«Братья и сестры»
Сегодня очередная годовщина знаменитой речи вождя всех времён и народов, товарища Сталина, в которой он, вернувшись в реальность после трехдневной прострации, неожиданно обратился к народу как к «братьям и сестрам». Будущий генералиссимус начал свою речь в лучших традициях советской пропаганды, с вранья: «...несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперед...»
photo: georg-josef gundlach
В это время «уже разбитые, нашедшие себе могилу» дивизии врага полным ходом шли на Москву. Но не в этом суть и повод, как говорится. Ровно через год, в конце июня - начале июля 1942-го немецкие захватчики снова дали Верховному повод для депрессии. К случившемуся накануне полному провалу Крымской операции добавилось запоздавшее осознание того, что находившаяся уже долгое время фактически в окружении 2-я ударная терпит бедствие. Ее давно нужно было вывести, и сигналы поступали регулярно, но Иосиф Виссарионович пообещал советскому народу, что Новый год он будет встречать в Берлине, поэтому ни о каком отступлении и слышать не хотел. Самоуверенность вождя дорого обошлась народу.
Собственно, я никогда бы не вспомнил об этой дате и уж точно не написал бы о ней, если бы мне не попалась мне на глаза книга Станислава Гагарина «Мясной Бор». Она оказалась не только правдивой, на исторических фактах основанной, но и весьма хорошо написанной. Не удивительно, что увлекла. И шокировала. А кое-где привела в состояние, схожее с отчаянием. Рассказывает книга об одной, долго замалчиваемой странице Великой Отечественной - глупой, неоправданно обесцененной гибели невероятного количества невероятно героических людей 2-й ударной армии; кампании, которая в большой степени показала, как на самом деле усатый дьявол относится к своим «братьям и сестрам».
«За время январско-февральских боёв, мясновоборский плацдарм превратился в котёл около 200 километров по внутреннему кольцу и узкой горловиной - 3-4 км у Мясного Бора. Бойцы испытывали большую нужду в пище и боеприпасах. Пищу давали раз в один-два дня по несколько граммов сухарей на человека. Люди быстро обессилили», - делятся своими данными современные исследователи.
С апреля по июль 1942 года армией командовал генерал-лейтенант А.А.Власов. После полного окружения, расформирования и и окончательного разгрома героев 2-й ударной, командир угодил в плен. Всех, кто воевал под его началом стали называть «власовцами» - предателями. От этого позорного клейма армия не очистилась и по сей день, несмотря на то, что совершенно этого не заслуживает.
Три месяца люди воевали без снарядов, патронов и пищи. Сухари и боеприпасы доставлялись самолетами в ночное время. При этом свора вездесущих комиссаров не забывала о пропаганде. В книге приводится показательный диалог.
- Поедешь во Вторую ударную, - сказал он, - будешь там Власову с Зуевым помогать. Армия голодает. Боеприпасы на исходе. Мы приняли решение укрепить их тобой.
- Может быть, лучше армию укрепить боеприпасами и продуктами? - осторожно подсказал Лебедев. - Наладить снабжение с этой стороны, решить транспортную проблему...
- Много разговариваешь, Лебедев, - проворчал Александр Иванович. - Разве ты забыл, что кадры решают все? Вот мы тебя и того, значит... Как лучшего комиссара тыловой службы направляем на горячий участок.
Снова не сдержался Лебедев, когда Запорожец сказал:
- Там для тебя два мешка листовок приготовили. Возьмешь в самолет для раздачи бойцам.
- Может быть, лучше сухарей?
Запорожец наставительно поднял палец:
- Двумя мешками сухарей армию не накормишь, Лебедев. А несколько тысяч листовок поднимут дух красноармейцев. Слыхал о том, что не хлебом единым жив человек? То-то...
В то время когда армия давно перешла на подножный корм, уже обглодала на всех мало-мальски пригодных деревьях кору, употребляла в пищу дохлых лошадей, лягушек, червей и даже человеческое мясо (каннибалов расстреливали на месте), им вместо патронов и хлеба - листовки. «Для поднятия духа».
