Счастливые пары. Андрей Сахаров и Елена Боннэр
"...Я давно изучаю счастливых людей в реальной жизни - все они живут по одинаковым жизненным законам. ...Елена Боннер и Андрей Сахаров, Наталья и Александр Солженицыны, Раиса и Михаил Горбачевы, Галина Вишневская и Мстислав Ростропович, Людмила Белоусова и Олег Протопопов..." (c)
Андрей Сахаров и Елена Боннэр: "Ты - это я"
Редко кому на долю выпадает столько невзгод, как этой мужественной женщине. Достаточно вспомнить, как ее травили в советской печати, сколько было клеветнических статей в ее адрес и адрес ее мужа Андрея Дмитриевича Сахарова. Вместе с ним она последовала в ссылку в Горький, где КГБ контролировал каждый их шаг.
Из долгой переписки и разговоров с Еленой Георгиевной Боннэр и сложился этот материал.
...Каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу. В жизни узника совести, правозащитника, физика-ядерщика, изобретателя водородной бомбы Андрея Дмитриевича Сахарова были две женщины - Клавдия Вихирева и Елена Боннэр.
Неразговорчивый
Андрей Дмитриевич не был словоохотливым человеком. Впервые по-настоящему разговориться он смог со своей первой женой Клавдией Вихиревой. 10 ноября 1942 года, в свой первый рабочий день, он познакомился с ней в лаборатории Ульяновского патронного завода, куда попал по распределению после института. Клава была лаборанткой, получить высшее образование ей помешала война. Выйдя замуж, Клава выбросила из головы все мысли об учебе и даже работе, родила троих детей: Таню, Любу, Диму. 8 марта 1968 года Клавдия умерла. Несколько месяцев после смерти жены Сахаров жил как во сне. Он, наверное, так бы и остался вдовцом, если бы в 1970-м в его жизни не появилась Елена Боннэр.
Всехняя Люся
Они встретились в доме правозащитника Валерия Чалидзе, и об этом дне Андрей Дмитриевич написал в своих "Воспоминаниях": "У него сидела красивая и очень деловая на вид женщина, серьезная и энергичная. Валерий беседовал с ней, полулежа на диване по своему обыкновению. Со мной он ее не познакомил, и она не обратила на меня внимания. Но когда посетительница ушла, он с некоторой гордостью сказал: "Это Елена Георгиевна Боннэр. Она почти всю жизнь имеет дело с зэками, помогает многим". Все друзья ее родителей и солагерницы ее мамы звали Боннэр Всехняя Люся, потому что она отправляла посылки многим из них, называя себя дочерью очередного адресата.
Через год они поженились. Ему было - 49, ей - 47. Их бракосочетание состоялось 7 января в одном из районных загсов города Москвы. Кроме двух свидетелей, с ними никого не было. Но в загс чуть позже пришли и другие "свидетели" - "гэбисты".
Как и предполагала Елена Боннэр, брак стал приносить проблемы - ей, детям и даже внукам.
"Первым звоночком" был ее вызов в Московский горком партии. Люсю обвиняли в том, что, она якобы хулигански вела себя на процессе, который состоялся в Ногинске (судили астрофизика Кронида Любарского), и, видимо, хотели, чтобы она покаялась в дурном поведении. Но она положила на стол партбилет и свое заявление о выходе из партии. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Секретарь парторганизации в испуге зашептала: "Что ты делаешь! Ведь у тебя дети!"
- "При чем тут дети?" - спросила она.
Осенью 72-го года в Ереван, куда они приехали на очередную научную конференцию, пришло сообщение о том, что дочку Елены Таню отчислили с вечерного отделения факультета журналистики МГУ. Сахаров и Боннэр сразу вылетели в Москву. Таня была уже на последнем курсе. Лишь через год ее восстановили, но ее мужу Ефрему Янкелевичу не дали поступить в аспирантуру. Их сыну Матвею несколько раз угрожали расправой. От сына Елены Алеши за несколько месяцев до окончания школы потребовали, чтобы он как-то отмежевался от Андрея Дмитриевича и вступил в комсомол. Он не пожелал - и его "зарубили" на экзаменах в МГУ. Но в тот же год Алеша поступил на математический факультет пединститута. Потом Ефрема выгнали с работы, пытались возбудить уголовное дело якобы о наезде, которого он не совершал. Против Тани и ее свекрови было возбуждено липовое уголовное дело. Одним словом, их упорно понуждали к эмиграции.
