Членовредитель. (конкурс 23 февраля)
Предыдущие истории здесь.
Конкурс 23 февраля - истории про армию, мужчин, поступки :)
Условия участия в конкурсе:
Авторство анонимно, раскрывается только после окончания голосования,
чтобы авторы имеющие более длинную френд-ленту не имели преимуществ.
Ваши тексты присылайте мне в личку. Всем удачи.
Единственный профит что получат авторы - это возможность увеличения читательской аудитории.
(Читатели, драгоценные вы наши, не скупитесь на выражения одобрения понравившейся истории. авторы, люди на похвалу падкие - похвалите их и они ответят творчеством. так что даже просто смайлик может вам обеспечить хорошее чтиво в будущем. :) )
СА, 1988 год, апрель месяц, г. Чарджоу, в\ч , ТуркВО. Утро.
Окружной госпиталь, аллея, скамейка.
Еще прохладно, всего двадцать пять, но скоро припечет.
Весна здесь отличается резким перепадом суточных температур.
Сижу в тени маклюры (дерево такое, с большими зелеными плодами в виде
шаров), курю и отхожу от очередного аллергического приступа с последующей за
ним откачкой.
Никогда раньше не думал, что от аллергии можно двинуть кони.
Почти. Но, впрочем, речь не об этом.
Теплый ветерок, ласковое утреннее солнце и впереди еще - пару дней
ничегонеделанья.
В отдалении, по каменной дорожке, широко расставив нижние конечности,
покачиваясь из стороны в сторону на моряцкий манер, неторопливо движется
фигура.
Устраиваюсь поудобнее и прикрываю глаза. Последняя сигарета - надо бы
доплестись до магазина.
- Сань, привет - фигура за это время приблизилась и заговорила голосом тезки -
Шуры Иванопуло.
- Привет. Походка у тебя странная, Шур. Натер что-нибудь? Или, может,
придавил?
- Ай. Ты не можешь себе представить, как все паршиво… - Шура достал сигареты
и трясущимися руками попытался прикурить…
Шура Иванопуло - один из ярких персонажей нашей части.
«Я - грек» - представляется он при знакомстве. И добавляет - «Настоящий».
Паспортов у солдат нет и проверить весьма затруднительно.
А еще Шура очень любит женщин. Всех. Даже местных, среднеазиатских,
с накефиренными косичками и усатыми подмышками.
И по этому поводу постоянно озабочен. В любое время суток.
По этой причине, если Иванопуло, проходя мимо, заворачивает пообщаться, мы
его всегда предупреждаем - если ты опять о бабах, то тебе - мимо.
Как правило, грек уходит.
Женщины - единственная тема, которая его интересует.
Впрочем, речь не совсем об этом.
Тем более, что Шуре сейчас совсем не до оных…
Итак, «грек», кисло морщась, аккуратно присаживается на край скамейки.
Я молчу - захочет, сам расскажет. Тем более, я вижу, что хочет. Ибо поделиться
не с кем, а проблема, я так понимаю, гнетет его не по-детски.
- Короче, Сань, я, похоже, загремел в дисбат, - греческий нос морщится и
становится похож на молдаванский.
После некоторой паузы Шуру вдруг прорывает, и я во всех красках слышу
душещипательную историю, коию и постараюсь дословно передать.
По порядку.
Несколько дембелей, родом из глубинки нашей тогдашней необъятной родины, в
последние, особо тяготные и полные лишений дни службы, решили сделать
подарок своим женщинам, проведшим в томительном ожидании своих героев
долгие два года.
После непродолжительных консультаций со знающими, компания решила
«наставить шаров» в интересные места.
Если говорить понятным языком - загнать под кожу голов своих концов
(где-то в районе шеи) пластмассовые шарики.
Дабы поразить гражданских подруг небывалыми мощью и размером
(в принципе, тема достаточно известная, посему в излишние подробности
вдаваться не буду - кому нужны тонкости, легко наковыряют их в сетке).
А вот что делал в этой компании Шура Иванопуло - абсолютно непонятно.
Домой ему ой как еще не скоро.
Греметь набитым пластиковой дробью членом предстояло аж целых полтора
года.
