Алаудинские озёра, перевал и вообще.
Заодно и провели боевые купания. Иначе не назовёшь.
Между тем, мимо палаток проходил Александр, директор альплагеря и заметил, что рельеф нашего камня в целом не характерен для данного района и предложил освоить соседний, с плакатом Визбора.
Мне это, почему-то запомнилось. Я, потом, уже пройдя несколько, весьма разнообразных, серьёзных и не очень маршрутов сравнивал эти два камня и долго думал, что же всё-таки хотел нам этим сказать Александр.
Следующим днём у нас был действительно серьёзный акклиматизационный выход.
На перевал Алаудин. Перевал этот высотой чуть выше 3700 и хорош практически всем. С него видны сразу оба фанских ущелья: куликалоны и алаудины. Я бы сказал, что это два конкурирующих места, мало напоминающие друг друга. Скорее даже полные противоположности, но побывать обязательно надо в каждом.
Так вот, а перевал ровно посерединке с кучей маршрутов, которые ходятся прямо с него, плюс на перевале ловит сигнал телефон. Благодать. Не мудрено, что мы решили жить прямо там и если не закрыть первый разряд за неделю, то хотя бы сделать большой вклад в это мероприятие. Для этого мы разработали следующий план.
День один: подход под перевал и в тот же день 2Б на пик Северный.
День второй: 3Б на Алаудин
День третий: отдых
День четвёртый: 4Б на Алаудин
Пик северный - это такой пупырь высотой чуть больше 4000. То есть с перевала меньше 300 метров.
Алаудин - это примерно такой же пупырь, только на сто метров выше и шире в три раза. Короче, наш вариант.
А потом я нашёл в путеводителе некую гору Уреч высотой 3400 на которую, среди популярных маршрутов значилась скальная 5А и стало понятно, что этого нам только и не хватало. Сразу запланировали ещё один день отдыха, спуск с перевала, купание в куликалонских озёрах и, между делом, где-то, продолжая спуск, подняться на Уреч. С такими планами я и пошёл на консультацию к Саше директору.
Надо сразу сделать небольшую ремарку. Нам очень хотелось закрыть первый разряд. До этого лично у меня были четыре года тщетных попыток совершить сие действие, которые вылились в исчерпывающий набор маршрутов четвёртой категории самого разного качества. Не хватало только двух пятёрок.
Из прошлых лет было ясно одно: маршруты надо выбирать самые простые, логичные, безопасные. Не надо трэша, невозможных линий, дополнительных приключений. Приключения будут всё равно. Будет опасно и сложно. А дополнительные сложности лишь съедят время, испортят снаряжение и в результате самое интересное снова пройдёт мимо.
Пришёл, короче, к Саше директору и стал он меня консультировать. 2Б говорит ваша - это сильный маршрут. Я, прям запереживал. Что он про 4Б рассказывать будет тогда. Говорит, она как 4Б, только короткая. Шесть верёвок всего, но, зато каких. Ключевая верёвка - крутой клуар. Немцы ходили недавно, так не прошли. Говорят, что там льдом всё забито. Я кашлянул, чтобы глаза со лба слезли, и стал слушать дальше.
3Б говорит, такая. Сыпуха-развалюха, иди, где хочешь. Все там плутают на маршруте, но никто меньше 3Б не находит. Ключ маршрута, там такое нависание… ну не большое, втыкаешь френду в районе колен, тянешься руками, достаёшь до верха, ну а потом уже как-то вылезаешь. Кстати френда у колена - это последняя точка на ближайшие двадцать метров. Ну а там уже и ключевой участок закончится. Я кивнул, чтобы захлопнулась отвисшая челюсть. А директор между тем интересуется, а какой у вас опыт, сколько четвёрок?
Я не будь дурак, сразу отвис. Пять штук, говорю, найдётся, хотя потом шесть насчитал. Всё ногами, небось, уточняет Саша. Нет, говорю. Весьма разнообразные. Плюс несколько пятёрок в Крыму нахожено, так что сварены мы как надо.
Саша сразу переменился. Говорит, что очень хорошо и это вам очень поможет, но на 4Б он нам идти как-то не рекомендует. Отдохните, мол, чего вы так сразу и на 4Б. Странно, короче.
Пошёл пугать народ, а они мне говорят, что в лагере революция, одних нас на перевал Михалыч пустить не может, а с нами жить в таких неблагоприятных условиях он не готов. Кроме того, поступила дезинформация, что на перевале воруют вещи, а с Куликалонов на этот перевал идти значительно ближе, буквально сорок минут, не больше. Под таким натиском устоять было невозможно.
