Безопасное общество и его проблемы. Часть первая.
Рассматривая проблемы современного мира, мы довольно часто встречаемся с ранее невозможными типами общественных реакций. К примеру, таковым является ситуация в позднем СССР, когда существовала парадоксальная массовая поддержка перехода от, пусть плохо работавшего и распадающегося, но социализма, к совершенно людоедской системе «новорусского капитализма». Собственно, самое интересное в этом случае то, что люди, в принципе, легко могли представить, что они потеряют. Нет, конечно, если тупо верить тому, что писалось в газетах, то все должно было быть прекрасно… В общем-то, подобное объяснение (поверили обещаниям) и является сейчас общепринятым. Дескать, одурили народ, запудрили ему мозги и т.д. Однако на самом деле, происходящее было намного сложнее. И, прежде всего, стоит отметить, что позднесоветский гражданин имел прекрасный иммунитет к сообщениям в прессе. Настолько прекрасный, что где-то с начала 1980 годов (а многие - и чуть раньше), он был уверен, что все сообщения об удоях и выплавках - есть полная чушь. Более того, он спокойно пропускал мимо ушей все то, что несла ему мощная просоветская пропаганда - а вот любые, даже самые слабые проявления антисоветизма, напротив, старательно выискивал. Именно поэтому вся система «политпросвещения», начиная со школы и заканчивая партийными собраниями в итоге проиграла бредовым идейкам, вроде пресловутой программы «500 дней», и человеконенавистнической идеологии неолиберального капитализма…
Причем, «500 дней» - это, в общем-то, самое травоядное из всего, что предлагалось. В реальности обсуждались, например, проблемы безработицы - будущей безработицы, которой в СССР уже полвека, как не было. Тогда прямо говорилось, что часть людей в «этой стране» должна гарантированно потерять работу. По сути, открыто заявлялось: определенный процент населения должен попасть в нищету. Казалось бы, все это должно вызвать однозначное отрицание - но нет, напротив, выдвигающие его силы получили общую поддержку. Или вот то самое повышение цен. Разумеется, никто не предполагал, что оно станет настолько серьезным - хотя был пример той же Польши. Но даже увеличение в два-три раза - если бы на этом остановилось - довольно разрушительно било по среднему бюджету семьи. Ведь практически до самого 1991 года граждане не особо «жаловали» те же рынки и «копторговские» магазины, где как раз подобные цены и были. (В 1990 году ко всему этому прибавилась еще и «коммерческая» торговля, где тоже не было особого ажиотажа. «Кооператоров» ругали все, кто мог - но вот тех, кто открыто проповедовал «политическое» повышения, поддерживали.)
Впрочем, существовал еще более серьезный аспект, иллюстрирующий странное отношение народа к происходящему. А именно - потрясающе доброжелательное восприятие националистических настроений в нацреспубликах среди «русскоязычного» населения. Собственно, тут можно убрать «русскоязычного» - поскольку и для коренных жителей та же идея «возврата к досоветским временам» не несла ничего хорошего. Взять тот же ислам для среднеазиатских республик, который значил отказ от светской модели государства, т.е., от большинства привычных норм и правил. По крайней мере, для городских жителей - наиболее активных и социально значимых жителей страны -это вело к полной смене всех отношений. Однако именно они стали самыми активными сторонниками за «возврат к истокам». Но для них все происходящее, по крайней мере, не означало невозможность самого проживания. Как это стало для русских. Для последних «национальный путь» открывал лишь две альтернативы: или полное принятие местных обычаев, языка и т.д. - т.е., фактическое превращение в «коренного» (гипотетически - поскольку в реальности подобные «кульбиты» были возможны не везде.) Или - эмиграция, отъезд на «историческую родину». Казалось бы - оба варианта настолько плохи, что единственным отношением к националистам со стороны немалого количества русских могло быть только жестокая борьба.
