Один день на пожарах
Часть первая. На пожар - на каблуках
Трудно вообразить более дурацкую ситуацию, нежели оказаться на лесном пожаре, будучи одетой в маленькое черное платье, дополненным колье из бирюзы, и обутой в изящные черные туфли на каблуках.
Хорошо еще, что лес горел не очень сильно - вчера его явно тушили, просто не закончили. То здесь, то там сгорали у основания и с треском падали сосны,
а я плясала на одной ноге, пытаясь вытряхнуть горячую золу из туфельки и с огорчением глядя на порванные колготки. Добровольцы «Гринпис» невольно хихикали, глядя на мои мучения.
Когда я в шесть утра приехала к офису «Гринпис» в донельзя парадном виде, чтобы отправиться с руководителем противопожарной программы Григорием Куксиным на пресс-конференцию во Владимир, гринписовцы, привыкшие созерцать меня в боевке и в гигантских кожаных берцах, были потрясены. «Должен же хоть кто-то из нас прилично выглядеть на этой пресс-конференции» - заявила я, снисходительно глядя на джинсы и футболки своих спутников. Но по дороге, в Шатурском районе, мы увидели дым в районе Северного лесничества и, конечно же, остановили машину и побежали смотреть, что происходит. Я хотела обязательно заснять пожар и тоже помчалась туда с фотоаппаратом наперевес, не успев даже переобуться.
Мы увидели недотушенный пожар на территории около трех гектаров.
Земля еще была влажной - огонь тушили накануне и делали это грамотно.
Сделали хорошую опашку и там, где не прошел лесной плуг, прокопали лопатами.
Но окарауливания не было, и, поскольку горящие деревья продолжали падать, существовала опасность, что пожар выйдет за минерализованную полосу. Руководитель Лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко достал ноутбук, уточнил по карте, где мы находимся, позвонил в диспетчерскую службу Мослеса (если кто не знает - ее телефон 8 800 100 94 00) и быстро и грамотно вызвал пожарных, назвав им даже номер квартала - 98-й.
Я сделала снимки, Гриша Куксин быстренько обежал территорию, и мы вернулись к машине,
успев по дороге полюбоваться на скользившую по сгоревшей земле ящерку-веретенницу.
Я с горечью смотрела на свои изодранные колготки и на покрытые пеплом туфельки, которые я так тщательно надраивала утром.
На ближайшей заправке я забежала в туалет и попыталась отмыть покрытые пеплом ноги и туфельки. Раковина приобрела такой вид, будто в ней отмывалась целая компания бомжей.
И мы поехали дальше. И Грише, и Алексею, несмотря на ранний час, регулярно звонили на мобильные телефоны. «Вокруг Питера лес горит» - мрачно говорил Ярошенко после очередного звонка. «Ну так погоды-то какие стоят, - жара, солнце, все в леса ломанулись», - грустно отвечал ему Куксин. Я в последнее время тоже регулярно ловлю себя на том, что пугаюсь солнечной погоды, особенно, - если она совпадает с сильным ветром, и ненавижу праздники, ибо сочетание этих факторов, да и каждый из них в отдельности, означает, что где-то еще наверняка загорится.
Перед пресс-конференцией, которая проходила в редакции редакции владимирского филиала газеты «Комсомольская правда», я все-таки умудрилась привести себя в относительно приличный вид - по крайней мере, в беготне по пожару в туфельках меня бы уже никто не заподозрил.
Часть вторая. Нет пожаров - вводим ЧС
Конференция была посвящена пожарам в районе Гусь-Хрустальный. Народу в ней принимало участие немного: 1-й заместитель ГУ МЧС России по Владимирской области С.А.Павлов, пресс-секретарь национального парка «Мещера» Т.В. Маркова и вышеупомянутые руководитель лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко и руководитель противопожарного проекта «Гринпис» Григорий Куксин. Ну и журналисты собрались в достаточно большом количестве.
Цель прессухи была вот какая. Статистика по пожарам в Гусь-Хрустальном районе по версиям «Гринпис» и МЧС (да и нацпарка «Мещера» тоже), настолько различалась, что «Комсомольская правда» решило собрать прямо у себя в редакции все три стороны и выяснить, где же правда. К сожалению, и.о. директора нацпарка «Мещера» Сергей Теплухов, - очень, кстати говоря, симпатичный человек, на коференцию приехать не смог, потому что как раз в этот момент тушил у себя здоровенный лесной пожар в районе деревни Ягодино. А пресс-секретарь промолчала почти всю конференцию.
