ПроПетрову-2
Потом Петрова помудрела и в своей мудрой ипостаси стала еще прекраснее, чем не в мудрой.
Однажды мы с Петровой выпили и я спьяну сочинила хокку. И прочитала его Петровой. Петрова в ответ заплакала. "Ты чего плачешь, Петрова?" - спросила я. "Кто ж тебя, такую, замуж возьмет?" - всхлипнула Петрова и погладила меня по голове.
С тех пор я стала приезжать к Петровой говорить по личную жизнь.
Вообще в те годы мы все пытались как-то остепениться. Но ни у кого не получалось.
Папа Иващенко узнал, что Иващенко ебет телок. Мама Иващенко уехала в Карловы Вары, а папа - в командировку. И Иващенко привел телку домой. Но невовремя приехавший папа застал их тепленькими.
В этот день я пришла к Иващенко часов в 12. По дому ходил папа. По лицу папы было видно, что он напряженно о чем-то думает. "Понимаешь, ругать меня не за что, а сказать что-нибудь надо, а что - не понятно, вот он и мучается" - прояснил ситуацию Иващенко. Папа молча выпил бутылку водки. Не помогло. Вечерело. Иващенко пожарил картошку. Сели ужинать. Папа выпил еще и сказал первую за день фразу: "А где черный хлеб?". "Кончился" - ответили мы. И тут папу осенило. И он произнес Великое: "Сын! - сказал папа - я не для того деньги в дом приношу, чтобы твои бляди весь черный хлеб съели".
Петрова ругала меня: "Тебе 19 лет! О чем ты думаешь! Это надо догадаться - нового мужика завела, вместо того, чтобы за старого замуж выйти. Тебе! Уже! 19! Еще год-другой - и все! Пиздец!". Но я продолжала менять мужиков.
Появился спирт "Рояль". В связи с чем Иващенко уехал на юга, откуда прислал родителям телеграмму: "Деньги кончились. Пришлите тушенки и два рояля". Там же Иващенко, напившись, решил, что он ослеп от паленого Рояля. Плачущего и идущего топиться Иващенко вовремя поймали друзья, сняли с его пьяных бесстыжих глаз сползшее с головы полотенце (которое он повязал, начав бухать, чтобы, значит, голову солнцем не напекло) и навешали люлей. Оскорбленный Иващенко взял еще Рояля и ушел в никуда. Никуда случилось неподалеку в канаве, в которую Иващенко мало того, что упал, так еще и жопой на ежика. Сначала Иващенко оплакал и обмыл ежикову смерть, потом свою жизнь. Потом он пополз домой, в палатку, спать. Иващенко дополз до палатки, уперся во что-то, что он принял за стенку палатки, снял штаны и уснул. Поутру оказалось, что уперся он вовсе не в стенку, а в ноги нашего товарища Славика, поэтому штаны он снял вовсе не в палатке, так что его голая жопа, и без того покалеченная ежовыми иголками, торчит из палатки и успела изрядно обгореть. В общем, горе одно было от этогог Рояля.
В это время Петрова начала жить с моим бывшим партнером по бинесу, шизофреником. Но Петрову, ежели она чего решила, шизофренией не напугаешь.
Иващенко бросил фарцевать и пошел работать в банк. Там он перепутал какие-то цифры и отправил 30 миллионов баксов в Индонезию.
Я пропивала оставшиеся от бизнеса бабки в компании юного блондина. Юный блондин до этого момента работал в банке кандидата в президенты (убей Бог, не помню, как его звали, как-то не по-русски). И однажды главбух банка сошел с ума. Натурально. Но шли выборы и информацию об этом решили скрыть. Пока ее скрывали, юный блондин успел прочухать, какие именно бумажки сумасшедший главбух подписывает, а какие нет - и наподписывал себе быстренько бабла по-умному - то есть столько, за сколько не будут сильно искать и убивать. Кстати, папа юного блондина, имевший в ельцинском правительстве сладкую должность, как впоследствии выяснилось, тоже много чего понаподписывал, но был жаднее, чем сын, и потому много лет уже отсиживается где-то, по слухам, в Аргентине.
Потом я ушла от юного блондина к не-юному брюнету-еврею. Хотя он утверждал, что из евреев его давно исключили за чудовищную экономическую бездарность. Он был прекрасен и стоит отдельного рассказа как-нибудь потом.