Но в реальности, в самом лучшем случае, эта часть населения демонстрировала глухое недовольство. В самом лучшем потому, что в основном националистические силы или просто не замечались, или даже поддерживались «русскоязычными», как союзники в борьбе против «совка». Дескать, главное - свалить «коммуняк», а все остальное приложится. Даже если некоторые личности открыто призывают «рэзать». Их, по идее, следовало бы коллективно номинировать на «премию Дарвина» - если бы все произошедшии не было бы столь страшной трагедией. Впрочем, как уже говорилось выше, отношение этих людей к происходящему не сильно отличалось от того, что творилось в «метрополии». (Тем более, что практически то же, что на «периферии» сделали националисты и фундаменталисты, в «коренной России» сделали «либералы-рыночники», так же приведя к массовому бегству населения из многих городов и поселков. Только тут вместо религиозной или национальной резни угрозой выступало отключение электричества и тепла, а также потеря работы.)
* * *
Впрочем, не стоит думать, что подобное состояние - исключительно позднесоветское явление. Нечто подобное испытывает и современная Европа, о которой говорилось в прошлом посте. На самом деле в том, что происходит тут, можно увидеть много общего с тем, что происходило в СССР перед самой катастрофой. Правда, стоит огорчить тех, кто уже лет десять ищет следы неизбежного «падения Запада»: речь идет не о полной аналогии, а всего лишь о сходстве в реакции «среднего человека». И так, и там люди умудряются «пропускать» самые значимые решения властителей, неизбежно ведущие к ухудшению своей жизни - и при этом считать, что их-то уж никто не проведет. В качестве примера можно привести ситуацию с «реструктуризацией экономики», произошедшей после вступления ряда стран в Евросоюз (скажем, Греции или Испании). В итоге они были вынуждены уничтожить многие развитые и востребованные отрасли, вроде сельского хозяйства или, как в случае с Грецией, судостроения. В результате чего из достаточно развитых экономик данные государства превратились в «страны-приживалки», существующие исключительно из милости ЕС, дающего кредиты, и почти лишенных собственной воли.
И это, как можно понять, еще довольно неплохой результат. Для той же Болгарии или, скажем, Прибалтики ситуация еще хуже - экономики их почти полностью уничтожена, а для населения единственной формой выживания является эмиграция в иные, более «счастливые», государства. Впрочем, что там Болгария или Греция, если даже в самых что ни на есть развитых странах, вроде Франции или Германии идет непрерывное сокращение социальных гарантий с очевидной перспективой превращения в аналог стран Третьего мира, где зарплата, которой хватает только на питание, выступает нормой для больше части населения. (А жилье, одежда, лечение, образование являются неподъемной роскошью и доступно лишь относительно небольшой элите.) Разумеется, данная картина может показаться чрезмерно пессимистичной. Однако не стоит забывать, что именно так обстояло дело в самых развитых странах еще совсем недавно - где-то до середины XX века. Ну, в самом лучшем случае, до 1920 годов. И что все те блага, что доступны европейским и американским массам, на самом деле являются следствием их долгой и тяжелой борьбы с «хозяевами мира».