Всех, конечно, очень интересовало, «будет ли Россия в этом году снова дышать дымом» (вообще-то она уже им дышит и во многих районах Москвы изрядно воняет торфом). Сергей Анатольевич Павлов умудрялся отвечать на все вопросы странными и взаимоисключающими фразами. Вот неотредактированная цитата: «По погоде лето 2011 года повторяет прошлогоднее - температура 30 градусов и нет осадков. По температуре лето немного ниже, но это не повод расхолаживаться, надо принимать все меры». Вы что-нибудь поняли? Я тоже нет. Правда, о сотрудничестве МЧС и «Гринпис», и вообще о добровольцах, Сергей Анатольевич отозвался очень тепло.
На вопрос о том, сколько в районе сейчас действует пожаров, Сергей Анатольевич заявил, что их два, оба травяные и оба локализованы. Один в Октябрьском лесничестве - полтора гектара, второй в Тихоновском - 3,5 гектара. И вообще, дескать, все в порядке, вот у них даже режим готовности к ЧС в районе введен. (Забегая вперед, замечу, что режим ЧС ввели буквально через два часа после окончания пресс-конференции).
Тут я почувствовала, что у меня медленно едет крыша, потому что готовность к ЧС и два локализованных травяных пожара - это немножко взаимоисключающие вещи. Тем более, что я лично видела два огромных горящих торфяника в районе Гусь-Хрустальный и, гуляя с целью сбора фотографических доказательств по одному из них, провалилась одной ногой выше колена в горячий торфяной очаг на совершенно ровном и безобидном на первый взгляд месте. Хорошо, что я тогда была в отличной обуви на негорючей подошве (спасибо магазину «Сплав» - нет, они не платили мне за рекламу). «В моем понимании пожар - это открытый огонь, - заявил Сергей Анатольевич в ответ на мои эмоциональные рассказы про очаг, - а что касается опасности, так можно и в луже утонуть».
Замечу, что согласно определению, которому учат в пожарных вузах, пожар - это неконтролируемое горение, причиняющее материальный ущерб, вред жизни и здоровью людей, интересам общества и государства. Про пламя там ничего не сказано.
В общем, я несколько удивилась сопоставлению торфяного пожара и лужи, попыталась пересчитать пожары в Гусь-Хрустальном районе, тогда Сергей Анатольевич взял мобильник, позвонил куда-то и сообщил нам, что пожаров все-таки три, а не два. Он добавил, что в воскресенье польет дождик и все окончательно дотушит. Товарищи, вы когда-нибудь слышали о том, как летний дождик заливает торфяники?
Но вот участие волонтеров в тушении пожаров Сергей Анатольевич отметил как положительный факт. Нас все-таки заметили, - хоть это порадовало.
Потом выступил Алексей Ярошенко.
Алексей рассказал, что в районе действуют как минимум пять крупных торфяных пожаров: около поселка Тасинский (зо гектаров), близ деревни Сулово (точная площадь неизвестна, но сопоставима с площадью пожара близ Тасинского), также около Мезиновского, Мильцево и Орлово. Очаги поменьше есть возле поселка Бакшеево и у деревни Нармуч. На пожарах вместе работают сотрудники нацпарка, МЧС и добровольцы. Особенно обидно, что большую часть всех этих пожаров можно было запросто потушить еще в мае, тогда и воды было полно, и очаги были маленькие. Алексей поблагодарил вице-губернатора Владимирской области Алексея Конышева за контакт с общественными организациями и тоже отметил, что очень важно, что «Гринпис» и МЧС работают вместе. Алексей и Григорий говорили, что ситуация один в один повторяет 2010 год, что все идет ровно по тому же сценарию - информация о пожарах, переданная с мест, на каком-то этапе вдруг исчезает и пожары не попадают в официальные отчеты. Если пожара нет в статистике, нет возможности выделить на него людей, продукты для них, технику. В итоге пожары не тушатся, и ситуация постепенно выходит из-под контроля.
Григорий и Алексей рассказали о добровольческом лагере, который действует в районе Гусь-Хрустальный. Он создан на основе дружины охраны природы биофака МГУ, владимирской добровольной дружины «Точка роста», работают там и волонтеры «Гринпис». (Вообще-то «Гринпис» еще и предоставил лагерю почти всю технику для тушения, но об этом ребята скромно умолчали). Гринписовцы предлагали журналистам и Сергею Анатольевичу прямо сейчас, по окончании пресс-конференции, вместе проехаться по пожарам и посмотреть на них своими глазами, но почему-то никто на это не согласился. Еще Григорий и Алексей напомнили, что вопрос о введении ЧС в Гусь-Хрустальном районе ставили еще несколько недель назад. «Ущерб, нанесенный огнем, достаточен для введения ЧС муниципального уровня, что решит вопросы с концентрацией сил и средств».
Потом представители «Гринпис» и МЧС по уже сложившейся традиции поспорили о том, обязан ли МЧС тушить пожары на природных территориях. «Прямая обязанность МЧС - тушить населенные пункты, а леса и поля не входят в нашу компетенцию».
