Кашгарские сердцепохитительницы
Предлагаю вашему вниманию выдержки из нескольких работ Чокана Валиханова (1835-1865), касающиеся семейных обычаев Восточного Туркестана.
В конце 1858 года мне удалось с кокандским караваном, в качестве кокандского купца, проникнуть в Кашгар, в котором, после знаменитого Марко Поло (1272) и иезуита Гоеса (1603), были только два европейца: немец, офицер ост-индской службы, неизвестный по фамилии, после которого сохранился чрезвычайно любопытный маршрут и записка о его путешествии, и ученый пруссак Адольф Шлагинтвейт. Первый из них был бит в Кашгаре бамбуками так больно, что два дня не мог садиться на лошадь, второму же отсечена голова и поставлена на башню, сооруженную из человеческих голов.
Яркендская женщина (Наша среднеазиатская граница. Кашгар. Нива, 1879, № 12)
Кашгар принадлежит к числу окружных городов в китайской провинции Нань-Лу (южной линии) и пользуется, можно сказать, со времен Птоломея большою караванною известностью, особенно по своей обширной торговле чаем. Кашгар для Азии имеет такое же значение, как Кяхта для нас, Шанхай и Кантон для других европейцев. Кроме того, город этот славится на Востоке обаятельными прелестями своих «чаукенов», молодых женщин, на которых каждый приезжий может жениться, нисколько не стесняясь, на известный срок или на время своего пребывания. Кашгар славится также своими музыкантами, танцовщиками и лучшим в мире янысарским хашишом. Благодаря этой славе Кашгар служит местом, куда стекаются азиатские купцы со всех концов своего материка. Здесь можно видеть тибетца с персиянином, индуса с волжским татарином, афганов, армян, жидов, цыган (мультани и лулу) и одного нашего соотечественника, беглого сибирского казака.
(Ч. Ч. Валиханов. Очерки Джунгарии)
Кашгар - город чрезвычайно многолюдный, населен большей частью мусульманами. Китайцы занимают отдельную цитадель. От большого стечения народа жители этого города не отличаются чистотою нравов. Будучи мусульманами, они открыто пьют вино, бузу и не прячут женщин.
Говоря о Кашгаре, нельзя не сказать о кашгарских женщинах, который славились своею красотою по всей Средней Азии. По уверению азиатцев, бывших в Кашгаре, полные луны, газели, кипарисы, розы и другие восточные эпитеты для красавиц заключаются в Кашгаре. Они убеждены, что вода кашгарская имеет чудесное свойство возбуждать любовь. Старые муллы, не думавшие никогда о запрещенном плоде, не выезжают из Кашгара, не отдав свою бороду во власть какой-нибудь сахароустой. В Кашгаре есть прекрасное обыкновение, согласно которому вы, не нарушая Моисеевых заповедей, можете насытиться любовью до света. Словом, всякий приезжий может иметь временную, но законную супругу, на основании закона о мутие. Вы приезжаете в Кашгар, как уже начинаете чувствовать удивительное настроение к любви (что происходит от чудесного действия воды), грешные мысли овладевают вами так сильно, что вы начинаете безотносительно заговаривать историю о любви мотылька к свечке и Меджнуна к Лейле. Страсть ваша еще более усугубляется различными сладострастными сценами, которых вы поневоле делаетесь зрителями. Куда вы ни приехали, не может быть угощения без танцовщиц, которые удивительно нежно поют любимую в Кашгаре поэму о Лейле и Меджнуне. Конец концов, если бы у вас сердце было каменное, и тогда, не устояв против такого соблазнительного пения, обратится в кабаб - жаркое. Вам остается одно - жениться, на основании мутие, иначе вы не сможете удовлетворить страсти, вас сжигающей. Вы говорите о своем желании кому-нибудь из знакомых туземцев, которые от большого навыка удивительно сметливы на подобные сговоры. Он, как водится, кладет руку на сердце и живо восклицает:
- Баш устуна! На мою голову! - говорит вам, что он покажет вам такую красавицу, что сама Фатима, дочь пророка, известная сердцепохитительница, в сравнении с нею будет ничто. Конечно, вы спешите за ним, чтобы увидеть Фатиму. Он идет в первый попавшийся дом и спрашивает:
- Есть у вас чаукене? [чаукен - молодая незамужняя или овдовевшая женщина, ведущая свободный образ жизни] Отвечают обыкновенно: есть (в Кашгаре чаукеней бездна).