Потом много еще чего было.
Потом в ночи я ушла от очередного Мужчины, прихватив с собой фотографии и бутылку текилы.
Во всем был виноват Иващенко. Ему очень нравилось изводить Мужчину. Куда бы мы с Мужчиной не пришли - там уже был Иващенко. Апофеозом стал приход Иващенко в ресторан, где у мужчины были важные переговоры, а я сидела в сторонке. Иващенко пришел и стал сидеть со мной. А Мужчина никак не мог бросить переговоры и начать скандалить с Иващенко. Он терпел. Это было далеко не в первый раз, но все же было апофеозом - потому что ресторан был в Нью-Йорке.
Не лень потому что было Иващенко ради красивой подъебки и до Нью-Йорка долететь, и отель наш найти, и нас в ресторане отеля.
Потом мы выпили. Потом Иващенко накурил грустного Мужчину. Потом мужчина сказал: "А чего ты за Иващенко замуж не выйдешь?". А я сказала, что выйду, но в старости, лет в 80. "А ему сколько тогда будет? 100?" - решил подъебнуть Мужчина. "Это тебе тогда будет 100, а Иващенко - 82" - жалостливо ответила я.
В общем, в один прекрасный день мы с Мужчиной разругались из-за Иващенко, я, обиженная на подозрения Бог знает в чем, плюнула Мужчине в морду, забрала текилу с фотографиями и поехала к Петровой.
Петрова рассматривала фотографии и причитала: "Ой, и чего ему не хватает... Такая девочка хорошая, такая красивая, любит его, чего ему не хватает....". Насладившись причитаниями, я сказала: "Петрова! Он тут не при чем. Это я ушла". "Да?" - сказала Петрова и без малейшей, вот клянусь, без малейшей паузы затянула: "Ой, и чего тебе не хватает... Такой мужчина хороший, такой богатый, любит тебя, чего тебе не хвататет...".
Вот! Вот вы понимаете теперь, что в Петровой - вся радость и мудрость мира? Не надо психоаналитиков, не надо эзотерической литературы, ничего не надо мне "во дни сомнений и тягостных раздумий", кроме Петровой.
В это время у наших знакомых начали родиться дети. Однажды мы с Иващенко поехали поздравлять новоявленных родителей в город Железнодорожный. В подарок им мы везли черепаху. Перед электричкой мы накурились, поэтому за время поездки черепаха от нас сбежала и мы не смогли ее поймать. Так и приехали без подарка.
Параллельно я все время выходила замуж, несмотря на хокку, и все время же разводилась, несмотря на них же.
Пока я выходила замуж, Петрова ушла от шизофреника и пошла работать на выхинский рынок, потому что там было много красивых охранников. Петрова рассказывала мне, как идиоты-охранники возят ее на дискотеку в Сергиев Посад (знакомиться с родителями в деревню, лежать в ванной с лепестками роз, пить пиво на берегу Москвы-реки итыды) и была абсолютно счастлива.
В это время мы с Иващенко полюбили ходить в гей-клубы - потому что мне хотелось научиться танцевать стриптиз, а стесняться я переставала только в обществе Иващенко, в гей-клубах и сильно выпив. Однажды Иващенко пошел без меня, нагрубил геям и его побили. "Бьют - значит любят" - бодро сказала я Иващенке. С тех пор от греха Иващенко туда не ходит.
В это же время давно окончившего Бауманку Ивана стала разыскивать наша милиция за педофилию и Интерпол за создание сайтов педофильской направленности. Мы с Иващенко узнали об этом из статьи "От этих людей берегите ваших детей" в газете "Совершенно секретно". Ивана мы больше не видели.
В это же время много интересного происходило с люберецкими бандитами - но об этом тоже в другой раз.
И пока все это происходило, Петрова вышла замуж. За дипломата, у которого из раскачанных частей тела был только мозг. Со свадьбы Петрова мужа выгнала. Я нашла его потом в песочнице и мы говорили о жизни и о Петровой в ожидании, пока Петрова заснет и можно будет вернуться.
Муж Петрову любит и называет "мой лисёнок". В муже 50 кг, из которых 30 - мозг, зато в Петровой - больше 100, из которых все - мудрость.
