Питер-2014. Часть 6. День, слегка приправленный сплином, прямо как у Евгения Онегина.
Итак, первые сутки в Питере прошли, и наступили новые.
С утра я проснулась и обнаружила за окном потрясающий вид - глухой брандмауэр, гладкую кирпичную стену, всюду, куда достанет взгляд. Вчера я, видимо, погрузилась в собственные ощущения и в окно не смотрела, а затем и вообще стемнело.
За окном были зимние восемь утра, и они сами по себе не способствовали позитивному мироощущению, а стена, отрезавшая тебя от остального мира, была уже просто за гранью добра и зла.
Я встала и выглянула в окно. Посмотрела вверх - и увидела небушко за решеткой.
Посмотрела вниз - и увидела травку... В горшке на подоконнике.
Мы отправились завтракать на метро аж на 2-ю Советскую (нам требовалось заведение, работающее с 9 утра, и не Артемий Лебедев - надо же было вносить какое-то разнообразие). После завтрака пошли по Невскому в сторону Дворцовой площади.
Гена не может спокойно пройти мимо Дома Книги и зачем-то каждый раз заходит туда, а я не могу спокойно пройти мимо его обзорных окон на втором этаже и зачем-то фотографирую сквозь них.
Канал Грибоедова.
И Казанский.
В конце концов мы дошли до Малой Морской и заценили достопримечательность, удостоившуюся похвалы в лебедевском блоге - светодиодный переход.
Ну, то есть полоса горит синхронно со светофором - красным и зеленым.
А к Исаакиевскому, который чуть-чуть выглядывает в верхнем углу предыдущего фото, даже не пошли - чо там смотреть. Мы, по-моему, и до Дворцовой в этот раз не добрались, по аналогичной причине.
Мы зато опять пошли жрать. Я выбрала ресторан по интерьерам на картинке и потом пожалела.
Не, интерьеры, конечно, обалденные (это ресторан "Гости" там же, на Малой Морской).
Цены тоже были обалденные, а потом они еще принесли греческий салат, которого было мало, я расстроилась и расхотела фотографировать. Думали взять опять обед на одного человека и разделить на двоих, но в ресторане все были хитренькие, и обед на одного мог насытить только одного. Вон, по салату это видно.
Потом мы поехали до станции метро "Старая Деревня", где располагалось Фондохранилище Эрмитажа. Я вычитала в новостях, что там на пару месяцев открылась выставка новых приобретений музея (ну как новых, купленных в промежутке с 97-го по 2007-й и никогда не выставлявшихся), и она (выставка) бесплатна для посещения.
При взгляде на Фондохранилище я вспомнила, что знаю словосочетание "музей современного искусства Гуггенхайма".
Внутри уже было попроще, хотя и стильненько.
Экспонаты нельзя было фотографировать, а здесь смотрительница отвлеклась, поэтому я смогла запечатлеть кошку, даму в шляпке и зеленую рыбу.
Кроме них в трех залах располагались: знамя Гражданской войны, статуэтка Анри Майоля, серебряный екатерининский сервиз, гомосексуальный рисунок кого-то из эмигрантских писателей с пометкой 18+... Всего около ста единиц хранения, я думаю, если считать единицами и рыбу, и знамя. В принципе, на мой дилетантский взгляд, ни один из экспонатов не сшибал с ног своей уникальностью, но, в целом, к культуре забесплатно мы прикоснулись.
С утра, кстати, было просто серо, а с обеда начал моросить дождик, который еще не дорос до снега. Серость немножко разбавляли яркие машинки.
Когда вышли из метро в центре - оказалось, что дождь усилился. Резвым шагом мы отправились в очередное злачное место - бар "Dead poets" на Жуковского, можно сказать, уже недалеко от дома. Его порекомендовали нашему стильному хозяину в фейсбучике, а я прочитала рекомендацию и пошла смотреть отзывы. Все отзывы были в духе "Однажды, в три часа ночи мы шли, пьяные, по Жуковского, вдруг смотрим - бар...". И далее - подробности, что в баре подают только крепкие алкогольные напитки, что вечерами там не протолкнуться, что если хотите увидеть истинное лицо Питера - то вам сюда... Обещались также какие-то сеты из паштетов, которые надо обязательно попробовать.
Наконец, мы туда пришли и увидели истинное лицо Питера.
В меню действительно не было пива (теперь есть, судя по сайту), поэтому мы пили виски и ели сет №1 (по меню) из трех паштетов. Названия ингредиентов для паштетов не являлись цензурными (какой-то каймак, какой-то айвар...), но все оказалось очень вкусным.
Из меню же выяснилось, что по выходным у них подаются завтраки, поэтому было решено зайти сюда завтра с утра.