А теперь вся эта борьба в прошлом, и единственное, что может себе позволить обыватель - это прийти и проголосовать - за тех кандидатов, что заботливо предложит им избирательная система. Ну, или в самом крайнем случае - выйти на митинг, постоять с плакатиком. Причем, только в том случае, если данный митинг позволят провести. Об этом еще любят разглагольствовать либералы: дескать, «в нормальных странах» можно собираться где угодно и ради чего угодно - и ничего не будет. Хотя на самом деле, это всего лишь значит, что реальной опасности для элиты подобные действия не несут - все, что опасно, блокируется еще на ранних стадиях. (Кстати, то же самое относится и к более «тяжелым» случаям «борьбы», вроде террора - за последние десятилетия террористы еще не разу не поразили действительно входящих в элиту лиц, предпочитая убивать случайных прохожих из «среднего класса». Но про современный террор надо говорить отдельно…)
В целом же можно сказать, что современный «развитый мир», он же мир «социального государства», страдает той же «болезнью», что и поздний СССР. Как не удивительно это звучит. При этом, конечно, следует понимать, что базис этих обществ различен: СССР даже на излете своего существования был, пусть слабо, но бесклассовым обществом. Современная же Европа - капитализм, несмотря на все социальные блага. Это различие определяет разность проистекающих в данных типах общества процессов, в результате чего «прямая аналогия», которую любят наши патриоты (типа - ЕС скоро развалится, США скоро рухнут) тут, разумеется, невозможна. Как говориться - не дождетесь! Не развалится и не рухнут. Но вот положение среднего человека действительно меняется, и достаточно сильно. И причина этого изменения, опять же, как не удивительно это звучит вовсе не базисом - который, как говорил Маркс, неизбежно ведет к абсолютному обнищанию масс. Точнее, базисом конечно, но не тем, и не так, как это принято считать - поскольку тут важно воздействие той самой «тени СССР», о которой я неоднократно писал. (Т.е., на жизнь среднего европейца воздействовал не «родной», а советский базис, в виде существующей рядом мощной социалистической экономики.)
* * *
Поэтому общество, построенное в послевоенное время, можно признать «неклассическим», кажущимся образом не подпадающим под базовые законы мироздания. На самом деле, это нарушение мнимое, связанное к коротким периодом рассмотрения. В длительной перспективе вся мнимость исчезает, и общество переходит к тому, или к иному «классическому» состоянию. Но тут я не буду подробно заострять данный вопрос, а просто укажу на то, что послевоенное общество развитых стран можно выделить в особую категорию. А именно - обозначить его, как некое «общество безопасности». На самом деле, понятно, что данное название трудно считать особенно удачно описывающим суть данного явления - но пусть будет хоть это, нежели ничего. (Можно, конечно, так и говорить: «послевоенное общество развитых стран» - но это звучание слишком тяжеловесно для свободного использования.) И конечно, при этом стоит понимать, что используя это определение, мы акцентируем внимание на одном, хотя и важном, свойстве социальных систем. С других точек зрения мы можем определить тот же самый социум, как, скажем, общество капиталистическое или, скажем, индустриальное - все это будет так же верно и полезно для тех или иных задач. Но тут я все же буду делать акцент именно на «безопасном обществе» - в противовес «обществам опасным», существовавшим с глубокой древности и до середины XX века.
Итак, «безопасное общество» - это общество, в котором отсутствуют явные угрозы существованию каждого отдельного его члена. Впрочем, стоит сказать еще точнее - не просто явные угрозы, но угрозы «непроизвольные - т.е. такие, которые не зависят от воли этого самого члена. Поскольку понятно, что при особом желании можно достичь всего - в том числе и получить угрозу жизни в самом что ни на есть защищенном месте. Разумеется, можно представить и мир, в котором данная возможность будет сводиться к минимуму, т.е., в котором все силы брошены на максимальную минимизацию опасности - такой вариант выведен у Станислава Лема в романе «Возвращение со звезд», или, к примеру, в «Дивном новом мире» у Хаксли. Однако подобное «общество всеобщей безопасности» следует отличать от «безопасного общества», как такового. «Общество всеобщей безопасности» представляется в роли некоей авторитарной няни, которая опекает гражданина, как младенца, не давая ему покоя, пока для того не исчезнет последняя угроза. (Забавно - но и самая знаменитая антиутопия в мире, орвеловский «1984», так же представляет собой некий вариант подобного «общества всеобщей безопасности». Хотя и с некоторыми особенностями.)