Но, тем не менее, глубокой ночью подельники, заручившись поддержкой
местного фельдшера из солдат, накатив по стакану спирта для анестезии,
произвели модификацию своих гениталий, наполнив их новым, незабываемым
пластмассовым смыслом.
После пары бессонных ночей дивайсы подзажили и даже почти перестали
беспокоить.
У всех, кроме Шуры.
Видимо, плохо стерилизованный перст фельдшера по гримасе случая занес
в самый значимый его орган вредоносного микроба.
Орган увеличился в размере в несколько раз и нестерпимо болел.
На третьи сутки Шура пошел сдаваться.
Ввиду того, что солдатский фельдшер по малодушию от консультации и лечения
отказался, предположив все же по ходу дела, что промедление - ампутации
подобно, Шура поковылял в лазарет.
В лазарете обитало интересное существо с названием Доктор Хамраев.
В прошлом - туркменский мальчик, родственник секретаря местной партийной
организации был определен в мединститут.
По окончании - пристроен в лазарет.
Видимо, из соображений, что солдат - не человек, и над ним запросто можно
ставить эксперименты.
Больных доктор Хамраев побаивлася, предпочитая иметь дело с недугами не
тяжелее ангины или портяночной натертости.
В общем, когда Ивпуло продемонстрировал ему своего «приятеля», доктору
поплохело.
Выпив водички, эскулап осведомился, что же воин такое сотворил с агрегатом.
Будучи чутка умнее, Шуре следовало бы сказать, что не знаю мол, распух, гад, на
ровном месте, может - пчела укусила, или змея там - и пошел бы он по этапу
договариваться о лечении с главврачом находящегося по соседству госпиталя -
умным и опытным мужиком.
Доктором с большой буквы, кстати.
Потому как за такие сложные случаи Хамраев предпочитал не браться.
Извлекли бы из Шуры шарики за презент в виде пары бутылок коньяка, и история
была бы намного прозаичнее.
Ан нет - греческий мальчик, размахивая нехилого объема прибором, попытался
честно и подробно объяснить побелевшему Пилюлькину; про преступный сговор,
подпольную операцию,
имплантанты и прочие, возникшие по ходу дела побочные явления.
Доктору стало худо во второй раз. Выставив бойца в коридор и приказав
обождать, эскулап заперся у себя в кабинете.
Не прошло и получаса, как худшие предчувствия ерзавшего в ожидании на
табуретке Шуры начали оправдываться. В помещении лазарета нарисовался
Товарищ Полковник - Начальник Пополитическойчасти, сокращенно НачПО.
Строго глянув на виновника торжества, он скрылся в кабинете Хамраева, куда по
прошествии непродолжительного времени посовещавшиеся старшие товарищи
пригласили Иванопуло.
Нач ПО, по ходу дела морщась и вращая глазами, внимательно выслушал
историю болезни, на минуту призадумался, потом покраснел, побелел, вскочил,
и, брызгая слюной, заорал благим матом:
- Да ты знаешь, блять, как это называется, боец?!! Не знаешь? А я тебе скажу!
Это называется - форменное членовредительство. Ты у меня в дисбат пойдешь,
как миленький. Но вначале мы тебе все эти шары из без наркоза достанем.
Щипцами! Я лично буду участвовать. Бегом марш в госпиталь, я позвоню
начальнику!
И Шура потрусил, настолько быстро, насколько позволяли опухшие гениталии,
благо - недалеко, через дорогу.
В этой части рассказа слушатель (это я, если вы не потеряли нить) не выдержал и
свалился под скамейку, ржа и катаясь по траве, аки конь самого товарища
Буденного в обществе кобыл и жеребиц.
- Да, да, Шура, именно так! И точнее сказать нелья было! - икая от смеха,
выдавил из себя я - Членовредительство! Командир трижды прав! Шура, ты
намеренно повредил свой член и тебе нет прощения. Ты разве не знал, что на два
ближайшие года твой член принадлежит Советской Армии? Я бы вообще
применил к вам высшую меру!
- К кому - нам? - уныло спросил грек.
- К кому, к кому? К тебе и члену. Расстрелял бы вас по очереди.