Между тем, весна полностью вступила в свои права. Стало тепло, но красноармейцы продолжали носить теплую зимнюю одежду. Появились вши. Они расплодились моментально в несметных количествах. У пришедшего зимой пополнения были тулупы - белые и черные, они вмиг стали одного цвета - серого от оккупировавших их миллиардов вшей и гнид. Люди не мылись кто полгода, кто больше. Спать стало просто невозможно. Бойцы сбрасывали с себя одежду и надевали, кто что мог.
А вождь всё требовал побед и «успехов». Отчаявшихся, заброшенных (или забросанных листовками), падающих в голодные обмороки солдат и офицеров вновь и вновь бросали в атаки. При этом магазины их автоматов были пустыми. Широко раскрыв провалившиеся глаза, из последних сил выкрикивая «Ура!», бросались они в штыковую атаку на шквал свинца, мин и летевшие сверху снаряды. Раненых, которых было несметное количество, не только не вывозили в тыл, но даже не всегда забирали в санчасть. Лежачих, не способных двигаться, заставляли подкрикивать «Ура!». «Для поднятия духа». Всё равно помрут, так хоть какая-то польза от них...
Была середина мая, когда Ставка приняла запоздалое решение о выводе Второй ударной из окружения. Время было безнадёжно упущено. Спасать армию: людей и вооружение нужно было раньше - в феврале-марте, когда стало очевидно, что наступательная операция провалилась. Не следовало ждать, когда сойдет снег, всё в округе раскиснет, а немцы подтянут к горловине котла свежие дивизии «СС». Тем не менее, армия получила приказ начать отход, а при необходимости уничтожить тяжёлое вооружение и технику.
Сначала попробовали организовано пройти через горловину котла. Но немцы - не дураки, знали, куда пойдет армия, сконцентрировали там массу сил и оружия. Адская машина. Кольцо время от времени удавалось разрывать. Но вся местность была у агрессоров как на ладони, они в упор расстреливали остатки дивизий, отчаявшиеся идти (как бы) в атаку (без патронов-то...) и вскоре местность была сплошь устлана трупами. Их никто не убирал и не рассматривал. Каждая такая попытка заканчивалась новыми потерями.
С «большой земли» иногда предпринимались попытки помощи. Посылали такни на прорыв. Броневыми телами они утюжили дзоты, которые немецкие саперы наделали повсюду. Трупов было невиданно много. Вперемежку с оккупантами, которых срезали очереди танковых пулеметов, лежали бойцы 2-й ударной и частей, пытавшихся пробиться к ней на выручку. Сплошной слой трупов вдоль узкоколейной дороги, единственной тверди, по которой могли пройти танки.
Еще перед этим кровавым броском командир ремонтного взвода изготовил и дал механикам-водителям крючья из толстой проволоки. Бывалым человеком был этот воентехник, предвидел, что может случиться в пути. После часа движения по жуткому ковру из мертвых тел гусеницы стали буксовать в мешанине из того, что недавно было живою плотью. Тогда и приводились железные крючья - ими танкисты очищали траки от забившего их человеческого мяса.
Оно истлевало здесь потом, а люди попавшие в мясорубку танковых гусениц считались без вести пропавшими. Я, кстати говоря, раньше никогда не задумывался, какое значение имеет это словосочетание. Оказывается усложненное бумагопроизводство, непозволительное в боевых условиях, отвлекало командиров и комиссаров на сочинение всевозможных справок и докладных, учет выбывших из строя был поставлен из рук вон плохо. Гораздо проще для них было зачислить любого погибшего в графу «пропавший без вести», чем организовать поиск человека. Поэтому число пропавших без вести достигло в Смертной долине астрономических цифр.