- Сколько у нее шапок? - спрашивает опять ваш фактор.
- Три, - отвечает хозяин.
Фактор делает кислую гримасу и, сказав «керек йок» (надобности нет), влечет вас дальше. Вы начинаете спрашивать его, что за грязь он ест о шапке [т.е. что за вздор он болтает] и объясняете ему, что не за шапками слово и указываете на сердце. Проводник значительно улыбается и входит в следующий дом. В комнате вы находите три кровати, богато убранные вышитыми одеялами, и видите на каждой из них ряд шапок. Фактор радостно устремляет свои взоры на кровать, на которой торчит целый полк шапок и, сосчитав их, радостно восклицает:
- Машаллах! Звезда ваша в полном восхождении, я нашел для вас более, нежели гурию! 20 шапок! Это удивительная редкость! Душа! Сотворите намаз - вы счастливее самого Сулеймана. Вы приходите в удивление и не знаете что ответить. Наконец, собравшись с мыслями, отвечаете: «Мусульманин! 20 шапок! Это что за речи? Разве что пришли торговать шапки?» Между тем из полуоткрытой двери слышится бренчание металлических привесок и шепот. Вы видите несколько черных, жгучих и пронзящих глаз, язык ваш отнимается и в сердце вы чувствуете огонь в тысяча один раз сильнее огня джаганнамского, в котором собирается нас сжечь благословенный пророк Мухамед Избранный. Фактор, пользуясь вашим онемением, подходит к двери и, пошептав несколько невнятных слов, из которых до вашего уха доходит только: «10 сäр даст», - он тотчас громко восклицает, обращаясь к хозяину, который во все время молчит, как человек, уверенный в доброте выставляемого товара. «Ходжа (то же, что мурза, господин) хочет жениться на 20 шапках, он, слава Аллаху, прекрасный человек!» - и потом, понизив голос, начинает торг о калыме.
Хозяин беспрестанно говорит: «20 шапок - это, сын мой, дороже сокровищ Иджан-хана [китайский император]; попробуй найти другую - 20 шапок». После некоторого спора дело решается на 25 сäрах и то ради необыкновенной редкости товара. Сговор кончен: вы отдаете 25 сäров, и хозяин отправляется во внутренние покои, чтобы нарядить и вывести невесту вашу на смотр. Между тем фактор объясняет вам значение шапок и уверяет, что это вернейший признак красоты: она была 20 раз выбрана в мутие и по каждому мужу, согласно местным обыкновениям, сшила по шапке. Вы приходите в ужас и представляете на его благоусмотрение, что после 20 мужей какая может остаться красота, если б она была даже выше Зулейхи, жены Пентефрия. Он говорит, что можете посмотреть, а не нравится - возьмете другую.
- А что же будет с моими деньгами? - говорите вы.
- С деньгами? - восклицает он. - Машаллах! Вы не осел: деньги заплачены и, следовательно, они уже не ваши.
Вдруг слышится усиленное бренчание, точно от целой цепи лошаков, и отворяются двери, и входит к вам целая толпа девиц; одна же из них более полная, следовательно, более красивая, с удивительным достоинством и самоуверенностью выступает вперед. Остальные девицы окружают вас со всех сторон. Вы ничего не видите, кроме белых покрывал и роскошных и полных форм своей суженой. Красавица берет яблоко, обломив его пополам, глотает одну половину сама, другую тыкает к вам в рот. Вы начинаете выражать нетерпение, но хозяин неумолимо продолжает вас угощать пилавом и бузой. Между тем, кроме вашей невесты, все другие чаукены снимают покрывала: сердце ваше опрокидывается вверх дном, и чрево обращается в воду. Вы видите бархатистые и большие глаза газели одной, роскошные мягкие формы и раскинутые бедра - другой, кипарисный стан - третьей; словом, Аллах весть, чего тут не увидите. Промучив вас порядком, девицы требуют пешкеш за открытие лица вашей собеседницы и по получении чего при песнях и плясках торжественно и тихо начинают поднимать покрывало, как занавес в театрах.
