Шут в Таро и в нас самих
Originally posted by noble_7 at Шут в Таро и в нас самих
The Fool - 0 - by ~active-style on deviantART
Из книги Салли Николс "Юнг и Таро: архетипическое путешествие". Перевод с английского Татьяны Тарасовой, журнал "Урания" (статья приводится с некоторыми сокращениями)
"Шут - это странник, энергичный, вездесущий и бессмертный. Это - одна из самых сильных фигур среди Арканов Таро. Поскольку у этой карты нет фиксированного номера, он свободно перемещается, куда хочет, часто нарушая своими выходками установившийся порядок вещей. Энергия пронесла его сквозь столетия, и он дошел до наших дней в виде Джокера в современных игральных картах. И здесь он продолжает получать удовольствие, нарушая "Установившийся Порядок". В покере он расходится вовсю, пленяя короля и весь его двор.
В других карточных играх - выскакивает в самый неподходящий момент, нарочно создавая то, что мы называем неправильной сдачей. Иногда, потеряв карту, мы заменяем ее Джокером - это функция, вполне соответствующая его шутовской натуре и любви к маскировке. Но чаще всего Джокер не преследует никаких целей.
Возможно, мы держим его в своей колоде как своего рода талисман, подобно тому, как при дворе держали шутов. Греки верили, что присутствие шута среди домочадцев отвращает дурной глаз. Наличие Джокера в нашей колоде, возможно, служит подобной цели, ведь игральные карты считались "дьявольскими картинками".
Шут, Джокер связывает два мира,- повседневный, обыденный мир, в котором большую часть времени живет большинство из нас, и невербальную страну воображения, населенную персонажами Таро, которую мы посещаем от случая к случаю. Подобно Паку, шуту короля Оберона, наш Шут свободно перемещается между этими мирами; и, как и Пак, иногда слегка их путает.
Похоже, наличие Джокера в нашей современной колоде имеет значение, потому что он может связывать современные "игры, в которые играют люди" с архетипическим миром наших предков. Без сомнения, он наблюдает за нами и сообщает о наших поступках Кому-то Там, Наверху.
Важная функция придворного шута - быть шпионом короля. Обладая определенными привилегиями, шут легко мог войти в любую группу, вынюхивая сплетни и определяя политические настроения. Есть старинная итальянская пословица, существующая и поныне: "Быть как Дурак в Tarocchi (Таро)", что означает быть принятым повсюду.
У Шекспира шут мог выступать как второе "Я" короля и в других важных случаях, что особенно явно в "Короле Лире", где он как бы символизирует истинно королевскую мудрость, которой не обладает сам Лир вплоть до конца пьесы. Согласно Джеймсу Киршу, шут короля Лира персонифицирует самую суть души, руководящую силу, которую Юнг назвал Самостью.
В различных колодах Таро Шут часто играет подобную роль. Как и его шекспировский двойник, этот Шут не знает устали - он постоянно на сцене, выскакивая то здесь то там, а затем исчезая, прежде чем мы успеваем поймать его. Ему нравится быть там, где что-то происходит, а если не происходит ничего, то уж он что-нибудь придумает.
Подобно псу, шут считался собственностью короля, и оба повсюду следовали за хозяином. Можно только представить, насколько близкими должны быть отношения между этими двумя придворными "животными", гораздо теснее, чем отношения между хозяином и тварью, ибо они, в некотором смысле, братья. Во многих колодах Таро Шут изображается с маленькой собачкой, которая покусывает его, как бы сообщая о чем-то. В Марсельском Таро нам остается только догадываться о природе этого сообщения.
В колоде Уайта животное как бы предупреждает своего компаньона о грядущей опасности. В любом случае Шут находится в таком тесном контакте со своей инстинктивной стороной, что ему не нужно в буквальном смысле смотреть, куда же он идет; животная сторона натуры сама направляет его шаги.
В некоторых колодах Таро Шут изображается с повязкой на глазах, что еще более символизирует его способность действовать скорее согласно своему внутреннему видению, чем тому, что он видит собственными глазами, действовать, используя интуитивную мудрость вместо общепринятой логики.
Шут подобен глуповатому третьему брату из народных сказок, который не задумываясь бросается туда, куда не решаются заглядывать и ангелы, добиваясь в результате руки принцессы и ее королевства. Стихийный подход Шута к жизни сочетает мудрость, безумие и безрассудство. Когда эти составляющие смешаны в правильном соотношении, результаты бывают потрясающими, но когда смесь неудачна, все может кончиться неприятной путаницей.
В такие моменты Шут выглядит просто глупцом, против чего (поскольку он шут) ему хватает ума не возражать. Его часто рисуют в колпаке с ослиными ушами, потому что он знает, что признание в невежестве есть наивысшее знание - необходимое условие всякого обучения. Наш внутренний Шут побуждает нас к жизни, в которой мыслящее сознание может быть слишком предусмотрительным.
То, что издали может казаться пропастью, на самом деле, возможно, всего лишь небольшая лощина, если подойти к этому с позиции Шута. Его энергия сметает все на пути, унося других подобно листьям на ветру. Без энергии Шута все мы были бы просто картинками.
В своей книге "Великие Арканы" Чарльз Уильямс исследует эту идею. У него Шут является центральной фигурой Арканов Таро. Увидеть его танец - значит погрузиться в тайну всего творения, ибо суть его всеобъемлюща, и он таит множество парадоксов. Он шагает вперед и при этом глядит назад, связывая таким образом мудрость грядущего с невинностью детства.
Энергия Шута неосознанна и не имеет направления, хотя кажется, что он следует каким-то своим целям. Он выходит за пределы пространства и времени. Ветры пророчества и поэзии переполняют его дух. Хотя он и странствует, не привязываясь ни к чему, но, тем не менее, проносит свою цельность через века.
Его разноцветный костюм свивается в радужное колесо, напоминая нам о вечности. Как узор в калейдоскопе, который то появляется, то исчезает, так и Шут выскакивает в нашем мире то здесь, то там, врываясь, как мы увидим, в Арканы Таро.
Многосторонняя натура Шута выражена в погремушке, являющейся копией его собственной головы в шапке с бубенцами, с которой его часто изображают. В некоторых колодах Шут, с серьезным выражением лица, держит в руке зеркало, отражение в котором ухмыляется или показывает язык.
В одной австрийской колоде XV века Джокер женского пола держит зеркало обращенным к нам. Отражение в зеркале, - угрюмая мужская фигура, подпись, гласит: "Шутиха смотрит в зеркало на свою ухмыляющуюся идиотскую физиономию". Многие из двусмысленностей архетипа Шута проиллюстрированы во французской колоде неизвестного происхождения, которую мне дали лет тридцать назад и которую я больше нигде не видела. На этой карте Шут изображен в виде старого попрошайки, с седой бородой и повязкой на глазах.
В правой руке он держит погремушку (свое второе "Я") таким образом, что она предшествует ему и направляет его шаги. Возможно, что бубенцы на ней позвякивают, предупреждая Шута о крокодиле, ждущем в засаде в нижней части рисунка. Маленькая собачонка, лающая у ног хозяина, также воспринимается как сигнал тревоги о грядущей опасности.
Еще одно указание на то, что этот старый нищий находится в гармонии со своей инстинктивной стороной, - скрипка, которую он несет под мышкой. Ее музыка будет сопровождать Шута, когда он поет, зарабатывая себе на ужин в ближайшей деревушке, и поможет сохранить его душу в гармонии и согласии на всем его долгом одиноком пути.
Разительно контрастируя с молодым Шутом из колоды Уайта, которого мы видели выступающим навстречу приключениям, этот старый бродяга приближается к концу своей долгой дороги домой. Он не слеп, но носит на глазах повязку, тем самым указывая на добровольное желание отказаться от всех прелестей внешнего мира ради созерцания жизни внутренним оком.
Он пережил жажду человеческого общения. Теперь он посвящает себя диалогу со своим внутренним "Я", олицетворенным в его погремушке, и бессловесному общению со своей собачонкой.