Но есть и еще одно зловещее побочное действие у этой графы. О смерти этой никто не расскажет людям, а вдова погибшего получает казенную бумажку со страшными словами: «Пропал без вести». Они означают, что герой отныне стал лицом без права на память, вне закона, а значит, и вдова, и сиротка-дочь не имеют права ждать никакой помощи от власти.
Кстати говоря, перевод под фотографией неверный. Видимо, переводчик постеснялся перевести текст так, как он написан. Об аде на плакате речь не идет. Снимки (кроме одного, он указан отдельно) сделал немецкий фотограф Georg-Josef Gundlach. Советским солдатам фиксировать что-либо не разрешалось. В том числе вести дневники. На фронте делать какие бы то ни было записи (для советских солдат) - категорически запрещено. Комиссары за этим секли, пуще чем за каннибализмом.
Новгородский военный комиссариат приводит данные, что в Новгородской области убито более 800 тысяч человек, 510 тысяч из них - захоронено. Установлены имена немногим более 200 тысяч человек. Остальные лежат в лесах, болотах, во рвах уже более семидесяти лет. Подсудимых на Нюрнбергском процессе признали виновными в преступлениях против человечества, к ним на полных правах должен быть причислен вождь всех времён и народов, товарищ Сталин, в угоду своим амбициям обрекший сотни тысяч своих «братьев и сестер» на мученическую и недостойную для героев смерть...
Фото.
К середине июня управление войсками нарушилось. Авангард упрямо рвался к Мясному Бору. За ним двигались разрозненные группы из других подразделений. Теряя товарищей, обрастая новыми ранеными, которым помогали идти вперед через ямы и заполненные болотной водой воронки, к утру 25 июня эти герои, умирающие от голода, одетые в зимнее обмундирование, стали выходить к горловине котла.
Наконец, ставшая никому не нужной армия получила радиограмму: «2-я ударная потеряла способность к организованному сопротивлению. Посему предписывается разделиться на мелкие группы по 15-20 человек в каждой и выходить из окружения самостоятельно». Новость ошеломила командиров, они растерянно смотрели друг на друга: «Что же получается, нам объявляют: спасайся кто как может?!» Они еще пытались организовать видимость атак, по оставшимся линиям коммуникации умоляли поддержать их артиллерией, но получали с большой земли ответ: «На что мы снаряды потом спишем? Мы не можем их тратить на поддержку несуществующей армии...»
Википедия свидетельствует, что командующий армией, генерал-лейтенант Власов отказался бросить собственных солдат, когда за ним прилетел последний самолёт, чтобы эвакуировать командующего вглубь советской территории. Раздумывая о своей судьбе, Власов сравнивал себя с генералом А.В.Самсоновым, также командовавшим 2-й армией и также попавшим в немецкое окружение. Самсонов застрелился. По словам Власова, его отличало от Самсонова то, что у последнего было нечто, за что он считал достойным отдать свою жизнь. Власов решил, что кончать с собой во имя Сталина он не станет. Последний такой чести попросту не достоин.
30 июня 1942 года Совинформбюро сообщило, что убитыми (в Волховском котле) значатся 10 тысяч человек и ещё 10 тысяч - пропавшими без вести. По немецким данным, только в плен взято более 33 тысяч человек (по данным НКВД - 27139 чел.), убито более 130 тысяч человек, захвачено 650 орудий, 3000 пулемётов и миномётов и т.д.
P.S.
Роман «Мясной Бор» (очень рекомендую к прочтению, скачать книгу можно здесь) посвящен попытке советских войск, в том числе 2-й ударной армии, прорвать блокаду Ленинграда в начале 1942 года. На основе анализа многочисленных документов, свидетельств участников боев автор дает широкую панораму трагических событий той поры, убедительно показывает героизм советских воинов и просчеты военно-политического руководства страны, приведшие к провалу операции.
P.P.S.