Преображенский собор по пути домой.
Дома оказалось, что вернулся хозяин квартиры. На странице airbnb это был молодой хипстер, а в реале ему уже было 36, и он оказался стареющим хипстером, не похожим на свое фото. Он поздоровался с нами, и больше мы с ним никогда не общались.
В общем-то, было еще рано, часов около 5, поэтому мы закрылись в своей комнате и весь вечер втыкали в Генин телефон. Выглядело это примерно так:
Зимой для тепла Гена носит армейские подштанники (а как их еще назвать). Все бы ничего, но, случается, он рассекает в них и дома. У него тонкая длинная кость, худощавые, на фоне остального тела, ноги и щиколотки тоньше моих. В облегающих подштанниках постоянно ожидаешь, что он вот-вот начнет крутить фуэте, но этого, к счастью, не происходит.
Хозяин квартиры выходил в магазин за продуктами, потом вернулся с десятком набитых пластиковых пакетов в двух руках, и я с удивлением в этот вечер поняла, что гламурные креаклы, возможно, существуют только в интернете. У него в фейсбуке было фото, где он лежит в своих огромных очках с ноутбуком на веранде дома на Бали, а также ссылка на видео, где он играет на укулеле на балконе собственной квартиры (небожитель, у нас в Рязани таких не бывает). В реале же оказалось, что он по-домашнему деловито шуршит пакетами из супермаркета на кухне, шмыгая носом после прогулки по холоду, а потом еще и ест гигантский сырник, который ему пожарила девушка, вместо того, чтобы рвать рукколу для салата и посыпать ее пармезаном.
И вот, мы лежали, из кухни шел домашний запах готовящейся еды, похожий на тот, который я чувствовала в родном доме, валяясь подростком у себя в комнате на диване. Я отвернулась к окну и попыталась представить идеальную ситуацию. Что было бы, если бы я родилась здесь, и это была моя квартира, и мне завтра надо было бы идти в институт, и где-то в квартире были мама и папа, и пахло ужином? Ситуацию, что это моя квартира и мы живем в ней с Геной, можно было не представлять, уже было понятно, что тогда бы происходило - лежали бы на кровати и втыкали в телефон ноутбуки.
И все это происходило бы изо дня в день, изо дня в день.
По подоконнику стучал дождь, за подоконником была вечная и незыблемая стена. Привычная тоска встрепенулась и подступила ко мне.
Здрасте, приехали, поняла я. Куда бы я не переехала, я останусь жить в себе. Даже если выкинуть из рассмотрения впечатлившую меня стену - мои реакции никуда не денутся. Грусть у меня внутри, а не где-то снаружи. Нет такого места, где я стала бы счастливой только под влиянием внешних обстоятельств.
Я полежала и послушала свои ощущения так и этак. В конце концов, не выдержала и сказала Гене, что надо куда-нибудь выйти, потому что уже просидели четыре драгоценных часа дома. Было 9 вечера, когда мы снова оделись и поперлись под морось на улицу.
Однажды, в три часа ночи, шли мы пьяные по Жуковского по Фурштатской, вдруг смотрим - бар под названием "Золотая пинта".
Там играл хард-рок, и это было в тему. Я пошла в туалет, где музыка играла еще громче, и неожиданно это был Accept 83-го года с довольно-таки знаменитой композицией "Balls to the wall". Нет, я не меломан, но Accept слушал первый парень, с которым я гуляла (а также Rainbow, Deep Purple, Мальмстина и всю эту офигень конца 70-х годов, а я была девушка увлекающаяся и решила тогда, что мне оно тоже нравится).
- Здравствуй, Удо Диркшнайдер, - сказала я солисту, устраиваясь поудобнее, - вот не думала, что мы с тобой встретимся через двадцать лет в Питере, в пабе и в туалете.
Потом я вернулась в зал, и мы заказали стейк, опять же один на двоих, и 8 бокалов пива, все по полпинты (0,28л) и все разные. Сначала заказали четыре,
а после их распития еще четыре, так что, к сожалению, эпической фотки с восемью бокалами не случилось.
После пива стало казаться, что вечер мы провели с пользой. Кроме того, я поняла, что, во-первых, все тлен, во-вторых, что не стоит путать туризм с эмиграцией, в-третьих, что нужно было родиться в этом климате, а раз уж нет - то и нечего лезть с рязанской рожей в калашный ряд. Сделав эти позитивные выводы, я успокоилась, мозг обрадовался, что ничего не надо менять, выдал внеочередную порцию дофамина, и с ощущением внутренней гармонии мы поплыли обратно домой и там че говоришь-то. Шутка (или не помню), это я так разбавила унылую концовку. Питер есть Питер, я была счастлива, что нахожусь в нем.