Старинный традиционный архетип печального и мудрого Шута, веками сохранявшийся в драматических и художественных образах, сегодня предстает в обличье чаплинского клоуна и печальных шутов, чей пристальный взгляд встречается с нашим на полотнах Пикассо.
Печальный Шут - близкий родственник архетипа Старого Мудреца, персонажа, воплощенного, как мы увидим, в Отшельнике, девятом Аркане Таро.
Место Шута в последовательности Арканов довольно анекдотично. В некоторых колодах он в качестве нулевого номера открывает колоду. В других - ему присвоен двадцать второй номер, в качестве которого он замыкает ряд Арканов. С нашей точки зрения вопрос о том, первым или последним является Шут, не имеет никакого значения; он ни то и ни другое, вместе с тем он и то, и другое.
Ибо, будучи вечно движущимся созданием, он ежедневно танцует среди остальных карт, связывая концы с началами - и так бесконечно. Детали костюма Шута сочетают множество противоположных пар в рамках своего замысла.
Его колпак, первоначально задуманный как сатира на монашеский капюшон, тем не менее выдает серьезную связь с духом. Его бубенцы, позвякивающие в самые торжественные моменты публичного действия, зовут человека назад, к детской вере простаков, вызванивая слова апостола Павла: "Мы безумны Христа ради".
В талисмане Шута, колпаке с бубенцами, также таится серьезная истина наряду с беспечными побрякушками. Петух предвещает зарождение нового сознания, пробуждение древних истин.
Это чудо, кажется, будет разыгрываться не в звездной небесной вышине, а снова и снова среди шума и грязи птичьего двора. Там, где в радужном свете реют голуби и ангелы трубят в золотые трубы. Шут встречает нас криком петуха, этой пестрой и плодовитой птицы, связанной и с Гефсиманией.
В таком ракурсе кажется вдвойне справедливым, что альбигойцы, которым приписывают создание Арканов, предпочитали скрываться под маской шутов. Чувствуя себя преданными коррумпированной католической Церковью, они провозглашали новую духовность и должны были испытывать удовольствие, дурача власти тем, что скрывают свои революционные идеи в колоде игральных карт.
Символом благоприятного единения противоположностей является, конечно же, пестрый костюм Шута. Его пестрота и странный покрой, возможно, как бы говорят о мятущемся духе; но среди этого очевидного хаоса начинает появляться узор.
Таким образом, Шут представляет собой своего рода мостик между хаотическим миром бессознательного и упорядоченным миром сознательного. В таком прочтении он соотносится с архетипом Обманщика, о чем будет сказано позже.
Слово "шут" (по-английски fool) происходит от латинского follis, означающего "пара мехов (мешки, наполненные воздухом)". В австрийской колоде Таро Шут изображен в монашеском капюшоне, с бубенчиками, играющим на волынке.
В наши дни клоуны в цирке иногда носят с собой мехи либо бьют друг друга по голове пузырями, наполненными воздухом, сохраняя, таким образом, связь с "дураком набитым", от которого они произошли. Мехи, наполненные кислородом, нужны для горения, что весьма напоминает то, как Шут пробуждает духовные стремления или побуждает к действию. Он "зажигает нас".
Иногда у Шута в Таро есть перо на шляпе, что еще более подчеркивает его связь с божественным духом. Но Шут может быть также и мехом, наполненным горячим воздухом, что позволяет предположить слово "буффон" (от латинского bufo, означающего "лесть", а также "жаба", и от итальянского buffare - "пыхтеть, важничать").
Уилльям Уиллфорд привлекает наше внимание к тому факту, что шут традиционно соотносился с фаллосом, как в смысле непристойности, так и в смысле плодовитости. Фаллос был атрибутом греческих и римских двойников Шута и Арлекино эпохи Возрождения.
Более близкий к нам по времени пример на эту тему - Панч, заглавная фигура английского юмористического журнала, обладающий огромным фаллосом. Европейские придворные шуты часто носили с собой пузырь, имеющий форму фаллоса.
А погремушка с двумя свисающими бубенцами, очевидно, являлась символом плодовитости, так сказать, "рабочим инструментом". В то же самое время эта игрушка является скипетром Шута, прямо связывая его с королем как второе "Я". Иногда Шут, более откровенно изображенный как двойник короля, показан носящим корону.
Корона - это символический золотой ореол вокруг головы, открытый на макушке для получения информации свыше. Таким образом, оба они, и король и шут, по-видимому, инспирируются свыше. Как король правит по Божественному соизволению, так и его двойник имеет такое же данное ему свыше право критиковать его поступки и высказывать сомнительные предположения.
Поскольку Шут сочетает в себе противоположные полюса энергии, его невозможно припереть к стенке. В тот момент, когда мы думаем, что уловили его сущность, он ловко оборачивается своей противоположностью и насмешливо кукарекает за нашими спинами.
Это именно амбивалентность и двойственность делают его столь изобретательным. Говоря об этом аспекте образа Шута, Чарльз Уилльямс сказал: "Его зовут Шутом, потому что человечество склонно все считать глупостью до тех пор, пока не обретет истинного знания".
Французское слово Le Fou - Шут - родственно слову "огонь", это как бы отголосок его связи со светом и энергией. Как бы мог ввернуть Шут о себе: "Я есть свет, и я путешествую со светом" (они обожают каламбуры). Символизируя огонь Прометея, архетип Шута воплощает силу преображения, создавшую цивилизацию, но эта сила также может и разрушить ее.
Потенциал Шута как создателя, так и разрушителя, его стремление к порядку и к анархии одновременно отражаются в образе Шута в Марсельском Таро. Там он изображен идущим своим собственным путем, не обремененным никакими общественными условностями, не имеющим никакого водительства на своем пути.
Но все же одет он в обычный наряд придворного шута, что указывает на то, что он занимает определенное место в сложившемся порядке вещей. При дворе ему принадлежит уникальная роль королевского спутника, доверенного лица и привилегированного критика.
Подобно обманщику Койоту из сказок индейцев навахо, у шута особая роль в обществе. Его присутствие служит постоянным напоминанием правящим кругам о том, что стремление к анархии присуще человеческой природе и это должно быть принято во внимание.
Наличие шутов при дворе и среди домочадцев знатных семей было принято еще в древности и продолжалось вплоть до XVII столетия. Это говорит о том, что мы обязаны отыскать место для предательского начала внутри нас и допустить его к нашему внутреннему "двору", что психологически означает, что мы должны смириться с ним.
Обычно хорошей идеей оказывается поместить нашего Шута перед собой, где мы сможем приглядывать за ним. Изгнанный из области сознательного, он может сыграть с нами свои шутки, которые, хотя и "практичны", но могут весьма трудно поддаваться оценке. Принятый же в нашем "внутреннем дворе", Шут сможет подарить нам свежие идеи и новые силы.
Если нам удается извлекать выгоду из его творческой жизненной силы, мы должны мириться и с его неподобающим поведением. Без беспристрастных замечаний и мудрых эпиграмм Шута наш внутренний ландшафт мог бы превратиться в бесплодную пустыню.
Таким образом, вера в то, что "наличие шута при дворе оберегает от дурного глаза" не является старинным суеверием; она являет собой психологическую истину непреходящего значения.
Другим способом, которым в древности пользовались для того, чтобы обезопасить общество от неожиданных последствий скрытых деструктивных импульсов, было установление периодов вседозволенности, таких, как празднование Дня дураков, когда все условности бывали отложены до других времен. В таких случаях естественный ход событий нарушался, все становилось с ног на голову.
Самые священные обряды пародировались самым непристойным образом; сановники Церкви и Государства высмеивались, а всем несчастным и обездоленным разрешалось дать волю сдерживаемым в течение года враждебности, похоти и бунтарскому духу.
В наши дни дух таких сатурналий сохранился в смягченном виде в карнавалах, в цирковых представлениях, парадах, родео, рок-фестивалях и других событиях, в которых преобладает праздничное настроение.
