Kriegspfarrer.
В РККА немного другие приоритеты были. Впрочем, нацисты пытались так или иначе этих священнослужителей ограничить или полностью индоктринировать. Позже появились NSFO (офицеры по национал-социалистическому руководству), ещё одна конкурирующая ветка.
Оригинал взят у sogenteblx в Kriegspfarrer.
Одним из любопытных, но не очень глубоко изученных институтов Вермахта являются военные священники. Многосторонние отношения нацистов и официальных христианских лиц, специфика ведения Вермахтом войны на Востоке, проникновение нацистской идеологии в среду военных священников - все эти темы ещё ждут своего кропотливого исследователя. Некоторые специалисты в данной области уже обозначены: Дорис Берген, Марк Хэйден, Энди Льюис (работу последнего можно почитать тут).
Если вкратце, то священники в Вермахте делились на два основных "рукава" - католические и евангелические. К примеру, католические капелланы перед отправкой на фронт проходили тренировку в качестве медиков и специальные восьмидневные курсы для военных священников (Lehrgang für Kriegspfarrer) в Берлине. После курсов они получали ранг капеллана на время войны (auf Kriegsdauer или a. K.) и получали звание капитана. Они работали в госпиталях, штабах, местах заключения или просто в среде войск, в т.ч. на флоте (были специальные священники для Кригсмарине).
Основной задачей было поддержание воинского духа бойцов. Военные священники проводили не только богослужения, исповеди, проповеди и присутствовали при захоронении павших, но и лично беседовали с отдельными солдатами или небольшими их группами, поэтому общение со священником нередко было своеобразной психологической отдушиной для немецкого солдата. Помимо этого, они принимали завещания и писали письма родственникам погибших солдат.
На поле боя они носили ту же униформу, что и солдаты, но без погон. Отличительным цветом на петлицах и выпушках был фиолетовый. На фуражке, около кокарды, носили маленький крестик.
Капеллан из Кригсмарине:
Ещё один, с очень специфическим рисунком на сто́ле:
На солдатском кладбище в Городище я тоже могу убедиться, насколько притупились чувства. Ряды могил уже выходят за заборы, и чем больше могил, тем сильнее грубеют души живых. Если раньше дивизионный священник совершал при погребении службу по договоренности, то теперь для этого установлены специальные часы. Их обязан соблюдать каждый, кто еще придает какое-то значение тому, чтобы мертвые были положены в могилу со словами священного писания.
...
Подходит священник, и вот уже слышатся его слова. Он торопится: каждую минуту может начаться воздушный налет. Наскоро бормочет слова из Ветхого и Нового завета, из молитвенника, из книги церковных песнопений. Он читает проповедь о долге доброго камрада и о геройской смерти как священной жертве во имя фюрера, народа и рейха! «Во имя фюрера, народа и рейха!» Это повторяется многократно, как будто мы уже в том сомневаемся. Но патер явно действует по шаблону. Хочет он того или нет, для него это стало делом привычным и повседневным: сегодня в 14.00 ему надо служить на кладбище! А раз он здесь, все идет гак же, как вчера, как позавчера, как будет идти завтра, послезавтра, всегда. Каждый день одно и то же. Меняется только число тех, кого кладут в могилы и кто всего этого уже не знает. Иногда их восемьдесят в день, иногда сто, а иногда и всего тридцать. А ждущих своей очереди за забором меньше не становится. Все едино. Помни, человек, что ты лишь прах и снова обратишься в прах. Аминь. И даже в этот самый момент гибнут те, кого положат в мерзлую землю завтра. Во имя фюрера, народа и рейха! Аминь.
...
Когда священник не замечает, в одну могилу кладут по парочке, а то и больше мертвецов. Лучше выкопать одну могилу поглубже, чем еще несколько. Экономия труда. А на березовом кресте над могилой напишем: «Здесь покоится Фриц Мюллер». Тому, кто под ним лежит, все равно, жаловаться не станет. А родные из Берлина так и так на могилку не придут. Берись за дело! И в следующую ямку троечку. Патер не заметит. Он видит только, что все, как надо, в струнку: ряды могил и ряды березовых Крестов. Он берет молитвенник в руки, опускает очи долу и молится, потом вздымает глаза к небу и говорит о геройской смерти. И произносит здравицу в честь Германии, это уж завсегда: пускай она живет, родимая. Ну а здесь только мрут. Поодиночке, отделениями, ротами, полками, целыми дивизиями. За Германию. Во имя чего? Да ты же слышишь: во имя фюрера, народа и рейха!