Немного успокоившись и утирая слезы, я неожиданно для себя сказал:
- Слушай, а взглянуть можно?
- Смеяться будешь - грустно (как в детском анекдоте «про волка и яйцо») ответил
Попандопуло.
Ему было не до смеха.
- Не буду - я попытался сделать серьезный вид.
- Будешь, все ржут - коротко ответил Шура, но, морщась, исполнил просьбу.
Дивайс на самом деле выглядел жутковато, формой был похож на веретено
(первое, что мне пришло в голову) - с тонкими краями и значительным
утолщением по середине.
Сдерживая смех и икотные позывы, я успокоил Шуру, что, не смотря на
садистские наклонности политрука, госпитальный врач в свое время давал клятву
Гиппократа, и по этой причине не должен проводить подобные операции без
анестезии.
- Тебя усыпят хлороформом и отрежут его в пять секунд, даже не почувствуешь -
успокаивал я товарища.
- Как - отрежут!? Полкан сказал - вынимать шары будут - Шура побелел.
- Ты что, Сань (я снова попытался сделать серьезное лицо) - какое тут
«вынимать». Сам посмотри, раздулся и синий весь. Здесь необходима срочная
ампутация. Пока заражение не перешло на руки.
- При чем здесь руки? Они же далеко.
- Как это - причем? Ты же его ими трогал?
- Трогал - признался Шура.
- Вот видишь.
- Да ну…
- Вот тебе и «да ну»…
- Пошли вместе, мне страшно - Шура, естественно, мне до конца не поверил,
но к и без того тяжким мыслям прибавилась еще одна.
- Что я буду делать, если на самом деле отрежут? Я, наверное, застрелюсь…
- Сань, не надо стреляться. А то получится, как с шарами этими. Точнее - ничего
не получится. Промахнешься ведь.
Проводив Шуру до ординаторской, я постоял немного у двери и, услышав из-за
нее оглушительный взрыв смеха и фразу
«…и что, скажи еще раз, тебе говорил полковник?»,
поплелся через дорогу, в чайную за сигаретами.
До моего дембеля оставалось еще более шести месяцев.
Конкурс 23 февраля - истории про армию, мужчин, поступки :)
Условия участия в конкурсе:
Авторство анонимно, раскрывается только после окончания голосования,
чтобы авторы имеющие более длинную френд-ленту не имели преимуществ.
Ваши тексты присылайте мне в личку. Всем удачи.
Единственный профит что получат авторы - это возможность увеличения читательской аудитории.
(Читатели, драгоценные вы наши, не скупитесь на выражения одобрения понравившейся истории. авторы, люди на похвалу падкие - похвалите их и они ответят творчеством. так что даже просто смайлик может вам обеспечить хорошее чтиво в будущем. :) )
СА, 1988 год, апрель месяц, г. Чарджоу, в\ч , ТуркВО. Утро.
Окружной госпиталь, аллея, скамейка.
Еще прохладно, всего двадцать пять, но скоро припечет.
Весна здесь отличается резким перепадом суточных температур.
Сижу в тени маклюры (дерево такое, с большими зелеными плодами в виде
шаров), курю и отхожу от очередного аллергического приступа с последующей за
ним откачкой.
Никогда раньше не думал, что от аллергии можно двинуть кони.
Почти. Но, впрочем, речь не об этом.
Теплый ветерок, ласковое утреннее солнце и впереди еще - пару дней
ничегонеделанья.
В отдалении, по каменной дорожке, широко расставив нижние конечности,
покачиваясь из стороны в сторону на моряцкий манер, неторопливо движется
фигура.
Устраиваюсь поудобнее и прикрываю глаза. Последняя сигарета - надо бы
доплестись до магазина.
- Сань, привет - фигура за это время приблизилась и заговорила голосом тезки -
Шуры Иванопуло.
- Привет. Походка у тебя странная, Шур. Натер что-нибудь? Или, может,
придавил?
- Ай. Ты не можешь себе представить, как все паршиво… - Шура достал сигареты
и трясущимися руками попытался прикурить…
Шура Иванопуло - один из ярких персонажей нашей части.