Но существуют и другие возможности допустить Шута в наши жизни. Одна из них - это добровольно сознаться в собственной глупости. Всякий раз, когда в конфликтной ситуации мы сможем признать это, результаты оказываются потрясающими. Не встречая сопротивления, антагонизм пропадает, и противнику остается лишь махать кулаками в воздухе.
Что более важно, та энергия, которую мы прежде затрачивали, чтобы скрыть свою собственную глупость, теперь высвобождается для более творческого употребления. Всякий раз, когда главный герой сумеет открыть свое сердце, впуская в него Шута, обычно враждебность разряжается смехом, и конфликтующие стороны заканчивают тем, что вместе с Паком качают головами по поводу глупости смертных.
В общем, Шут - хороший советчик всякий раз, когда мы обнаруживаем, что наши столь прекрасно задуманные планы идут вкривь и вкось, безнадежно оставляя нас на волю случая. В такие моменты, если бы мы прислушались, то могли бы услышать, как он говорит, пожимая плечами: "Тот, кто никуда не стремится, никогда и не заблудится".
Как уже упоминалось, существует много различных колод Таро.
Здесь показано лишь несколько примеров изображения Шута в Арканах Таро, потому что каждое из них выявляет какую-то важную сторону его сложной натуры. В старинной швейцарской карте, Шут изображен как puer aeternus, юноша с неиссякаемой энергией - этому изображению уже несколько столетий.
Его дудочка наводит на мысль о волшебной флейте Папагено, которая заставляла плясать его врагов, рассеивая таким образом их ярость. Несомненно, это прекрасный способ избежать дисгармонии и открытого конфликта, если только суметь поймать верный тон.
Но флейта напоминает также и о Флейтисте-Крысолеве. (И в самом деле, в немецкой колоде Таро Джокер изображен именно в виде Флейтиста-Крысолова, за которым идет стая очарованных им крыс). Подобным же образом и швейцарский Чародей-Флейтист может увлечь нас и увести от общепринятых способов мышления назад, в страну воображения и фантазий детства.
Но мы должны опасаться его магии; ибо если мы забудем отдать ему дань, то этот Обманщик из Таро сможет удерживать нас узниками в мире инстинктов, танцующими под его наигрыши, подобно крысам, и беспомощными до тех пор, пока мы не уплатим того, что принадлежит ему по праву. Нам надлежит сохранять хорошие отношения с нашим Шутом.
Тогда, подобно ему, мы сможем свободно путешествовать, между мирами воздушных фантазий и земной реальности. Хороший пример такого соглашения между миром взрослых и миром вечного детства символизирует история о Питере Пэне. Этот известный повсюду мальчуган увлекает детей прочь от Установившегося Порядка Вещей.
Хотя он и не носит дурацкий колпак и бубенчики, Питер может летать и любит петь петухом. Как и архетип Шута, он заключает в себе противоположности, ибо у него черная тень, которую он мудро держит пришитой к себе, так чтобы ее нельзя было потерять или забыть где-то.
Возможно, что если мы сумеем приветить Шута в нашем собственном мире, он научит нас летать и предложит совершать такие же самостоятельные путешествия в его мир, конечно же, при условии, что мы поможем ему немного прибрать его.
Очевидно, что в своей Стране Никогда-Никогда он нуждается в нашем упорядоченном интеллекте, так же, как и мы в своей Стране Всегда-Всегда нуждаемся в его жизненной силе и изобретательности.
В нашем путешествии к собственной индивидуации архетип Шута часто демонстрирует и сопротивление этому, и инициативу, присущую его природе, воздействуя на наши жизни не столько решительно, сколько творчески.
Его импульсивное любопытство ведет нас к несбыточным мечтам, тогда как его игривая натура пытается увлечь нас назад, к беззаботным дням детства. Без него мы никогда бы не взялись за задачу самопознания; но, с другой стороны, с ним мы всегда будем испытывать искушение побездельничать где-нибудь.
Поскольку Шут - это часть нас самих, отсеченная от эго-сознания, он может играть шутки с нашим мыслящим разумом; это и приводящие в замешательство оговорки, и весьма своевременные провалы в памяти. Иногда его шутки, даже самые практичные, вовлекают нас в ситуации, на которые это никогда бы не осмелилось.
Кажется очевидным, что Шут, как Обманщик и в то же время Герой, может играть как добрые, так и злые шутки - все зависит от точки зрения. Мария Луиза фон Франц говорит, что эта фигура "наполовину дьявол, наполовину спаситель, ... она либо разрушается и лишается всякой формы, либо претерпевает трансформацию в конце рассказа".
В следующих главах мы будем следовать за Шутом Таро и/или героя через двадцать один эпизод на пути его трансформации. Верно, много чудесного случится, прежде чем сводящий с ума сгусток энергий, символизируемый скачущим Шутником нулевой карты, сможет появиться в двадцать первой карте как Мир, безмятежная танцовщица, движущаяся в гармонии сфер.
Если бы Шут выступал под своим итальянским именем il Matto (Сумасшедший), то его точно удалили бы от нашего общества, ибо умопомрачение - это состояние человеческого духа, которого сегодня боятся больше всего. И здесь общепринятый Установившийся Порядок Вещей стал куда более нетерпимым к поведению, отличающемуся от того, которое принято называть нормальным.
Парадоксально, но путь к подлинному здравомыслию, подлинному нормальному психическому состоянию часто проходит через детскость и сумасшествие. В некоторых простейших обрядах врач и пациент "разыгрывают сумасшествие", чтобы превратить преобладающий несущий зло порядок в его противоположность.
В "Короле Лире" центральный персонаж, беспомощный как ребенок, принужден блуждать по вересковым пустошам под натиском яростных бурь как вне, так и внутри себя, прежде чем обретает новую и царственно чистую душу.
Для шекспировского понимания сути характерно, что именно Эдгар, скрывающийся под личиной шута, ведет Лира к нормальному психическому состоянию, здравомыслию. Шут может играть дьявольскую роль, доводя нас до сумасшествия; но он также может помочь нам отыскать свой путь к спасению.
Комментируя аспект Спасителя у ребенка и сумасшедшего, Мак-Глэшен считает нужным сказать: "Человек должен вернуться к своим истокам, личным и расовым, и изучить заново истины воображения.
И в этой задаче его необычными инструкторами являются ребенок, который лишь наполовину вошел в рациональный мир пространства и времени, и сумасшедший, который уже наполовину сбежал из него. Ибо лишь эти двое в некоторой мере свободны от беспощадного давления повседневности, непрерывного воздействия чувств извне, обременяющих остальное человечество.
Они путешествуют налегке, эта любопытная парочка, и уходят в дальние и одинокие странствия, иногда принося с собой сверкающую ветвь из Золотого Леса, через который они брели".
Шут как потенциальный Спаситель прекрасно изображен в колоде Таро, созданной в первой декаде нашего века под руководством Уайта. Этот очаровательный юный паж в одежде, украшенной цветами, с розой, кажется изображением андрогина, удачно сочетая в себе мужские и женские качества.
Во многих первобытных культурах верили, что боги и первые люди были двуполыми, символизируя таким образом изначальное состояние целостности, существовавшее до разделения на противоположности - небеса и землю, мужское и женское.
Далее, такой костюм Шута связывает его с первичной мощью Творца и невинностью только что появившегося творения. Несмотря на зияющую перед ним пропасть, юный Шут Уайта беззаботно подпрыгивает.
Голова его витает в облаках мечтаний о совершенном мире без всяких неприятностей, а сердце - жаждет любви и приключений. Он кажется наивным, как Парсифаль.
И как Парсифаль, величайший Шут, он не имеет представления, какой вопрос задать жизни или даже о том, что такой вопрос задать нужно; но с ним собачонка, которая чует опасность и поможет ему избежать ее.
