Рыбка без труда
Когда настенные часы показали 18:00, Панкратов выключил компьютер и засобирался домой. Сложил в портфель черновики договоров, добавил к ним журнал, смахнул в боковое отделение ручку, спрятал чашку в ящик стола. Выпрямился и придирчиво окинул взглядом рабочее место - ничего не забыл? Стол скрипнул. Слетел на пол перекидной календарь, за ним последовал толстый телефонный справочник. Закачалась на проводе мышка, опрокинулся на спину плоский монитор.
- Ой блин! - вырвалось у Панкратова. - Сквозняк, что ли?
Хотя какой тут сквозняк - окна плотно закрыты. Скорей уж землетрясение.
- Что это у вас гремит, Олег Витальевич? - секретарша Настя приподнялась из-за стойки и уставилась на беспорядок. Портфель Панкратова, надёжно стоявший посреди стола, кувыркнулся в воздухе и шмякнулся на пол, а сам Панкратов ощутил толчок в грудь, как от сильного порыва ветра.
- Ой! - сказала Настя и обернулась - кто ещё увидел?
Комнату занимали шестеро сотрудников, и не все они следили за порядком на столах так же старательно, как Панкратов. Взвихрились бумажки, зазвенели чашки и ложечки. Сорвалась со стены импрессионистская репродукция неизвестного автора. Настя в ужасе зажмурилась, и стук падающих предметов вроде бы поутих, но тут из кабинета выглянул директор, и разгром возобновился.
Судя по шуму и возгласам из других комнат, по всему офису творилось то же самое.
- Осторожно! - закричал Панкратов. Посбивав со столов несколько телефонов, он первым уловил суть. - Не смотрите в упор! Они от взгляда разлетаются!
И верно.
Щурясь и ужасно кося глазами, сотрудники кое-как навели порядок и поспешили прочь из сумасшедшего офиса - но чертовщина не прекратилась и на улице. Там клубилась пыль, дёргались ветви деревьев, дребезжали стёкла и летали мелкие предметы. Испуганные жители двигались перебежками, стараясь лишний раз никуда не смотреть.
По пути домой Панкратов экспериментально выяснил, что пристальный взгляд действует как сильный толчок рукой, а беглый и расфокусированный - всего лишь как лёгкий ветерок. Иногда удавалось переносить предметы в сторону или притягивать их к себе (Панкратов с трудом оттёр лицо от липкой обёртки из-под мороженого), но как именно - он пока не понял.
Увлекшись опытами, Панкратов неосторожно задержал взгляд на пробегавшей мимо девушке в лёгком летнем платьице.
- Мущщщина! - яростно прошипела она, обожгла Панкратова взглядом и поспешила дальше.
- Из-звините, - пробормотал он и снял очки. Обожжённая щека покраснела. "Первая степень, похоже. Как бы не вторая. Надо скорее домой, намазать, а то хорош я буду завтра с облезлой мордой... Однако женщинам сейчас ещё хуже".
Панкратов успел обработать ожог и переодеться, почти ничего не уронив, когда домой вернулась Машенька, вся растрёпанная и пунцовая.
- Так и смотрят! - закричала она прямо с порога. - Так и тычут глазами! И ведь в какие места!
Сумочка с писком полетела в угол, за ней последовали туфли.
- Вон, шлейку порвали! - раз уж выдался повод, Машенька сердилась на всё сразу. - И каблук чуть не сломался! Что это у тебя с лицом?
- Одна девушка на улице сердито посмотрела... - Панкратов помог Машеньке расстегнуть заевшую молнию. - А знаешь что? Пожалуй, надень завтра этот свой комбинезон - ну тот, в котором ты на стройку ездила. Авось меньше глазеть станут.
- Нельзя! У нас же дресс-код. За комбинезон шеф знаешь, что скажет?
- А ты на него посмотри вот так...
- Как?
- Ну вот так, - Панкратов изобразил. С тумбочки слетела бронзовая статуэтка, а обои за ней неуверенно задымились.
* * *
На следующий день работа не ладилась. Офис лихорадило. Все обсуждали непрошеное чудо телекинеза. Пробовали отвлечься, включив радио, но и в новостях говорили о том же самом. И если в кабинете ещё как-то можно было работать по-старому, подперев сзади мониторы и не глядя по сторонам, то рабочим, водителям, курьерам - всем, кому положено много двигаться и внимательно смотреть по сторонам - приходилось туго.