«Я - грек» - представляется он при знакомстве. И добавляет - «Настоящий».
Паспортов у солдат нет и проверить весьма затруднительно.
А еще Шура очень любит женщин. Всех. Даже местных, среднеазиатских,
с накефиренными косичками и усатыми подмышками.
И по этому поводу постоянно озабочен. В любое время суток.
По этой причине, если Иванопуло, проходя мимо, заворачивает пообщаться, мы
его всегда предупреждаем - если ты опять о бабах, то тебе - мимо.
Как правило, грек уходит.
Женщины - единственная тема, которая его интересует.
Впрочем, речь не совсем об этом.
Тем более, что Шуре сейчас совсем не до оных…
Итак, «грек», кисло морщась, аккуратно присаживается на край скамейки.
Я молчу - захочет, сам расскажет. Тем более, я вижу, что хочет. Ибо поделиться
не с кем, а проблема, я так понимаю, гнетет его не по-детски.
- Короче, Сань, я, похоже, загремел в дисбат, - греческий нос морщится и
становится похож на молдаванский.
После некоторой паузы Шуру вдруг прорывает, и я во всех красках слышу
душещипательную историю, коию и постараюсь дословно передать.
По порядку.
Несколько дембелей, родом из глубинки нашей тогдашней необъятной родины, в
последние, особо тяготные и полные лишений дни службы, решили сделать
подарок своим женщинам, проведшим в томительном ожидании своих героев
долгие два года.
После непродолжительных консультаций со знающими, компания решила
«наставить шаров» в интересные места.
Если говорить понятным языком - загнать под кожу голов своих концов
(где-то в районе шеи) пластмассовые шарики.
Дабы поразить гражданских подруг небывалыми мощью и размером
(в принципе, тема достаточно известная, посему в излишние подробности
вдаваться не буду - кому нужны тонкости, легко наковыряют их в сетке).
А вот что делал в этой компании Шура Иванопуло - абсолютно непонятно.
Домой ему ой как еще не скоро.
Греметь набитым пластиковой дробью членом предстояло аж целых полтора
года.
Но, тем не менее, глубокой ночью подельники, заручившись поддержкой
местного фельдшера из солдат, накатив по стакану спирта для анестезии,
произвели модификацию своих гениталий, наполнив их новым, незабываемым
пластмассовым смыслом.
После пары бессонных ночей дивайсы подзажили и даже почти перестали
беспокоить.
У всех, кроме Шуры.
Видимо, плохо стерилизованный перст фельдшера по гримасе случая занес
в самый значимый его орган вредоносного микроба.
Орган увеличился в размере в несколько раз и нестерпимо болел.
На третьи сутки Шура пошел сдаваться.
Ввиду того, что солдатский фельдшер по малодушию от консультации и лечения
отказался, предположив все же по ходу дела, что промедление - ампутации
подобно, Шура поковылял в лазарет.
В лазарете обитало интересное существо с названием Доктор Хамраев.
В прошлом - туркменский мальчик, родственник секретаря местной партийной
организации был определен в мединститут.
По окончании - пристроен в лазарет.
Видимо, из соображений, что солдат - не человек, и над ним запросто можно
ставить эксперименты.
Больных доктор Хамраев побаивлася, предпочитая иметь дело с недугами не
тяжелее ангины или портяночной натертости.
В общем, когда Ивпуло продемонстрировал ему своего «приятеля», доктору
поплохело.
Выпив водички, эскулап осведомился, что же воин такое сотворил с агрегатом.
Будучи чутка умнее, Шуре следовало бы сказать, что не знаю мол, распух, гад, на
ровном месте, может - пчела укусила, или змея там - и пошел бы он по этапу
договариваться о лечении с главврачом находящегося по соседству госпиталя -
умным и опытным мужиком.
Доктором с большой буквы, кстати.
Потому как за такие сложные случаи Хамраев предпочитал не браться.
Извлекли бы из Шуры шарики за презент в виде пары бутылок коньяка, и история
была бы намного прозаичнее.
Ан нет - греческий мальчик, размахивая нехилого объема прибором, попытался
честно и подробно объяснить побелевшему Пилюлькину; про преступный сговор,
подпольную операцию,
имплантанты и прочие, возникшие по ходу дела побочные явления.