И как Парсифалю, связь с собственной инстинктивной стороной дает Шуту возможность спасти не только себя, но и все человечество. В этой связи Джозеф Кэмпбелл часто замечал, что лишь благодаря тому, что Парсифаль полностью полагался на свою природную интуицию, которая побуждала его пренебрегать общепринятыми хорошими манерами и советами старших, он в конце концов задал единственный простой вопрос, необходимый для спасения Заброшенных Земель.
Возможно, что мечтательный Шут Уайта спасет себя и нас. Подобно князю Мышкину в "Идиоте" Достоевского, Шут Уайта воплощает спасительную мощь простоты в сочетании с верой. И, как и все дураки, он отмечен рукой Господней.
В Марсельском Таро у Шута нулевой номер - факт, заслуживающий нашего внимания. Ведь номер, под которым карта "родилась", проливает свет на ее характер и судьбу. Как и звезды, числа сияют светом вечной реальности, которая преломляется в языке и географии.
Числа можно назвать "скелетом Вселенной", потому что они - архетипы, символизирующие взаимодействие всех вещей, как конечных, так и бесконечных. Слова выражают мысли человека; числа - Божественную реальность.
Концепции нуля, неизвестной в античном мире, не существовало в Европе вплоть до XII столетия. Открытие этого кажущегося "ничто" значительно подтолкнуло человеческое мышление.
Практически - это позволило создать десятичную систему, а философски - конкретизировало поразительный парадокс: что "ничто" на самом деле является чем-то и это "ничто" занимает определенное место и обладает определенной силой. И кажется естественным, что нуль должен быть приписан именно Шуту.
В старинной итальянской игре Tarocchi Шут, согласно правилам, сам по себе не имел никакого значения, но приобретал значение любой карты, с которой он составлял комбинацию. Подобно бессодержательному нулю, который ничего не значит сам по себе, магия Шута способна обратить единицу в миллион.
Могущество нуля неотъемлемо от его круговой формы. Чтобы опытным путем понять суть качества этой формы, полезно сравнить ощущения круга и квадрата. Предположим, что вам захотелось нарисовать идеальный круг. Сначала вы установите ножку циркуля в месте, которое станет центром круга.
Теперь вы готовы нарисовать и окружность. Но до тех пор, пока не обозначите центр, вы не сможете начать рисовать круг. Это не вопрос о курице и яйце; центр должен быть определен изначально, это фактически центральный, главный вопрос концепции "круга", - факт, нехарактерный ни для какой другой геометрической фигуры.
Круг с точкой в центре - это универсальный знак Солнца, всеобщего источника тепла, света и силы. Этот иероглиф используется и для Мирового Яйца, из плодовитого центра которого возникло и продолжает возникать все творение.
Шут, чей шутовской костюм был уподоблен развевающимся вокруг неподвижного центра лоскуткам, подобно числу нуль, ничего не выражает и все в себе содержит.
Попробуйте нарисовать рукой круг в воздухе. Это движение настолько естественно и легко, что, начав, почти невозможно остановиться. Можно понять, почему круг стал символом естественной полноты, вечного движения и бесконечности.
Совсем иначе, конечно, обстоят дела с квадратом. Чтобы нарисовать даже простейший четырехугольник, нужно сделать четыре отдельных движения, а чтобы нарисовать правильный квадрат, нужно проделать и точные измерения. Этого не сделать одним движением кисти.
Правильного квадрата в природе не существует; ясно, что это творение человека. Человек внутренне связан с круговым движением каждую секунду своей жизни, через процесс дыхания и кровообращение. Наше жизненное путешествие тоже является круговым, поскольку мы движемся от бессознательной интуиции детства через познание вновь к интуитивному постижению - мудрости зрелого возраста.
Круг обладает уникальными свойствами; он неделим и неуничтожим, следовательно, бессмертен. Иное дело квадрат. Попробуйте проделать такой эксперимент. Вырежьте из бумаги или картона круг, разрежьте его пополам, а потом спросите у кого-нибудь, что это такое.
Вам могут ответить, что это "два полукруга" или "круг, разрезанный надвое". Теперь покажите квадрат, разрезанный на половинки, все равно - по диагонали или по вертикали, и снова спросите, что это такое.
На этот раз вам ответят, что это "два треугольника" или "двапрямоугольника", в зависимости от того, как вы разрезали. В любом случае, исходный квадрат исчез, тогда как круг сохранил свою идентичность.
Нуль подобным же образом неуничтожим, поскольку он не может измениться ни в результате сложения, ни в результате вычитания, умножения или деления.
Круг отражает форму внешних планет и небосвода, связывая их все с нашим земным шаром и напоминая нам, что мы тоже плывем в космосе.
Стоя в круглой комнате, наружные стены которой целиком сделаны из стекла, можно объять вселенную. Но вместо этого мы предпочли жить в квадратных коробках, окна которых позволяют нам обозревать только заранее избранные пейзажи, скрывающие природу, которая оказывается за рамками нашего внимания.
Нам нравится делить мир на части, по образцу человека, вместо того, чтобы броситься самим в свободный поток мироздания, который является обителью живущего без образцов Шута. "Мы делаем сосуды из глины, - заключил Лаоцзы, - но их истинная сущность заключается в пустоте внутри них".
Снова вступить в контакт с этой естественной пустотой, наполнить свой дух из неистощимого колодца безмолвия - вот предмет большинства упражнений по медитации. Мы не сможем отыскать нового созидающего слова, пока не постигнем глубины первичного безмолвия, существовавшего до того, как было произнесено первое Слово Творения.
Святой Бонавентура говорит: "Бог - это мыслящая сфера, центр которой везде, а окружность - нигде". Удержать Шута, даже в пределах широкого круга, - невозможно. Видимо, мы можем сказать, что он представляет собой спасительный фактор внутри нас самих, который побуждает нас к индивидуализации.
Он - это та часть нас самих, которая, будучи невинной, но каким-то образом и знающей, обнаруживает себя начавшей поиск самопознания. Через него мы оказываемся вовлеченными в кажущиеся поначалу глупыми эксперименты, которые позднее сами же считаем важнейшими для хода нашей жизни. Юнг определил это как "центр сознания".
Самость - это термин, который он использовал для обозначения центра всей психики, центра расширяющегося сознания и стабильности. Как покажет нам Шут Таро в своем круговом танце, Самость - это ни то, что мы создаем, ни что-то вроде золотой морковки, которую жизнь всегда держит перед нашим носом.
Самость здесь находится в своем начале. Это, если хотите, творится нами, но Самость дается нам. Она существует в момент нашего рождения, а также до него и после нашей смерти.
Она всегда с нами, ожидая, когда мы вернемся домой, и побуждает нас к этому, ибо точки возврата не существует. Наше странствие, как и странствие Шута - это путь по кругу. Цитируя Юнга: "Эго находится в таком же отношении к Самости, как движимый предмет к тому, кто его двигает, или как объект к субъекту... Самость, как бессознательное, существует априори, и из нее развивается Эго. Это, так сказать, бессознательный набросок Эго."
Не Я создаю себя, а скорее Мне посчастливилось оказаться собою". Переливы личности Шута нельзя уловить и выразить словами. Но приведенная выше цитата, по-видимому, ухватывает по крайней мере что-то из его меняющихся красок. Давайте скажем, что Шут в Таро - это Самость как бессознательный набросок Эго.
Мне кажется, что даже Шут может счесть это достаточно двусмысленным! Если он смеется, то это напоминает нам о том, что юмор является важной составляющей во всех наших взаимоотношениях и необходимой вещью для любого путешествия.