Местечко Мясной бор входит в Десятку самых проклятых мест России. Там происходят аномалии. Люди, пытающиеся бродить в болотных лесах, переживают неприятные ощущения. И даже встречи. Один из свидетелей-современников красочно описывает переживания в своем дневнике (там же вкратце описана и трагедия 2-й ударной). Познавательно. И от сталинофилии помогает. Рекомендую.
photo: georg-josef gundlach
В это время «уже разбитые, нашедшие себе могилу» дивизии врага полным ходом шли на Москву. Но не в этом суть и повод, как говорится. Ровно через год, в конце июня - начале июля 1942-го немецкие захватчики снова дали Верховному повод для депрессии. К случившемуся накануне полному провалу Крымской операции добавилось запоздавшее осознание того, что находившаяся уже долгое время фактически в окружении 2-я ударная терпит бедствие. Ее давно нужно было вывести, и сигналы поступали регулярно, но Иосиф Виссарионович пообещал советскому народу, что Новый год он будет встречать в Берлине, поэтому ни о каком отступлении и слышать не хотел. Самоуверенность вождя дорого обошлась народу.
Собственно, я никогда бы не вспомнил об этой дате и уж точно не написал бы о ней, если бы мне не попалась мне на глаза книга Станислава Гагарина «Мясной Бор». Она оказалась не только правдивой, на исторических фактах основанной, но и весьма хорошо написанной. Не удивительно, что увлекла. И шокировала. А кое-где привела в состояние, схожее с отчаянием. Рассказывает книга об одной, долго замалчиваемой странице Великой Отечественной - глупой, неоправданно обесцененной гибели невероятного количества невероятно героических людей 2-й ударной армии; кампании, которая в большой степени показала, как на самом деле усатый дьявол относится к своим «братьям и сестрам».
«За время январско-февральских боёв, мясновоборский плацдарм превратился в котёл около 200 километров по внутреннему кольцу и узкой горловиной - 3-4 км у Мясного Бора. Бойцы испытывали большую нужду в пище и боеприпасах. Пищу давали раз в один-два дня по несколько граммов сухарей на человека. Люди быстро обессилили», - делятся своими данными современные исследователи.
С апреля по июль 1942 года армией командовал генерал-лейтенант А.А.Власов. После полного окружения, расформирования и и окончательного разгрома героев 2-й ударной, командир угодил в плен. Всех, кто воевал под его началом стали называть «власовцами» - предателями. От этого позорного клейма армия не очистилась и по сей день, несмотря на то, что совершенно этого не заслуживает.
Три месяца люди воевали без снарядов, патронов и пищи. Сухари и боеприпасы доставлялись самолетами в ночное время. При этом свора вездесущих комиссаров не забывала о пропаганде. В книге приводится показательный диалог.
- Поедешь во Вторую ударную, - сказал он, - будешь там Власову с Зуевым помогать. Армия голодает. Боеприпасы на исходе. Мы приняли решение укрепить их тобой.
- Может быть, лучше армию укрепить боеприпасами и продуктами? - осторожно подсказал Лебедев. - Наладить снабжение с этой стороны, решить транспортную проблему...
- Много разговариваешь, Лебедев, - проворчал Александр Иванович. - Разве ты забыл, что кадры решают все? Вот мы тебя и того, значит... Как лучшего комиссара тыловой службы направляем на горячий участок.
Снова не сдержался Лебедев, когда Запорожец сказал:
- Там для тебя два мешка листовок приготовили. Возьмешь в самолет для раздачи бойцам.
- Может быть, лучше сухарей?
Запорожец наставительно поднял палец:
- Двумя мешками сухарей армию не накормишь, Лебедев. А несколько тысяч листовок поднимут дух красноармейцев. Слыхал о том, что не хлебом единым жив человек? То-то...
В то время когда армия давно перешла на подножный корм, уже обглодала на всех мало-мальски пригодных деревьях кору, употребляла в пищу дохлых лошадей, лягушек, червей и даже человеческое мясо (каннибалов расстреливали на месте), им вместо патронов и хлеба - листовки. «Для поднятия духа».
