Death of a coworker
And may we be inscribed in the book of life...
Во вторник под вечер я получила email от сотрудника -- от того самого Феди в зеленой футболке -- в котором он спрашивал, не смогу ли я закончить описание одной из проблем в одном из наших проектов до вечера, чтоб мой начальник смог обсудить это с его начальником в среду утром. По хорошему, я должна была бы ответить, что да, закончу -- тем более, что я обещала прислать всем мое описание еще в понедельник. Но если честно, я даже не начала еще толком ничего писать, и даже не закончила полностью расследовать проблему; плюс я себя неважно чувствовала. Да и это было уже почти перед заходом солнца. Я помню, что я еще подумала, что где-то уже начались, наверное, молитвы на Kol Nidrei, и что Йом Киппур -- единственный день в году, когда я себе обещаю не работать из принципа. Так что в ответ я написала просто, что нет, не смогу; что в лучшем случае сделаю в четверг.
Я помню, что вчера вечером, рассказывая кому-то из друзей про эту работу, я чувствовала себя даже раздасадованной на Федю: что он пристает ко мне с напоминаниями, да и вообще -- я понимаю, что он на этом проэкте уже много всего сделал, но вот если б он результат своей работы изложил нормально, а не заставлял меня компилировать его бесчисленные письма во что-то одно целое, и если б там подробней все разжевывал, то и мне было бы легче. Заодно к этому присоединились какие-то претензии по поводу того, что он меня ценит недостаточно, или что вечно шутит, что хочет выучить моего сотрудника в своего преемника (а почему б не меня?!), и вот даже недавно говорил другому сотруднику, что надо бы его в этот проэкт затянуть, на что я ответила, что мы вроде и так справляемся. "Впрочем," -- подумалось мне, -- "может если б я свою часть делала порезвее, да выполняла обещанное к сроку, а не на три дня позже, то может он и меня ценил бы больше." Так что утром я ехала на работу с решением тут же заняться проэктом, да и вообще напрямик еще раз попросить Федю побольше меня учить его работе. Я уже как-то просила, но то было давно, и с тех пор не плохо бы напомнить.
Когда я пришла на работу, то первым делом зашла к начальнику, узнать, как прошла его встреча с главным начальником. Он начал отвечать, потом запнулся -- что для моего начальника необычно. "Плохие новости, что ли?" -- подумала я.
"Тебе кто-нибудь сказал про Федю?" -- спросил начальник.
"Нет. Что-то новое про Федю?" -- ответила я неуверенно.
Ну в общем, да, что-то новое: Феде вчера стало плохо на работе, и его увезли с работы на скорой в ближайший госпиталь, где его не стало через пару часов. Его жена успела приехать туда и попрощаться с ним, а единственная дочка -- нет.
Когда другие молились в Ne'ila перед закрытием вратов, Феди не стало.
Помню, как однажды во время какого-то совещания, где мы с Федей беседовали по телефону с сотрудницей в другом офисе, сотрудница сказала: "сегодня же Rosh Hashana. Так почему мы, единственные три еврея на весь департмент, сидим все на работе?" Федя тогда нажал на кнопку "mute" и со смехом сказал, что он уже двадцать лет переодически напоминает Доре, что он не еврей, но с его-то именем, польской фамилией и родителями с Западной Украины, он прекрасно понимает, почему она до сих пор это не запомнит, так что он привык и считает это почетным. Да и на прошлой неделе, когда я пришла на работу на Rosh Hashana, он у меня со смешком спросил, у меня разве не праздник? Что я на работе делаю?
Он всегда говорил со смехом. Он шутил. Он громогласным голосом обьявлял "сейчас я задам еще один вопрос, и заткнусь" на самых больших совещаниях, причем мы все знали, что "заткнусь" -- это точно не про него. Когда мы ежедневно собирались маленькой групкой из нашего отдела чтоб пить чай-кофе и болтать о политике, он единственный был на моей стороне, и подмигивал мне про "наших республиканцев", а потом заходил ко мне в офис и спрашивал: "удивительно, как эти люди, ни разу в жизни не жившие ниже выше-среднего уровня, рассуждают о том, как хорошо живется на велфере."