Уильям Батлер Йетс понимал это. Он собирал забавные рассказы ирландских крестьян. В одном из них, который называется "Королева и Шут", мы узнаем, что наш Шут из Таро все еще жив в Ирландии и продолжает шутить по-прежнему. Те, кто видели его, говорят, что у него небольшая примечательная бородка и он любит выскакивать неожиданно в самых неподходящих местах:
"От штучек Шута нет спасения. Да и кто стал бы его искать! ..."
http://www.astromobile.ru/read/fool/
The Fool - 0 - by ~active-style on deviantART
Из книги Салли Николс "Юнг и Таро: архетипическое путешествие". Перевод с английского Татьяны Тарасовой, журнал "Урания" (статья приводится с некоторыми сокращениями)
"Шут - это странник, энергичный, вездесущий и бессмертный. Это - одна из самых сильных фигур среди Арканов Таро. Поскольку у этой карты нет фиксированного номера, он свободно перемещается, куда хочет, часто нарушая своими выходками установившийся порядок вещей. Энергия пронесла его сквозь столетия, и он дошел до наших дней в виде Джокера в современных игральных картах. И здесь он продолжает получать удовольствие, нарушая "Установившийся Порядок". В покере он расходится вовсю, пленяя короля и весь его двор.
В других карточных играх - выскакивает в самый неподходящий момент, нарочно создавая то, что мы называем неправильной сдачей. Иногда, потеряв карту, мы заменяем ее Джокером - это функция, вполне соответствующая его шутовской натуре и любви к маскировке. Но чаще всего Джокер не преследует никаких целей.
Возможно, мы держим его в своей колоде как своего рода талисман, подобно тому, как при дворе держали шутов. Греки верили, что присутствие шута среди домочадцев отвращает дурной глаз. Наличие Джокера в нашей колоде, возможно, служит подобной цели, ведь игральные карты считались "дьявольскими картинками".
Шут, Джокер связывает два мира,- повседневный, обыденный мир, в котором большую часть времени живет большинство из нас, и невербальную страну воображения, населенную персонажами Таро, которую мы посещаем от случая к случаю. Подобно Паку, шуту короля Оберона, наш Шут свободно перемещается между этими мирами; и, как и Пак, иногда слегка их путает.
Похоже, наличие Джокера в нашей современной колоде имеет значение, потому что он может связывать современные "игры, в которые играют люди" с архетипическим миром наших предков. Без сомнения, он наблюдает за нами и сообщает о наших поступках Кому-то Там, Наверху.
Важная функция придворного шута - быть шпионом короля. Обладая определенными привилегиями, шут легко мог войти в любую группу, вынюхивая сплетни и определяя политические настроения. Есть старинная итальянская пословица, существующая и поныне: "Быть как Дурак в Tarocchi (Таро)", что означает быть принятым повсюду.
У Шекспира шут мог выступать как второе "Я" короля и в других важных случаях, что особенно явно в "Короле Лире", где он как бы символизирует истинно королевскую мудрость, которой не обладает сам Лир вплоть до конца пьесы. Согласно Джеймсу Киршу, шут короля Лира персонифицирует самую суть души, руководящую силу, которую Юнг назвал Самостью.
В различных колодах Таро Шут часто играет подобную роль. Как и его шекспировский двойник, этот Шут не знает устали - он постоянно на сцене, выскакивая то здесь то там, а затем исчезая, прежде чем мы успеваем поймать его. Ему нравится быть там, где что-то происходит, а если не происходит ничего, то уж он что-нибудь придумает.
Подобно псу, шут считался собственностью короля, и оба повсюду следовали за хозяином. Можно только представить, насколько близкими должны быть отношения между этими двумя придворными "животными", гораздо теснее, чем отношения между хозяином и тварью, ибо они, в некотором смысле, братья. Во многих колодах Таро Шут изображается с маленькой собачкой, которая покусывает его, как бы сообщая о чем-то. В Марсельском Таро нам остается только догадываться о природе этого сообщения.
В колоде Уайта животное как бы предупреждает своего компаньона о грядущей опасности. В любом случае Шут находится в таком тесном контакте со своей инстинктивной стороной, что ему не нужно в буквальном смысле смотреть, куда же он идет; животная сторона натуры сама направляет его шаги.
В некоторых колодах Таро Шут изображается с повязкой на глазах, что еще более символизирует его способность действовать скорее согласно своему внутреннему видению, чем тому, что он видит собственными глазами, действовать, используя интуитивную мудрость вместо общепринятой логики.
Шут подобен глуповатому третьему брату из народных сказок, который не задумываясь бросается туда, куда не решаются заглядывать и ангелы, добиваясь в результате руки принцессы и ее королевства. Стихийный подход Шута к жизни сочетает мудрость, безумие и безрассудство. Когда эти составляющие смешаны в правильном соотношении, результаты бывают потрясающими, но когда смесь неудачна, все может кончиться неприятной путаницей.
В такие моменты Шут выглядит просто глупцом, против чего (поскольку он шут) ему хватает ума не возражать. Его часто рисуют в колпаке с ослиными ушами, потому что он знает, что признание в невежестве есть наивысшее знание - необходимое условие всякого обучения. Наш внутренний Шут побуждает нас к жизни, в которой мыслящее сознание может быть слишком предусмотрительным.
То, что издали может казаться пропастью, на самом деле, возможно, всего лишь небольшая лощина, если подойти к этому с позиции Шута. Его энергия сметает все на пути, унося других подобно листьям на ветру. Без энергии Шута все мы были бы просто картинками.
В своей книге "Великие Арканы" Чарльз Уильямс исследует эту идею. У него Шут является центральной фигурой Арканов Таро. Увидеть его танец - значит погрузиться в тайну всего творения, ибо суть его всеобъемлюща, и он таит множество парадоксов. Он шагает вперед и при этом глядит назад, связывая таким образом мудрость грядущего с невинностью детства.
Энергия Шута неосознанна и не имеет направления, хотя кажется, что он следует каким-то своим целям. Он выходит за пределы пространства и времени. Ветры пророчества и поэзии переполняют его дух. Хотя он и странствует, не привязываясь ни к чему, но, тем не менее, проносит свою цельность через века.
Его разноцветный костюм свивается в радужное колесо, напоминая нам о вечности. Как узор в калейдоскопе, который то появляется, то исчезает, так и Шут выскакивает в нашем мире то здесь, то там, врываясь, как мы увидим, в Арканы Таро.
Многосторонняя натура Шута выражена в погремушке, являющейся копией его собственной головы в шапке с бубенцами, с которой его часто изображают. В некоторых колодах Шут, с серьезным выражением лица, держит в руке зеркало, отражение в котором ухмыляется или показывает язык.
В одной австрийской колоде XV века Джокер женского пола держит зеркало обращенным к нам. Отражение в зеркале, - угрюмая мужская фигура, подпись, гласит: "Шутиха смотрит в зеркало на свою ухмыляющуюся идиотскую физиономию". Многие из двусмысленностей архетипа Шута проиллюстрированы во французской колоде неизвестного происхождения, которую мне дали лет тридцать назад и которую я больше нигде не видела. На этой карте Шут изображен в виде старого попрошайки, с седой бородой и повязкой на глазах.
В правой руке он держит погремушку (свое второе "Я") таким образом, что она предшествует ему и направляет его шаги. Возможно, что бубенцы на ней позвякивают, предупреждая Шута о крокодиле, ждущем в засаде в нижней части рисунка. Маленькая собачонка, лающая у ног хозяина, также воспринимается как сигнал тревоги о грядущей опасности.
Еще одно указание на то, что этот старый нищий находится в гармонии со своей инстинктивной стороной, - скрипка, которую он несет под мышкой. Ее музыка будет сопровождать Шута, когда он поет, зарабатывая себе на ужин в ближайшей деревушке, и поможет сохранить его душу в гармонии и согласии на всем его долгом одиноком пути.
Разительно контрастируя с молодым Шутом из колоды Уайта, которого мы видели выступающим навстречу приключениям, этот старый бродяга приближается к концу своей долгой дороги домой. Он не слеп, но носит на глазах повязку, тем самым указывая на добровольное желание отказаться от всех прелестей внешнего мира ради созерцания жизни внутренним оком.
Он пережил жажду человеческого общения. Теперь он посвящает себя диалогу со своим внутренним "Я", олицетворенным в его погремушке, и бессловесному общению со своей собачонкой.