Вечером вернулась расстроенная Машенька. Комбинезон не помог. Одеться поневзрачнее догадались многие, но оказалось, что мужчины на женщин всё равно смотрят, даже деликатные и воспитанные. А уж невоспитанные... Выражение "раздевать глазами" стало неприлично буквальным.
- Как подумаю, что утром среди этих самцов в автобусе ехать!.. А вечером в автобусе обратно!.. - жаловалась Машенька. - Так хоть дома запрись! Панкратов, куда ты смотришь!
- Я любя, - сказал Панкратов и погладил Машеньку боковым зрением. - Ну и запрись. Возьми отпуск, ты давно не отдыхала.
- Ну, две недели посижу, ну месяц - а потом что?
- А потом оно, может, само пройдёт.
- Ага, щассс! Жди! Это хорошее проходит, а гадости накапливаются! Панкратов, что ты уставился! - Машенька поправила сползающий с плеча халатик, но сердиться перестала. - Вот бы не ехать, а так - хлоп, и сразу на работе!
Хлоп.
Панкратов уставился на пустое место. Машенька исчезла.
Он замер и даже дышать перестал. Перед этим Машенька сказала: "...хлоп, и сразу на работе". И пропала. Где она теперь? В офисе? Попробовать ей позвонить? Так её мобилка тут осталась. Какой там у неё рабочий номер?..
Хлоп.
Машенька возникла на прежнем месте, как была - в коротком домашнем халатике и тапочках, только заметно порозовевшая и с круглыми глазами.
- Панкратов! - шёпотом потребовала она. - Будь осторожен! Не говори вслух: "Вот бы попасть куда..." - и тем более не представляй себе это место в подробностях, понял?
- Понял. А где ты была? В офисе?
- Если бы! Я на этой неделе на объекте, забыл? Вот на объекте я и появилась. И Ленка со Светкой - они тоже как раз дома говорили, что на работу ехать не хотят. Ленка хоть в трениках была, а Светка из ванны!
- И что?
- И то! А на объекте-то строители!..
* * *
Телепортация добавила неразберихи в общественную жизнь. Прыгать между работой и домом без глазной толкотни в общественном транспорте оказалось не только удобно, но и хлопотно. По рассеянности граждане то и дело попадали не туда и не вовремя. Стало совершенно невозможно запереться от посетителей в кабинете - или, хуже того, уединиться в туалете. Воры получили в распоряжение новый способ проникновения куда не следует. А уж когда выяснилось, что можно не только телепортироваться самому, но и телепортировать предметы...
Хорошо хоть, что никому пока не удалось телепортировать куда попало других людей и животных. Тут, видимо, было нужно полное согласие груза.
После нескольких промахов Панкратов попал на рабочее место и сидел, осторожно разбирая корреспонденцию, когда в офисе возникла секретарша Настя. Приземлиться сразу в своё кресло она не решилась - материализовалась у входной двери и пошла к себе по-человечески, пешком. На Панкратова повеяло духами, и он отвлёкся от работы.
Секретаршей Настя была правильной: не только в звонках и бумагах разбиралась, но и внешность имела заметную. Лицо фирмы, понимаете, а также грудь, талия и ноги. Панкратов был непреклонно верен Машеньке, однако в мыслях и он позволял себе вольности. Какой бы мужчина его не понял?
Вот и теперь мысли Панкратова непроизвольно перескочили с просроченных поставок на эротическую фантазию - но на этот раз как-то по-особенному легко и бурно. Настя споткнулась, подвернула каблук и упала бы, не подхвати её Панкратов.
- Извините! Спасибо...
- Не стоит! Как ваша нога?..
Они осеклись. Сквозь нарастающее возбуждение Панкратов почувствовал талией Насти свои крепкие сильные ладони и приятный мужской запах - ах, Олег Витальевич такой симпатичный, она не раз воображала себе, как... - и почувствовала грудью Панкратова прикосновение своей груди через тонкую ткань рубашки и платья, и аромат духов...
За миг до перехода в порнографический жанр Панкратов с Настей сумели оторваться друг от друга. Стало самую малось полегче, но они по-прежнему разделяли общие чувства и эмоции. Покраснев, Панкратов отшатнулся; Настя шмыгнула на своё место и скрылась за стойкой - но связь сохранилась, только чуть-чуть ослабела.