То же социальное устройство, которое установилось в развитых странах в послевоенный период, по большому счету, мало что ограничивало. Точнее, оно ограничивало некоторые устремления своих членов, но большую их часть оставляло свободными - поэтому «самоубиться», в том числе и в прямом смысле слова, тут было вполне возможно. Однако реальное положение человека в мире зависит не только, и не столько от его воли. Порядка 99,9% всех несчастий, обрушивающихся на людей, вызываются отнюдь не их желаниями, а факторами, лежащими далеко за гранью их возможностей. Если убрать воздействие природных катастроф - хотя и влияние последних отнюдь не нулевое - то основная часть проблем, испытываемых человеком, вызывается взаимодействием с ним иных людей. А точнее - стремлением каждого индивидуума решать свои вопросы за счет окружающих. Иногда это стремление выражено явно - к примеру, когда кто-то решает завладеть соседскими благами без спроса. В крайней форме подобное «действо» способно оставить жертву без средств к существованию, или вообще, привести к ее гибели. Впрочем, с этим способом «взаимодействия» люди научились бороться давно. Как говориться - «не возжелай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». Получалось, правда, так себе - за тысячи лет полностью ликвидировать преступления не удалось. Но существенно снизить их влияние на жизнь все же оказалось возможным.
Правда, уже в вышеуказанной «формуле» упоминается еще одна, причем более значимая, форма деструктивного взаимодействия - обращение человека в рабство. Понятно ведь, что раб - это «говорящее орудие», вещь, полностью лишенная субъектности. Поэтому рабство и иные, наследующие ему формы эксплуатации, веками являлись основным источником проблем для эксплуатируемых. Именно ограничение данной «формы взаимодействия» и стала в послевоенном мире основным источником безопасности. Дело в том, что в отличие от преступности, борьба с которой была нормой во всех человеческих обществах, эксплуатация, напротив, почти все время рассматривалась, как норма. В итоге все общественное устройство формировалось исключительно для обеспечения жизни господствующих классов. Их власть над миром не ограничивалась производственными отношениями - напротив, все, начиная с политического устройства общества и заканчивая искусством, определялось потребностями господ.
Даже само «физическое» устройство человеческого мира, архитектура, градостроительство и т.д., выстраивалось исключительно ради «высших сословий». Т.е., феодал обеспечивал свое удобство, богачи обеспечивали - ну, а на жизнь всех остальных шли лишь крохи с этого «стола». В этом плане послевоенный (в самых развитых странах - предвоенный) мир стал даже «физически» отличимым от всего, что было раньше: в нем, в отличие от всех предыдущих тысячелетий, начала выстраиваться массовая инфраструктура - жилье, коммуникации, транспорт и т.д., жилища бедняков впервые за тысячи лет перестало напоминать клоаку. В итоге сам образ жизни «представителя масс» изменился кардинально. Ведь житель Европы того же XIX века мог так же умереть от голода, как какой-нибудь шумерский крестьянин. А если повезет избежать данной опасности - то немалой была вероятность погибнуть от слишком напряженной работы: или напрямую от производственных травм, или от общего истощения организма. В результате чего ценность человеческой жизни для низших классов приближалось к нулю, и даже постоянно ведомые господами войны не могли ее особенно уменьшить - нельзя умалить то, что и так равно нулю.
* * *
И вот теперь, в послевоенное время, честная трудовая жизнь перестала быть символом нищеты и бесправия. Путем создания системы «социального государства», была создана некая защита против произвола «хозяев мира», пусть не полностью, но защитившая трудящихся от самых страшных опасностей прошлого. Голод, болезни, потеря работы - все то, что дамокловым мечом висело над головой «среднего человека», теперь оказалось хоть частично компенсировано. Да, уволить еще могли - но можно было какое-то время жить на пособие. Да и работы было достаточно, чтобы при приложении неких усилий ее найти (почему такая возможность была - вопрос так же нетривиальный). Можно было получить образование - и тем самым, сделать вопрос поиска работы еще менее болезненным. При болезни можно было бесплатно вылечиться - даже страховая медицина, и то была существенным прогрессом. Наконец, под старость можно стало вообще не думать о работе, а жить на «честно заработанную» пенсию. (Точнее, тогда казалось, что заслужить пенсию можно честным трудом, забыв про то, что веками миллиарды тружеников умирало безо всякой надежды на содержание.)