Старинный традиционный архетип печального и мудрого Шута, веками сохранявшийся в драматических и художественных образах, сегодня предстает в обличье чаплинского клоуна и печальных шутов, чей пристальный взгляд встречается с нашим на полотнах Пикассо.
Печальный Шут - близкий родственник архетипа Старого Мудреца, персонажа, воплощенного, как мы увидим, в Отшельнике, девятом Аркане Таро.
Место Шута в последовательности Арканов довольно анекдотично. В некоторых колодах он в качестве нулевого номера открывает колоду. В других - ему присвоен двадцать второй номер, в качестве которого он замыкает ряд Арканов. С нашей точки зрения вопрос о том, первым или последним является Шут, не имеет никакого значения; он ни то и ни другое, вместе с тем он и то, и другое.
Ибо, будучи вечно движущимся созданием, он ежедневно танцует среди остальных карт, связывая концы с началами - и так бесконечно. Детали костюма Шута сочетают множество противоположных пар в рамках своего замысла.
Его колпак, первоначально задуманный как сатира на монашеский капюшон, тем не менее выдает серьезную связь с духом. Его бубенцы, позвякивающие в самые торжественные моменты публичного действия, зовут человека назад, к детской вере простаков, вызванивая слова апостола Павла: "Мы безумны Христа ради".
В талисмане Шута, колпаке с бубенцами, также таится серьезная истина наряду с беспечными побрякушками. Петух предвещает зарождение нового сознания, пробуждение древних истин.
Это чудо, кажется, будет разыгрываться не в звездной небесной вышине, а снова и снова среди шума и грязи птичьего двора. Там, где в радужном свете реют голуби и ангелы трубят в золотые трубы. Шут встречает нас криком петуха, этой пестрой и плодовитой птицы, связанной и с Гефсиманией.
В таком ракурсе кажется вдвойне справедливым, что альбигойцы, которым приписывают создание Арканов, предпочитали скрываться под маской шутов. Чувствуя себя преданными коррумпированной католической Церковью, они провозглашали новую духовность и должны были испытывать удовольствие, дурача власти тем, что скрывают свои революционные идеи в колоде игральных карт.
Символом благоприятного единения противоположностей является, конечно же, пестрый костюм Шута. Его пестрота и странный покрой, возможно, как бы говорят о мятущемся духе; но среди этого очевидного хаоса начинает появляться узор.
Таким образом, Шут представляет собой своего рода мостик между хаотическим миром бессознательного и упорядоченным миром сознательного. В таком прочтении он соотносится с архетипом Обманщика, о чем будет сказано позже.
Слово "шут" (по-английски fool) происходит от латинского follis, означающего "пара мехов (мешки, наполненные воздухом)". В австрийской колоде Таро Шут изображен в монашеском капюшоне, с бубенчиками, играющим на волынке.
В наши дни клоуны в цирке иногда носят с собой мехи либо бьют друг друга по голове пузырями, наполненными воздухом, сохраняя, таким образом, связь с "дураком набитым", от которого они произошли. Мехи, наполненные кислородом, нужны для горения, что весьма напоминает то, как Шут пробуждает духовные стремления или побуждает к действию. Он "зажигает нас".
Иногда у Шута в Таро есть перо на шляпе, что еще более подчеркивает его связь с божественным духом. Но Шут может быть также и мехом, наполненным горячим воздухом, что позволяет предположить слово "буффон" (от латинского bufo, означающего "лесть", а также "жаба", и от итальянского buffare - "пыхтеть, важничать").
Уилльям Уиллфорд привлекает наше внимание к тому факту, что шут традиционно соотносился с фаллосом, как в смысле непристойности, так и в смысле плодовитости. Фаллос был атрибутом греческих и римских двойников Шута и Арлекино эпохи Возрождения.
Более близкий к нам по времени пример на эту тему - Панч, заглавная фигура английского юмористического журнала, обладающий огромным фаллосом. Европейские придворные шуты часто носили с собой пузырь, имеющий форму фаллоса.
А погремушка с двумя свисающими бубенцами, очевидно, являлась символом плодовитости, так сказать, "рабочим инструментом". В то же самое время эта игрушка является скипетром Шута, прямо связывая его с королем как второе "Я". Иногда Шут, более откровенно изображенный как двойник короля, показан носящим корону.
Корона - это символический золотой ореол вокруг головы, открытый на макушке для получения информации свыше. Таким образом, оба они, и король и шут, по-видимому, инспирируются свыше. Как король правит по Божественному соизволению, так и его двойник имеет такое же данное ему свыше право критиковать его поступки и высказывать сомнительные предположения.
Поскольку Шут сочетает в себе противоположные полюса энергии, его невозможно припереть к стенке. В тот момент, когда мы думаем, что уловили его сущность, он ловко оборачивается своей противоположностью и насмешливо кукарекает за нашими спинами.
Это именно амбивалентность и двойственность делают его столь изобретательным. Говоря об этом аспекте образа Шута, Чарльз Уилльямс сказал: "Его зовут Шутом, потому что человечество склонно все считать глупостью до тех пор, пока не обретет истинного знания".
Французское слово Le Fou - Шут - родственно слову "огонь", это как бы отголосок его связи со светом и энергией. Как бы мог ввернуть Шут о себе: "Я есть свет, и я путешествую со светом" (они обожают каламбуры). Символизируя огонь Прометея, архетип Шута воплощает силу преображения, создавшую цивилизацию, но эта сила также может и разрушить ее.
Потенциал Шута как создателя, так и разрушителя, его стремление к порядку и к анархии одновременно отражаются в образе Шута в Марсельском Таро. Там он изображен идущим своим собственным путем, не обремененным никакими общественными условностями, не имеющим никакого водительства на своем пути.
Но все же одет он в обычный наряд придворного шута, что указывает на то, что он занимает определенное место в сложившемся порядке вещей. При дворе ему принадлежит уникальная роль королевского спутника, доверенного лица и привилегированного критика.
Подобно обманщику Койоту из сказок индейцев навахо, у шута особая роль в обществе. Его присутствие служит постоянным напоминанием правящим кругам о том, что стремление к анархии присуще человеческой природе и это должно быть принято во внимание.
Наличие шутов при дворе и среди домочадцев знатных семей было принято еще в древности и продолжалось вплоть до XVII столетия. Это говорит о том, что мы обязаны отыскать место для предательского начала внутри нас и допустить его к нашему внутреннему "двору", что психологически означает, что мы должны смириться с ним.
Обычно хорошей идеей оказывается поместить нашего Шута перед собой, где мы сможем приглядывать за ним. Изгнанный из области сознательного, он может сыграть с нами свои шутки, которые, хотя и "практичны", но могут весьма трудно поддаваться оценке. Принятый же в нашем "внутреннем дворе", Шут сможет подарить нам свежие идеи и новые силы.
Если нам удается извлекать выгоду из его творческой жизненной силы, мы должны мириться и с его неподобающим поведением. Без беспристрастных замечаний и мудрых эпиграмм Шута наш внутренний ландшафт мог бы превратиться в бесплодную пустыню.
Таким образом, вера в то, что "наличие шута при дворе оберегает от дурного глаза" не является старинным суеверием; она являет собой психологическую истину непреходящего значения.
Другим способом, которым в древности пользовались для того, чтобы обезопасить общество от неожиданных последствий скрытых деструктивных импульсов, было установление периодов вседозволенности, таких, как празднование Дня дураков, когда все условности бывали отложены до других времен. В таких случаях естественный ход событий нарушался, все становилось с ног на голову.
Самые священные обряды пародировались самым непристойным образом; сановники Церкви и Государства высмеивались, а всем несчастным и обездоленным разрешалось дать волю сдерживаемым в течение года враждебности, похоти и бунтарскому духу.
В наши дни дух таких сатурналий сохранился в смягченном виде в карнавалах, в цирковых представлениях, парадах, родео, рок-фестивалях и других событиях, в которых преобладает праздничное настроение.