"Я не жадный, я прижимистый..."
Так с улыбкой говорил о себе Андрей Дмитриевич. Он был человеком далеко не бедным - в советские времена у него на книжке лежало 139 тысяч рублей. Некоторое время он получал зарплату тысячу рублей. Плюс Сталинская и Государственная премии. Все свои сбережения после смерти первой жены Сахаров пожертвовал на строительство онкологической больницы и в Международный Красный Крест для помощи голодающим и жертвам стихийных бедствий. Как вспоминает Елена Георгиевна, за все годы совместной жизни они не купили себе чего-то дорогого, к примеру, ковра или хрустальной вазы. Почти все деньги они тратили на помощь политзаключенным и их семьям. Роскошью в их жизни можно было бы назвать только книги и грампластинки.
В праздники он всегда дарил Елене Георгиевне духи "Елена" и цветы красного, желтого или синего цвета. Дома Андрей Дмитриевич любил ходить в растянутых мягких и широких вязаных кофтах.
Горьковские декабристы
22 января 1980 года специальным авиарейсом из Москвы Андрея Сахарова и Елену Георгиевну привезли в Горький. Здесь и началась его бессудная ссылка, длившаяся до 23 декабря 1986 года. Боннэр осуществляла его связь с внешним миром и бесчисленное количество ночей проводила в поездах Горький-Москва и Москва-Горький. Но в 1984 году она была (в отличие от Сахарова) судом приговорена к ссылке, и всякая связь оборвалась. Андрея Дмитриевича поселили в обычной казенной квартире дома 14 по ул. Гагарина, которая когда-то служила гостиницей для приезжавших в город ученых из секретного тогда Арзамаса-16. "Гэбэшники" часто взламывали замок, чтобы пошуровать в квартире. Поэтому супруги демонстративно вставили ключ и никогда его не вынимали, чтобы не чинить без конца замок и чтобы показать, что они знают о негласных обысках. За домом велось постоянное наблюдение. У двери квартиры круглосуточно стоял милицейский пост. Как только Сахаров стал узником, власти стали стараться и его жену "запереть" в Горьком.
25 апреля 1983 года у Люси произошел инфаркт. Как только его диагностировали в Москве - в поликлинике Академии, у дверей московской квартиры и на улице тоже установили посты милиции, чтобы не пускать к ней иностранных корреспондентов. Всех советских посетителей записывали. К тому же в их квартире был отключен телефон, не работал и телефон-автомат на улице возле дома. Так что при внезапном приступе трудно было бы вызвать "скорую". А через несколько дней в одной из главных газет страны "Известиях" появилась статья за подписью четырех академиков - Дородницына, Прохорова, Скрябина и Тихонова, озаглавленная "Когда теряют честь и совесть" (в ответ на статью Сахарова "Опасность термоядерной войны", в которой он говорил, что ядерная война недопустима). Прошло два месяца - за это время Сахаров получил более 2300 писем и несколько десятков телеграмм с самым резким осуждением своей... "человеконенавистнической" позиции.
...Люсе нужна была операция на сердце. Сделать ее в Советском Союзе не представлялось возможным, нужно было ехать в США. Боннэр туда не отпускали, и в знак протеста Сахаров объявил очередную голодовку. До этого Сахаров и Боннэр держали голодовку в ноябре-декабре 1981 года за право Лизе Алексеевой выехать в США к мужу - сыну Елены Георгиевны.
Вторую голодовку Сахаров объявил в день, когда на аэродроме в Горьком (2 мая 1984 г.) была задержана Елена Георгиевна. Его насильственно госпитализировали и продержали в полной изоляции во время следствия и суда над Боннэр. Выпустили его только после кассации 7 сентября. В апреле 1985 года Сахаров вновь объявил голодовку с требованием разрешить жене поездку в США для операции на сердце и встречи с детьми.