В общем, могло показаться, что человек, наконец-то, достиг некоего «Эль-Дорадо», законного Рая для честных тружеников и исправных плательщиков налогов, «Елисейских полей» для «маленьких людей» (которые, в общем-то, даже в мифологии предназначались для героев - т.е., представителей правящих классов). Однако это представление было ложным. С исторической точки зрения «общество безопасности» оказалось ни чем иным, как всего лишь одним мгновением счастливой жизни, небольшой передышкой перед будущими бурями. Причем, совершенно закономерно и неизбежно. Впрочем, об этом будет сказано в следующей части…
Причем, «500 дней» - это, в общем-то, самое травоядное из всего, что предлагалось. В реальности обсуждались, например, проблемы безработицы - будущей безработицы, которой в СССР уже полвека, как не было. Тогда прямо говорилось, что часть людей в «этой стране» должна гарантированно потерять работу. По сути, открыто заявлялось: определенный процент населения должен попасть в нищету. Казалось бы, все это должно вызвать однозначное отрицание - но нет, напротив, выдвигающие его силы получили общую поддержку. Или вот то самое повышение цен. Разумеется, никто не предполагал, что оно станет настолько серьезным - хотя был пример той же Польши. Но даже увеличение в два-три раза - если бы на этом остановилось - довольно разрушительно било по среднему бюджету семьи. Ведь практически до самого 1991 года граждане не особо «жаловали» те же рынки и «копторговские» магазины, где как раз подобные цены и были. (В 1990 году ко всему этому прибавилась еще и «коммерческая» торговля, где тоже не было особого ажиотажа. «Кооператоров» ругали все, кто мог - но вот тех, кто открыто проповедовал «политическое» повышения, поддерживали.)
Впрочем, существовал еще более серьезный аспект, иллюстрирующий странное отношение народа к происходящему. А именно - потрясающе доброжелательное восприятие националистических настроений в нацреспубликах среди «русскоязычного» населения. Собственно, тут можно убрать «русскоязычного» - поскольку и для коренных жителей та же идея «возврата к досоветским временам» не несла ничего хорошего. Взять тот же ислам для среднеазиатских республик, который значил отказ от светской модели государства, т.е., от большинства привычных норм и правил. По крайней мере, для городских жителей - наиболее активных и социально значимых жителей страны -это вело к полной смене всех отношений. Однако именно они стали самыми активными сторонниками за «возврат к истокам». Но для них все происходящее, по крайней мере, не означало невозможность самого проживания. Как это стало для русских. Для последних «национальный путь» открывал лишь две альтернативы: или полное принятие местных обычаев, языка и т.д. - т.е., фактическое превращение в «коренного» (гипотетически - поскольку в реальности подобные «кульбиты» были возможны не везде.) Или - эмиграция, отъезд на «историческую родину». Казалось бы - оба варианта настолько плохи, что единственным отношением к националистам со стороны немалого количества русских могло быть только жестокая борьба.
Но в реальности, в самом лучшем случае, эта часть населения демонстрировала глухое недовольство. В самом лучшем потому, что в основном националистические силы или просто не замечались, или даже поддерживались «русскоязычными», как союзники в борьбе против «совка». Дескать, главное - свалить «коммуняк», а все остальное приложится. Даже если некоторые личности открыто призывают «рэзать». Их, по идее, следовало бы коллективно номинировать на «премию Дарвина» - если бы все произошедшии не было бы столь страшной трагедией. Впрочем, как уже говорилось выше, отношение этих людей к происходящему не сильно отличалось от того, что творилось в «метрополии». (Тем более, что практически то же, что на «периферии» сделали националисты и фундаменталисты, в «коренной России» сделали «либералы-рыночники», так же приведя к массовому бегству населения из многих городов и поселков. Только тут вместо религиозной или национальной резни угрозой выступало отключение электричества и тепла, а также потеря работы.)