"Хорошо ещё, что в комнате больше никого не было," - успел подумать Панкратов, когда за дверью хлопнуло, и из кабинета вышел директор.
- Извините, Самуил Яковлевич, что-то мне нездоровится, я сегодня побуду дома! - выпалил Панкратов и поспешно телепортировался домой, даже не выключив компьютер и не забрав портфель.
Не успел он перевести дыхание и привести в порядок мысли, как в прихожей хлопнуло. Машенька тоже вернулась домой досрочно. Её губы дрожали. Панкратова накрыла волна вины и возбуждения. "Будь что будет", - подумал он и начал:
- Понимаешь, любимая, у меня...
- Понимаешь, дорогой, я... - одновременно с ним начала Машенька.
- Давай ты первая.
- Нет, давай ты.
- Ну ладно. Понимаешь, у нас есть секретарша, я рассказывал...
- Секретарша! Фи, как пошло!
- А у тебя-то кто?
- У меня водитель, вот! Такой мужчина! Он ездит на настоящем большом самосвале!
- Но ты же понимаешь, что я никогда...
- Но я ни за что...
Они расхохотались. Слова были не нужны: каждый воспринимал другого так же ясно, как самого себя - и ощущения, и эмоции, и любовь, и нервное веселье, и тающие остатки нелепой вины - а если приблизиться, то чувствуешь чужой кожей своё дыхание, и прикосновение своих рук, и чувствуешь собственные чувства, отражённые в сознании другого, и сколько можно возиться с этой одеждой, зачем тут столько пуговиц?..
Потом Панкратов с Машенькой учились отделять себя друг от друга, ведь нельзя же всё время жить настолько смешанными, и пили кофе на кухне, а до этого его неловко готовили, и только один раз рассыпали сахар и разбили только одну чашку, и вроде бы успокоились.
- А если тебе захочется с твоим водителем... - сказал Панкратов.
- Или тебе с твоей секретаршей... - хихикнула Машенька.
- ...то на здоровье.
- У нас там в холодильнике пирожное было.
- Я достану, - Панкратов сосредоточился.
- Я сама. Э-э... у нас было два пирожных?
- Да нет, одно...
На столе стояли два идентичных блюдечка с пирожными-близнецами. Панкратов прищурился, и блюдечек стало три.
- Кажется, с новым уровнем нас.
- Ты теперь умеешь копировать предметы, да? Только свои копии ешь сам! Вдруг от них понос будет!
- А какое из них настоящее? Угадаешь? А ну-ка - кручу, верчу, обмануть тебя хочу...
- Панкратов! Вредный!
* * *
Работа встала окончательно. Никто не знал, какие правила техники безопасности применять на стройке, где строители взглядами кладут бетонные плиты, как тарифицировать телепортационную доставку вагона стальной арматуры, да и нужно ли вообще кому-то старомодное производство, когда каждый может вообразить себе любую нужную вещь? Опять же эта эмпатия - совершенно не располагает к совместной работе в замкнутом пространстве...
До конца недели всех распустили в незапланированный отпуск.
А вечером у Панкратова с Машенькой прорезалась телепатия. Они мысленно поболтали, а потом Панкратов решил проверить, хватит ли мощности, чтобы связаться с соседями, и пошёл ходить по углам квартиры. И в первом же углу услышал:
"...Эксперимент проходит успешно. Как я и предполагал, в течение часа после первой трансляции у населения активировались способности к телекинезу. Затем, в соответствии с моделью и контрольным экземпляром, последовательно вступили в силу: телепортация, эмпатия, мысленный синтез, телепатия. Этой ночью, в соответствии с графиком, я планирую провести повторное облучение..."
Панкратов замер, стараясь не выдать себя мыслями, потом тихонько отошёл на середину комнаты.
За стеной жил Толик. Толик-чудак, Толик-изобретатель вечного двигателя, Толик-неудачник. Не совсем неудачник, значит. Значит, это всё не вдруг и не само свалилось на человечество...
- Машенька, - вслух, шёпотом позвал он. - Тихо, не говори мыслями. Зови соседей.
У двери Толика собрались все, кто был дома - то есть почти все жители подъезда. Общественным представителем как-то сам собой выдвинулся Семён Палыч, майор милиции в отставке, бывший участковый.
