Читая френдленту
ivanov-petrov: «Чей язык вам русский?»
Время от времени читаю В. вслух из школьной программы, потому что заставлять ее саму читать считаю вредным (по собственному опыту учебы в школе) и бесперспективным. А еще я не раз пытался поделиться с ней своими литературными увлечениями детства, всякой фантастикой. И тут я заметил, что чтение «про себя» и вслух - это два разных языка. Стругацких читать вслух противно. Саймака - невыносимо. Даже Шекли, и тот… в общем все эти тексты, где главное экшн, а какие слова - неважно, выговаривать не хочется, слишком очевидна становится нищета этого языка. (При этом для себя Стругацких я иногда с удовольствием перечитываю.)
Что же до школьной программы, то там не бедность конечно, но насилие. Это примерно как всех учить физике, точно это их призвание. Такой же садизм. И вот когда последовательно читаешь сначала «Бедную Лизу», а потом сразу Юрия Казакова, то ощущение такое, точно с тебя сняли власяницу и то ли оставили просто голым, то ли надели что-то батистовое. Контраст поразительный. И облегчение. При этом я не любитель Казаковской прозы, но это очевидно написано на русском языке для меня. Приятно произносить эти слова. Платонов в этом смысле избыточный. Проваливаешься в каждое предложение.А еще у нас есть пара книжек Коваля с иллюстрациями Мавриной. Коротенькие рассказы, по половинке странички. Почти ничего не происходит, просто зарисовки с натуры. И эти книжки у нас стоят на самой ближней полке, как в аптечке. Когда В. чем-то расстроена, что называется на грани нервного срыва (или уже за ней), нет ничего лучше, чем обняться и прочитать десяток страниц. Вот именно - как таблетка. Примерно таким же свойством обладают детские стихи Маяковского.
Время от времени читаю В. вслух из школьной программы, потому что заставлять ее саму читать считаю вредным (по собственному опыту учебы в школе) и бесперспективным. А еще я не раз пытался поделиться с ней своими литературными увлечениями детства, всякой фантастикой. И тут я заметил, что чтение «про себя» и вслух - это два разных языка. Стругацких читать вслух противно. Саймака - невыносимо. Даже Шекли, и тот… в общем все эти тексты, где главное экшн, а какие слова - неважно, выговаривать не хочется, слишком очевидна становится нищета этого языка. (При этом для себя Стругацких я иногда с удовольствием перечитываю.)
Что же до школьной программы, то там не бедность конечно, но насилие. Это примерно как всех учить физике, точно это их призвание. Такой же садизм. И вот когда последовательно читаешь сначала «Бедную Лизу», а потом сразу Юрия Казакова, то ощущение такое, точно с тебя сняли власяницу и то ли оставили просто голым, то ли надели что-то батистовое. Контраст поразительный. И облегчение. При этом я не любитель Казаковской прозы, но это очевидно написано на русском языке для меня. Приятно произносить эти слова. Платонов в этом смысле избыточный. Проваливаешься в каждое предложение.А еще у нас есть пара книжек Коваля с иллюстрациями Мавриной. Коротенькие рассказы, по половинке странички. Почти ничего не происходит, просто зарисовки с натуры. И эти книжки у нас стоят на самой ближней полке, как в аптечке. Когда В. чем-то расстроена, что называется на грани нервного срыва (или уже за ней), нет ничего лучше, чем обняться и прочитать десяток страниц. Вот именно - как таблетка. Примерно таким же свойством обладают детские стихи Маяковского.