«Но МЧС регулярно заключает договора со всеми субъектами РФ о передаче МЧС полномочий по тушению населенных пунктов и получает за это деньги».
Этот диалог звучит на всех совместных пресс-конференциях. Впрочем, закончилось все взаимными уверениями в .дружбе и согласии: «Гринпис» и МЧС - не враги. «Мы вместе на одном и том же «поле боя».
Часть третья. Снова - проблемы с дресс-кодом
После окончания прессухи мы намеревались не спеша двинуться в добровольческий лагерь, по дороге проверяя информацию о нескольких возгораниях. Поэтому я прямо в машине с облегчением переоделась в боевку и берцы. Со шмотками мне в тот день как-то явно не везло - оказалось, что я по ошибке взяла с собой штаны от боевки, прогоревшие вусмерть еще во время мартовской экспедиции(я оставила их на заплатки, а потом перепутала их в шкафу с новыми). поняла это лишь тогда, когда дошнуровывала левый ботинок - моя нога торчала не из манжеты, а из дырки, расположенной чуть ниже колена. Вид у меня был своеобразный, к тому же я прикинула, что в дыру неминуемо налетят комары. Пришлось переодеваться в джинсы.
Человек, как известно, предполагает, а Бог располагает. По дороге нам позвонил Артем Зименко - руководитель добровольческого лагеря, и сообщил, что в старой «Ниве», на которой он возил добровольцев к месту тушения, сдох стартер, а машина нацпарка застряла, провалившись колесом в протушенный прогар. Поэтому нет возможности доставлять людей к месту тушения лесного пожара, возникшего на десяти гектарах близ деревни Ягодино. Мы купили стартер и ломанулись выручать Зименко и машину нацпарка, хотя у меня было четкое ощущение, что обе машины вытащат у нас перед носом. Так оно и произошло - за минуту до того, как мы подъехали к лагерю, там оказался трактор. С сожалением поглядев на макароны, которые нам предложили девочки, остававшиеся в лагере, мы поехали на лесной пожар выяснять, нужна ли там наша помощь.
Лес был окутан дымом - точь-в-точь как Москва в прошлом году. Брутальные мужчины в камуфляже - сотрудники нацпарка, сидели на краю тропы и перекусывали - они-то торчали на этом пожаре с самого утра и очень устали. Рядом с ними сидел Сергей Теплухов, и.о. директора нацпарка, он выглядел совершенно замученным. Я поинтересовалась, который день он работает без отдыха. «Лучше спросите, какую неделю» - рассмеялся Сергей. Перекус закончился, брутальные мужчины взяли бензопилы и бодро пошли в лес. Я спросила разрешения у Гриши Куксина (у нас единоначалие, и без команды старшего на пожаре нельзя делать вообще ничего), и побежала в лес за ними - снимать. Гриша остался выяснять обстановку. И выяснил, что лес горит одновременно в двух местах. По версии нацпарка один из очагов пожара возник из-за березы, упавшей на ЛЭП. По словам директора, расчистка территории под ЛЭП велась с нарушением всех мыслимых и немыслимых норм - ее просто продавили трактором, и дерево должно было упасть на провода рано или поздно. Второй очаг предположительно возник в результате поджога.
- У нас только что ЧС в связи с пожарами объявили, - грустно сообщил директор.
Часть четвертая. Мой первый лесной пожар
Я спросила разрешения у старшего, - на пожаре ничего нельзя делать без его разрешения, - и, пока он выяснял обстановку, отправилась вместе с сотрудниками нацпарка в глубину леса, взяв с собой рацию. Я снимала довольно много тростниковых и торфяных пожаров. А вот сильно горящий лес - ни разу. Было страшновато. Но пока пламени не было видно. Я шла за трактором,
к которому был прицеплен ПКЛ-70 - лесной плуг. Это очень хорошая штука, с его помощью можно и почву под посадки готовить, и минерализованную полосу делать.
В прошлом году, в сентябре, у нас оставались общественные деньги, присланные на тушение пожаров, и моя подруга Ася Доброжанская придумала на них купить вот такие плуги для нескольких лесничеств, - наших средств хватило аж на три штуки. Нас с Асей кто-то из читателей обозвал тогда гламурными кисами, которые взялись не за свое дело и покупают оборудование, в котором совершенно не разбираются. Мы решили поддерживать гламурный тон и в переписке между собой время от времени обсуждали, какого цвета должен быть ПКЛ, чтобы соответствовать моде, и нужно ли украшать его стразиками и цветными вставками. Ээто вносило в нашу жизнь некоторую разрядку.