С утра я проснулась и обнаружила за окном потрясающий вид - глухой брандмауэр, гладкую кирпичную стену, всюду, куда достанет взгляд. Вчера я, видимо, погрузилась в собственные ощущения и в окно не смотрела, а затем и вообще стемнело.
За окном были зимние восемь утра, и они сами по себе не способствовали позитивному мироощущению, а стена, отрезавшая тебя от остального мира, была уже просто за гранью добра и зла.
Я встала и выглянула в окно. Посмотрела вверх - и увидела небушко за решеткой.
Посмотрела вниз - и увидела травку... В горшке на подоконнике.
Мы отправились завтракать на метро аж на 2-ю Советскую (нам требовалось заведение, работающее с 9 утра, и не Артемий Лебедев - надо же было вносить какое-то разнообразие). После завтрака пошли по Невскому в сторону Дворцовой площади.
Гена не может спокойно пройти мимо Дома Книги и зачем-то каждый раз заходит туда, а я не могу спокойно пройти мимо его обзорных окон на втором этаже и зачем-то фотографирую сквозь них.
Канал Грибоедова.
И Казанский.
В конце концов мы дошли до Малой Морской и заценили достопримечательность, удостоившуюся похвалы в лебедевском блоге - светодиодный переход.
Ну, то есть полоса горит синхронно со светофором - красным и зеленым.
А к Исаакиевскому, который чуть-чуть выглядывает в верхнем углу предыдущего фото, даже не пошли - чо там смотреть. Мы, по-моему, и до Дворцовой в этот раз не добрались, по аналогичной причине.
Мы зато опять пошли жрать. Я выбрала ресторан по интерьерам на картинке и потом пожалела.
Не, интерьеры, конечно, обалденные (это ресторан "Гости" там же, на Малой Морской).
Цены тоже были обалденные, а потом они еще принесли греческий салат, которого было мало, я расстроилась и расхотела фотографировать. Думали взять опять обед на одного человека и разделить на двоих, но в ресторане все были хитренькие, и обед на одного мог насытить только одного. Вон, по салату это видно.
Потом мы поехали до станции метро "Старая Деревня", где располагалось Фондохранилище Эрмитажа. Я вычитала в новостях, что там на пару месяцев открылась выставка новых приобретений музея (ну как новых, купленных в промежутке с 97-го по 2007-й и никогда не выставлявшихся), и она (выставка) бесплатна для посещения.
При взгляде на Фондохранилище я вспомнила, что знаю словосочетание "музей современного искусства Гуггенхайма".
Внутри уже было попроще, хотя и стильненько.
Экспонаты нельзя было фотографировать, а здесь смотрительница отвлеклась, поэтому я смогла запечатлеть кошку, даму в шляпке и зеленую рыбу.
Кроме них в трех залах располагались: знамя Гражданской войны, статуэтка Анри Майоля, серебряный екатерининский сервиз, гомосексуальный рисунок кого-то из эмигрантских писателей с пометкой 18+... Всего около ста единиц хранения, я думаю, если считать единицами и рыбу, и знамя. В принципе, на мой дилетантский взгляд, ни один из экспонатов не сшибал с ног своей уникальностью, но, в целом, к культуре забесплатно мы прикоснулись.
С утра, кстати, было просто серо, а с обеда начал моросить дождик, который еще не дорос до снега. Серость немножко разбавляли яркие машинки.
Когда вышли из метро в центре - оказалось, что дождь усилился. Резвым шагом мы отправились в очередное злачное место - бар "Dead poets" на Жуковского, можно сказать, уже недалеко от дома. Его порекомендовали нашему стильному хозяину в фейсбучике, а я прочитала рекомендацию и пошла смотреть отзывы. Все отзывы были в духе "Однажды, в три часа ночи мы шли, пьяные, по Жуковского, вдруг смотрим - бар...". И далее - подробности, что в баре подают только крепкие алкогольные напитки, что вечерами там не протолкнуться, что если хотите увидеть истинное лицо Питера - то вам сюда... Обещались также какие-то сеты из паштетов, которые надо обязательно попробовать.
Наконец, мы туда пришли и увидели истинное лицо Питера.
В меню действительно не было пива (теперь есть, судя по сайту), поэтому мы пили виски и ели сет №1 (по меню) из трех паштетов. Названия ингредиентов для паштетов не являлись цензурными (какой-то каймак, какой-то айвар...), но все оказалось очень вкусным.
Из меню же выяснилось, что по выходным у них подаются завтраки, поэтому было решено зайти сюда завтра с утра.
Преображенский собор по пути домой.