- Анатолий Сергеевич! - зычно воззвал милиционер в отставке. Отставные привычки облетали с него, как плохо положенная краска. - Мы знаем, что вы дома! Убедительно просим вас не скрываться и не телепортироваться. Общественность желает прояснить ситуацию!
- А не то - дверь снимем и электричество отключим! - непонятно пригрозил дед Митрич с первого этажа.
- Да не скрываюсь я, - Толик вышел к людям сквозь запертую стальную дверь. Не телепортировался, просто прошёл насквозь. - О чём поговорить хотите?
- Это вы учинили с людьми всё это безобразие? - сурово осведомился Палыч. - Телекинез этот, телепортацию, эм-патию...
- Ну я, - согласился Толик. - И что теперь?
- Да вас за это к ответственности привлечь надо!
- За что? За наделение людей сверхспособностями статьи нету!
- За хулиганство, молодой человек, всякого привлечь можно! За нарушение общественного порядка. За порчу общественного имущества. А если прикинуть - то и за пособничество в хищении материальных ценностей пойдёте. Я уж не говорю о мужеложестве...
- Да вы что? - удивился Толик. Мужеложества он не ожидал.
- Правильно говорит Семён Павлович! - встрял дед Митрич. - Это самое... ну это... с тобой и учинят! Ты только погодь, вот люди узнают, кто это всё сотворил!
- Да вы что? - растерянно повторил Толик. - За что?.. Человечество же всегда мечтало о таких чудесах! Шарлатаны людей обманывали! Миллионные призы назначали! А я - всем, даром!..
- От ваших необдуманных действий, Анатолий Сергеевич, - укоризненно погрозил пальцем бывший участковый, - уже произошли: экономический кризис, государственный кризис, кризис исполнительной власти, кризис средств массовой информации...
- И этот... кризис семейных отношений! - снова встрял Митрич. - Вертай всё взад!
- Ну, люди... - протянул Толик. - Вы что, серьёзно? Ну подумайте! Всё ж только началось! Завтра-послезавтра у вас ясновидение откроется, а потом...
- Погодите, - протолкался вперёд Панкратов. - Дайте я объясню.
Он чувствовал эмпатическую сплочённость коллектива. Настроения преобладали решительные, но не злобные. Бить Толика пока не собирались.
- Понимаешь, Толик, - сказал Панкратов, - слишком ты это всё резко и неожиданно. Может, оно и к лучшему - но знаешь, сколько всякой неразберихи началось? Ты из дома-то хоть выходишь? Нет? А ты бы походил по улицам, посмотрел. Не готовы люди к такому подарку, понимаешь? Вот ты говоришь - ясновидение. Ты хоть понимаешь, что с этим ясновидением каждый человек узнает, кто это всё затеял и где ты живёшь? С нами-то можно по-соседски договориться...
- Правильно Олег Витальевич говорит, - согласился Палыч. - Давайте, Анатолий Сергеевич, решим вопрос по-мировому... Вы хоть отключить-то это всё можете?
- Да могу я, могу, - пробормотал Толик. Даже без эмпатии чувствовалось, как он обиделся. - Делов-то... Ну, люди... Я вам от всей души, а вы...
- Не обижайся, Толик, - тихо сказал Панкратов. - Ты хорошее дело задумал, только слишком уж с бухты-барахты его провернул. Как всё отключишь, зайди к нам с Машенькой, посидим, обсудим...
* * *
Панкратов вошёл в прихожую, запер входную дверь, повесил ключ на гвоздик, разулся и прошёл в комнату. Ноги гудели - набегался за день. Машеньки ещё не было. Он опустился в кресло и с наслаждением расслабился. Книжку, что ли, почитать? Где она? На столе... Лень вставать.
Панкратов напрягся - до головной боли, до звёздочек перед глазами - и книга неуклюже, заваливаясь с боку на бок, перелетела ему в руки. Он посидел, восстанавливая дыхание. Потом напрягся снова: "Толик!"
"Что?" - мысленно ответил Толик из-за стены. - "Уменьшить усилие?"
"Нет, так в самый раз", - Панкратов передохнул и продолжил. - "Чудеса должны даваться с напряжением. Тогда они получаются настоящими... Я о другом. Включишь на вечер эмпатию, ладно?"