Я в первый раз увидела ПКЛ в действии и восхитилась - так бодро плуг пропахивал минерализованную полосу вокруг скрытого пока в лесу пожара. Единственное, что несколько омрачало картину - хвойная подстилка была здесь очень толстой, а в лесу росли деревья совершенно разной высоты, и повсюду было множество сухостоя. Тушить в таком лесу трудно, огонь прячется в подстилке и неожиданно снова появляется в разных местах, сухие деревья вспыхивают как спички, а по «лесенке» из деревьев разного роста он легко поднимается наверх и превращается в верховой. Даже минерализованная полоса могла не спасти ситуацию.
Накануне тут работал БАТ - бытовой армейский тягач, но сегодня его отправили куда-то еще, остался лишь трактор «Беларус» с лесным плугом. Лес был сильно захламлен, и трактор мог проехать далеко не везде. Брутальные мужчины бежали впереди трактора и умудрялись с бешеной скоростью распиливать лежащие повсюду бревна и валить деревья бензопилой, освобождая ему дорогу. Делали они это на бегу.
На меня они глядели с подозрением, - «вы бы отошли куда-нибудь, тут деревья падают и трактор ездит». Поснимав немного, я решила им не мешать и отошла в сторону от дороги, рассудив, что вряд ли заблужусь - всегда можно будет сориентироваться по шуму трактора. И увидела лесной пожар.
Среди деревьев полыхал «костер» диаметром этак метров двадцать. Он быстро полз по траве, перебегал на корни поваленных деревьев, взлетал по стволам. Я осторожно подошла поближе и начала снимать, - было очень страшно стоять в лесу наедине с огнем.
Временами загорались молодые елочки - они сразу вспыхивали снизу доверху, и над ними взметывались языки огня. «Низовой пожар с элементами верхового» - подумала я, припомнив прослушанный зимой курс лекций в «Гринпис». Я заняла выгодную позицию, прикинув, что вот сейчас загорится очередная группа деревьев, и получится красивый кадр. Группа действительно загорелась, но инстинкт самосохранения заставил меня отскочить на несколько метров - кадр не получился.
Я на всякий случай связалась по рации с Гришей и сообщила о найденном пожаре. Гриша велел мне ждать его на минерализованной полосе и никуда не отходить. Выполнить этот приказ мне, как фотографу, было нелегко. Но я все-таки справилась с собой и пошла прочь от огня. По дороге я увидела еще несколько небольших пожаров, не связанных между собой. Возникало подозрение, что лес действительно подожгли.
Подошедший ко мне Гриша Куксин с ребятами сказал: «Ну что же - совершим маленький и бессмысленный подвиг. Перед нами стоит задача - предотвратить переход пожара в участок с особенно густым хвойным подростом, чтобы ночью и ранним утром его могли проконтролировать. Работать будем ранцами». Мы отошли на дорогу, где стояли пожарные машины, наполнили ранцевые лесные огнетушители и приступили к работе.
Я судорожно пыталась снимать и тушить одновременно - получалось плохо. Было жарко, и дышать было совсем нечем - сплошной дым.
Стоило присесть на корточки, чтобы снять с нижней точки - как я понимала, что не могу встать, потому что тридцать литров воды за спиной - это не шуточки.
Гидропульт, из которого я брызгала водой на кромку пожара, ужасно мешал в тот момент, когда я бралась за камеру, - он все время цеплялся за ветки, выскакивал из кармана ранца, волочился за мной следом, и я боялась прожечь резиновую трубку. Гриша ушел на дальний рубеж, я осталась с Лешей Ярошенко - руководителем лесного отдела «Гринпис», а он тушил с такой скоростью, что я не успевала его догонять, мне оставалось лишь пытаться проливать за ним кромку, чтобы густая хвойная подстилка не вспыхивала снова.
На моих глазах сгорали ландыши
В какой-то момент я обнаружила, что на объективе нет бленды, а дисплей треснул - кажется, я слишком близко поднесла камеру к огню. Наконец я прекратила тушить и просто таскала на себе запасной ранец. Новые штаны зацепились за сучок, и на них возникла дыра - аккурат на том же месте, что и на старых. «От судьбы не уйдешь» - сказала я себе.
…Ребята все-таки сумели удержать пожар, не дать ему выйти за пределы минерализованной полосы. С другой стороны с огнем справились сотрудники нацпарка. Мы сидели прямо на земле, пили минералку, за которой Гриша сбегал в машину (у меня к этому времени в горле жутко першило), и я думала о том, что в этой ситуации есть некий странный уют, несмотря на горящее далеко в лесу пламя.
Леша отдыхал прямо на земле, а вдали в лесу посверкивали огоньки.
Когда солнце стало садиться, и языки пламени притихли, - так всегда бывает, - мы отправились в Москву. Ночью у кромки огня дежурили наши добровольцы из лагеря вместе с сотрудниками нацпарка, следили, чтобы он не ушел за опашку. Следили хорошо и на следующий день с огнем справились. Они большие молодцы.
В тот день в Москве запахло дымом.
