Весенние страдания старого зануды
Худо-бедно, но на Северо-Запад приползла Весна. Дорогой она была неоднократно ограблена, побита и надругана, видимо поэтому Весна радует нас тощеньким температурным плюсом. Пусть хоть так, пусть со снегом, но Весна.
Идёшь утром на работу - сердце наполняется светлой радостью. В голову всякие амурные мыслишки протискиваются.
А чего бы им не протиснуться, ежели у женской части обитателей Питерских болот началась весенняя линька: шубки-валенки сбрасывают, в красные пальтишки и сапожки на тонких каблуках наряжаются.
Опять же птицы. Утром от брачных вороньих песен аж стёкла дрожат!
А голуби? Нет, голуби - это, я вам доложу, особая статья. Возьмём, для начала, ворон. Прилетел ворон к воронихе, сел рядом на ветку, ласково клювом пощёлкал, подмигнул и уже тащит даму в гнездо, в котором они живут долго и счастливо.
А что делают голуби? Сидит на газоне стая разнополых птиц. Разнополость определяется на глаз моментально: самец надувается и с песнями нарезает круги вокруг избранницы. В это же самое время избранница, вместо того, чтобы с замиранием сердца внимать руладам серенады, тупо жрёт. Ходит по едва оттаявшему газону и упорно жрёт грязь, всем своим видом давая понять мужику: не только семейная жизнь, но даже самая мысль о ней вызывает в голубихином тельце невероятный голод. Примитивный желудочный голод: лучше треснуть от жира, чем тащиться под венец.
Этот сизокрылый бедолага и так, и эдак: и слева зайдет, и справа; горы златые обещает; в вечной любви клянётся, а она клювом по газону тюк-тюк, тюк-тюк, и ноль внимания.
А то ещё послушает немного, да и цинично улетает на помойку: в свежем мусоре поковыряться, да отнять у чаек кусок хлеба.
И такая грусть нападает при виде этого издевательства над мущщинскими знаками внимания, хоть плачь!
Что характерно, насмотревшись на страдания пернатого джентльмена, начинаешь экстраполировать своё осуждение на дамочек в красных пальтишках, которые каблучками по отмёрзшему асфальту цок-цок, цок-цок. Переводишь взгляд с голубиной стаи на расфуфыренную красотку, а в мозгу мыслишка: «Идёт, понимаешь, вся такая из себя модница, внимание привлекает. А как предложишь ей в театр, или, к примеру, на концерт пройтись вечерком, у неё уже ответ заготовлен: «Работы много, дебет с кредитом ни в какие ворота»». И такая одолевает неохота изображать из себя сизаря, что спасу нет.
Обуреваемый подобными мыслями приходишь домой, включаешь компьютер, открываешь френд-ленту и понимаешь: вот она жизнь! вот где счастье!
Идёшь утром на работу - сердце наполняется светлой радостью. В голову всякие амурные мыслишки протискиваются.
А чего бы им не протиснуться, ежели у женской части обитателей Питерских болот началась весенняя линька: шубки-валенки сбрасывают, в красные пальтишки и сапожки на тонких каблуках наряжаются.
Опять же птицы. Утром от брачных вороньих песен аж стёкла дрожат!
А голуби? Нет, голуби - это, я вам доложу, особая статья. Возьмём, для начала, ворон. Прилетел ворон к воронихе, сел рядом на ветку, ласково клювом пощёлкал, подмигнул и уже тащит даму в гнездо, в котором они живут долго и счастливо.
А что делают голуби? Сидит на газоне стая разнополых птиц. Разнополость определяется на глаз моментально: самец надувается и с песнями нарезает круги вокруг избранницы. В это же самое время избранница, вместо того, чтобы с замиранием сердца внимать руладам серенады, тупо жрёт. Ходит по едва оттаявшему газону и упорно жрёт грязь, всем своим видом давая понять мужику: не только семейная жизнь, но даже самая мысль о ней вызывает в голубихином тельце невероятный голод. Примитивный желудочный голод: лучше треснуть от жира, чем тащиться под венец.
Этот сизокрылый бедолага и так, и эдак: и слева зайдет, и справа; горы златые обещает; в вечной любви клянётся, а она клювом по газону тюк-тюк, тюк-тюк, и ноль внимания.
А то ещё послушает немного, да и цинично улетает на помойку: в свежем мусоре поковыряться, да отнять у чаек кусок хлеба.
И такая грусть нападает при виде этого издевательства над мущщинскими знаками внимания, хоть плачь!
Что характерно, насмотревшись на страдания пернатого джентльмена, начинаешь экстраполировать своё осуждение на дамочек в красных пальтишках, которые каблучками по отмёрзшему асфальту цок-цок, цок-цок. Переводишь взгляд с голубиной стаи на расфуфыренную красотку, а в мозгу мыслишка: «Идёт, понимаешь, вся такая из себя модница, внимание привлекает. А как предложишь ей в театр, или, к примеру, на концерт пройтись вечерком, у неё уже ответ заготовлен: «Работы много, дебет с кредитом ни в какие ворота»». И такая одолевает неохота изображать из себя сизаря, что спасу нет.
Обуреваемый подобными мыслями приходишь домой, включаешь компьютер, открываешь френд-ленту и понимаешь: вот она жизнь! вот где счастье!