(no subject)
И дышит, и дышит. Мы с airenyere разворошили сундук. С цветными стекляшками. И теперь, перебираем, складывая витражи из слов. А потому... диалог. (Я не разбила на "где-чье", но диалог потому и диалог, что написан на двоих)
- Блуждающий по берегу не оставлял следов: на холодных камнях из сотканных снов. Мерцающим огоньком увязла душа в тумане. осколок? виденье? память? проснешься, а берег все тот же, вода холодна как прежде. Вот только быть может.. чуть больше стало надежды?
- Надежда? В тумане? Ты видишь надежду?.. Конечно, ты видишь. А мне отзывается память... И правда, вода холодна как прежде, а камни такие же острые и двери открыты между... нездешним и сказанным. Туман повторяет слово - из тех, изначальных... "не бойся", да? "Не бойся поверить снова"?..
- Страху нет хода. Туда, где биение жизни. Туда, где линии света. К истокам росы и силе рассвета. над морем, которое тут и не-здесь. Где слова изначальной песни. слышатся в шорохе волн - будет ли спета? Будет ли птичьим криком вонзаться в небо, тревожить и звать за собой, обещая ответы. нам. потерявшим покой, и ушедшим из вечного лета?
- Страху нет места, когда за пределами душа отвечает за всё, что было когда-либо сделано. Взгляд ловит образы, ищет опору, запутавшись в вечности. Рассвет собирает сгоревшие сны как семена полыни в горсти. А песня взлетает в небо, давая крылья словам, пробивается сквозь тишину, мерцает и бьется едва-едва. Как сердце спящей земли, без обещанья ответов, песня просто звучит, мешая тени со светом.
- Тени со светом - тонкий узор. на страницах, точно оставлен крыльями птицы, не знающей вечной тоски по небу, по ветру навстречу.. Я смеюсь - этот вечер, совсем чуть-чуть оказался вечным, вплелся в "всегда", и остался в ладонях, пусть осколки, но страху не тронуть, тонких линий, живых и горящих, стремительных и звенящих, натянутых точно струна, над пропастью разума. И разом срываешься, но летишь, сея полынные сны из сжатой горсти.. чтобы с рассветом смогли прорасти.
- Блуждающий по берегу не оставлял следов: на холодных камнях из сотканных снов. Мерцающим огоньком увязла душа в тумане. осколок? виденье? память? проснешься, а берег все тот же, вода холодна как прежде. Вот только быть может.. чуть больше стало надежды?
- Надежда? В тумане? Ты видишь надежду?.. Конечно, ты видишь. А мне отзывается память... И правда, вода холодна как прежде, а камни такие же острые и двери открыты между... нездешним и сказанным. Туман повторяет слово - из тех, изначальных... "не бойся", да? "Не бойся поверить снова"?..
- Страху нет хода. Туда, где биение жизни. Туда, где линии света. К истокам росы и силе рассвета. над морем, которое тут и не-здесь. Где слова изначальной песни. слышатся в шорохе волн - будет ли спета? Будет ли птичьим криком вонзаться в небо, тревожить и звать за собой, обещая ответы. нам. потерявшим покой, и ушедшим из вечного лета?
- Страху нет места, когда за пределами душа отвечает за всё, что было когда-либо сделано. Взгляд ловит образы, ищет опору, запутавшись в вечности. Рассвет собирает сгоревшие сны как семена полыни в горсти. А песня взлетает в небо, давая крылья словам, пробивается сквозь тишину, мерцает и бьется едва-едва. Как сердце спящей земли, без обещанья ответов, песня просто звучит, мешая тени со светом.
- Тени со светом - тонкий узор. на страницах, точно оставлен крыльями птицы, не знающей вечной тоски по небу, по ветру навстречу.. Я смеюсь - этот вечер, совсем чуть-чуть оказался вечным, вплелся в "всегда", и остался в ладонях, пусть осколки, но страху не тронуть, тонких линий, живых и горящих, стремительных и звенящих, натянутых точно струна, над пропастью разума. И разом срываешься, но летишь, сея полынные сны из сжатой горсти.. чтобы с рассветом смогли прорасти.