Федя был совершенно не политичным в том смысле, что не умел играть в политические игры на свою пользу. Поэтому пережил много смен начальства, сам не побывав высоким начальником, но побывав "acting" несколько раз, пока не отказался в этот раз и от этого (на данный момент эту роль исполняет мой начальник). При этом Федя знал многих в компании, и его знали и ценили многие, и он всегда следили за тем, чтоб все заинтересованные функции в компании были оповещены о всем, что может их затрагивать. Он щедро делился информацией и пристально следил за тем, чтоб у него была вся нужная информация для его работы. Он зачастую находил проблемы, и сам же их решал за многие другие отделы, совсем не связанные с нашим. Он посылал письма сотнями, несмотря на то, что печатал двумя пальцами, чуть не косаясь монитора лицом. Причем письма его были всегда по делу, даже тогда, когда в них большими буквами было написано "Я СДАЮСЬ", и посланы они были прямо посреди очередного совещания, в котором мы с ним слушали бредовые ответы на наши вопросы.
Совсем не верится, что он не войдет сейчас ко мне в кабинет, чтоб помахать каким-то документом и спросить смеясь "ты видела, ЧТО они написали? Я такого за все свои сорок лет работы здесь не видел!" -- и еще стыдно за мои мысли про то, что "а вот если б Федя ко мне по другому относился...". И крутится где-то мысль "может он переживал по поводу нашего проэкта? Вот если б я тогда дописала обещанное еще в понедельник, то может быть...". Но я понимаю, что никто ничего не знает.
Он мог уйти на пенсию давным давно. Ему был семьдесят один год, и работал он не из-за денег (он много раз шутил, что его дочка унаследует все его акции как есть, потому что он никогда не сможет разобраться в том, какой у них там бейсис где). Его жена очень хотела, чтоб он вышел на пенсию, и они проводили побольше времени вместе, но ему нравилось работать, он считал своих сотрудников друзьями, и ему, наверное, приносило удовольствие даже ходить и жаловаться на "это худший проэкт, что я видел за все мои годы здесь!"
Во вторник утром у нас было небольшое собрание, чтоб обсудить нужны нашего департмента и решить, что мы хотим написать в job description для потенциального нового работника. У меня в списке нужд первым стояло "кто-то, кто будет работать с Федей чтоб перенять его навыки и исторические познания о нашей компании". Федя рассмеялся, когда услышал это, но согласился, что да -- надо бы кого-нибудь с опытом в его сфере, а то "я не буду это делать вечно."
"Как это не будешь?" -- ответили мы. "Мы как раз не представляем департмент без тебя."
"Ну 'невечно' включает в себя много разных вариантов", -- пошутил он.
Он был прав. "Невечно" включает в себя много разных вариантов. Даже, увы, всего один день.
Во вторник под вечер я получила email от сотрудника -- от того самого Феди в зеленой футболке -- в котором он спрашивал, не смогу ли я закончить описание одной из проблем в одном из наших проектов до вечера, чтоб мой начальник смог обсудить это с его начальником в среду утром. По хорошему, я должна была бы ответить, что да, закончу -- тем более, что я обещала прислать всем мое описание еще в понедельник. Но если честно, я даже не начала еще толком ничего писать, и даже не закончила полностью расследовать проблему; плюс я себя неважно чувствовала. Да и это было уже почти перед заходом солнца. Я помню, что я еще подумала, что где-то уже начались, наверное, молитвы на Kol Nidrei, и что Йом Киппур -- единственный день в году, когда я себе обещаю не работать из принципа. Так что в ответ я написала просто, что нет, не смогу; что в лучшем случае сделаю в четверг.
Я помню, что вчера вечером, рассказывая кому-то из друзей про эту работу, я чувствовала себя даже раздасадованной на Федю: что он пристает ко мне с напоминаниями, да и вообще -- я понимаю, что он на этом проэкте уже много всего сделал, но вот если б он результат своей работы изложил нормально, а не заставлял меня компилировать его бесчисленные письма во что-то одно целое, и если б там подробней все разжевывал, то и мне было бы легче. Заодно к этому присоединились какие-то претензии по поводу того, что он меня ценит недостаточно, или что вечно шутит, что хочет выучить моего сотрудника в своего преемника (а почему б не меня?!), и вот даже недавно говорил другому сотруднику, что надо бы его в этот проэкт затянуть, на что я ответила, что мы вроде и так справляемся. "Впрочем," -- подумалось мне, -- "может если б я свою часть делала порезвее, да выполняла обещанное к сроку, а не на три дня позже, то может он и меня ценил бы больше." Так что утром я ехала на работу с решением тут же заняться проэктом, да и вообще напрямик еще раз попросить Федю побольше меня учить его работе. Я уже как-то просила, но то было давно, и с тех пор не плохо бы напомнить.
Когда я пришла на работу, то первым делом зашла к начальнику, узнать, как прошла его встреча с главным начальником. Он начал отвечать, потом запнулся -- что для моего начальника необычно. "Плохие новости, что ли?" -- подумала я.