Трудно вообразить более дурацкую ситуацию, нежели оказаться на лесном пожаре, будучи одетой в маленькое черное платье, дополненным колье из бирюзы, и обутой в изящные черные туфли на каблуках.
Хорошо еще, что лес горел не очень сильно - вчера его явно тушили, просто не закончили. То здесь, то там сгорали у основания и с треском падали сосны,
а я плясала на одной ноге, пытаясь вытряхнуть горячую золу из туфельки и с огорчением глядя на порванные колготки. Добровольцы «Гринпис» невольно хихикали, глядя на мои мучения.
Когда я в шесть утра приехала к офису «Гринпис» в донельзя парадном виде, чтобы отправиться с руководителем противопожарной программы Григорием Куксиным на пресс-конференцию во Владимир, гринписовцы, привыкшие созерцать меня в боевке и в гигантских кожаных берцах, были потрясены. «Должен же хоть кто-то из нас прилично выглядеть на этой пресс-конференции» - заявила я, снисходительно глядя на джинсы и футболки своих спутников. Но по дороге, в Шатурском районе, мы увидели дым в районе Северного лесничества и, конечно же, остановили машину и побежали смотреть, что происходит. Я хотела обязательно заснять пожар и тоже помчалась туда с фотоаппаратом наперевес, не успев даже переобуться.
Мы увидели недотушенный пожар на территории около трех гектаров.
Земля еще была влажной - огонь тушили накануне и делали это грамотно.
Сделали хорошую опашку и там, где не прошел лесной плуг, прокопали лопатами.
Но окарауливания не было, и, поскольку горящие деревья продолжали падать, существовала опасность, что пожар выйдет за минерализованную полосу. Руководитель Лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко достал ноутбук, уточнил по карте, где мы находимся, позвонил в диспетчерскую службу Мослеса (если кто не знает - ее телефон 8 800 100 94 00) и быстро и грамотно вызвал пожарных, назвав им даже номер квартала - 98-й.
Я сделала снимки, Гриша Куксин быстренько обежал территорию, и мы вернулись к машине,
успев по дороге полюбоваться на скользившую по сгоревшей земле ящерку-веретенницу.
Я с горечью смотрела на свои изодранные колготки и на покрытые пеплом туфельки, которые я так тщательно надраивала утром.
На ближайшей заправке я забежала в туалет и попыталась отмыть покрытые пеплом ноги и туфельки. Раковина приобрела такой вид, будто в ней отмывалась целая компания бомжей.
И мы поехали дальше. И Грише, и Алексею, несмотря на ранний час, регулярно звонили на мобильные телефоны. «Вокруг Питера лес горит» - мрачно говорил Ярошенко после очередного звонка. «Ну так погоды-то какие стоят, - жара, солнце, все в леса ломанулись», - грустно отвечал ему Куксин. Я в последнее время тоже регулярно ловлю себя на том, что пугаюсь солнечной погоды, особенно, - если она совпадает с сильным ветром, и ненавижу праздники, ибо сочетание этих факторов, да и каждый из них в отдельности, означает, что где-то еще наверняка загорится.
Перед пресс-конференцией, которая проходила в редакции редакции владимирского филиала газеты «Комсомольская правда», я все-таки умудрилась привести себя в относительно приличный вид - по крайней мере, в беготне по пожару в туфельках меня бы уже никто не заподозрил.
Часть вторая. Нет пожаров - вводим ЧС
Конференция была посвящена пожарам в районе Гусь-Хрустальный. Народу в ней принимало участие немного: 1-й заместитель ГУ МЧС России по Владимирской области С.А.Павлов, пресс-секретарь национального парка «Мещера» Т.В. Маркова и вышеупомянутые руководитель лесного отдела «Гринпис» Алексей Ярошенко и руководитель противопожарного проекта «Гринпис» Григорий Куксин. Ну и журналисты собрались в достаточно большом количестве.
Цель прессухи была вот какая. Статистика по пожарам в Гусь-Хрустальном районе по версиям «Гринпис» и МЧС (да и нацпарка «Мещера» тоже), настолько различалась, что «Комсомольская правда» решило собрать прямо у себя в редакции все три стороны и выяснить, где же правда. К сожалению, и.о. директора нацпарка «Мещера» Сергей Теплухов, - очень, кстати говоря, симпатичный человек, на коференцию приехать не смог, потому что как раз в этот момент тушил у себя здоровенный лесной пожар в районе деревни Ягодино. А пресс-секретарь промолчала почти всю конференцию.