Вдруг: «О Аллах! О Магомед», - перед вами является настоящая любовница веков и столетий, насурмленная, нарумяненная до красноты и набеленная до белизны, черт знает какой! Если вы любитель восточной неги и кейфа, то «машаллах!». Вам не нужно подушек, вы можете роскошно утопать в мягких объятиях. Да, в самом деле, какой истинный азиатец, знающий хоть несколько свет и считающий себя [знатоком] отменного вкуса и наслаждений, может смотреть без восторга на мягкие лядви и, как говорится здесь, на сальную (т. е. жирную) округленность околобедренных частей. Если же вы не успели возвыситься до такового высокого понятия о красоте и предпочитаете костлявые субъекты, то остается вам одно, положить упование на Аллаха и бежать, непременно бежать вам, и не увлекаться числом шапок.
В Кашгаре можно иметь мутие на неопределенное число времени, словом, пока не уедете, но вывезти нельзя по закону, положенному китайским правительством. Все торговцы азиаты говорят, что закон этот основан на той редкой мысли, что, увлекшись красотою кашгарок, многие из-за них смогут остаться навсегда в пределах империи.
(Ч. Ч. Валиханов. О Западном крае Китайской империи)
Всего лучше кашгарская умеренность выражается выгодным положением женщин в домашнем и общественном быту. Женщины в Малой Бухарии занимают почетное место, и многие из них приобрели историческую известность. […] Женщины принимают участие в удовольствиях своих мужей, и в собраниях присутствие из считается необходимым. Примеры многоженства между туркестанцами довольно редки, потому что жена может оставить мужа, когда ей угодно; если жена желает развода, то не может взять ничего из дому; если же муж, то он должен обеспечить ее существование. Замечательно также одно уклонение от мусульманских обычаев - это временные браки; тем более замечательно, что кашгарцы сунниты ханифического учения, которым временные браки не позволены. Обычай этот - остаток языческих времен. Марко Поло говорит, что комульцы, принимая гостя, оставляли его со своими женами и, чтобы он мог пользоваться совершенною свободою, уходили из домов и что, когда Хубилай уничтожил этот обычай, комульцы депутациями своими тревожили этого монарха до такой степени, что он должен был отменить свой эдикт. В настоящее время обычай этот подчинен мусульманским формам: брак совершается по формам, положенным шариатом, и разводы - тоже.
Временные браки господствуют в области Шести городов, которые посещаются иностранцами, а на востоке от Кучи обычай этот вывелся, потому что они не посещаются иностранными караванами. Условие этих браков немногосложно: от мужа требуется одевать и кормить свою жену. В Хотане для того, чтобы приобрести жену, нужно сделать расходы на 1 руб. 50 коп. серебром на наши деньги. В Яркенде есть особенный базар, где можно встретить женщин, ищущих замужества, и заключить условие; в Аксу и Турфане дороже. Вследствие этого обычая, хотя предоставлена женщинам полная свобода выбора и чувств, но по отсутствию образования и понятий о чести проистекает неуважение к брачному союзу, и женщины в Восточном Туркестане не отличаются особенною чистотою нравственности.
Магомет, исключив женщин из общества и запретив вино, думал гарантировать нравственность своей паствы, но из этого источника проистек разврат гораздо сильнейший. Мусульмане вино заменили опьяняющими курениями и экстрактами, которые действуют более разрушительно, чем вино.
Среднеазиатцы для того, чтобы подгулять, употребляют хашиш, опиум и кокнар, сок из нарезанных маковых головок. Люди, подверженные страсти к употреблению этих вещей, составляют многочисленное бесполезное сословие - бэнги.
Губительная страсть к одуряющим экстрактам соединяется с физическим расслаблением и особенного рода сумасшествием. Бэнги из низкого сословия делаются для прокормления себя дервишами и живут подаянием. В Кашгаре чрезвычайно много записных бэнги, и весь простой народ употребляет хашиш. Чиновники, подражая китайцам, пьют вино и курят опиум по китайскому способу. Употребление вина и бузы в Кашгаре не преследуется правительством.