* * *
Впрочем, не стоит думать, что подобное состояние - исключительно позднесоветское явление. Нечто подобное испытывает и современная Европа, о которой говорилось в прошлом посте. На самом деле в том, что происходит тут, можно увидеть много общего с тем, что происходило в СССР перед самой катастрофой. Правда, стоит огорчить тех, кто уже лет десять ищет следы неизбежного «падения Запада»: речь идет не о полной аналогии, а всего лишь о сходстве в реакции «среднего человека». И так, и там люди умудряются «пропускать» самые значимые решения властителей, неизбежно ведущие к ухудшению своей жизни - и при этом считать, что их-то уж никто не проведет. В качестве примера можно привести ситуацию с «реструктуризацией экономики», произошедшей после вступления ряда стран в Евросоюз (скажем, Греции или Испании). В итоге они были вынуждены уничтожить многие развитые и востребованные отрасли, вроде сельского хозяйства или, как в случае с Грецией, судостроения. В результате чего из достаточно развитых экономик данные государства превратились в «страны-приживалки», существующие исключительно из милости ЕС, дающего кредиты, и почти лишенных собственной воли.
И это, как можно понять, еще довольно неплохой результат. Для той же Болгарии или, скажем, Прибалтики ситуация еще хуже - экономики их почти полностью уничтожена, а для населения единственной формой выживания является эмиграция в иные, более «счастливые», государства. Впрочем, что там Болгария или Греция, если даже в самых что ни на есть развитых странах, вроде Франции или Германии идет непрерывное сокращение социальных гарантий с очевидной перспективой превращения в аналог стран Третьего мира, где зарплата, которой хватает только на питание, выступает нормой для больше части населения. (А жилье, одежда, лечение, образование являются неподъемной роскошью и доступно лишь относительно небольшой элите.) Разумеется, данная картина может показаться чрезмерно пессимистичной. Однако не стоит забывать, что именно так обстояло дело в самых развитых странах еще совсем недавно - где-то до середины XX века. Ну, в самом лучшем случае, до 1920 годов. И что все те блага, что доступны европейским и американским массам, на самом деле являются следствием их долгой и тяжелой борьбы с «хозяевами мира».
А теперь вся эта борьба в прошлом, и единственное, что может себе позволить обыватель - это прийти и проголосовать - за тех кандидатов, что заботливо предложит им избирательная система. Ну, или в самом крайнем случае - выйти на митинг, постоять с плакатиком. Причем, только в том случае, если данный митинг позволят провести. Об этом еще любят разглагольствовать либералы: дескать, «в нормальных странах» можно собираться где угодно и ради чего угодно - и ничего не будет. Хотя на самом деле, это всего лишь значит, что реальной опасности для элиты подобные действия не несут - все, что опасно, блокируется еще на ранних стадиях. (Кстати, то же самое относится и к более «тяжелым» случаям «борьбы», вроде террора - за последние десятилетия террористы еще не разу не поразили действительно входящих в элиту лиц, предпочитая убивать случайных прохожих из «среднего класса». Но про современный террор надо говорить отдельно…)
В целом же можно сказать, что современный «развитый мир», он же мир «социального государства», страдает той же «болезнью», что и поздний СССР. Как не удивительно это звучит. При этом, конечно, следует понимать, что базис этих обществ различен: СССР даже на излете своего существования был, пусть слабо, но бесклассовым обществом. Современная же Европа - капитализм, несмотря на все социальные блага. Это различие определяет разность проистекающих в данных типах общества процессов, в результате чего «прямая аналогия», которую любят наши патриоты (типа - ЕС скоро развалится, США скоро рухнут) тут, разумеется, невозможна. Как говориться - не дождетесь! Не развалится и не рухнут. Но вот положение среднего человека действительно меняется, и достаточно сильно. И причина этого изменения, опять же, как не удивительно это звучит вовсе не базисом - который, как говорил Маркс, неизбежно ведет к абсолютному обнищанию масс. Точнее, базисом конечно, но не тем, и не так, как это принято считать - поскольку тут важно воздействие той самой «тени СССР», о которой я неоднократно писал. (Т.е., на жизнь среднего европейца воздействовал не «родной», а советский базис, в виде существующей рядом мощной социалистической экономики.)