Испытав Андрея и Люсю на "прочность", власти сдались и разрешили ей выезд в Америку - для лечения и встречи с родными и близкими. В США ей была сделана операция на сердце и поставлено 6 шунтов (для сравнения: Ельцину - 2). А когда она вернулась в Москву, КГБ задержал ее багаж. Она решила поехать в Горький, чтобы повидать мужа. "Мышеловка" тут же захлопнулась - через несколько дней после приезда ее вновь поставили на учет ссыльной и обязали еженедельно являться на отметку и не быть вне дома после 9 вечера..
...Только через семь лет ссылки - 16 декабря 1986 года в горьковской квартире ровно в 3 часа дня раздался звонок - звонил Горбачев, который наконец-то и разрешил супругам вернуться из ссылки в Москву. А в конце апреля-мае Сахаров и Боннэр впервые по путевкам, купленным в хозотделе Академии наук, отдыхали в Пицунде.
"Ты - это я"
...Смерть настигла Сахарова в 68 лет. Основной причиной врачи назвали врожденную болезнь сердца - миокардиопатию. Он умер легко - во сне. Так умирают праведники.
"Люся дала мне счастье, сделала жизнь более осмысленной. Ее же жизнь оказалась при этом такой трудной, трагической, но тоже, я надеюсь, получившей новый смысл. Люся еще в первые годы нашей совместной жизни рассказала мне историю из жизни Юрия Карловича Олеши (известного писателя) и его жены Ольги Густавовны, сестры Лидии Густавовны Багрицкой. Они как-то сидели за столиком ресторана, и Ю. К. сказал подошедшей красивой официантке: "Ты - моя королева!.." Ольга Густавовна, когда официантка отошла, спросила: "Если эта девка - твоя королева, то кто же я?" Юрий Карлович посмотрел на нее несколько удивленно, растерянно: "Ты?" И уже совсем серьезно ответил: "Ты - это я". Мне очень нравится этот рассказ, и кажется, что я тоже имею право сказать Люсе: "Ты - это я", - писал Андрей Сахаров.
http://www.rg.ru/Anons/arc_2003/0214/1.shtm
Андрей Сахаров и Елена Боннэр: "Ты - это я"
Редко кому на долю выпадает столько невзгод, как этой мужественной женщине. Достаточно вспомнить, как ее травили в советской печати, сколько было клеветнических статей в ее адрес и адрес ее мужа Андрея Дмитриевича Сахарова. Вместе с ним она последовала в ссылку в Горький, где КГБ контролировал каждый их шаг.
Из долгой переписки и разговоров с Еленой Георгиевной Боннэр и сложился этот материал.
...Каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу. В жизни узника совести, правозащитника, физика-ядерщика, изобретателя водородной бомбы Андрея Дмитриевича Сахарова были две женщины - Клавдия Вихирева и Елена Боннэр.
Неразговорчивый
Андрей Дмитриевич не был словоохотливым человеком. Впервые по-настоящему разговориться он смог со своей первой женой Клавдией Вихиревой. 10 ноября 1942 года, в свой первый рабочий день, он познакомился с ней в лаборатории Ульяновского патронного завода, куда попал по распределению после института. Клава была лаборанткой, получить высшее образование ей помешала война. Выйдя замуж, Клава выбросила из головы все мысли об учебе и даже работе, родила троих детей: Таню, Любу, Диму. 8 марта 1968 года Клавдия умерла. Несколько месяцев после смерти жены Сахаров жил как во сне. Он, наверное, так бы и остался вдовцом, если бы в 1970-м в его жизни не появилась Елена Боннэр.