Однажды мы с Петровой выпили и я спьяну сочинила хокку. И прочитала его Петровой. Петрова в ответ заплакала. "Ты чего плачешь, Петрова?" - спросила я. "Кто ж тебя, такую, замуж возьмет?" - всхлипнула Петрова и погладила меня по голове.
С тех пор я стала приезжать к Петровой говорить по личную жизнь.
Вообще в те годы мы все пытались как-то остепениться. Но ни у кого не получалось.
Папа Иващенко узнал, что Иващенко ебет телок. Мама Иващенко уехала в Карловы Вары, а папа - в командировку. И Иващенко привел телку домой. Но невовремя приехавший папа застал их тепленькими.
В этот день я пришла к Иващенко часов в 12. По дому ходил папа. По лицу папы было видно, что он напряженно о чем-то думает. "Понимаешь, ругать меня не за что, а сказать что-нибудь надо, а что - не понятно, вот он и мучается" - прояснил ситуацию Иващенко. Папа молча выпил бутылку водки. Не помогло. Вечерело. Иващенко пожарил картошку. Сели ужинать. Папа выпил еще и сказал первую за день фразу: "А где черный хлеб?". "Кончился" - ответили мы. И тут папу осенило. И он произнес Великое: "Сын! - сказал папа - я не для того деньги в дом приношу, чтобы твои бляди весь черный хлеб съели".
Петрова ругала меня: "Тебе 19 лет! О чем ты думаешь! Это надо догадаться - нового мужика завела, вместо того, чтобы за старого замуж выйти. Тебе! Уже! 19! Еще год-другой - и все! Пиздец!". Но я продолжала менять мужиков.
Появился спирт "Рояль". В связи с чем Иващенко уехал на юга, откуда прислал родителям телеграмму: "Деньги кончились. Пришлите тушенки и два рояля". Там же Иващенко, напившись, решил, что он ослеп от паленого Рояля. Плачущего и идущего топиться Иващенко вовремя поймали друзья, сняли с его пьяных бесстыжих глаз сползшее с головы полотенце (которое он повязал, начав бухать, чтобы, значит, голову солнцем не напекло) и навешали люлей. Оскорбленный Иващенко взял еще Рояля и ушел в никуда. Никуда случилось неподалеку в канаве, в которую Иващенко мало того, что упал, так еще и жопой на ежика. Сначала Иващенко оплакал и обмыл ежикову смерть, потом свою жизнь. Потом он пополз домой, в палатку, спать. Иващенко дополз до палатки, уперся во что-то, что он принял за стенку палатки, снял штаны и уснул. Поутру оказалось, что уперся он вовсе не в стенку, а в ноги нашего товарища Славика, поэтому штаны он снял вовсе не в палатке, так что его голая жопа, и без того покалеченная ежовыми иголками, торчит из палатки и успела изрядно обгореть. В общем, горе одно было от этогог Рояля.
В это время Петрова начала жить с моим бывшим партнером по бинесу, шизофреником. Но Петрову, ежели она чего решила, шизофренией не напугаешь.
Иващенко бросил фарцевать и пошел работать в банк. Там он перепутал какие-то цифры и отправил 30 миллионов баксов в Индонезию.
Я пропивала оставшиеся от бизнеса бабки в компании юного блондина. Юный блондин до этого момента работал в банке кандидата в президенты (убей Бог, не помню, как его звали, как-то не по-русски). И однажды главбух банка сошел с ума. Натурально. Но шли выборы и информацию об этом решили скрыть. Пока ее скрывали, юный блондин успел прочухать, какие именно бумажки сумасшедший главбух подписывает, а какие нет - и наподписывал себе быстренько бабла по-умному - то есть столько, за сколько не будут сильно искать и убивать. Кстати, папа юного блондина, имевший в ельцинском правительстве сладкую должность, как впоследствии выяснилось, тоже много чего понаподписывал, но был жаднее, чем сын, и потому много лет уже отсиживается где-то, по слухам, в Аргентине.
Потом я ушла от юного блондина к не-юному брюнету-еврею. Хотя он утверждал, что из евреев его давно исключили за чудовищную экономическую бездарность. Он был прекрасен и стоит отдельного рассказа как-нибудь потом.