Плюс ко всему Михалыч лично обсудил наши планы с Александром, и у них как-то получилось, что вместо 3Б нам бы лучше на 4А на Алаудин сразу сходить. Чтобы не было так страшно на 4Б потом. Что же, такой расклад нас тоже устраивал. 4А нужна была Косте на разряд и не помешала бы Марусе на руководство. Хотя мы шутили, что, обычно, начальник учебной части лагеря говорит так: «что? Какая 3Б? Сначала руководства сходите каждому на 1Б, а потом посмотрим». А тут: «Знаете, чего вам эта 3Б, идите сразу на 4А!».
Конечно, не все принимали участие в каждой из этих поездок. Потому у нас в клубе даже система родилась для выбора района на следующий сезон. Собирались мы активом клуба, и каждый мог назвать район, только один, в который он принципиально ехать не хочет. А потом смотрели, что остаётся и ехали туда.
Кроме Кавказа ничего не рассматривали, потому что дорого (никто не поедет), далеко, сложно и вообще страшно. Но потом пришло понимание, что это всё не совсем так. Что даже если дорого, то оно того стоит и неискушённые далёкими странами участники повалят толпами. Что сложно только пока страшно, а страшно, пока не занимаешься этим. Как только занялся - всё проходит.
Так мы и оказались в Таджикистане. Причём не вшестером, как под Маттерхорном, а в составе клубных сборов численностью в 24 человека. Но приключения начались значительно раньше.
Не вдаваясь в тонкости покупки 24х билетов на самолёт, вышло так, что летели мы двумя группами с разницей в день. Проводили первую группу и стали собираться сами. И не успели ещё закончить этот хлопотный процесс, как позвонил Михалыч, и рассказал, что у их самолёта отказал двигатель, и они совершили аварийную посадку в Шереметьево. Потом рассказал, что их отвезли назад в Домодедово, но отправить в Питер смогут только вечером, так что их самолёт Питер-Душанбе улетит без них. Короче мрак.
Но и это ещё не было пределом. Так же Михалыч обрадовал, что нормы багажа слегка отличаются от указанных на сайте. Вместо 20кг багажа + 8кг ручной клади принимали 20кг в сумме и багажа и ручной клади. Об авиакомпании «Россия» сразу подумалось плохо, практически матерно.
Сначала мы ныкались по углам, прятали шмотки, а потом, после взвешивания, загружали их в рюкзак снова. Система взвешивания в Домодедово как-то не учитывает возможность возникновения такого манёвра. Но беда в том, что на пересадке в Питере нам возвращали багаж, и манёвры нужно было повторять.
Но не пришлось. В аэропорте мы встретили Михалыча, который вылетал в Ташкент, через который они приняли решение добираться до Фан. Михалыч к тому времени уже был грозой аэропорта, и это сыграло нам на руку. Мы все были в одинаковых майках, так что как только нас заприметили на регистрации, сразу начали показывать пальцем и шептать «смотри Клава, это те, с разбившегося самолёта!»
Понятное дело, на ручную кладь никто не смотрел, а багаж взвесили весь целиком и спешно отобрали.
В Душанбе прилетели ещё затемно.
Никаких рынков не посещали, а заехали в скромный магазин, который крепко опустошили. Купить всё в один заход было невозможно хотя бы потому, что всё и близко не помещалось в одну тележку, так что на кассе стоял Лёша с деньгами и расплачивался. Я важно ходил по магазину с бумажкой и говорил, сколько чего грузить в тележки, а народ гонял с тележками и обрушивал в них прилавки. На сдачу нам неизменно давали жвачки. Так мы эти жвачки до конца сборов жевали, прожевать не могли!
Пока Михалыч мчался по пыльным дорогам Узбекистана к границе, мы сидели в придорожном кафе, пили чай и завтраками.
И только уже после этого заехали в лагерь Алаудин, раскидали вещи, обозначив тем самым территорию нашего лагеря, и, по старой доброй традиции, помчались на разведку.
Старая добрая традиция как будто бы заключается в том, что активная акклиматизация лучше пассивной. Вообще, акклиматизация в горах страшно важна. Организму не нравится, что воздух разряжен, кислорода в каждом вздохе всё меньше, и он канючит. Но потом привыкает. Так вот чтобы быстрее привыкалось, нужно двигаться, прыгать, бегать, варить кашку хотя бы. А не поддаваться слабости и тихонько лежать в палатке.
На самом деле, конечно, в первый день, сразу по приезду можно и не бегать никуда, но ещё по дороге в лагерь у меня начинает свербеть в попе, а уж по приезду вырисовывается если не турбина, то, как минимум пропеллер, который не даёт сидеть на месте.
Так и в этот раз. Не успели мы поставить палатки, как уже провесили верёвки на рядом стоящий валун, начали лазать, устали лазать, собрались и пошли смотреть на Алаудинские озёра, перевал и вообще.
Заодно и провели боевые купания. Иначе не назовёшь.
Между тем, мимо палаток проходил Александр, директор альплагеря и заметил, что рельеф нашего камня в целом не характерен для данного района и предложил освоить соседний, с плакатом Визбора.