Но существуют и другие возможности допустить Шута в наши жизни. Одна из них - это добровольно сознаться в собственной глупости. Всякий раз, когда в конфликтной ситуации мы сможем признать это, результаты оказываются потрясающими. Не встречая сопротивления, антагонизм пропадает, и противнику остается лишь махать кулаками в воздухе.
Что более важно, та энергия, которую мы прежде затрачивали, чтобы скрыть свою собственную глупость, теперь высвобождается для более творческого употребления. Всякий раз, когда главный герой сумеет открыть свое сердце, впуская в него Шута, обычно враждебность разряжается смехом, и конфликтующие стороны заканчивают тем, что вместе с Паком качают головами по поводу глупости смертных.
В общем, Шут - хороший советчик всякий раз, когда мы обнаруживаем, что наши столь прекрасно задуманные планы идут вкривь и вкось, безнадежно оставляя нас на волю случая. В такие моменты, если бы мы прислушались, то могли бы услышать, как он говорит, пожимая плечами: "Тот, кто никуда не стремится, никогда и не заблудится".
Как уже упоминалось, существует много различных колод Таро.
Здесь показано лишь несколько примеров изображения Шута в Арканах Таро, потому что каждое из них выявляет какую-то важную сторону его сложной натуры. В старинной швейцарской карте, Шут изображен как puer aeternus, юноша с неиссякаемой энергией - этому изображению уже несколько столетий.
Его дудочка наводит на мысль о волшебной флейте Папагено, которая заставляла плясать его врагов, рассеивая таким образом их ярость. Несомненно, это прекрасный способ избежать дисгармонии и открытого конфликта, если только суметь поймать верный тон.
Но флейта напоминает также и о Флейтисте-Крысолеве. (И в самом деле, в немецкой колоде Таро Джокер изображен именно в виде Флейтиста-Крысолова, за которым идет стая очарованных им крыс). Подобным же образом и швейцарский Чародей-Флейтист может увлечь нас и увести от общепринятых способов мышления назад, в страну воображения и фантазий детства.
Но мы должны опасаться его магии; ибо если мы забудем отдать ему дань, то этот Обманщик из Таро сможет удерживать нас узниками в мире инстинктов, танцующими под его наигрыши, подобно крысам, и беспомощными до тех пор, пока мы не уплатим того, что принадлежит ему по праву. Нам надлежит сохранять хорошие отношения с нашим Шутом.
Тогда, подобно ему, мы сможем свободно путешествовать, между мирами воздушных фантазий и земной реальности. Хороший пример такого соглашения между миром взрослых и миром вечного детства символизирует история о Питере Пэне. Этот известный повсюду мальчуган увлекает детей прочь от Установившегося Порядка Вещей.
Хотя он и не носит дурацкий колпак и бубенчики, Питер может летать и любит петь петухом. Как и архетип Шута, он заключает в себе противоположности, ибо у него черная тень, которую он мудро держит пришитой к себе, так чтобы ее нельзя было потерять или забыть где-то.
Возможно, что если мы сумеем приветить Шута в нашем собственном мире, он научит нас летать и предложит совершать такие же самостоятельные путешествия в его мир, конечно же, при условии, что мы поможем ему немного прибрать его.
Очевидно, что в своей Стране Никогда-Никогда он нуждается в нашем упорядоченном интеллекте, так же, как и мы в своей Стране Всегда-Всегда нуждаемся в его жизненной силе и изобретательности.
В нашем путешествии к собственной индивидуации архетип Шута часто демонстрирует и сопротивление этому, и инициативу, присущую его природе, воздействуя на наши жизни не столько решительно, сколько творчески.
Его импульсивное любопытство ведет нас к несбыточным мечтам, тогда как его игривая натура пытается увлечь нас назад, к беззаботным дням детства. Без него мы никогда бы не взялись за задачу самопознания; но, с другой стороны, с ним мы всегда будем испытывать искушение побездельничать где-нибудь.
Поскольку Шут - это часть нас самих, отсеченная от эго-сознания, он может играть шутки с нашим мыслящим разумом; это и приводящие в замешательство оговорки, и весьма своевременные провалы в памяти. Иногда его шутки, даже самые практичные, вовлекают нас в ситуации, на которые это никогда бы не осмелилось.
Кажется очевидным, что Шут, как Обманщик и в то же время Герой, может играть как добрые, так и злые шутки - все зависит от точки зрения. Мария Луиза фон Франц говорит, что эта фигура "наполовину дьявол, наполовину спаситель, ... она либо разрушается и лишается всякой формы, либо претерпевает трансформацию в конце рассказа".
В следующих главах мы будем следовать за Шутом Таро и/или героя через двадцать один эпизод на пути его трансформации. Верно, много чудесного случится, прежде чем сводящий с ума сгусток энергий, символизируемый скачущим Шутником нулевой карты, сможет появиться в двадцать первой карте как Мир, безмятежная танцовщица, движущаяся в гармонии сфер.
Если бы Шут выступал под своим итальянским именем il Matto (Сумасшедший), то его точно удалили бы от нашего общества, ибо умопомрачение - это состояние человеческого духа, которого сегодня боятся больше всего. И здесь общепринятый Установившийся Порядок Вещей стал куда более нетерпимым к поведению, отличающемуся от того, которое принято называть нормальным.
Парадоксально, но путь к подлинному здравомыслию, подлинному нормальному психическому состоянию часто проходит через детскость и сумасшествие. В некоторых простейших обрядах врач и пациент "разыгрывают сумасшествие", чтобы превратить преобладающий несущий зло порядок в его противоположность.
В "Короле Лире" центральный персонаж, беспомощный как ребенок, принужден блуждать по вересковым пустошам под натиском яростных бурь как вне, так и внутри себя, прежде чем обретает новую и царственно чистую душу.
Для шекспировского понимания сути характерно, что именно Эдгар, скрывающийся под личиной шута, ведет Лира к нормальному психическому состоянию, здравомыслию. Шут может играть дьявольскую роль, доводя нас до сумасшествия; но он также может помочь нам отыскать свой путь к спасению.
Комментируя аспект Спасителя у ребенка и сумасшедшего, Мак-Глэшен считает нужным сказать: "Человек должен вернуться к своим истокам, личным и расовым, и изучить заново истины воображения.
И в этой задаче его необычными инструкторами являются ребенок, который лишь наполовину вошел в рациональный мир пространства и времени, и сумасшедший, который уже наполовину сбежал из него. Ибо лишь эти двое в некоторой мере свободны от беспощадного давления повседневности, непрерывного воздействия чувств извне, обременяющих остальное человечество.
Они путешествуют налегке, эта любопытная парочка, и уходят в дальние и одинокие странствия, иногда принося с собой сверкающую ветвь из Золотого Леса, через который они брели".
Шут как потенциальный Спаситель прекрасно изображен в колоде Таро, созданной в первой декаде нашего века под руководством Уайта. Этот очаровательный юный паж в одежде, украшенной цветами, с розой, кажется изображением андрогина, удачно сочетая в себе мужские и женские качества.
Во многих первобытных культурах верили, что боги и первые люди были двуполыми, символизируя таким образом изначальное состояние целостности, существовавшее до разделения на противоположности - небеса и землю, мужское и женское.
Далее, такой костюм Шута связывает его с первичной мощью Творца и невинностью только что появившегося творения. Несмотря на зияющую перед ним пропасть, юный Шут Уайта беззаботно подпрыгивает.
Голова его витает в облаках мечтаний о совершенном мире без всяких неприятностей, а сердце - жаждет любви и приключений. Он кажется наивным, как Парсифаль.
И как Парсифаль, величайший Шут, он не имеет представления, какой вопрос задать жизни или даже о том, что такой вопрос задать нужно; но с ним собачонка, которая чует опасность и поможет ему избежать ее.