Между тем, весна полностью вступила в свои права. Стало тепло, но красноармейцы продолжали носить теплую зимнюю одежду. Появились вши. Они расплодились моментально в несметных количествах. У пришедшего зимой пополнения были тулупы - белые и черные, они вмиг стали одного цвета - серого от оккупировавших их миллиардов вшей и гнид. Люди не мылись кто полгода, кто больше. Спать стало просто невозможно. Бойцы сбрасывали с себя одежду и надевали, кто что мог.
А вождь всё требовал побед и «успехов». Отчаявшихся, заброшенных (или забросанных листовками), падающих в голодные обмороки солдат и офицеров вновь и вновь бросали в атаки. При этом магазины их автоматов были пустыми. Широко раскрыв провалившиеся глаза, из последних сил выкрикивая «Ура!», бросались они в штыковую атаку на шквал свинца, мин и летевшие сверху снаряды. Раненых, которых было несметное количество, не только не вывозили в тыл, но даже не всегда забирали в санчасть. Лежачих, не способных двигаться, заставляли подкрикивать «Ура!». «Для поднятия духа». Всё равно помрут, так хоть какая-то польза от них...
Была середина мая, когда Ставка приняла запоздалое решение о выводе Второй ударной из окружения. Время было безнадёжно упущено. Спасать армию: людей и вооружение нужно было раньше - в феврале-марте, когда стало очевидно, что наступательная операция провалилась. Не следовало ждать, когда сойдет снег, всё в округе раскиснет, а немцы подтянут к горловине котла свежие дивизии «СС». Тем не менее, армия получила приказ начать отход, а при необходимости уничтожить тяжёлое вооружение и технику.
Сначала попробовали организовано пройти через горловину котла. Но немцы - не дураки, знали, куда пойдет армия, сконцентрировали там массу сил и оружия. Адская машина. Кольцо время от времени удавалось разрывать. Но вся местность была у агрессоров как на ладони, они в упор расстреливали остатки дивизий, отчаявшиеся идти (как бы) в атаку (без патронов-то...) и вскоре местность была сплошь устлана трупами. Их никто не убирал и не рассматривал. Каждая такая попытка заканчивалась новыми потерями.
С «большой земли» иногда предпринимались попытки помощи. Посылали такни на прорыв. Броневыми телами они утюжили дзоты, которые немецкие саперы наделали повсюду. Трупов было невиданно много. Вперемежку с оккупантами, которых срезали очереди танковых пулеметов, лежали бойцы 2-й ударной и частей, пытавшихся пробиться к ней на выручку. Сплошной слой трупов вдоль узкоколейной дороги, единственной тверди, по которой могли пройти танки.
Еще перед этим кровавым броском командир ремонтного взвода изготовил и дал механикам-водителям крючья из толстой проволоки. Бывалым человеком был этот воентехник, предвидел, что может случиться в пути. После часа движения по жуткому ковру из мертвых тел гусеницы стали буксовать в мешанине из того, что недавно было живою плотью. Тогда и приводились железные крючья - ими танкисты очищали траки от забившего их человеческого мяса.
Оно истлевало здесь потом, а люди попавшие в мясорубку танковых гусениц считались без вести пропавшими. Я, кстати говоря, раньше никогда не задумывался, какое значение имеет это словосочетание. Оказывается усложненное бумагопроизводство, непозволительное в боевых условиях, отвлекало командиров и комиссаров на сочинение всевозможных справок и докладных, учет выбывших из строя был поставлен из рук вон плохо. Гораздо проще для них было зачислить любого погибшего в графу «пропавший без вести», чем организовать поиск человека. Поэтому число пропавших без вести достигло в Смертной долине астрономических цифр.
Но есть и еще одно зловещее побочное действие у этой графы. О смерти этой никто не расскажет людям, а вдова погибшего получает казенную бумажку со страшными словами: «Пропал без вести». Они означают, что герой отныне стал лицом без права на память, вне закона, а значит, и вдова, и сиротка-дочь не имеют права ждать никакой помощи от власти.