"Ладно", - ответил Толик. - "А то смотри, ты полного набора ещё не знаешь..."
"Потом, Толик. Мы же говорили - в будущем году. Ну ладно, пока".
"Пока".
Панкратов откинулся в кресле, раскрыл книгу на закладке и принялся ждать Машеньку.
- Ой блин! - вырвалось у Панкратова. - Сквозняк, что ли?
Хотя какой тут сквозняк - окна плотно закрыты. Скорей уж землетрясение.
- Что это у вас гремит, Олег Витальевич? - секретарша Настя приподнялась из-за стойки и уставилась на беспорядок. Портфель Панкратова, надёжно стоявший посреди стола, кувыркнулся в воздухе и шмякнулся на пол, а сам Панкратов ощутил толчок в грудь, как от сильного порыва ветра.
- Ой! - сказала Настя и обернулась - кто ещё увидел?
Комнату занимали шестеро сотрудников, и не все они следили за порядком на столах так же старательно, как Панкратов. Взвихрились бумажки, зазвенели чашки и ложечки. Сорвалась со стены импрессионистская репродукция неизвестного автора. Настя в ужасе зажмурилась, и стук падающих предметов вроде бы поутих, но тут из кабинета выглянул директор, и разгром возобновился.
Судя по шуму и возгласам из других комнат, по всему офису творилось то же самое.
- Осторожно! - закричал Панкратов. Посбивав со столов несколько телефонов, он первым уловил суть. - Не смотрите в упор! Они от взгляда разлетаются!
И верно.
Щурясь и ужасно кося глазами, сотрудники кое-как навели порядок и поспешили прочь из сумасшедшего офиса - но чертовщина не прекратилась и на улице. Там клубилась пыль, дёргались ветви деревьев, дребезжали стёкла и летали мелкие предметы. Испуганные жители двигались перебежками, стараясь лишний раз никуда не смотреть.
По пути домой Панкратов экспериментально выяснил, что пристальный взгляд действует как сильный толчок рукой, а беглый и расфокусированный - всего лишь как лёгкий ветерок. Иногда удавалось переносить предметы в сторону или притягивать их к себе (Панкратов с трудом оттёр лицо от липкой обёртки из-под мороженого), но как именно - он пока не понял.
Увлекшись опытами, Панкратов неосторожно задержал взгляд на пробегавшей мимо девушке в лёгком летнем платьице.
- Мущщщина! - яростно прошипела она, обожгла Панкратова взглядом и поспешила дальше.
- Из-звините, - пробормотал он и снял очки. Обожжённая щека покраснела. "Первая степень, похоже. Как бы не вторая. Надо скорее домой, намазать, а то хорош я буду завтра с облезлой мордой... Однако женщинам сейчас ещё хуже".
Панкратов успел обработать ожог и переодеться, почти ничего не уронив, когда домой вернулась Машенька, вся растрёпанная и пунцовая.
- Так и смотрят! - закричала она прямо с порога. - Так и тычут глазами! И ведь в какие места!
Сумочка с писком полетела в угол, за ней последовали туфли.
- Вон, шлейку порвали! - раз уж выдался повод, Машенька сердилась на всё сразу. - И каблук чуть не сломался! Что это у тебя с лицом?
- Одна девушка на улице сердито посмотрела... - Панкратов помог Машеньке расстегнуть заевшую молнию. - А знаешь что? Пожалуй, надень завтра этот свой комбинезон - ну тот, в котором ты на стройку ездила. Авось меньше глазеть станут.
- Нельзя! У нас же дресс-код. За комбинезон шеф знаешь, что скажет?
- А ты на него посмотри вот так...
- Как?
- Ну вот так, - Панкратов изобразил. С тумбочки слетела бронзовая статуэтка, а обои за ней неуверенно задымились.
* * *
На следующий день работа не ладилась. Офис лихорадило. Все обсуждали непрошеное чудо телекинеза. Пробовали отвлечься, включив радио, но и в новостях говорили о том же самом. И если в кабинете ещё как-то можно было работать по-старому, подперев сзади мониторы и не глядя по сторонам, то рабочим, водителям, курьерам - всем, кому положено много двигаться и внимательно смотреть по сторонам - приходилось туго.
Вечером вернулась расстроенная Машенька. Комбинезон не помог. Одеться поневзрачнее догадались многие, но оказалось, что мужчины на женщин всё равно смотрят, даже деликатные и воспитанные. А уж невоспитанные... Выражение "раздевать глазами" стало неприлично буквальным.
