Наше все
Ровно сто двадцать лет назад в Блюмфонтейне родился мальчик, такой беленький и голубоглазый, что негритянка, прислуживающая в доме, выкрала его однажды утром, чтобы вернуть тем же вечером к великой радости родителей. На возмущенные расспросы она неловко ответила, что носила младенца к себе в деревню - показать, ибо ни один человек в деревне никогда раньше не видел столь прекрасное дитя. Мальчика звали Джон Рональд Руэл Толкиен.
Мы проезжали Блюмфонтейн в незапамятном 2007 году, по пути из Кейптауна в Преторию. Ныне это постылый захолустный городок с большим стадионом и пыльными обочинами, где мы останавливались, окликая прохожих: "Простите, вы не знаете, где дом, в котором родился Толкиен?" - "Кто?" - "Толкиен!" - "..." - "Властелин Колец?" - "А! Это то, что в кино?" - "Ага!" - "А что, режиссер тут родился?!" - "..."
Информационный киоск оказался заперт (спасибо, что не заколочен), но мы нашли-таки следы JRRT - не помню, как - голос сердца привел, не иначе. На витиеватой калитке одного английского домика нашлась уютная овальная табличка, гласившая: "HOBBIT Boutique Hotel". Не слишком смутившись странным сочетанием слов, мы вломились в дом, предварительно вытерев ноги о половичок. Дом оказался частной гостиницей в шесть комнат. Нас встретил хозяин: длинноволосый высокий мужчина с рассеянным взглядом, добрым смехом и хорошими манерами - этакий стареющий эльф, пропустивший последний корабль; законный председатель местной ассоциации толкинистов (о да: граф был единственным участником одного тайного общества (с)) Он рассказал, что дом Толкиенов не сохранился, зато стоит и поныне протестантская церковь, где они молились, а на местном кладбище, где больше не хоронят - могила Артура Руэла - Толкиена-отца. Мы еще поболтали немного, согласились в нелестной оценке ПиДжеевского творчества, прошлись по викториански обставленным комнатам (на двери каждой - табличка с именем, вышитым крестиком: Леголас, Гимли, Фродо, Арвен...), и устремились на кладбище - снять шляпы.
Над кладбищем парили каменные ангелы с отколовшимися головами. Небольшие ангельские головы смотрели вполоборота из травы, как спелые яблоки. Мы долго бродили по дорожкам из неубранных листьев, читая имена английских офицеров, павших во времена англо-бурской. Наконец, нашлась могила Артура - единственная на всем пустынном кладбище, еще вызывающая у живых хоть какой-то интерес: красиво выложенная белыми камнями, с букетом чуть подвявших, но не совсем еще мертвых цветов.
А потом мы сидели в захолустном кафе с видом на местную достопримечательность - городской пруд, в котором плавали три тощих утки - и долго-долго ждали кофе, разрываясь от неразделенности тайного знания, которому дóлжно быть явным, и невнятной обиды на землю, которая вот так просто - забывает. Потому что эльфы ушли.
Но Толкиен жив. И жив Фродо. Because the road goes ever on and on.
The Road goes ever on and on
Down from the door where it began.
Now far ahead the Road has gone,
And I must follow, if I can,
Pursuing it with eager feet,
Until it joins some larger way
Where many paths and errands meet.
And whither then? I cannot say.
Мы проезжали Блюмфонтейн в незапамятном 2007 году, по пути из Кейптауна в Преторию. Ныне это постылый захолустный городок с большим стадионом и пыльными обочинами, где мы останавливались, окликая прохожих: "Простите, вы не знаете, где дом, в котором родился Толкиен?" - "Кто?" - "Толкиен!" - "..." - "Властелин Колец?" - "А! Это то, что в кино?" - "Ага!" - "А что, режиссер тут родился?!" - "..."
Информационный киоск оказался заперт (спасибо, что не заколочен), но мы нашли-таки следы JRRT - не помню, как - голос сердца привел, не иначе. На витиеватой калитке одного английского домика нашлась уютная овальная табличка, гласившая: "HOBBIT Boutique Hotel". Не слишком смутившись странным сочетанием слов, мы вломились в дом, предварительно вытерев ноги о половичок. Дом оказался частной гостиницей в шесть комнат. Нас встретил хозяин: длинноволосый высокий мужчина с рассеянным взглядом, добрым смехом и хорошими манерами - этакий стареющий эльф, пропустивший последний корабль; законный председатель местной ассоциации толкинистов (о да: граф был единственным участником одного тайного общества (с)) Он рассказал, что дом Толкиенов не сохранился, зато стоит и поныне протестантская церковь, где они молились, а на местном кладбище, где больше не хоронят - могила Артура Руэла - Толкиена-отца. Мы еще поболтали немного, согласились в нелестной оценке ПиДжеевского творчества, прошлись по викториански обставленным комнатам (на двери каждой - табличка с именем, вышитым крестиком: Леголас, Гимли, Фродо, Арвен...), и устремились на кладбище - снять шляпы.
Над кладбищем парили каменные ангелы с отколовшимися головами. Небольшие ангельские головы смотрели вполоборота из травы, как спелые яблоки. Мы долго бродили по дорожкам из неубранных листьев, читая имена английских офицеров, павших во времена англо-бурской. Наконец, нашлась могила Артура - единственная на всем пустынном кладбище, еще вызывающая у живых хоть какой-то интерес: красиво выложенная белыми камнями, с букетом чуть подвявших, но не совсем еще мертвых цветов.
А потом мы сидели в захолустном кафе с видом на местную достопримечательность - городской пруд, в котором плавали три тощих утки - и долго-долго ждали кофе, разрываясь от неразделенности тайного знания, которому дóлжно быть явным, и невнятной обиды на землю, которая вот так просто - забывает. Потому что эльфы ушли.
Но Толкиен жив. И жив Фродо. Because the road goes ever on and on.
The Road goes ever on and on
Down from the door where it began.
Now far ahead the Road has gone,
And I must follow, if I can,
Pursuing it with eager feet,
Until it joins some larger way
Where many paths and errands meet.
And whither then? I cannot say.