Кстати говоря, перевод под фотографией неверный. Видимо, переводчик постеснялся перевести текст так, как он написан. Об аде на плакате речь не идет. Снимки (кроме одного, он указан отдельно) сделал немецкий фотограф Georg-Josef Gundlach. Советским солдатам фиксировать что-либо не разрешалось. В том числе вести дневники. На фронте делать какие бы то ни было записи (для советских солдат) - категорически запрещено. Комиссары за этим секли, пуще чем за каннибализмом.
Новгородский военный комиссариат приводит данные, что в Новгородской области убито более 800 тысяч человек, 510 тысяч из них - захоронено. Установлены имена немногим более 200 тысяч человек. Остальные лежат в лесах, болотах, во рвах уже более семидесяти лет. Подсудимых на Нюрнбергском процессе признали виновными в преступлениях против человечества, к ним на полных правах должен быть причислен вождь всех времён и народов, товарищ Сталин, в угоду своим амбициям обрекший сотни тысяч своих «братьев и сестер» на мученическую и недостойную для героев смерть...
Фото.
К середине июня управление войсками нарушилось. Авангард упрямо рвался к Мясному Бору. За ним двигались разрозненные группы из других подразделений. Теряя товарищей, обрастая новыми ранеными, которым помогали идти вперед через ямы и заполненные болотной водой воронки, к утру 25 июня эти герои, умирающие от голода, одетые в зимнее обмундирование, стали выходить к горловине котла.
Наконец, ставшая никому не нужной армия получила радиограмму: «2-я ударная потеряла способность к организованному сопротивлению. Посему предписывается разделиться на мелкие группы по 15-20 человек в каждой и выходить из окружения самостоятельно». Новость ошеломила командиров, они растерянно смотрели друг на друга: «Что же получается, нам объявляют: спасайся кто как может?!» Они еще пытались организовать видимость атак, по оставшимся линиям коммуникации умоляли поддержать их артиллерией, но получали с большой земли ответ: «На что мы снаряды потом спишем? Мы не можем их тратить на поддержку несуществующей армии...»
Википедия свидетельствует, что командующий армией, генерал-лейтенант Власов отказался бросить собственных солдат, когда за ним прилетел последний самолёт, чтобы эвакуировать командующего вглубь советской территории. Раздумывая о своей судьбе, Власов сравнивал себя с генералом А.В.Самсоновым, также командовавшим 2-й армией и также попавшим в немецкое окружение. Самсонов застрелился. По словам Власова, его отличало от Самсонова то, что у последнего было нечто, за что он считал достойным отдать свою жизнь. Власов решил, что кончать с собой во имя Сталина он не станет. Последний такой чести попросту не достоин.
30 июня 1942 года Совинформбюро сообщило, что убитыми (в Волховском котле) значатся 10 тысяч человек и ещё 10 тысяч - пропавшими без вести. По немецким данным, только в плен взято более 33 тысяч человек (по данным НКВД - 27139 чел.), убито более 130 тысяч человек, захвачено 650 орудий, 3000 пулемётов и миномётов и т.д.
P.S.
Роман «Мясной Бор» (очень рекомендую к прочтению, скачать книгу можно здесь) посвящен попытке советских войск, в том числе 2-й ударной армии, прорвать блокаду Ленинграда в начале 1942 года. На основе анализа многочисленных документов, свидетельств участников боев автор дает широкую панораму трагических событий той поры, убедительно показывает героизм советских воинов и просчеты военно-политического руководства страны, приведшие к провалу операции.
P.P.S.
Местечко Мясной бор входит в Десятку самых проклятых мест России. Там происходят аномалии. Люди, пытающиеся бродить в болотных лесах, переживают неприятные ощущения. И даже встречи. Один из свидетелей-современников красочно описывает переживания в своем дневнике (там же вкратце описана и трагедия 2-й ударной). Познавательно. И от сталинофилии помогает. Рекомендую.