Всехняя Люся
Они встретились в доме правозащитника Валерия Чалидзе, и об этом дне Андрей Дмитриевич написал в своих "Воспоминаниях": "У него сидела красивая и очень деловая на вид женщина, серьезная и энергичная. Валерий беседовал с ней, полулежа на диване по своему обыкновению. Со мной он ее не познакомил, и она не обратила на меня внимания. Но когда посетительница ушла, он с некоторой гордостью сказал: "Это Елена Георгиевна Боннэр. Она почти всю жизнь имеет дело с зэками, помогает многим". Все друзья ее родителей и солагерницы ее мамы звали Боннэр Всехняя Люся, потому что она отправляла посылки многим из них, называя себя дочерью очередного адресата.
Через год они поженились. Ему было - 49, ей - 47. Их бракосочетание состоялось 7 января в одном из районных загсов города Москвы. Кроме двух свидетелей, с ними никого не было. Но в загс чуть позже пришли и другие "свидетели" - "гэбисты".
Как и предполагала Елена Боннэр, брак стал приносить проблемы - ей, детям и даже внукам.
"Первым звоночком" был ее вызов в Московский горком партии. Люсю обвиняли в том, что, она якобы хулигански вела себя на процессе, который состоялся в Ногинске (судили астрофизика Кронида Любарского), и, видимо, хотели, чтобы она покаялась в дурном поведении. Но она положила на стол партбилет и свое заявление о выходе из партии. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Секретарь парторганизации в испуге зашептала: "Что ты делаешь! Ведь у тебя дети!"
- "При чем тут дети?" - спросила она.
Осенью 72-го года в Ереван, куда они приехали на очередную научную конференцию, пришло сообщение о том, что дочку Елены Таню отчислили с вечерного отделения факультета журналистики МГУ. Сахаров и Боннэр сразу вылетели в Москву. Таня была уже на последнем курсе. Лишь через год ее восстановили, но ее мужу Ефрему Янкелевичу не дали поступить в аспирантуру. Их сыну Матвею несколько раз угрожали расправой. От сына Елены Алеши за несколько месяцев до окончания школы потребовали, чтобы он как-то отмежевался от Андрея Дмитриевича и вступил в комсомол. Он не пожелал - и его "зарубили" на экзаменах в МГУ. Но в тот же год Алеша поступил на математический факультет пединститута. Потом Ефрема выгнали с работы, пытались возбудить уголовное дело якобы о наезде, которого он не совершал. Против Тани и ее свекрови было возбуждено липовое уголовное дело. Одним словом, их упорно понуждали к эмиграции.
"Я не жадный, я прижимистый..."
Так с улыбкой говорил о себе Андрей Дмитриевич. Он был человеком далеко не бедным - в советские времена у него на книжке лежало 139 тысяч рублей. Некоторое время он получал зарплату тысячу рублей. Плюс Сталинская и Государственная премии. Все свои сбережения после смерти первой жены Сахаров пожертвовал на строительство онкологической больницы и в Международный Красный Крест для помощи голодающим и жертвам стихийных бедствий. Как вспоминает Елена Георгиевна, за все годы совместной жизни они не купили себе чего-то дорогого, к примеру, ковра или хрустальной вазы. Почти все деньги они тратили на помощь политзаключенным и их семьям. Роскошью в их жизни можно было бы назвать только книги и грампластинки.
В праздники он всегда дарил Елене Георгиевне духи "Елена" и цветы красного, желтого или синего цвета. Дома Андрей Дмитриевич любил ходить в растянутых мягких и широких вязаных кофтах.
Горьковские декабристы
22 января 1980 года специальным авиарейсом из Москвы Андрея Сахарова и Елену Георгиевну привезли в Горький. Здесь и началась его бессудная ссылка, длившаяся до 23 декабря 1986 года. Боннэр осуществляла его связь с внешним миром и бесчисленное количество ночей проводила в поездах Горький-Москва и Москва-Горький. Но в 1984 году она была (в отличие от Сахарова) судом приговорена к ссылке, и всякая связь оборвалась. Андрея Дмитриевича поселили в обычной казенной квартире дома 14 по ул. Гагарина, которая когда-то служила гостиницей для приезжавших в город ученых из секретного тогда Арзамаса-16. "Гэбэшники" часто взламывали замок, чтобы пошуровать в квартире. Поэтому супруги демонстративно вставили ключ и никогда его не вынимали, чтобы не чинить без конца замок и чтобы показать, что они знают о негласных обысках. За домом велось постоянное наблюдение. У двери квартиры круглосуточно стоял милицейский пост. Как только Сахаров стал узником, власти стали стараться и его жену "запереть" в Горьком.