Мне это, почему-то запомнилось. Я, потом, уже пройдя несколько, весьма разнообразных, серьёзных и не очень маршрутов сравнивал эти два камня и долго думал, что же всё-таки хотел нам этим сказать Александр.
Следующим днём у нас был действительно серьёзный акклиматизационный выход.
На перевал Алаудин. Перевал этот высотой чуть выше 3700 и хорош практически всем. С него видны сразу оба фанских ущелья: куликалоны и алаудины. Я бы сказал, что это два конкурирующих места, мало напоминающие друг друга. Скорее даже полные противоположности, но побывать обязательно надо в каждом.
Так вот, а перевал ровно посерединке с кучей маршрутов, которые ходятся прямо с него, плюс на перевале ловит сигнал телефон. Благодать. Не мудрено, что мы решили жить прямо там и если не закрыть первый разряд за неделю, то хотя бы сделать большой вклад в это мероприятие. Для этого мы разработали следующий план.
День один: подход под перевал и в тот же день 2Б на пик Северный.
День второй: 3Б на Алаудин
День третий: отдых
День четвёртый: 4Б на Алаудин
Пик северный - это такой пупырь высотой чуть больше 4000. То есть с перевала меньше 300 метров.
Алаудин - это примерно такой же пупырь, только на сто метров выше и шире в три раза. Короче, наш вариант.
А потом я нашёл в путеводителе некую гору Уреч высотой 3400 на которую, среди популярных маршрутов значилась скальная 5А и стало понятно, что этого нам только и не хватало. Сразу запланировали ещё один день отдыха, спуск с перевала, купание в куликалонских озёрах и, между делом, где-то, продолжая спуск, подняться на Уреч. С такими планами я и пошёл на консультацию к Саше директору.
Надо сразу сделать небольшую ремарку. Нам очень хотелось закрыть первый разряд. До этого лично у меня были четыре года тщетных попыток совершить сие действие, которые вылились в исчерпывающий набор маршрутов четвёртой категории самого разного качества. Не хватало только двух пятёрок.
Из прошлых лет было ясно одно: маршруты надо выбирать самые простые, логичные, безопасные. Не надо трэша, невозможных линий, дополнительных приключений. Приключения будут всё равно. Будет опасно и сложно. А дополнительные сложности лишь съедят время, испортят снаряжение и в результате самое интересное снова пройдёт мимо.
Пришёл, короче, к Саше директору и стал он меня консультировать. 2Б говорит ваша - это сильный маршрут. Я, прям запереживал. Что он про 4Б рассказывать будет тогда. Говорит, она как 4Б, только короткая. Шесть верёвок всего, но, зато каких. Ключевая верёвка - крутой клуар. Немцы ходили недавно, так не прошли. Говорят, что там льдом всё забито. Я кашлянул, чтобы глаза со лба слезли, и стал слушать дальше.
3Б говорит, такая. Сыпуха-развалюха, иди, где хочешь. Все там плутают на маршруте, но никто меньше 3Б не находит. Ключ маршрута, там такое нависание… ну не большое, втыкаешь френду в районе колен, тянешься руками, достаёшь до верха, ну а потом уже как-то вылезаешь. Кстати френда у колена - это последняя точка на ближайшие двадцать метров. Ну а там уже и ключевой участок закончится. Я кивнул, чтобы захлопнулась отвисшая челюсть. А директор между тем интересуется, а какой у вас опыт, сколько четвёрок?
Я не будь дурак, сразу отвис. Пять штук, говорю, найдётся, хотя потом шесть насчитал. Всё ногами, небось, уточняет Саша. Нет, говорю. Весьма разнообразные. Плюс несколько пятёрок в Крыму нахожено, так что сварены мы как надо.
Саша сразу переменился. Говорит, что очень хорошо и это вам очень поможет, но на 4Б он нам идти как-то не рекомендует. Отдохните, мол, чего вы так сразу и на 4Б. Странно, короче.
Пошёл пугать народ, а они мне говорят, что в лагере революция, одних нас на перевал Михалыч пустить не может, а с нами жить в таких неблагоприятных условиях он не готов. Кроме того, поступила дезинформация, что на перевале воруют вещи, а с Куликалонов на этот перевал идти значительно ближе, буквально сорок минут, не больше. Под таким натиском устоять было невозможно.
Плюс ко всему Михалыч лично обсудил наши планы с Александром, и у них как-то получилось, что вместо 3Б нам бы лучше на 4А на Алаудин сразу сходить. Чтобы не было так страшно на 4Б потом. Что же, такой расклад нас тоже устраивал. 4А нужна была Косте на разряд и не помешала бы Марусе на руководство. Хотя мы шутили, что, обычно, начальник учебной части лагеря говорит так: «что? Какая 3Б? Сначала руководства сходите каждому на 1Б, а потом посмотрим». А тут: «Знаете, чего вам эта 3Б, идите сразу на 4А!».