Потом много еще чего было.
Потом в ночи я ушла от очередного Мужчины, прихватив с собой фотографии и бутылку текилы.
Во всем был виноват Иващенко. Ему очень нравилось изводить Мужчину. Куда бы мы с Мужчиной не пришли - там уже был Иващенко. Апофеозом стал приход Иващенко в ресторан, где у мужчины были важные переговоры, а я сидела в сторонке. Иващенко пришел и стал сидеть со мной. А Мужчина никак не мог бросить переговоры и начать скандалить с Иващенко. Он терпел. Это было далеко не в первый раз, но все же было апофеозом - потому что ресторан был в Нью-Йорке.
Не лень потому что было Иващенко ради красивой подъебки и до Нью-Йорка долететь, и отель наш найти, и нас в ресторане отеля.
Потом мы выпили. Потом Иващенко накурил грустного Мужчину. Потом мужчина сказал: "А чего ты за Иващенко замуж не выйдешь?". А я сказала, что выйду, но в старости, лет в 80. "А ему сколько тогда будет? 100?" - решил подъебнуть Мужчина. "Это тебе тогда будет 100, а Иващенко - 82" - жалостливо ответила я.
В общем, в один прекрасный день мы с Мужчиной разругались из-за Иващенко, я, обиженная на подозрения Бог знает в чем, плюнула Мужчине в морду, забрала текилу с фотографиями и поехала к Петровой.
Петрова рассматривала фотографии и причитала: "Ой, и чего ему не хватает... Такая девочка хорошая, такая красивая, любит его, чего ему не хватает....". Насладившись причитаниями, я сказала: "Петрова! Он тут не при чем. Это я ушла". "Да?" - сказала Петрова и без малейшей, вот клянусь, без малейшей паузы затянула: "Ой, и чего тебе не хватает... Такой мужчина хороший, такой богатый, любит тебя, чего тебе не хвататет...".
Вот! Вот вы понимаете теперь, что в Петровой - вся радость и мудрость мира? Не надо психоаналитиков, не надо эзотерической литературы, ничего не надо мне "во дни сомнений и тягостных раздумий", кроме Петровой.
В это время у наших знакомых начали родиться дети. Однажды мы с Иващенко поехали поздравлять новоявленных родителей в город Железнодорожный. В подарок им мы везли черепаху. Перед электричкой мы накурились, поэтому за время поездки черепаха от нас сбежала и мы не смогли ее поймать. Так и приехали без подарка.
Параллельно я все время выходила замуж, несмотря на хокку, и все время же разводилась, несмотря на них же.
Пока я выходила замуж, Петрова ушла от шизофреника и пошла работать на выхинский рынок, потому что там было много красивых охранников. Петрова рассказывала мне, как идиоты-охранники возят ее на дискотеку в Сергиев Посад (знакомиться с родителями в деревню, лежать в ванной с лепестками роз, пить пиво на берегу Москвы-реки итыды) и была абсолютно счастлива.
В это время мы с Иващенко полюбили ходить в гей-клубы - потому что мне хотелось научиться танцевать стриптиз, а стесняться я переставала только в обществе Иващенко, в гей-клубах и сильно выпив. Однажды Иващенко пошел без меня, нагрубил геям и его побили. "Бьют - значит любят" - бодро сказала я Иващенке. С тех пор от греха Иващенко туда не ходит.
В это же время давно окончившего Бауманку Ивана стала разыскивать наша милиция за педофилию и Интерпол за создание сайтов педофильской направленности. Мы с Иващенко узнали об этом из статьи "От этих людей берегите ваших детей" в газете "Совершенно секретно". Ивана мы больше не видели.
В это же время много интересного происходило с люберецкими бандитами - но об этом тоже в другой раз.
И пока все это происходило, Петрова вышла замуж. За дипломата, у которого из раскачанных частей тела был только мозг. Со свадьбы Петрова мужа выгнала. Я нашла его потом в песочнице и мы говорили о жизни и о Петровой в ожидании, пока Петрова заснет и можно будет вернуться.
Муж Петрову любит и называет "мой лисёнок". В муже 50 кг, из которых 30 - мозг, зато в Петровой - больше 100, из которых все - мудрость.