* * *
Поэтому общество, построенное в послевоенное время, можно признать «неклассическим», кажущимся образом не подпадающим под базовые законы мироздания. На самом деле, это нарушение мнимое, связанное к коротким периодом рассмотрения. В длительной перспективе вся мнимость исчезает, и общество переходит к тому, или к иному «классическому» состоянию. Но тут я не буду подробно заострять данный вопрос, а просто укажу на то, что послевоенное общество развитых стран можно выделить в особую категорию. А именно - обозначить его, как некое «общество безопасности». На самом деле, понятно, что данное название трудно считать особенно удачно описывающим суть данного явления - но пусть будет хоть это, нежели ничего. (Можно, конечно, так и говорить: «послевоенное общество развитых стран» - но это звучание слишком тяжеловесно для свободного использования.) И конечно, при этом стоит понимать, что используя это определение, мы акцентируем внимание на одном, хотя и важном, свойстве социальных систем. С других точек зрения мы можем определить тот же самый социум, как, скажем, общество капиталистическое или, скажем, индустриальное - все это будет так же верно и полезно для тех или иных задач. Но тут я все же буду делать акцент именно на «безопасном обществе» - в противовес «обществам опасным», существовавшим с глубокой древности и до середины XX века.
Итак, «безопасное общество» - это общество, в котором отсутствуют явные угрозы существованию каждого отдельного его члена. Впрочем, стоит сказать еще точнее - не просто явные угрозы, но угрозы «непроизвольные - т.е. такие, которые не зависят от воли этого самого члена. Поскольку понятно, что при особом желании можно достичь всего - в том числе и получить угрозу жизни в самом что ни на есть защищенном месте. Разумеется, можно представить и мир, в котором данная возможность будет сводиться к минимуму, т.е., в котором все силы брошены на максимальную минимизацию опасности - такой вариант выведен у Станислава Лема в романе «Возвращение со звезд», или, к примеру, в «Дивном новом мире» у Хаксли. Однако подобное «общество всеобщей безопасности» следует отличать от «безопасного общества», как такового. «Общество всеобщей безопасности» представляется в роли некоей авторитарной няни, которая опекает гражданина, как младенца, не давая ему покоя, пока для того не исчезнет последняя угроза. (Забавно - но и самая знаменитая антиутопия в мире, орвеловский «1984», так же представляет собой некий вариант подобного «общества всеобщей безопасности». Хотя и с некоторыми особенностями.)
То же социальное устройство, которое установилось в развитых странах в послевоенный период, по большому счету, мало что ограничивало. Точнее, оно ограничивало некоторые устремления своих членов, но большую их часть оставляло свободными - поэтому «самоубиться», в том числе и в прямом смысле слова, тут было вполне возможно. Однако реальное положение человека в мире зависит не только, и не столько от его воли. Порядка 99,9% всех несчастий, обрушивающихся на людей, вызываются отнюдь не их желаниями, а факторами, лежащими далеко за гранью их возможностей. Если убрать воздействие природных катастроф - хотя и влияние последних отнюдь не нулевое - то основная часть проблем, испытываемых человеком, вызывается взаимодействием с ним иных людей. А точнее - стремлением каждого индивидуума решать свои вопросы за счет окружающих. Иногда это стремление выражено явно - к примеру, когда кто-то решает завладеть соседскими благами без спроса. В крайней форме подобное «действо» способно оставить жертву без средств к существованию, или вообще, привести к ее гибели. Впрочем, с этим способом «взаимодействия» люди научились бороться давно. Как говориться - «не возжелай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего». Получалось, правда, так себе - за тысячи лет полностью ликвидировать преступления не удалось. Но существенно снизить их влияние на жизнь все же оказалось возможным.