Дервиши-музыканты в Кашгаре (Наша среднеазиатская граница. Кашгар. Нива, 1879, № 12)
Китайцы содержат питейные лавочки, а вне города в нескольких местах устроены заводы для приготовления бузы. Таверны с бузой постоянно полны посетителями. Иностранцы, живущие в Кашгаре, пользуясь свободою местных нравов, необузданно предаются разврату, потому что для них, привыкших к постоянному страху деспотического абсолютизма своих владетелей, вино и женщины имеют особенную заманчивость.
Игра в кости распространена между всеми сословиями в Малой Бухарии, даже женщины подвержены этому пороку. Бэнги, курильщики и кумарваз - азартные игроки, составляют самый буйный и строптивый класс народа и во всех революциях принимают деятельное участие. В Бухаре и Коканде, хотя женщины вообще не отличаются примерною чистотою нравов, но вследствие внешней обстановки, запертые и окруженные ревнивыми стражами, ограничиваются гаремными интригами; публичных женщин там нет, наконец, страх наказания удерживает их от распутства. В Бухаре за прелюбодеяние избивают камнями. В Малой Бухарии женщины, как мы сказали выше, свободны в своих поступках, оттого и число распутных женщин, известных полиции, в Шести городах развито до таких цифр, что устрашают не только среднеазиатских мусульман, но даже китайцев. Все китайцы имеют содержанок туземного происхождения, приживают детей, которые считаются туземцами. В предместьях городов существует много публичных домов, в которых женщины предаются грязному распутству. Причины значительной цифры павших нравственно женщин в Кашгаре происходят всего более от бедности и нужды.
(Ч. Ч. Валиханов. О состоянии Алтышара, или Шести восточных городов китайской провинции Нан-лу (Малой Бухарии), в 1858-1859 годах)
Ч. Валиханов. Прически и головные уборы женщин Восточного Туркестана (перо, тушь, 1858)
Ч. Валиханов. Кашгарка (карандаш, 1859)
Ф. М. Достоевский и Ч. Валиханов (вскоре после его возвращения из Кашгара). Семипалатинск, май 1859 г.
В конце 1858 года мне удалось с кокандским караваном, в качестве кокандского купца, проникнуть в Кашгар, в котором, после знаменитого Марко Поло (1272) и иезуита Гоеса (1603), были только два европейца: немец, офицер ост-индской службы, неизвестный по фамилии, после которого сохранился чрезвычайно любопытный маршрут и записка о его путешествии, и ученый пруссак Адольф Шлагинтвейт. Первый из них был бит в Кашгаре бамбуками так больно, что два дня не мог садиться на лошадь, второму же отсечена голова и поставлена на башню, сооруженную из человеческих голов.
Яркендская женщина (Наша среднеазиатская граница. Кашгар. Нива, 1879, № 12)
Кашгар принадлежит к числу окружных городов в китайской провинции Нань-Лу (южной линии) и пользуется, можно сказать, со времен Птоломея большою караванною известностью, особенно по своей обширной торговле чаем. Кашгар для Азии имеет такое же значение, как Кяхта для нас, Шанхай и Кантон для других европейцев. Кроме того, город этот славится на Востоке обаятельными прелестями своих «чаукенов», молодых женщин, на которых каждый приезжий может жениться, нисколько не стесняясь, на известный срок или на время своего пребывания. Кашгар славится также своими музыкантами, танцовщиками и лучшим в мире янысарским хашишом. Благодаря этой славе Кашгар служит местом, куда стекаются азиатские купцы со всех концов своего материка. Здесь можно видеть тибетца с персиянином, индуса с волжским татарином, афганов, армян, жидов, цыган (мультани и лулу) и одного нашего соотечественника, беглого сибирского казака.
(Ч. Ч. Валиханов. Очерки Джунгарии)
Кашгар - город чрезвычайно многолюдный, населен большей частью мусульманами. Китайцы занимают отдельную цитадель. От большого стечения народа жители этого города не отличаются чистотою нравов. Будучи мусульманами, они открыто пьют вино, бузу и не прячут женщин.