- Как подумаю, что утром среди этих самцов в автобусе ехать!.. А вечером в автобусе обратно!.. - жаловалась Машенька. - Так хоть дома запрись! Панкратов, куда ты смотришь!
- Я любя, - сказал Панкратов и погладил Машеньку боковым зрением. - Ну и запрись. Возьми отпуск, ты давно не отдыхала.
- Ну, две недели посижу, ну месяц - а потом что?
- А потом оно, может, само пройдёт.
- Ага, щассс! Жди! Это хорошее проходит, а гадости накапливаются! Панкратов, что ты уставился! - Машенька поправила сползающий с плеча халатик, но сердиться перестала. - Вот бы не ехать, а так - хлоп, и сразу на работе!
Хлоп.
Панкратов уставился на пустое место. Машенька исчезла.
Он замер и даже дышать перестал. Перед этим Машенька сказала: "...хлоп, и сразу на работе". И пропала. Где она теперь? В офисе? Попробовать ей позвонить? Так её мобилка тут осталась. Какой там у неё рабочий номер?..
Хлоп.
Машенька возникла на прежнем месте, как была - в коротком домашнем халатике и тапочках, только заметно порозовевшая и с круглыми глазами.
- Панкратов! - шёпотом потребовала она. - Будь осторожен! Не говори вслух: "Вот бы попасть куда..." - и тем более не представляй себе это место в подробностях, понял?
- Понял. А где ты была? В офисе?
- Если бы! Я на этой неделе на объекте, забыл? Вот на объекте я и появилась. И Ленка со Светкой - они тоже как раз дома говорили, что на работу ехать не хотят. Ленка хоть в трениках была, а Светка из ванны!
- И что?
- И то! А на объекте-то строители!..
* * *
Телепортация добавила неразберихи в общественную жизнь. Прыгать между работой и домом без глазной толкотни в общественном транспорте оказалось не только удобно, но и хлопотно. По рассеянности граждане то и дело попадали не туда и не вовремя. Стало совершенно невозможно запереться от посетителей в кабинете - или, хуже того, уединиться в туалете. Воры получили в распоряжение новый способ проникновения куда не следует. А уж когда выяснилось, что можно не только телепортироваться самому, но и телепортировать предметы...
Хорошо хоть, что никому пока не удалось телепортировать куда попало других людей и животных. Тут, видимо, было нужно полное согласие груза.
После нескольких промахов Панкратов попал на рабочее место и сидел, осторожно разбирая корреспонденцию, когда в офисе возникла секретарша Настя. Приземлиться сразу в своё кресло она не решилась - материализовалась у входной двери и пошла к себе по-человечески, пешком. На Панкратова повеяло духами, и он отвлёкся от работы.
Секретаршей Настя была правильной: не только в звонках и бумагах разбиралась, но и внешность имела заметную. Лицо фирмы, понимаете, а также грудь, талия и ноги. Панкратов был непреклонно верен Машеньке, однако в мыслях и он позволял себе вольности. Какой бы мужчина его не понял?
Вот и теперь мысли Панкратова непроизвольно перескочили с просроченных поставок на эротическую фантазию - но на этот раз как-то по-особенному легко и бурно. Настя споткнулась, подвернула каблук и упала бы, не подхвати её Панкратов.
- Извините! Спасибо...
- Не стоит! Как ваша нога?..
Они осеклись. Сквозь нарастающее возбуждение Панкратов почувствовал талией Насти свои крепкие сильные ладони и приятный мужской запах - ах, Олег Витальевич такой симпатичный, она не раз воображала себе, как... - и почувствовала грудью Панкратова прикосновение своей груди через тонкую ткань рубашки и платья, и аромат духов...
За миг до перехода в порнографический жанр Панкратов с Настей сумели оторваться друг от друга. Стало самую малось полегче, но они по-прежнему разделяли общие чувства и эмоции. Покраснев, Панкратов отшатнулся; Настя шмыгнула на своё место и скрылась за стойкой - но связь сохранилась, только чуть-чуть ослабела.
"Хорошо ещё, что в комнате больше никого не было," - успел подумать Панкратов, когда за дверью хлопнуло, и из кабинета вышел директор.