25 апреля 1983 года у Люси произошел инфаркт. Как только его диагностировали в Москве - в поликлинике Академии, у дверей московской квартиры и на улице тоже установили посты милиции, чтобы не пускать к ней иностранных корреспондентов. Всех советских посетителей записывали. К тому же в их квартире был отключен телефон, не работал и телефон-автомат на улице возле дома. Так что при внезапном приступе трудно было бы вызвать "скорую". А через несколько дней в одной из главных газет страны "Известиях" появилась статья за подписью четырех академиков - Дородницына, Прохорова, Скрябина и Тихонова, озаглавленная "Когда теряют честь и совесть" (в ответ на статью Сахарова "Опасность термоядерной войны", в которой он говорил, что ядерная война недопустима). Прошло два месяца - за это время Сахаров получил более 2300 писем и несколько десятков телеграмм с самым резким осуждением своей... "человеконенавистнической" позиции.
...Люсе нужна была операция на сердце. Сделать ее в Советском Союзе не представлялось возможным, нужно было ехать в США. Боннэр туда не отпускали, и в знак протеста Сахаров объявил очередную голодовку. До этого Сахаров и Боннэр держали голодовку в ноябре-декабре 1981 года за право Лизе Алексеевой выехать в США к мужу - сыну Елены Георгиевны.
Вторую голодовку Сахаров объявил в день, когда на аэродроме в Горьком (2 мая 1984 г.) была задержана Елена Георгиевна. Его насильственно госпитализировали и продержали в полной изоляции во время следствия и суда над Боннэр. Выпустили его только после кассации 7 сентября. В апреле 1985 года Сахаров вновь объявил голодовку с требованием разрешить жене поездку в США для операции на сердце и встречи с детьми.
Испытав Андрея и Люсю на "прочность", власти сдались и разрешили ей выезд в Америку - для лечения и встречи с родными и близкими. В США ей была сделана операция на сердце и поставлено 6 шунтов (для сравнения: Ельцину - 2). А когда она вернулась в Москву, КГБ задержал ее багаж. Она решила поехать в Горький, чтобы повидать мужа. "Мышеловка" тут же захлопнулась - через несколько дней после приезда ее вновь поставили на учет ссыльной и обязали еженедельно являться на отметку и не быть вне дома после 9 вечера..
...Только через семь лет ссылки - 16 декабря 1986 года в горьковской квартире ровно в 3 часа дня раздался звонок - звонил Горбачев, который наконец-то и разрешил супругам вернуться из ссылки в Москву. А в конце апреля-мае Сахаров и Боннэр впервые по путевкам, купленным в хозотделе Академии наук, отдыхали в Пицунде.
"Ты - это я"
...Смерть настигла Сахарова в 68 лет. Основной причиной врачи назвали врожденную болезнь сердца - миокардиопатию. Он умер легко - во сне. Так умирают праведники.
"Люся дала мне счастье, сделала жизнь более осмысленной. Ее же жизнь оказалась при этом такой трудной, трагической, но тоже, я надеюсь, получившей новый смысл. Люся еще в первые годы нашей совместной жизни рассказала мне историю из жизни Юрия Карловича Олеши (известного писателя) и его жены Ольги Густавовны, сестры Лидии Густавовны Багрицкой. Они как-то сидели за столиком ресторана, и Ю. К. сказал подошедшей красивой официантке: "Ты - моя королева!.." Ольга Густавовна, когда официантка отошла, спросила: "Если эта девка - твоя королева, то кто же я?" Юрий Карлович посмотрел на нее несколько удивленно, растерянно: "Ты?" И уже совсем серьезно ответил: "Ты - это я". Мне очень нравится этот рассказ, и кажется, что я тоже имею право сказать Люсе: "Ты - это я", - писал Андрей Сахаров.
http://www.rg.ru/Anons/arc_2003/0214/1.shtm