И как Парсифалю, связь с собственной инстинктивной стороной дает Шуту возможность спасти не только себя, но и все человечество. В этой связи Джозеф Кэмпбелл часто замечал, что лишь благодаря тому, что Парсифаль полностью полагался на свою природную интуицию, которая побуждала его пренебрегать общепринятыми хорошими манерами и советами старших, он в конце концов задал единственный простой вопрос, необходимый для спасения Заброшенных Земель.
Возможно, что мечтательный Шут Уайта спасет себя и нас. Подобно князю Мышкину в "Идиоте" Достоевского, Шут Уайта воплощает спасительную мощь простоты в сочетании с верой. И, как и все дураки, он отмечен рукой Господней.
В Марсельском Таро у Шута нулевой номер - факт, заслуживающий нашего внимания. Ведь номер, под которым карта "родилась", проливает свет на ее характер и судьбу. Как и звезды, числа сияют светом вечной реальности, которая преломляется в языке и географии.
Числа можно назвать "скелетом Вселенной", потому что они - архетипы, символизирующие взаимодействие всех вещей, как конечных, так и бесконечных. Слова выражают мысли человека; числа - Божественную реальность.
Концепции нуля, неизвестной в античном мире, не существовало в Европе вплоть до XII столетия. Открытие этого кажущегося "ничто" значительно подтолкнуло человеческое мышление.
Практически - это позволило создать десятичную систему, а философски - конкретизировало поразительный парадокс: что "ничто" на самом деле является чем-то и это "ничто" занимает определенное место и обладает определенной силой. И кажется естественным, что нуль должен быть приписан именно Шуту.
В старинной итальянской игре Tarocchi Шут, согласно правилам, сам по себе не имел никакого значения, но приобретал значение любой карты, с которой он составлял комбинацию. Подобно бессодержательному нулю, который ничего не значит сам по себе, магия Шута способна обратить единицу в миллион.
Могущество нуля неотъемлемо от его круговой формы. Чтобы опытным путем понять суть качества этой формы, полезно сравнить ощущения круга и квадрата. Предположим, что вам захотелось нарисовать идеальный круг. Сначала вы установите ножку циркуля в месте, которое станет центром круга.
Теперь вы готовы нарисовать и окружность. Но до тех пор, пока не обозначите центр, вы не сможете начать рисовать круг. Это не вопрос о курице и яйце; центр должен быть определен изначально, это фактически центральный, главный вопрос концепции "круга", - факт, нехарактерный ни для какой другой геометрической фигуры.
Круг с точкой в центре - это универсальный знак Солнца, всеобщего источника тепла, света и силы. Этот иероглиф используется и для Мирового Яйца, из плодовитого центра которого возникло и продолжает возникать все творение.
Шут, чей шутовской костюм был уподоблен развевающимся вокруг неподвижного центра лоскуткам, подобно числу нуль, ничего не выражает и все в себе содержит.
Попробуйте нарисовать рукой круг в воздухе. Это движение настолько естественно и легко, что, начав, почти невозможно остановиться. Можно понять, почему круг стал символом естественной полноты, вечного движения и бесконечности.
Совсем иначе, конечно, обстоят дела с квадратом. Чтобы нарисовать даже простейший четырехугольник, нужно сделать четыре отдельных движения, а чтобы нарисовать правильный квадрат, нужно проделать и точные измерения. Этого не сделать одним движением кисти.
Правильного квадрата в природе не существует; ясно, что это творение человека. Человек внутренне связан с круговым движением каждую секунду своей жизни, через процесс дыхания и кровообращение. Наше жизненное путешествие тоже является круговым, поскольку мы движемся от бессознательной интуиции детства через познание вновь к интуитивному постижению - мудрости зрелого возраста.
Круг обладает уникальными свойствами; он неделим и неуничтожим, следовательно, бессмертен. Иное дело квадрат. Попробуйте проделать такой эксперимент. Вырежьте из бумаги или картона круг, разрежьте его пополам, а потом спросите у кого-нибудь, что это такое.
Вам могут ответить, что это "два полукруга" или "круг, разрезанный надвое". Теперь покажите квадрат, разрезанный на половинки, все равно - по диагонали или по вертикали, и снова спросите, что это такое.
На этот раз вам ответят, что это "два треугольника" или "двапрямоугольника", в зависимости от того, как вы разрезали. В любом случае, исходный квадрат исчез, тогда как круг сохранил свою идентичность.
Нуль подобным же образом неуничтожим, поскольку он не может измениться ни в результате сложения, ни в результате вычитания, умножения или деления.
Круг отражает форму внешних планет и небосвода, связывая их все с нашим земным шаром и напоминая нам, что мы тоже плывем в космосе.
Стоя в круглой комнате, наружные стены которой целиком сделаны из стекла, можно объять вселенную. Но вместо этого мы предпочли жить в квадратных коробках, окна которых позволяют нам обозревать только заранее избранные пейзажи, скрывающие природу, которая оказывается за рамками нашего внимания.
Нам нравится делить мир на части, по образцу человека, вместо того, чтобы броситься самим в свободный поток мироздания, который является обителью живущего без образцов Шута. "Мы делаем сосуды из глины, - заключил Лаоцзы, - но их истинная сущность заключается в пустоте внутри них".
Снова вступить в контакт с этой естественной пустотой, наполнить свой дух из неистощимого колодца безмолвия - вот предмет большинства упражнений по медитации. Мы не сможем отыскать нового созидающего слова, пока не постигнем глубины первичного безмолвия, существовавшего до того, как было произнесено первое Слово Творения.
Святой Бонавентура говорит: "Бог - это мыслящая сфера, центр которой везде, а окружность - нигде". Удержать Шута, даже в пределах широкого круга, - невозможно. Видимо, мы можем сказать, что он представляет собой спасительный фактор внутри нас самих, который побуждает нас к индивидуализации.
Он - это та часть нас самих, которая, будучи невинной, но каким-то образом и знающей, обнаруживает себя начавшей поиск самопознания. Через него мы оказываемся вовлеченными в кажущиеся поначалу глупыми эксперименты, которые позднее сами же считаем важнейшими для хода нашей жизни. Юнг определил это как "центр сознания".
Самость - это термин, который он использовал для обозначения центра всей психики, центра расширяющегося сознания и стабильности. Как покажет нам Шут Таро в своем круговом танце, Самость - это ни то, что мы создаем, ни что-то вроде золотой морковки, которую жизнь всегда держит перед нашим носом.
Самость здесь находится в своем начале. Это, если хотите, творится нами, но Самость дается нам. Она существует в момент нашего рождения, а также до него и после нашей смерти.
Она всегда с нами, ожидая, когда мы вернемся домой, и побуждает нас к этому, ибо точки возврата не существует. Наше странствие, как и странствие Шута - это путь по кругу. Цитируя Юнга: "Эго находится в таком же отношении к Самости, как движимый предмет к тому, кто его двигает, или как объект к субъекту... Самость, как бессознательное, существует априори, и из нее развивается Эго. Это, так сказать, бессознательный набросок Эго."
Не Я создаю себя, а скорее Мне посчастливилось оказаться собою". Переливы личности Шута нельзя уловить и выразить словами. Но приведенная выше цитата, по-видимому, ухватывает по крайней мере что-то из его меняющихся красок. Давайте скажем, что Шут в Таро - это Самость как бессознательный набросок Эго.
Мне кажется, что даже Шут может счесть это достаточно двусмысленным! Если он смеется, то это напоминает нам о том, что юмор является важной составляющей во всех наших взаимоотношениях и необходимой вещью для любого путешествия.
Уильям Батлер Йетс понимал это. Он собирал забавные рассказы ирландских крестьян. В одном из них, который называется "Королева и Шут", мы узнаем, что наш Шут из Таро все еще жив в Ирландии и продолжает шутить по-прежнему. Те, кто видели его, говорят, что у него небольшая примечательная бородка и он любит выскакивать неожиданно в самых неподходящих местах:
"От штучек Шута нет спасения. Да и кто стал бы его искать! ..."
http://www.astromobile.ru/read/fool/