- Извините, Самуил Яковлевич, что-то мне нездоровится, я сегодня побуду дома! - выпалил Панкратов и поспешно телепортировался домой, даже не выключив компьютер и не забрав портфель.
Не успел он перевести дыхание и привести в порядок мысли, как в прихожей хлопнуло. Машенька тоже вернулась домой досрочно. Её губы дрожали. Панкратова накрыла волна вины и возбуждения. "Будь что будет", - подумал он и начал:
- Понимаешь, любимая, у меня...
- Понимаешь, дорогой, я... - одновременно с ним начала Машенька.
- Давай ты первая.
- Нет, давай ты.
- Ну ладно. Понимаешь, у нас есть секретарша, я рассказывал...
- Секретарша! Фи, как пошло!
- А у тебя-то кто?
- У меня водитель, вот! Такой мужчина! Он ездит на настоящем большом самосвале!
- Но ты же понимаешь, что я никогда...
- Но я ни за что...
Они расхохотались. Слова были не нужны: каждый воспринимал другого так же ясно, как самого себя - и ощущения, и эмоции, и любовь, и нервное веселье, и тающие остатки нелепой вины - а если приблизиться, то чувствуешь чужой кожей своё дыхание, и прикосновение своих рук, и чувствуешь собственные чувства, отражённые в сознании другого, и сколько можно возиться с этой одеждой, зачем тут столько пуговиц?..
Потом Панкратов с Машенькой учились отделять себя друг от друга, ведь нельзя же всё время жить настолько смешанными, и пили кофе на кухне, а до этого его неловко готовили, и только один раз рассыпали сахар и разбили только одну чашку, и вроде бы успокоились.
- А если тебе захочется с твоим водителем... - сказал Панкратов.
- Или тебе с твоей секретаршей... - хихикнула Машенька.
- ...то на здоровье.
- У нас там в холодильнике пирожное было.
- Я достану, - Панкратов сосредоточился.
- Я сама. Э-э... у нас было два пирожных?
- Да нет, одно...
На столе стояли два идентичных блюдечка с пирожными-близнецами. Панкратов прищурился, и блюдечек стало три.
- Кажется, с новым уровнем нас.
- Ты теперь умеешь копировать предметы, да? Только свои копии ешь сам! Вдруг от них понос будет!
- А какое из них настоящее? Угадаешь? А ну-ка - кручу, верчу, обмануть тебя хочу...
- Панкратов! Вредный!
* * *
Работа встала окончательно. Никто не знал, какие правила техники безопасности применять на стройке, где строители взглядами кладут бетонные плиты, как тарифицировать телепортационную доставку вагона стальной арматуры, да и нужно ли вообще кому-то старомодное производство, когда каждый может вообразить себе любую нужную вещь? Опять же эта эмпатия - совершенно не располагает к совместной работе в замкнутом пространстве...
До конца недели всех распустили в незапланированный отпуск.
А вечером у Панкратова с Машенькой прорезалась телепатия. Они мысленно поболтали, а потом Панкратов решил проверить, хватит ли мощности, чтобы связаться с соседями, и пошёл ходить по углам квартиры. И в первом же углу услышал:
"...Эксперимент проходит успешно. Как я и предполагал, в течение часа после первой трансляции у населения активировались способности к телекинезу. Затем, в соответствии с моделью и контрольным экземпляром, последовательно вступили в силу: телепортация, эмпатия, мысленный синтез, телепатия. Этой ночью, в соответствии с графиком, я планирую провести повторное облучение..."
Панкратов замер, стараясь не выдать себя мыслями, потом тихонько отошёл на середину комнаты.
За стеной жил Толик. Толик-чудак, Толик-изобретатель вечного двигателя, Толик-неудачник. Не совсем неудачник, значит. Значит, это всё не вдруг и не само свалилось на человечество...
- Машенька, - вслух, шёпотом позвал он. - Тихо, не говори мыслями. Зови соседей.
У двери Толика собрались все, кто был дома - то есть почти все жители подъезда. Общественным представителем как-то сам собой выдвинулся Семён Палыч, майор милиции в отставке, бывший участковый.
- Анатолий Сергеевич! - зычно воззвал милиционер в отставке. Отставные привычки облетали с него, как плохо положенная краска. - Мы знаем, что вы дома! Убедительно просим вас не скрываться и не телепортироваться. Общественность желает прояснить ситуацию!