Говоря о Кашгаре, нельзя не сказать о кашгарских женщинах, который славились своею красотою по всей Средней Азии. По уверению азиатцев, бывших в Кашгаре, полные луны, газели, кипарисы, розы и другие восточные эпитеты для красавиц заключаются в Кашгаре. Они убеждены, что вода кашгарская имеет чудесное свойство возбуждать любовь. Старые муллы, не думавшие никогда о запрещенном плоде, не выезжают из Кашгара, не отдав свою бороду во власть какой-нибудь сахароустой. В Кашгаре есть прекрасное обыкновение, согласно которому вы, не нарушая Моисеевых заповедей, можете насытиться любовью до света. Словом, всякий приезжий может иметь временную, но законную супругу, на основании закона о мутие. Вы приезжаете в Кашгар, как уже начинаете чувствовать удивительное настроение к любви (что происходит от чудесного действия воды), грешные мысли овладевают вами так сильно, что вы начинаете безотносительно заговаривать историю о любви мотылька к свечке и Меджнуна к Лейле. Страсть ваша еще более усугубляется различными сладострастными сценами, которых вы поневоле делаетесь зрителями. Куда вы ни приехали, не может быть угощения без танцовщиц, которые удивительно нежно поют любимую в Кашгаре поэму о Лейле и Меджнуне. Конец концов, если бы у вас сердце было каменное, и тогда, не устояв против такого соблазнительного пения, обратится в кабаб - жаркое. Вам остается одно - жениться, на основании мутие, иначе вы не сможете удовлетворить страсти, вас сжигающей. Вы говорите о своем желании кому-нибудь из знакомых туземцев, которые от большого навыка удивительно сметливы на подобные сговоры. Он, как водится, кладет руку на сердце и живо восклицает:
- Баш устуна! На мою голову! - говорит вам, что он покажет вам такую красавицу, что сама Фатима, дочь пророка, известная сердцепохитительница, в сравнении с нею будет ничто. Конечно, вы спешите за ним, чтобы увидеть Фатиму. Он идет в первый попавшийся дом и спрашивает:
- Есть у вас чаукене? [чаукен - молодая незамужняя или овдовевшая женщина, ведущая свободный образ жизни] Отвечают обыкновенно: есть (в Кашгаре чаукеней бездна).
- Сколько у нее шапок? - спрашивает опять ваш фактор.
- Три, - отвечает хозяин.
Фактор делает кислую гримасу и, сказав «керек йок» (надобности нет), влечет вас дальше. Вы начинаете спрашивать его, что за грязь он ест о шапке [т.е. что за вздор он болтает] и объясняете ему, что не за шапками слово и указываете на сердце. Проводник значительно улыбается и входит в следующий дом. В комнате вы находите три кровати, богато убранные вышитыми одеялами, и видите на каждой из них ряд шапок. Фактор радостно устремляет свои взоры на кровать, на которой торчит целый полк шапок и, сосчитав их, радостно восклицает:
- Машаллах! Звезда ваша в полном восхождении, я нашел для вас более, нежели гурию! 20 шапок! Это удивительная редкость! Душа! Сотворите намаз - вы счастливее самого Сулеймана. Вы приходите в удивление и не знаете что ответить. Наконец, собравшись с мыслями, отвечаете: «Мусульманин! 20 шапок! Это что за речи? Разве что пришли торговать шапки?» Между тем из полуоткрытой двери слышится бренчание металлических привесок и шепот. Вы видите несколько черных, жгучих и пронзящих глаз, язык ваш отнимается и в сердце вы чувствуете огонь в тысяча один раз сильнее огня джаганнамского, в котором собирается нас сжечь благословенный пророк Мухамед Избранный. Фактор, пользуясь вашим онемением, подходит к двери и, пошептав несколько невнятных слов, из которых до вашего уха доходит только: «10 сäр даст», - он тотчас громко восклицает, обращаясь к хозяину, который во все время молчит, как человек, уверенный в доброте выставляемого товара. «Ходжа (то же, что мурза, господин) хочет жениться на 20 шапках, он, слава Аллаху, прекрасный человек!» - и потом, понизив голос, начинает торг о калыме.
