Приказ был выжить
Хотел написать благодарности, но обо всем уже написал Симонов:
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.
Упрямство, гнев его, терпенье -
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.
Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья - сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.
Вместо отчета.
Недавно я спросил себя: почему мне так важна эта тема? Беспримерная степень страдания - да, беспримерный героизм - да. Но что глубже?
Прошло время. Я почитал еще, подумал еще и понял.
Блокада - это история о том, как простой человек, попав в адские, невыносимые условия, сохраняет человеческий облик. О том, как обычные люди, подстрекаемые превратиться в зверей страшной нуждой и отчаянием, смертью, холодом и голодом - остаются друг другу людьми.
Это история о том, как человечность побеждает горе и смерть.
Зачем мы читаем и слушаем об блокаде? Зачем мы провели двое суток в темном знобящем подвале? Об этом говорит Ольга Берггольц:
...И каждый, посетивший этот прах,
смелее станет, чище и добрее,
и, может, снова душу мир согреет
у нашего блокадного костра.
Горе ленинградцев топит черствое сердце, душа скептика содрогается от того, как сумели остаться людьми те, кто ел обои и ремни хоронил родителей, супругов и детей.
Нельзя, зная о блокаде, не становиться лучше, чище и сильнее. Нельзя не стараться быть хотя бы чуть-чуть достойным этих людей.
В конечном итоге быть человеком, быть человечным - это значит выйти за пределы телесной жизни, это значит обрести подлинное бессмертие, это значит попрать человечностью смерть.