Всех, конечно, очень интересовало, «будет ли Россия в этом году снова дышать дымом» (вообще-то она уже им дышит и во многих районах Москвы изрядно воняет торфом). Сергей Анатольевич Павлов умудрялся отвечать на все вопросы странными и взаимоисключающими фразами. Вот неотредактированная цитата: «По погоде лето 2011 года повторяет прошлогоднее - температура 30 градусов и нет осадков. По температуре лето немного ниже, но это не повод расхолаживаться, надо принимать все меры». Вы что-нибудь поняли? Я тоже нет. Правда, о сотрудничестве МЧС и «Гринпис», и вообще о добровольцах, Сергей Анатольевич отозвался очень тепло.
На вопрос о том, сколько в районе сейчас действует пожаров, Сергей Анатольевич заявил, что их два, оба травяные и оба локализованы. Один в Октябрьском лесничестве - полтора гектара, второй в Тихоновском - 3,5 гектара. И вообще, дескать, все в порядке, вот у них даже режим готовности к ЧС в районе введен. (Забегая вперед, замечу, что режим ЧС ввели буквально через два часа после окончания пресс-конференции).
Тут я почувствовала, что у меня медленно едет крыша, потому что готовность к ЧС и два локализованных травяных пожара - это немножко взаимоисключающие вещи. Тем более, что я лично видела два огромных горящих торфяника в районе Гусь-Хрустальный и, гуляя с целью сбора фотографических доказательств по одному из них, провалилась одной ногой выше колена в горячий торфяной очаг на совершенно ровном и безобидном на первый взгляд месте. Хорошо, что я тогда была в отличной обуви на негорючей подошве (спасибо магазину «Сплав» - нет, они не платили мне за рекламу). «В моем понимании пожар - это открытый огонь, - заявил Сергей Анатольевич в ответ на мои эмоциональные рассказы про очаг, - а что касается опасности, так можно и в луже утонуть».
Замечу, что согласно определению, которому учат в пожарных вузах, пожар - это неконтролируемое горение, причиняющее материальный ущерб, вред жизни и здоровью людей, интересам общества и государства. Про пламя там ничего не сказано.
В общем, я несколько удивилась сопоставлению торфяного пожара и лужи, попыталась пересчитать пожары в Гусь-Хрустальном районе, тогда Сергей Анатольевич взял мобильник, позвонил куда-то и сообщил нам, что пожаров все-таки три, а не два. Он добавил, что в воскресенье польет дождик и все окончательно дотушит. Товарищи, вы когда-нибудь слышали о том, как летний дождик заливает торфяники?
Но вот участие волонтеров в тушении пожаров Сергей Анатольевич отметил как положительный факт. Нас все-таки заметили, - хоть это порадовало.
Потом выступил Алексей Ярошенко.
Алексей рассказал, что в районе действуют как минимум пять крупных торфяных пожаров: около поселка Тасинский (зо гектаров), близ деревни Сулово (точная площадь неизвестна, но сопоставима с площадью пожара близ Тасинского), также около Мезиновского, Мильцево и Орлово. Очаги поменьше есть возле поселка Бакшеево и у деревни Нармуч. На пожарах вместе работают сотрудники нацпарка, МЧС и добровольцы. Особенно обидно, что большую часть всех этих пожаров можно было запросто потушить еще в мае, тогда и воды было полно, и очаги были маленькие. Алексей поблагодарил вице-губернатора Владимирской области Алексея Конышева за контакт с общественными организациями и тоже отметил, что очень важно, что «Гринпис» и МЧС работают вместе. Алексей и Григорий говорили, что ситуация один в один повторяет 2010 год, что все идет ровно по тому же сценарию - информация о пожарах, переданная с мест, на каком-то этапе вдруг исчезает и пожары не попадают в официальные отчеты. Если пожара нет в статистике, нет возможности выделить на него людей, продукты для них, технику. В итоге пожары не тушатся, и ситуация постепенно выходит из-под контроля.
Григорий и Алексей рассказали о добровольческом лагере, который действует в районе Гусь-Хрустальный. Он создан на основе дружины охраны природы биофака МГУ, владимирской добровольной дружины «Точка роста», работают там и волонтеры «Гринпис». (Вообще-то «Гринпис» еще и предоставил лагерю почти всю технику для тушения, но об этом ребята скромно умолчали). Гринписовцы предлагали журналистам и Сергею Анатольевичу прямо сейчас, по окончании пресс-конференции, вместе проехаться по пожарам и посмотреть на них своими глазами, но почему-то никто на это не согласился. Еще Григорий и Алексей напомнили, что вопрос о введении ЧС в Гусь-Хрустальном районе ставили еще несколько недель назад. «Ущерб, нанесенный огнем, достаточен для введения ЧС муниципального уровня, что решит вопросы с концентрацией сил и средств».
Потом представители «Гринпис» и МЧС по уже сложившейся традиции поспорили о том, обязан ли МЧС тушить пожары на природных территориях. «Прямая обязанность МЧС - тушить населенные пункты, а леса и поля не входят в нашу компетенцию».