Хозяин беспрестанно говорит: «20 шапок - это, сын мой, дороже сокровищ Иджан-хана [китайский император]; попробуй найти другую - 20 шапок». После некоторого спора дело решается на 25 сäрах и то ради необыкновенной редкости товара. Сговор кончен: вы отдаете 25 сäров, и хозяин отправляется во внутренние покои, чтобы нарядить и вывести невесту вашу на смотр. Между тем фактор объясняет вам значение шапок и уверяет, что это вернейший признак красоты: она была 20 раз выбрана в мутие и по каждому мужу, согласно местным обыкновениям, сшила по шапке. Вы приходите в ужас и представляете на его благоусмотрение, что после 20 мужей какая может остаться красота, если б она была даже выше Зулейхи, жены Пентефрия. Он говорит, что можете посмотреть, а не нравится - возьмете другую.
- А что же будет с моими деньгами? - говорите вы.
- С деньгами? - восклицает он. - Машаллах! Вы не осел: деньги заплачены и, следовательно, они уже не ваши.
Вдруг слышится усиленное бренчание, точно от целой цепи лошаков, и отворяются двери, и входит к вам целая толпа девиц; одна же из них более полная, следовательно, более красивая, с удивительным достоинством и самоуверенностью выступает вперед. Остальные девицы окружают вас со всех сторон. Вы ничего не видите, кроме белых покрывал и роскошных и полных форм своей суженой. Красавица берет яблоко, обломив его пополам, глотает одну половину сама, другую тыкает к вам в рот. Вы начинаете выражать нетерпение, но хозяин неумолимо продолжает вас угощать пилавом и бузой. Между тем, кроме вашей невесты, все другие чаукены снимают покрывала: сердце ваше опрокидывается вверх дном, и чрево обращается в воду. Вы видите бархатистые и большие глаза газели одной, роскошные мягкие формы и раскинутые бедра - другой, кипарисный стан - третьей; словом, Аллах весть, чего тут не увидите. Промучив вас порядком, девицы требуют пешкеш за открытие лица вашей собеседницы и по получении чего при песнях и плясках торжественно и тихо начинают поднимать покрывало, как занавес в театрах.
Вдруг: «О Аллах! О Магомед», - перед вами является настоящая любовница веков и столетий, насурмленная, нарумяненная до красноты и набеленная до белизны, черт знает какой! Если вы любитель восточной неги и кейфа, то «машаллах!». Вам не нужно подушек, вы можете роскошно утопать в мягких объятиях. Да, в самом деле, какой истинный азиатец, знающий хоть несколько свет и считающий себя [знатоком] отменного вкуса и наслаждений, может смотреть без восторга на мягкие лядви и, как говорится здесь, на сальную (т. е. жирную) округленность околобедренных частей. Если же вы не успели возвыситься до такового высокого понятия о красоте и предпочитаете костлявые субъекты, то остается вам одно, положить упование на Аллаха и бежать, непременно бежать вам, и не увлекаться числом шапок.
В Кашгаре можно иметь мутие на неопределенное число времени, словом, пока не уедете, но вывезти нельзя по закону, положенному китайским правительством. Все торговцы азиаты говорят, что закон этот основан на той редкой мысли, что, увлекшись красотою кашгарок, многие из-за них смогут остаться навсегда в пределах империи.
(Ч. Ч. Валиханов. О Западном крае Китайской империи)
Всего лучше кашгарская умеренность выражается выгодным положением женщин в домашнем и общественном быту. Женщины в Малой Бухарии занимают почетное место, и многие из них приобрели историческую известность. […] Женщины принимают участие в удовольствиях своих мужей, и в собраниях присутствие из считается необходимым. Примеры многоженства между туркестанцами довольно редки, потому что жена может оставить мужа, когда ей угодно; если жена желает развода, то не может взять ничего из дому; если же муж, то он должен обеспечить ее существование. Замечательно также одно уклонение от мусульманских обычаев - это временные браки; тем более замечательно, что кашгарцы сунниты ханифического учения, которым временные браки не позволены. Обычай этот - остаток языческих времен. Марко Поло говорит, что комульцы, принимая гостя, оставляли его со своими женами и, чтобы он мог пользоваться совершенною свободою, уходили из домов и что, когда Хубилай уничтожил этот обычай, комульцы депутациями своими тревожили этого монарха до такой степени, что он должен был отменить свой эдикт. В настоящее время обычай этот подчинен мусульманским формам: брак совершается по формам, положенным шариатом, и разводы - тоже.