Священники из Кригсмарине:
Современная реконструкция:
Оригинал взят у sogenteblx в Kriegspfarrer.
Одним из любопытных, но не очень глубоко изученных институтов Вермахта являются военные священники. Многосторонние отношения нацистов и официальных христианских лиц, специфика ведения Вермахтом войны на Востоке, проникновение нацистской идеологии в среду военных священников - все эти темы ещё ждут своего кропотливого исследователя. Некоторые специалисты в данной области уже обозначены: Дорис Берген, Марк Хэйден, Энди Льюис (работу последнего можно почитать тут).
Если вкратце, то священники в Вермахте делились на два основных "рукава" - католические и евангелические. К примеру, католические капелланы перед отправкой на фронт проходили тренировку в качестве медиков и специальные восьмидневные курсы для военных священников (Lehrgang für Kriegspfarrer) в Берлине. После курсов они получали ранг капеллана на время войны (auf Kriegsdauer или a. K.) и получали звание капитана. Они работали в госпиталях, штабах, местах заключения или просто в среде войск, в т.ч. на флоте (были специальные священники для Кригсмарине).
Основной задачей было поддержание воинского духа бойцов. Военные священники проводили не только богослужения, исповеди, проповеди и присутствовали при захоронении павших, но и лично беседовали с отдельными солдатами или небольшими их группами, поэтому общение со священником нередко было своеобразной психологической отдушиной для немецкого солдата. Помимо этого, они принимали завещания и писали письма родственникам погибших солдат.
На поле боя они носили ту же униформу, что и солдаты, но без погон. Отличительным цветом на петлицах и выпушках был фиолетовый. На фуражке, около кокарды, носили маленький крестик.
Капеллан из Кригсмарине:
Ещё один, с очень специфическим рисунком на сто́ле:
На солдатском кладбище в Городище я тоже могу убедиться, насколько притупились чувства. Ряды могил уже выходят за заборы, и чем больше могил, тем сильнее грубеют души живых. Если раньше дивизионный священник совершал при погребении службу по договоренности, то теперь для этого установлены специальные часы. Их обязан соблюдать каждый, кто еще придает какое-то значение тому, чтобы мертвые были положены в могилу со словами священного писания.
...
Подходит священник, и вот уже слышатся его слова. Он торопится: каждую минуту может начаться воздушный налет. Наскоро бормочет слова из Ветхого и Нового завета, из молитвенника, из книги церковных песнопений. Он читает проповедь о долге доброго камрада и о геройской смерти как священной жертве во имя фюрера, народа и рейха! «Во имя фюрера, народа и рейха!» Это повторяется многократно, как будто мы уже в том сомневаемся. Но патер явно действует по шаблону. Хочет он того или нет, для него это стало делом привычным и повседневным: сегодня в 14.00 ему надо служить на кладбище! А раз он здесь, все идет гак же, как вчера, как позавчера, как будет идти завтра, послезавтра, всегда. Каждый день одно и то же. Меняется только число тех, кого кладут в могилы и кто всего этого уже не знает. Иногда их восемьдесят в день, иногда сто, а иногда и всего тридцать. А ждущих своей очереди за забором меньше не становится. Все едино. Помни, человек, что ты лишь прах и снова обратишься в прах. Аминь. И даже в этот самый момент гибнут те, кого положат в мерзлую землю завтра. Во имя фюрера, народа и рейха! Аминь.
...
Когда священник не замечает, в одну могилу кладут по парочке, а то и больше мертвецов. Лучше выкопать одну могилу поглубже, чем еще несколько. Экономия труда. А на березовом кресте над могилой напишем: «Здесь покоится Фриц Мюллер». Тому, кто под ним лежит, все равно, жаловаться не станет. А родные из Берлина так и так на могилку не придут. Берись за дело! И в следующую ямку троечку. Патер не заметит. Он видит только, что все, как надо, в струнку: ряды могил и ряды березовых Крестов. Он берет молитвенник в руки, опускает очи долу и молится, потом вздымает глаза к небу и говорит о геройской смерти. И произносит здравицу в честь Германии, это уж завсегда: пускай она живет, родимая. Ну а здесь только мрут. Поодиночке, отделениями, ротами, полками, целыми дивизиями. За Германию. Во имя чего? Да ты же слышишь: во имя фюрера, народа и рейха!
Священники из Кригсмарине:
Современная реконструкция: