(no subject)
Не так давно писала про невротическое чувство вины, но еще хочу, поподробнее.
В обществе эмоционального насилия бытует такой стереотип "если ты со мной согласен, то ты хороший, если ты делаешь так же как и я - то ты хороший". Исходя из этого стереотипа, человек может чувствовать себя плохим, сделавшим что-то плохое, даже если он в туалет захотел во время просмотра фильма.
Когда ты и я хотим одного и того же все время, это прекрасно, не правда ли? Этакая нирвана согласия. И вот тут одному из нас захотелось чего-то другого. И вот вы встаете, и, например, идете в туалет. Все, вы разрушили нирвану. Вы - разрушитель. Вы - плохой, вы все испортили, и немедленно должны починить "нирвану". Вот вам и чувство вины, как ответственность за разрушение слияния. Вы бы не чувствовали себя сделавшим что-то плохое, если бы не верили в то, что отличие ваших нужд от нужд другого человека - это плохо.
Но в обществе эмоционального насилия это транслируется с детства: пусть только ребенок попробует что-то захотеть не того, чего хотят родители, и все, он рискует быть отвергнутым, брошенным, униженным и т.п. Тут хочешь-не хочешь, начнешь верить в то, что иметь собственные желания, отличные от других, это плохо. Ребенок в таком случае выбирает стратегию выживания: лучше я предам себя, чем я снова буду переживать отвержение, унижение или угрозу насилия. И такая стратегия выживания становится сценарием жизни. Как только я хочу чего-то другого, чем мой партнер, я сразу чувствую вину за "разрушенную нирвану". Желания и потребности людей уникальны в каждый момент времени, и на самом деле, нет разрушения нирваны, есть обнаружение этой уникальности.
Как обращаться с детьми, если они правда хотят чего-то, что родители не могут им дать? Объяснять, что я не могу тебе этого дать, но ты вполне сможешь себе что-то дать сам, что-то прямо сейчас (снять ботиночки например сам), что-то купишь себе, когда сам начнешь зарабатывать себе на жизнь (когда речь идет об игрушках и др. материально затратных вещах). Здесь важно ориентироваться на то, что ребенок на самом деле может для себя сделать сам в его настоящем возрасте, что является жизненно необходимым и он не может получить это без помощи родителей, а что является приятной прихотью, которая не всегда может быть получена, если материальные ресурсы родителя ограничены. Фокус внимания не на том, что ребенок у меня какой-то плохой, а на том, что возможно, а что невозможно в здесь и сейчас.
В обществе эмоционального насилия бытует такой стереотип "если ты со мной согласен, то ты хороший, если ты делаешь так же как и я - то ты хороший". Исходя из этого стереотипа, человек может чувствовать себя плохим, сделавшим что-то плохое, даже если он в туалет захотел во время просмотра фильма.
Когда ты и я хотим одного и того же все время, это прекрасно, не правда ли? Этакая нирвана согласия. И вот тут одному из нас захотелось чего-то другого. И вот вы встаете, и, например, идете в туалет. Все, вы разрушили нирвану. Вы - разрушитель. Вы - плохой, вы все испортили, и немедленно должны починить "нирвану". Вот вам и чувство вины, как ответственность за разрушение слияния. Вы бы не чувствовали себя сделавшим что-то плохое, если бы не верили в то, что отличие ваших нужд от нужд другого человека - это плохо.
Но в обществе эмоционального насилия это транслируется с детства: пусть только ребенок попробует что-то захотеть не того, чего хотят родители, и все, он рискует быть отвергнутым, брошенным, униженным и т.п. Тут хочешь-не хочешь, начнешь верить в то, что иметь собственные желания, отличные от других, это плохо. Ребенок в таком случае выбирает стратегию выживания: лучше я предам себя, чем я снова буду переживать отвержение, унижение или угрозу насилия. И такая стратегия выживания становится сценарием жизни. Как только я хочу чего-то другого, чем мой партнер, я сразу чувствую вину за "разрушенную нирвану". Желания и потребности людей уникальны в каждый момент времени, и на самом деле, нет разрушения нирваны, есть обнаружение этой уникальности.
Как обращаться с детьми, если они правда хотят чего-то, что родители не могут им дать? Объяснять, что я не могу тебе этого дать, но ты вполне сможешь себе что-то дать сам, что-то прямо сейчас (снять ботиночки например сам), что-то купишь себе, когда сам начнешь зарабатывать себе на жизнь (когда речь идет об игрушках и др. материально затратных вещах). Здесь важно ориентироваться на то, что ребенок на самом деле может для себя сделать сам в его настоящем возрасте, что является жизненно необходимым и он не может получить это без помощи родителей, а что является приятной прихотью, которая не всегда может быть получена, если материальные ресурсы родителя ограничены. Фокус внимания не на том, что ребенок у меня какой-то плохой, а на том, что возможно, а что невозможно в здесь и сейчас.