Временные браки господствуют в области Шести городов, которые посещаются иностранцами, а на востоке от Кучи обычай этот вывелся, потому что они не посещаются иностранными караванами. Условие этих браков немногосложно: от мужа требуется одевать и кормить свою жену. В Хотане для того, чтобы приобрести жену, нужно сделать расходы на 1 руб. 50 коп. серебром на наши деньги. В Яркенде есть особенный базар, где можно встретить женщин, ищущих замужества, и заключить условие; в Аксу и Турфане дороже. Вследствие этого обычая, хотя предоставлена женщинам полная свобода выбора и чувств, но по отсутствию образования и понятий о чести проистекает неуважение к брачному союзу, и женщины в Восточном Туркестане не отличаются особенною чистотою нравственности.
Магомет, исключив женщин из общества и запретив вино, думал гарантировать нравственность своей паствы, но из этого источника проистек разврат гораздо сильнейший. Мусульмане вино заменили опьяняющими курениями и экстрактами, которые действуют более разрушительно, чем вино.
Среднеазиатцы для того, чтобы подгулять, употребляют хашиш, опиум и кокнар, сок из нарезанных маковых головок. Люди, подверженные страсти к употреблению этих вещей, составляют многочисленное бесполезное сословие - бэнги.
Губительная страсть к одуряющим экстрактам соединяется с физическим расслаблением и особенного рода сумасшествием. Бэнги из низкого сословия делаются для прокормления себя дервишами и живут подаянием. В Кашгаре чрезвычайно много записных бэнги, и весь простой народ употребляет хашиш. Чиновники, подражая китайцам, пьют вино и курят опиум по китайскому способу. Употребление вина и бузы в Кашгаре не преследуется правительством.
Дервиши-музыканты в Кашгаре (Наша среднеазиатская граница. Кашгар. Нива, 1879, № 12)
Китайцы содержат питейные лавочки, а вне города в нескольких местах устроены заводы для приготовления бузы. Таверны с бузой постоянно полны посетителями. Иностранцы, живущие в Кашгаре, пользуясь свободою местных нравов, необузданно предаются разврату, потому что для них, привыкших к постоянному страху деспотического абсолютизма своих владетелей, вино и женщины имеют особенную заманчивость.
Игра в кости распространена между всеми сословиями в Малой Бухарии, даже женщины подвержены этому пороку. Бэнги, курильщики и кумарваз - азартные игроки, составляют самый буйный и строптивый класс народа и во всех революциях принимают деятельное участие. В Бухаре и Коканде, хотя женщины вообще не отличаются примерною чистотою нравов, но вследствие внешней обстановки, запертые и окруженные ревнивыми стражами, ограничиваются гаремными интригами; публичных женщин там нет, наконец, страх наказания удерживает их от распутства. В Бухаре за прелюбодеяние избивают камнями. В Малой Бухарии женщины, как мы сказали выше, свободны в своих поступках, оттого и число распутных женщин, известных полиции, в Шести городах развито до таких цифр, что устрашают не только среднеазиатских мусульман, но даже китайцев. Все китайцы имеют содержанок туземного происхождения, приживают детей, которые считаются туземцами. В предместьях городов существует много публичных домов, в которых женщины предаются грязному распутству. Причины значительной цифры павших нравственно женщин в Кашгаре происходят всего более от бедности и нужды.
(Ч. Ч. Валиханов. О состоянии Алтышара, или Шести восточных городов китайской провинции Нан-лу (Малой Бухарии), в 1858-1859 годах)
Ч. Валиханов. Прически и головные уборы женщин Восточного Туркестана (перо, тушь, 1858)
Ч. Валиханов. Кашгарка (карандаш, 1859)
Ф. М. Достоевский и Ч. Валиханов (вскоре после его возвращения из Кашгара). Семипалатинск, май 1859 г.