"Тебе кто-нибудь сказал про Федю?" -- спросил начальник.
"Нет. Что-то новое про Федю?" -- ответила я неуверенно.
Ну в общем, да, что-то новое: Феде вчера стало плохо на работе, и его увезли с работы на скорой в ближайший госпиталь, где его не стало через пару часов. Его жена успела приехать туда и попрощаться с ним, а единственная дочка -- нет.
Когда другие молились в Ne'ila перед закрытием вратов, Феди не стало.
Помню, как однажды во время какого-то совещания, где мы с Федей беседовали по телефону с сотрудницей в другом офисе, сотрудница сказала: "сегодня же Rosh Hashana. Так почему мы, единственные три еврея на весь департмент, сидим все на работе?" Федя тогда нажал на кнопку "mute" и со смехом сказал, что он уже двадцать лет переодически напоминает Доре, что он не еврей, но с его-то именем, польской фамилией и родителями с Западной Украины, он прекрасно понимает, почему она до сих пор это не запомнит, так что он привык и считает это почетным. Да и на прошлой неделе, когда я пришла на работу на Rosh Hashana, он у меня со смешком спросил, у меня разве не праздник? Что я на работе делаю?
Он всегда говорил со смехом. Он шутил. Он громогласным голосом обьявлял "сейчас я задам еще один вопрос, и заткнусь" на самых больших совещаниях, причем мы все знали, что "заткнусь" -- это точно не про него. Когда мы ежедневно собирались маленькой групкой из нашего отдела чтоб пить чай-кофе и болтать о политике, он единственный был на моей стороне, и подмигивал мне про "наших республиканцев", а потом заходил ко мне в офис и спрашивал: "удивительно, как эти люди, ни разу в жизни не жившие ниже выше-среднего уровня, рассуждают о том, как хорошо живется на велфере."
Федя был совершенно не политичным в том смысле, что не умел играть в политические игры на свою пользу. Поэтому пережил много смен начальства, сам не побывав высоким начальником, но побывав "acting" несколько раз, пока не отказался в этот раз и от этого (на данный момент эту роль исполняет мой начальник). При этом Федя знал многих в компании, и его знали и ценили многие, и он всегда следили за тем, чтоб все заинтересованные функции в компании были оповещены о всем, что может их затрагивать. Он щедро делился информацией и пристально следил за тем, чтоб у него была вся нужная информация для его работы. Он зачастую находил проблемы, и сам же их решал за многие другие отделы, совсем не связанные с нашим. Он посылал письма сотнями, несмотря на то, что печатал двумя пальцами, чуть не косаясь монитора лицом. Причем письма его были всегда по делу, даже тогда, когда в них большими буквами было написано "Я СДАЮСЬ", и посланы они были прямо посреди очередного совещания, в котором мы с ним слушали бредовые ответы на наши вопросы.
Совсем не верится, что он не войдет сейчас ко мне в кабинет, чтоб помахать каким-то документом и спросить смеясь "ты видела, ЧТО они написали? Я такого за все свои сорок лет работы здесь не видел!" -- и еще стыдно за мои мысли про то, что "а вот если б Федя ко мне по другому относился...". И крутится где-то мысль "может он переживал по поводу нашего проэкта? Вот если б я тогда дописала обещанное еще в понедельник, то может быть...". Но я понимаю, что никто ничего не знает.
Он мог уйти на пенсию давным давно. Ему был семьдесят один год, и работал он не из-за денег (он много раз шутил, что его дочка унаследует все его акции как есть, потому что он никогда не сможет разобраться в том, какой у них там бейсис где). Его жена очень хотела, чтоб он вышел на пенсию, и они проводили побольше времени вместе, но ему нравилось работать, он считал своих сотрудников друзьями, и ему, наверное, приносило удовольствие даже ходить и жаловаться на "это худший проэкт, что я видел за все мои годы здесь!"
Во вторник утром у нас было небольшое собрание, чтоб обсудить нужны нашего департмента и решить, что мы хотим написать в job description для потенциального нового работника. У меня в списке нужд первым стояло "кто-то, кто будет работать с Федей чтоб перенять его навыки и исторические познания о нашей компании". Федя рассмеялся, когда услышал это, но согласился, что да -- надо бы кого-нибудь с опытом в его сфере, а то "я не буду это делать вечно."
"Как это не будешь?" -- ответили мы. "Мы как раз не представляем департмент без тебя."
"Ну 'невечно' включает в себя много разных вариантов", -- пошутил он.
Он был прав. "Невечно" включает в себя много разных вариантов. Даже, увы, всего один день.