«Но МЧС регулярно заключает договора со всеми субъектами РФ о передаче МЧС полномочий по тушению населенных пунктов и получает за это деньги».
Этот диалог звучит на всех совместных пресс-конференциях. Впрочем, закончилось все взаимными уверениями в .дружбе и согласии: «Гринпис» и МЧС - не враги. «Мы вместе на одном и том же «поле боя».
Часть третья. Снова - проблемы с дресс-кодом
После окончания прессухи мы намеревались не спеша двинуться в добровольческий лагерь, по дороге проверяя информацию о нескольких возгораниях. Поэтому я прямо в машине с облегчением переоделась в боевку и берцы. Со шмотками мне в тот день как-то явно не везло - оказалось, что я по ошибке взяла с собой штаны от боевки, прогоревшие вусмерть еще во время мартовской экспедиции(я оставила их на заплатки, а потом перепутала их в шкафу с новыми). поняла это лишь тогда, когда дошнуровывала левый ботинок - моя нога торчала не из манжеты, а из дырки, расположенной чуть ниже колена. Вид у меня был своеобразный, к тому же я прикинула, что в дыру неминуемо налетят комары. Пришлось переодеваться в джинсы.
Человек, как известно, предполагает, а Бог располагает. По дороге нам позвонил Артем Зименко - руководитель добровольческого лагеря, и сообщил, что в старой «Ниве», на которой он возил добровольцев к месту тушения, сдох стартер, а машина нацпарка застряла, провалившись колесом в протушенный прогар. Поэтому нет возможности доставлять людей к месту тушения лесного пожара, возникшего на десяти гектарах близ деревни Ягодино. Мы купили стартер и ломанулись выручать Зименко и машину нацпарка, хотя у меня было четкое ощущение, что обе машины вытащат у нас перед носом. Так оно и произошло - за минуту до того, как мы подъехали к лагерю, там оказался трактор. С сожалением поглядев на макароны, которые нам предложили девочки, остававшиеся в лагере, мы поехали на лесной пожар выяснять, нужна ли там наша помощь.
Лес был окутан дымом - точь-в-точь как Москва в прошлом году. Брутальные мужчины в камуфляже - сотрудники нацпарка, сидели на краю тропы и перекусывали - они-то торчали на этом пожаре с самого утра и очень устали. Рядом с ними сидел Сергей Теплухов, и.о. директора нацпарка, он выглядел совершенно замученным. Я поинтересовалась, который день он работает без отдыха. «Лучше спросите, какую неделю» - рассмеялся Сергей. Перекус закончился, брутальные мужчины взяли бензопилы и бодро пошли в лес. Я спросила разрешения у Гриши Куксина (у нас единоначалие, и без команды старшего на пожаре нельзя делать вообще ничего), и побежала в лес за ними - снимать. Гриша остался выяснять обстановку. И выяснил, что лес горит одновременно в двух местах. По версии нацпарка один из очагов пожара возник из-за березы, упавшей на ЛЭП. По словам директора, расчистка территории под ЛЭП велась с нарушением всех мыслимых и немыслимых норм - ее просто продавили трактором, и дерево должно было упасть на провода рано или поздно. Второй очаг предположительно возник в результате поджога.
- У нас только что ЧС в связи с пожарами объявили, - грустно сообщил директор.
Часть четвертая. Мой первый лесной пожар
Я спросила разрешения у старшего, - на пожаре ничего нельзя делать без его разрешения, - и, пока он выяснял обстановку, отправилась вместе с сотрудниками нацпарка в глубину леса, взяв с собой рацию. Я снимала довольно много тростниковых и торфяных пожаров. А вот сильно горящий лес - ни разу. Было страшновато. Но пока пламени не было видно. Я шла за трактором,
к которому был прицеплен ПКЛ-70 - лесной плуг. Это очень хорошая штука, с его помощью можно и почву под посадки готовить, и минерализованную полосу делать.
В прошлом году, в сентябре, у нас оставались общественные деньги, присланные на тушение пожаров, и моя подруга Ася Доброжанская придумала на них купить вот такие плуги для нескольких лесничеств, - наших средств хватило аж на три штуки. Нас с Асей кто-то из читателей обозвал тогда гламурными кисами, которые взялись не за свое дело и покупают оборудование, в котором совершенно не разбираются. Мы решили поддерживать гламурный тон и в переписке между собой время от времени обсуждали, какого цвета должен быть ПКЛ, чтобы соответствовать моде, и нужно ли украшать его стразиками и цветными вставками. Ээто вносило в нашу жизнь некоторую разрядку.
