Подавать ли руку Ленину?
Есть у меня один шапочный знакомый, очаровательный, хотя уже далеко не молодой человек, переехавший в Россию из одной ближневосточной страны. Началось все с того, что давным-давно он приехал в тогда еще Советский Союз, чтобы учиться на актера и режиссера. И учился себе в Питере в самые что ни на есть застойные годы, радовал преподавателей своими творческими успехами и хорошим знанием русского языка. И вот как-то раз намечался в их учебном заведении концерт ко дню рождения В. И. Ленина. Для тех, кто помоложе: это было очень и очень ответственное мероприятие, на которое собиралось много гостей, в том числе важные люди. Отношение к таким мероприятиям было чрезвычайно серьезное, все должно было проходить в строгой торжественной обстановке с заранее выверенным градусом пафоса и воодушевления. Разумеется, ничего юмористического формат таких мероприятий не допускал.
Смуглому юноше из дружественной страны было поручено спрятать ковер своей веселости в сундук идейной выдержанности и вдохновенно продекламировать стихотворение про Ленина и Великий октябрь. В устах иностранца это смотрелось бы не только пафосно, но и очень трогательно.
Сами понимаете, что если бы все именно так и произошло, истории, достойной упоминания, не было бы. Но она была. Причем её мне рассказывали дважды: первый раз - человек который нас познакомил, а во второй - сам непосредственный участник этого безобразия.
А началось все вот как. В те времена на подобных мероприятиях существовала традиция давать слово старым большевикам, которые с полным правом могли произносить сакраментальную фразу «А я Ленина видел!». К тому моменту, когда наш герой волновался за кулисами перед выступлением, таких «Ленина видевших» оставалось мало и они были очень и очень пожилые. Одни не дожили до застоя в силу возраста, других (в особенности соратников), уничтожили во время печально известных чисток. Так или иначе, лениновидцы были наперечет.
В тот злополучный вечер на сцене выступала вдохновенная дама почтенного возраста, которая когда-то, будучи еще девочкой-подростком работала в Смольном во время революционных событий то ли стенографисткой то ли еще какой мелкой сошкой. И по ее рассказам выходило, что как-то раз шла она себе по коридору, а навстречу - батюшки! - сам Ленин. Остановился, поговорил с ней и даже руку ей пожал. И вот эту самую пожатую руку она уже не первое десятилетие демонстрировала всем желающим (и не желающим, возможно, тоже. Но кто в таком нежелании признался бы?). По задумке организаторов концерта сначала на сцену должна была выйти рукопожатая бабулька, а потом - восточный красавец со стихами. Красавцу полагалось выйти, продекламировать, поклониться и уйти. Казалось бы, все было задумано идеально, но не был учтен один тонкий момент: психология актера. Актеры любят отсебятину. Им всегда тесно в рамках заданной роли. Им хочется эту роль расширить, продемонстрировать зрителю не только задуманного режиссером персонажа (в данном случае скромного прилежного мальчика из дружественной развивающейся страны), но и себя великого, которому рамки любого персонажа, будь то даже сам Гамлет, тесны. И наш герой решил, что просто выйти и прочесть стихотворение - это маловато. Надо перед этим как-то поприветствовать публику, что-то ей такое сказать, расположить к себе...
И когда видевшая Ленина закончила свой рассказ и продемонстрировала всем руку, которую когда-то жал сам Вождь Революции, сорвала бурные аплодисменты, переходящие в овации и ушла со сцены, пришло время для стихотворного номера.
На сцене появился робкий застенчивый юноша с внешностью шахзаде из «Тысячи и одной ночи». Публика благожелательно улыбнулась, дамы затрепетали. И тут вместо того, чтобы сразу начать проникновенно читать очередное славословие...
- Я решил с ними поздороваться сначала, - рассказывал мне уже седой виновник скандала, - ну и сказать пару слов. Откуда я знал, что они так обидятся? Я просто сказал: «Ну я, конечно, Ленину руку не пожимал!» В том смысле, что я не такой старый, как эта бабушка...
…В зале повисла зловещая тишина. Был апрель месяц, когда питерцы не переставая чихают и кашляют нестройным хором даже в Мариинском театре и консерватории. Но тут у всех как по волшебству прошли насморки, гаймориты и бронхиты. Было бы слышно, как муха пролетит, но и мухи, кажется, тоже замерли от греха подальше...
- … И тут я понял, что сказал что-то не так. Вернее, они меня не так поняли. Надо было как-тшо исправить ситуацию, и тогда я сказал: «Нет, не в этом смысле не пожимал. Не в смысле того, что мне Ленин не нравится. Наоборот, он мне очень нравится. То есть если бы прямо вот тут сейчас рядом со мной оказался Ленин, то я конечнго, пожал бы руку этому уважаемому человеку!»
Пуститься в дальнейшие рассуждения на эту тему ему не дали. Научный руководитель, находившийся в предынфарктном состоянии, нашел в себе силы утянуть мальчика за кулисы. Увы, дальше было не смешно. Незадачливого актера арестовали и выслали на родину (что, кстати, не так уж и плохо, случись эта история лет на 30-40 раньше, могло быть и совсем нехорошо). Но наш герой был по-прежнему влюблен в Россиию и мечтал вернуться вэту замечательную страну. Это удалось ему только в 90-е, когда Ленина уже перстали боготворить.