Доктору стало худо во второй раз. Выставив бойца в коридор и приказав
обождать, эскулап заперся у себя в кабинете.
Не прошло и получаса, как худшие предчувствия ерзавшего в ожидании на
табуретке Шуры начали оправдываться. В помещении лазарета нарисовался
Товарищ Полковник - Начальник Пополитическойчасти, сокращенно НачПО.
Строго глянув на виновника торжества, он скрылся в кабинете Хамраева, куда по
прошествии непродолжительного времени посовещавшиеся старшие товарищи
пригласили Иванопуло.
Нач ПО, по ходу дела морщась и вращая глазами, внимательно выслушал
историю болезни, на минуту призадумался, потом покраснел, побелел, вскочил,
и, брызгая слюной, заорал благим матом:
- Да ты знаешь, блять, как это называется, боец?!! Не знаешь? А я тебе скажу!
Это называется - форменное членовредительство. Ты у меня в дисбат пойдешь,
как миленький. Но вначале мы тебе все эти шары из без наркоза достанем.
Щипцами! Я лично буду участвовать. Бегом марш в госпиталь, я позвоню
начальнику!
И Шура потрусил, настолько быстро, насколько позволяли опухшие гениталии,
благо - недалеко, через дорогу.
В этой части рассказа слушатель (это я, если вы не потеряли нить) не выдержал и
свалился под скамейку, ржа и катаясь по траве, аки конь самого товарища
Буденного в обществе кобыл и жеребиц.
- Да, да, Шура, именно так! И точнее сказать нелья было! - икая от смеха,
выдавил из себя я - Членовредительство! Командир трижды прав! Шура, ты
намеренно повредил свой член и тебе нет прощения. Ты разве не знал, что на два
ближайшие года твой член принадлежит Советской Армии? Я бы вообще
применил к вам высшую меру!
- К кому - нам? - уныло спросил грек.
- К кому, к кому? К тебе и члену. Расстрелял бы вас по очереди.
Немного успокоившись и утирая слезы, я неожиданно для себя сказал:
- Слушай, а взглянуть можно?
- Смеяться будешь - грустно (как в детском анекдоте «про волка и яйцо») ответил
Попандопуло.
Ему было не до смеха.
- Не буду - я попытался сделать серьезный вид.
- Будешь, все ржут - коротко ответил Шура, но, морщась, исполнил просьбу.
Дивайс на самом деле выглядел жутковато, формой был похож на веретено
(первое, что мне пришло в голову) - с тонкими краями и значительным
утолщением по середине.
Сдерживая смех и икотные позывы, я успокоил Шуру, что, не смотря на
садистские наклонности политрука, госпитальный врач в свое время давал клятву
Гиппократа, и по этой причине не должен проводить подобные операции без
анестезии.
- Тебя усыпят хлороформом и отрежут его в пять секунд, даже не почувствуешь -
успокаивал я товарища.
- Как - отрежут!? Полкан сказал - вынимать шары будут - Шура побелел.
- Ты что, Сань (я снова попытался сделать серьезное лицо) - какое тут
«вынимать». Сам посмотри, раздулся и синий весь. Здесь необходима срочная
ампутация. Пока заражение не перешло на руки.
- При чем здесь руки? Они же далеко.
- Как это - причем? Ты же его ими трогал?
- Трогал - признался Шура.
- Вот видишь.
- Да ну…
- Вот тебе и «да ну»…
- Пошли вместе, мне страшно - Шура, естественно, мне до конца не поверил,
но к и без того тяжким мыслям прибавилась еще одна.
- Что я буду делать, если на самом деле отрежут? Я, наверное, застрелюсь…
- Сань, не надо стреляться. А то получится, как с шарами этими. Точнее - ничего
не получится. Промахнешься ведь.
Проводив Шуру до ординаторской, я постоял немного у двери и, услышав из-за
нее оглушительный взрыв смеха и фразу
«…и что, скажи еще раз, тебе говорил полковник?»,
поплелся через дорогу, в чайную за сигаретами.
До моего дембеля оставалось еще более шести месяцев.
Click to view