Дома оказалось, что вернулся хозяин квартиры. На странице airbnb это был молодой хипстер, а в реале ему уже было 36, и он оказался стареющим хипстером, не похожим на свое фото. Он поздоровался с нами, и больше мы с ним никогда не общались.
В общем-то, было еще рано, часов около 5, поэтому мы закрылись в своей комнате и весь вечер втыкали в Генин телефон. Выглядело это примерно так:
Зимой для тепла Гена носит армейские подштанники (а как их еще назвать). Все бы ничего, но, случается, он рассекает в них и дома. У него тонкая длинная кость, худощавые, на фоне остального тела, ноги и щиколотки тоньше моих. В облегающих подштанниках постоянно ожидаешь, что он вот-вот начнет крутить фуэте, но этого, к счастью, не происходит.
Хозяин квартиры выходил в магазин за продуктами, потом вернулся с десятком набитых пластиковых пакетов в двух руках, и я с удивлением в этот вечер поняла, что гламурные креаклы, возможно, существуют только в интернете. У него в фейсбуке было фото, где он лежит в своих огромных очках с ноутбуком на веранде дома на Бали, а также ссылка на видео, где он играет на укулеле на балконе собственной квартиры (небожитель, у нас в Рязани таких не бывает). В реале же оказалось, что он по-домашнему деловито шуршит пакетами из супермаркета на кухне, шмыгая носом после прогулки по холоду, а потом еще и ест гигантский сырник, который ему пожарила девушка, вместо того, чтобы рвать рукколу для салата и посыпать ее пармезаном.
И вот, мы лежали, из кухни шел домашний запах готовящейся еды, похожий на тот, который я чувствовала в родном доме, валяясь подростком у себя в комнате на диване. Я отвернулась к окну и попыталась представить идеальную ситуацию. Что было бы, если бы я родилась здесь, и это была моя квартира, и мне завтра надо было бы идти в институт, и где-то в квартире были мама и папа, и пахло ужином? Ситуацию, что это моя квартира и мы живем в ней с Геной, можно было не представлять, уже было понятно, что тогда бы происходило - лежали бы на кровати и втыкали в телефон ноутбуки.
И все это происходило бы изо дня в день, изо дня в день.
По подоконнику стучал дождь, за подоконником была вечная и незыблемая стена. Привычная тоска встрепенулась и подступила ко мне.
Здрасте, приехали, поняла я. Куда бы я не переехала, я останусь жить в себе. Даже если выкинуть из рассмотрения впечатлившую меня стену - мои реакции никуда не денутся. Грусть у меня внутри, а не где-то снаружи. Нет такого места, где я стала бы счастливой только под влиянием внешних обстоятельств.
Я полежала и послушала свои ощущения так и этак. В конце концов, не выдержала и сказала Гене, что надо куда-нибудь выйти, потому что уже просидели четыре драгоценных часа дома. Было 9 вечера, когда мы снова оделись и поперлись под морось на улицу.
Однажды, в три часа ночи, шли мы пьяные по Жуковского по Фурштатской, вдруг смотрим - бар под названием "Золотая пинта".
Там играл хард-рок, и это было в тему. Я пошла в туалет, где музыка играла еще громче, и неожиданно это был Accept 83-го года с довольно-таки знаменитой композицией "Balls to the wall". Нет, я не меломан, но Accept слушал первый парень, с которым я гуляла (а также Rainbow, Deep Purple, Мальмстина и всю эту офигень конца 70-х годов, а я была девушка увлекающаяся и решила тогда, что мне оно тоже нравится).
- Здравствуй, Удо Диркшнайдер, - сказала я солисту, устраиваясь поудобнее, - вот не думала, что мы с тобой встретимся через двадцать лет в Питере, в пабе и в туалете.
Потом я вернулась в зал, и мы заказали стейк, опять же один на двоих, и 8 бокалов пива, все по полпинты (0,28л) и все разные. Сначала заказали четыре,
а после их распития еще четыре, так что, к сожалению, эпической фотки с восемью бокалами не случилось.
После пива стало казаться, что вечер мы провели с пользой. Кроме того, я поняла, что, во-первых, все тлен, во-вторых, что не стоит путать туризм с эмиграцией, в-третьих, что нужно было родиться в этом климате, а раз уж нет - то и нечего лезть с рязанской рожей в калашный ряд. Сделав эти позитивные выводы, я успокоилась, мозг обрадовался, что ничего не надо менять, выдал внеочередную порцию дофамина, и с ощущением внутренней гармонии мы поплыли обратно домой и там че говоришь-то. Шутка (или не помню), это я так разбавила унылую концовку. Питер есть Питер, я была счастлива, что нахожусь в нем.