Разумеется, перед тем, как разрешить въезд в страну, сотрудник российского посольства поинтересовался причиной высылки из СССР талантливого юноши. Выслушав историю про сорванное выступление, сотрудник задумался и сказал «А вы знаете, я бы тоже ему руки не подал...»
Смуглому юноше из дружественной страны было поручено спрятать ковер своей веселости в сундук идейной выдержанности и вдохновенно продекламировать стихотворение про Ленина и Великий октябрь. В устах иностранца это смотрелось бы не только пафосно, но и очень трогательно.
Сами понимаете, что если бы все именно так и произошло, истории, достойной упоминания, не было бы. Но она была. Причем её мне рассказывали дважды: первый раз - человек который нас познакомил, а во второй - сам непосредственный участник этого безобразия.
А началось все вот как. В те времена на подобных мероприятиях существовала традиция давать слово старым большевикам, которые с полным правом могли произносить сакраментальную фразу «А я Ленина видел!». К тому моменту, когда наш герой волновался за кулисами перед выступлением, таких «Ленина видевших» оставалось мало и они были очень и очень пожилые. Одни не дожили до застоя в силу возраста, других (в особенности соратников), уничтожили во время печально известных чисток. Так или иначе, лениновидцы были наперечет.
В тот злополучный вечер на сцене выступала вдохновенная дама почтенного возраста, которая когда-то, будучи еще девочкой-подростком работала в Смольном во время революционных событий то ли стенографисткой то ли еще какой мелкой сошкой. И по ее рассказам выходило, что как-то раз шла она себе по коридору, а навстречу - батюшки! - сам Ленин. Остановился, поговорил с ней и даже руку ей пожал. И вот эту самую пожатую руку она уже не первое десятилетие демонстрировала всем желающим (и не желающим, возможно, тоже. Но кто в таком нежелании признался бы?). По задумке организаторов концерта сначала на сцену должна была выйти рукопожатая бабулька, а потом - восточный красавец со стихами. Красавцу полагалось выйти, продекламировать, поклониться и уйти. Казалось бы, все было задумано идеально, но не был учтен один тонкий момент: психология актера. Актеры любят отсебятину. Им всегда тесно в рамках заданной роли. Им хочется эту роль расширить, продемонстрировать зрителю не только задуманного режиссером персонажа (в данном случае скромного прилежного мальчика из дружественной развивающейся страны), но и себя великого, которому рамки любого персонажа, будь то даже сам Гамлет, тесны. И наш герой решил, что просто выйти и прочесть стихотворение - это маловато. Надо перед этим как-то поприветствовать публику, что-то ей такое сказать, расположить к себе...
И когда видевшая Ленина закончила свой рассказ и продемонстрировала всем руку, которую когда-то жал сам Вождь Революции, сорвала бурные аплодисменты, переходящие в овации и ушла со сцены, пришло время для стихотворного номера.
На сцене появился робкий застенчивый юноша с внешностью шахзаде из «Тысячи и одной ночи». Публика благожелательно улыбнулась, дамы затрепетали. И тут вместо того, чтобы сразу начать проникновенно читать очередное славословие...
- Я решил с ними поздороваться сначала, - рассказывал мне уже седой виновник скандала, - ну и сказать пару слов. Откуда я знал, что они так обидятся? Я просто сказал: «Ну я, конечно, Ленину руку не пожимал!» В том смысле, что я не такой старый, как эта бабушка...
…В зале повисла зловещая тишина. Был апрель месяц, когда питерцы не переставая чихают и кашляют нестройным хором даже в Мариинском театре и консерватории. Но тут у всех как по волшебству прошли насморки, гаймориты и бронхиты. Было бы слышно, как муха пролетит, но и мухи, кажется, тоже замерли от греха подальше...
- … И тут я понял, что сказал что-то не так. Вернее, они меня не так поняли. Надо было как-тшо исправить ситуацию, и тогда я сказал: «Нет, не в этом смысле не пожимал. Не в смысле того, что мне Ленин не нравится. Наоборот, он мне очень нравится. То есть если бы прямо вот тут сейчас рядом со мной оказался Ленин, то я конечнго, пожал бы руку этому уважаемому человеку!»
Пуститься в дальнейшие рассуждения на эту тему ему не дали. Научный руководитель, находившийся в предынфарктном состоянии, нашел в себе силы утянуть мальчика за кулисы. Увы, дальше было не смешно. Незадачливого актера арестовали и выслали на родину (что, кстати, не так уж и плохо, случись эта история лет на 30-40 раньше, могло быть и совсем нехорошо). Но наш герой был по-прежнему влюблен в Россиию и мечтал вернуться вэту замечательную страну. Это удалось ему только в 90-е, когда Ленина уже перстали боготворить.
Разумеется, перед тем, как разрешить въезд в страну, сотрудник российского посольства поинтересовался причиной высылки из СССР талантливого юноши. Выслушав историю про сорванное выступление, сотрудник задумался и сказал «А вы знаете, я бы тоже ему руки не подал...»