Правда, уже в вышеуказанной «формуле» упоминается еще одна, причем более значимая, форма деструктивного взаимодействия - обращение человека в рабство. Понятно ведь, что раб - это «говорящее орудие», вещь, полностью лишенная субъектности. Поэтому рабство и иные, наследующие ему формы эксплуатации, веками являлись основным источником проблем для эксплуатируемых. Именно ограничение данной «формы взаимодействия» и стала в послевоенном мире основным источником безопасности. Дело в том, что в отличие от преступности, борьба с которой была нормой во всех человеческих обществах, эксплуатация, напротив, почти все время рассматривалась, как норма. В итоге все общественное устройство формировалось исключительно для обеспечения жизни господствующих классов. Их власть над миром не ограничивалась производственными отношениями - напротив, все, начиная с политического устройства общества и заканчивая искусством, определялось потребностями господ.
Даже само «физическое» устройство человеческого мира, архитектура, градостроительство и т.д., выстраивалось исключительно ради «высших сословий». Т.е., феодал обеспечивал свое удобство, богачи обеспечивали - ну, а на жизнь всех остальных шли лишь крохи с этого «стола». В этом плане послевоенный (в самых развитых странах - предвоенный) мир стал даже «физически» отличимым от всего, что было раньше: в нем, в отличие от всех предыдущих тысячелетий, начала выстраиваться массовая инфраструктура - жилье, коммуникации, транспорт и т.д., жилища бедняков впервые за тысячи лет перестало напоминать клоаку. В итоге сам образ жизни «представителя масс» изменился кардинально. Ведь житель Европы того же XIX века мог так же умереть от голода, как какой-нибудь шумерский крестьянин. А если повезет избежать данной опасности - то немалой была вероятность погибнуть от слишком напряженной работы: или напрямую от производственных травм, или от общего истощения организма. В результате чего ценность человеческой жизни для низших классов приближалось к нулю, и даже постоянно ведомые господами войны не могли ее особенно уменьшить - нельзя умалить то, что и так равно нулю.
* * *
И вот теперь, в послевоенное время, честная трудовая жизнь перестала быть символом нищеты и бесправия. Путем создания системы «социального государства», была создана некая защита против произвола «хозяев мира», пусть не полностью, но защитившая трудящихся от самых страшных опасностей прошлого. Голод, болезни, потеря работы - все то, что дамокловым мечом висело над головой «среднего человека», теперь оказалось хоть частично компенсировано. Да, уволить еще могли - но можно было какое-то время жить на пособие. Да и работы было достаточно, чтобы при приложении неких усилий ее найти (почему такая возможность была - вопрос так же нетривиальный). Можно было получить образование - и тем самым, сделать вопрос поиска работы еще менее болезненным. При болезни можно было бесплатно вылечиться - даже страховая медицина, и то была существенным прогрессом. Наконец, под старость можно стало вообще не думать о работе, а жить на «честно заработанную» пенсию. (Точнее, тогда казалось, что заслужить пенсию можно честным трудом, забыв про то, что веками миллиарды тружеников умирало безо всякой надежды на содержание.)
В общем, могло показаться, что человек, наконец-то, достиг некоего «Эль-Дорадо», законного Рая для честных тружеников и исправных плательщиков налогов, «Елисейских полей» для «маленьких людей» (которые, в общем-то, даже в мифологии предназначались для героев - т.е., представителей правящих классов). Однако это представление было ложным. С исторической точки зрения «общество безопасности» оказалось ни чем иным, как всего лишь одним мгновением счастливой жизни, небольшой передышкой перед будущими бурями. Причем, совершенно закономерно и неизбежно. Впрочем, об этом будет сказано в следующей части…