Я в первый раз увидела ПКЛ в действии и восхитилась - так бодро плуг пропахивал минерализованную полосу вокруг скрытого пока в лесу пожара. Единственное, что несколько омрачало картину - хвойная подстилка была здесь очень толстой, а в лесу росли деревья совершенно разной высоты, и повсюду было множество сухостоя. Тушить в таком лесу трудно, огонь прячется в подстилке и неожиданно снова появляется в разных местах, сухие деревья вспыхивают как спички, а по «лесенке» из деревьев разного роста он легко поднимается наверх и превращается в верховой. Даже минерализованная полоса могла не спасти ситуацию.
Накануне тут работал БАТ - бытовой армейский тягач, но сегодня его отправили куда-то еще, остался лишь трактор «Беларус» с лесным плугом. Лес был сильно захламлен, и трактор мог проехать далеко не везде. Брутальные мужчины бежали впереди трактора и умудрялись с бешеной скоростью распиливать лежащие повсюду бревна и валить деревья бензопилой, освобождая ему дорогу. Делали они это на бегу.
На меня они глядели с подозрением, - «вы бы отошли куда-нибудь, тут деревья падают и трактор ездит». Поснимав немного, я решила им не мешать и отошла в сторону от дороги, рассудив, что вряд ли заблужусь - всегда можно будет сориентироваться по шуму трактора. И увидела лесной пожар.
Среди деревьев полыхал «костер» диаметром этак метров двадцать. Он быстро полз по траве, перебегал на корни поваленных деревьев, взлетал по стволам. Я осторожно подошла поближе и начала снимать, - было очень страшно стоять в лесу наедине с огнем.
Временами загорались молодые елочки - они сразу вспыхивали снизу доверху, и над ними взметывались языки огня. «Низовой пожар с элементами верхового» - подумала я, припомнив прослушанный зимой курс лекций в «Гринпис». Я заняла выгодную позицию, прикинув, что вот сейчас загорится очередная группа деревьев, и получится красивый кадр. Группа действительно загорелась, но инстинкт самосохранения заставил меня отскочить на несколько метров - кадр не получился.
Я на всякий случай связалась по рации с Гришей и сообщила о найденном пожаре. Гриша велел мне ждать его на минерализованной полосе и никуда не отходить. Выполнить этот приказ мне, как фотографу, было нелегко. Но я все-таки справилась с собой и пошла прочь от огня. По дороге я увидела еще несколько небольших пожаров, не связанных между собой. Возникало подозрение, что лес действительно подожгли.
Подошедший ко мне Гриша Куксин с ребятами сказал: «Ну что же - совершим маленький и бессмысленный подвиг. Перед нами стоит задача - предотвратить переход пожара в участок с особенно густым хвойным подростом, чтобы ночью и ранним утром его могли проконтролировать. Работать будем ранцами». Мы отошли на дорогу, где стояли пожарные машины, наполнили ранцевые лесные огнетушители и приступили к работе.
Я судорожно пыталась снимать и тушить одновременно - получалось плохо. Было жарко, и дышать было совсем нечем - сплошной дым.
Стоило присесть на корточки, чтобы снять с нижней точки - как я понимала, что не могу встать, потому что тридцать литров воды за спиной - это не шуточки.
Гидропульт, из которого я брызгала водой на кромку пожара, ужасно мешал в тот момент, когда я бралась за камеру, - он все время цеплялся за ветки, выскакивал из кармана ранца, волочился за мной следом, и я боялась прожечь резиновую трубку. Гриша ушел на дальний рубеж, я осталась с Лешей Ярошенко - руководителем лесного отдела «Гринпис», а он тушил с такой скоростью, что я не успевала его догонять, мне оставалось лишь пытаться проливать за ним кромку, чтобы густая хвойная подстилка не вспыхивала снова.
На моих глазах сгорали ландыши
В какой-то момент я обнаружила, что на объективе нет бленды, а дисплей треснул - кажется, я слишком близко поднесла камеру к огню. Наконец я прекратила тушить и просто таскала на себе запасной ранец. Новые штаны зацепились за сучок, и на них возникла дыра - аккурат на том же месте, что и на старых. «От судьбы не уйдешь» - сказала я себе.
…Ребята все-таки сумели удержать пожар, не дать ему выйти за пределы минерализованной полосы. С другой стороны с огнем справились сотрудники нацпарка. Мы сидели прямо на земле, пили минералку, за которой Гриша сбегал в машину (у меня к этому времени в горле жутко першило), и я думала о том, что в этой ситуации есть некий странный уют, несмотря на горящее далеко в лесу пламя.
Леша отдыхал прямо на земле, а вдали в лесу посверкивали огоньки.
Когда солнце стало садиться, и языки пламени притихли, - так всегда бывает, - мы отправились в Москву. Ночью у кромки огня дежурили наши добровольцы из лагеря вместе с сотрудниками нацпарка, следили, чтобы он не ушел за опашку. Следили хорошо и на следующий день с огнем справились. Они большие молодцы.
В тот день в Москве запахло дымом.