- А не то - дверь снимем и электричество отключим! - непонятно пригрозил дед Митрич с первого этажа.
- Да не скрываюсь я, - Толик вышел к людям сквозь запертую стальную дверь. Не телепортировался, просто прошёл насквозь. - О чём поговорить хотите?
- Это вы учинили с людьми всё это безобразие? - сурово осведомился Палыч. - Телекинез этот, телепортацию, эм-патию...
- Ну я, - согласился Толик. - И что теперь?
- Да вас за это к ответственности привлечь надо!
- За что? За наделение людей сверхспособностями статьи нету!
- За хулиганство, молодой человек, всякого привлечь можно! За нарушение общественного порядка. За порчу общественного имущества. А если прикинуть - то и за пособничество в хищении материальных ценностей пойдёте. Я уж не говорю о мужеложестве...
- Да вы что? - удивился Толик. Мужеложества он не ожидал.
- Правильно говорит Семён Павлович! - встрял дед Митрич. - Это самое... ну это... с тобой и учинят! Ты только погодь, вот люди узнают, кто это всё сотворил!
- Да вы что? - растерянно повторил Толик. - За что?.. Человечество же всегда мечтало о таких чудесах! Шарлатаны людей обманывали! Миллионные призы назначали! А я - всем, даром!..
- От ваших необдуманных действий, Анатолий Сергеевич, - укоризненно погрозил пальцем бывший участковый, - уже произошли: экономический кризис, государственный кризис, кризис исполнительной власти, кризис средств массовой информации...
- И этот... кризис семейных отношений! - снова встрял Митрич. - Вертай всё взад!
- Ну, люди... - протянул Толик. - Вы что, серьёзно? Ну подумайте! Всё ж только началось! Завтра-послезавтра у вас ясновидение откроется, а потом...
- Погодите, - протолкался вперёд Панкратов. - Дайте я объясню.
Он чувствовал эмпатическую сплочённость коллектива. Настроения преобладали решительные, но не злобные. Бить Толика пока не собирались.
- Понимаешь, Толик, - сказал Панкратов, - слишком ты это всё резко и неожиданно. Может, оно и к лучшему - но знаешь, сколько всякой неразберихи началось? Ты из дома-то хоть выходишь? Нет? А ты бы походил по улицам, посмотрел. Не готовы люди к такому подарку, понимаешь? Вот ты говоришь - ясновидение. Ты хоть понимаешь, что с этим ясновидением каждый человек узнает, кто это всё затеял и где ты живёшь? С нами-то можно по-соседски договориться...
- Правильно Олег Витальевич говорит, - согласился Палыч. - Давайте, Анатолий Сергеевич, решим вопрос по-мировому... Вы хоть отключить-то это всё можете?
- Да могу я, могу, - пробормотал Толик. Даже без эмпатии чувствовалось, как он обиделся. - Делов-то... Ну, люди... Я вам от всей души, а вы...
- Не обижайся, Толик, - тихо сказал Панкратов. - Ты хорошее дело задумал, только слишком уж с бухты-барахты его провернул. Как всё отключишь, зайди к нам с Машенькой, посидим, обсудим...
* * *
Панкратов вошёл в прихожую, запер входную дверь, повесил ключ на гвоздик, разулся и прошёл в комнату. Ноги гудели - набегался за день. Машеньки ещё не было. Он опустился в кресло и с наслаждением расслабился. Книжку, что ли, почитать? Где она? На столе... Лень вставать.
Панкратов напрягся - до головной боли, до звёздочек перед глазами - и книга неуклюже, заваливаясь с боку на бок, перелетела ему в руки. Он посидел, восстанавливая дыхание. Потом напрягся снова: "Толик!"
"Что?" - мысленно ответил Толик из-за стены. - "Уменьшить усилие?"
"Нет, так в самый раз", - Панкратов передохнул и продолжил. - "Чудеса должны даваться с напряжением. Тогда они получаются настоящими... Я о другом. Включишь на вечер эмпатию, ладно?"
"Ладно", - ответил Толик. - "А то смотри, ты полного набора ещё не знаешь..."
"Потом, Толик. Мы же говорили - в будущем году. Ну ладно, пока".
"Пока".
Панкратов откинулся в кресле, раскрыл книгу на закладке и принялся ждать Машеньку.