Как я готовилась к встрече с консулом
Когда мы собирались на консульскую проверку, нас предупредили, что к старикам там отношение особое. В стране - уважение, дети и старики в Израиле в особом статусе, а вот на встрече с консулом нет и тому есть весомые основания. И вот рассказали мне, как один человек, пройдя это мероприятие, заявил, что большего унижения он в жизни своей не испытывал, потому что консул сказал ему буквально следующее:
- Ты всю жизнь работал на другую страну. Почему теперь мой сын должен тебя кормить?
Я подумала, а действительно, почему? И почему этот человек посчитал себя униженным, если вопрос правомочный. В самом деле, приезжают пенсионеры, им дают надбавки, социальные льготы, а они, кто по привычке, а кто по убеждениям, скрывают доходы и страшно возмущаются, если вдруг в социальным службам об этом становится известно. Тогда хитрецам прилетает штраф. И это тоже очень сильно их возмущает.
Я подумала, что если консул и нас спросит о подобном, то я найду, что ему ответить.
Во-первых, работу, которой я отдала лучшие и большие силы своей души, «работой на страну» назвать нельзя. Если бы я строила мосты или трудилась бы добросовестной пчелой в ФСБ, тогда ок. Но я работала с детьми-сиротами, работала с и продолжаю с детьми, которым родители все никак не могут доказать, что они у них есть, а так же с родителями, которые уничтожают друг друга из-за разницы во взглядах на деньги, карьеру и прочее ныне значимое, а потом удивляются своему одиночеству.
Это не работа на страну, люди какой только крови, какого только вероисповедания и какого только происхождения ни оказывались перед мной. Считала и считаю, что я работала и продолжаю работать на мир.
Второе, сказала бы я консулу, как можешь ты знать, что я не окажусь вдруг полезной твоему сыну? Я, например, этого не исключаю.
А третье, самое главное, я не собираюсь никому садиться ни на какие сидячие места. И ни на какую помощь я не рассчитываю. Я имею доход, он будет полностью задекларирован. Мне известно, что он превышает, хоть и ненамного, прожиточный минимум, за который дают надбавки. Стало быть, они мне не положены, так что, может быть и по этому пункту я еще окажусь совсем наоборот полезной, а не досадным балансом, который бы сбросить, да вот закон не велит.
В общем, «тронная речь» моя была готова, но она мне не понадобилась. Все было в точности до наоборот. Консул даже растрогал меня, сказав проникновенно и уважительно вот что:
- Вы должны запомнить, что все ваши дети, повторяю, все: и кровные, и усыновленные, имеют право на возвращение. Только когда усыновленные к нам придут, они должны обязательно принести с собой документы об усыновлении. Поэтому, пожалуйста, уезжая, оставьте эти документы им, пусть будут у них на руках.
И вот тут я даже растрогалась немного. И потом на встрече с детьми им это передала. И они растрогались тоже.
- Ты всю жизнь работал на другую страну. Почему теперь мой сын должен тебя кормить?
Я подумала, а действительно, почему? И почему этот человек посчитал себя униженным, если вопрос правомочный. В самом деле, приезжают пенсионеры, им дают надбавки, социальные льготы, а они, кто по привычке, а кто по убеждениям, скрывают доходы и страшно возмущаются, если вдруг в социальным службам об этом становится известно. Тогда хитрецам прилетает штраф. И это тоже очень сильно их возмущает.
Я подумала, что если консул и нас спросит о подобном, то я найду, что ему ответить.
Во-первых, работу, которой я отдала лучшие и большие силы своей души, «работой на страну» назвать нельзя. Если бы я строила мосты или трудилась бы добросовестной пчелой в ФСБ, тогда ок. Но я работала с детьми-сиротами, работала с и продолжаю с детьми, которым родители все никак не могут доказать, что они у них есть, а так же с родителями, которые уничтожают друг друга из-за разницы во взглядах на деньги, карьеру и прочее ныне значимое, а потом удивляются своему одиночеству.
Это не работа на страну, люди какой только крови, какого только вероисповедания и какого только происхождения ни оказывались перед мной. Считала и считаю, что я работала и продолжаю работать на мир.
Второе, сказала бы я консулу, как можешь ты знать, что я не окажусь вдруг полезной твоему сыну? Я, например, этого не исключаю.
А третье, самое главное, я не собираюсь никому садиться ни на какие сидячие места. И ни на какую помощь я не рассчитываю. Я имею доход, он будет полностью задекларирован. Мне известно, что он превышает, хоть и ненамного, прожиточный минимум, за который дают надбавки. Стало быть, они мне не положены, так что, может быть и по этому пункту я еще окажусь совсем наоборот полезной, а не досадным балансом, который бы сбросить, да вот закон не велит.
В общем, «тронная речь» моя была готова, но она мне не понадобилась. Все было в точности до наоборот. Консул даже растрогал меня, сказав проникновенно и уважительно вот что:
- Вы должны запомнить, что все ваши дети, повторяю, все: и кровные, и усыновленные, имеют право на возвращение. Только когда усыновленные к нам придут, они должны обязательно принести с собой документы об усыновлении. Поэтому, пожалуйста, уезжая, оставьте эти документы им, пусть будут у них на руках.
И вот тут я даже растрогалась немного. И потом на встрече с детьми им это передала. И они растрогались тоже.