Дух времени: копипаста и доктор Хаус
Оригинал взят у 0nomatodox в Постмодерн.
«Мир как текст» - один из наиболее известных и основополагающих тезисов постмодернизма.
Постмодернизм от Lurkmore: Два краеугольных камня постмодерна - это использование готовых форм и ирония.
Письмо Канта Герцу от 21.02.1772 года
«Продумывая теоретическую часть во всем ее объеме и во взаимоотношении всех ее частей, я заметил, что мне не хватает еще кое-чего существенного, что я в своих долгих метафизических исследованиях, точно так же как другие, упустил из виду и что в действительности составляет ключ ко всей тайне метафизики, до сих пор остававшейся еще скрытой для себя самой. Я поставил перед собой вопрос: на чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету?»
Поэтому постмодернизм - это такая форма трансцендентализма, в которой отношение к миру как к тексту основано на иронии. Ирония и есть «ключ ко всей тайне» нашего времени.
"ирония - особый род тропов =оборотов речи... здесь именно осознанное оборотничество... так-то и простое предложение - троп... вот и «диалектика есть оборотничество» (с)Лосев)..."
"ну специфика в том, что «всё закончилось хорошо, все умерли»... умер бог, умер автор, умер и человек... а кто же остался? кто иронизирует над собой? среда, культура, семиосфера... мультимедиа..."
Специфика ИИ:
"мир как текст указывает тут же и на человека как текст..."
"искусственный интеллект... уже пройдены игровой тест Тьюринга, разговорный тинэйджер-одессит и живописный вот... "
"ох, об этом писал еще Сенека в начале эпохи: «quae philosophia fuit facta philologia est» - то, что было философией, стало филологией... но это только ирония, самоирония постмодерна же началась как раз с повторного оборачивания уже один раз обращенного (ирония - это троп, или речевой оборот ):
«И таково было кредо Ницше в его ранние годы; его вводная лекция, прочитанная в Базельском университете, «Гомер и классическая филология», заканчивается так: «Филологу тоже подобает подвести под краткую формулу вероисповедания цель своего стремления и путь к нему; пусть же этой формулой будет следующее обращение Сенеки, которое я переворачиваю: «Philosophia facta est, quae philologia fuit» («То, что было филологией, отныне сделалось философией»- измененные слова Cенеки «quae philosophia fuit facta philologia est» («Epistles», 108.23)»
Шелдон Поллок, «Филология будущего? Судьба мягкой науки в жестком мире»."
О спасении философии
K.C. Философия всегда упирается в проблемы, которая она не может решить, а решить их она не может, потому что они теоретически вообще не решаются. Философия всегда избегала проблемы человека, не понятия человек, а конкретного человека. Мне говорят, что такая проблема единичного человека поставлена многими, Хайдеггером, Къеркегором и т.д., но у них единичный человек всё ещё остается понятием, кем угодно, но только не ими самими. И только у Штирнера человек - «вот этот вот человек», он сам.
Философы спасались от человека в себе, уводя его в абстрактное. Когда Дильтей или Шелер говорят о человеке, кого конкретно они имеют в виду? Следовало бы говорить о себе, но о себе можно говорить только тогда, когда сам несешь и воплощаешь в своей единичности ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ КАК ТАКОВОЕ. Смерть философии - это неумение философов лично воплощать и представлять человеческое. Они препоручают это Богу или логике, на вкус. У Штирнера проблема обнажена как пульс. То же у Ницше: его сверхчеловек - это человек, осуществивший в себе назначение человека. А следовательно, преодолевший в себе так называемого человека, который никакой не человек, а всё еще животное. Стадное животное. Проблема не в том, чтобы считать себя человеком юридически, социально и т. д., а в том, чтобы быть им в действительности.
...
Ницше пытался осуществить Штирнера, и, подобно Штирнеру, провалился. Но он всё-таки осознал задачу, перед масштабом которой все прочие задачи отошли на задний план. Задачу стать «Я». Настоящим, а не номенклатурным. Виктора Гюго спросили однажды, кто лучший поэт в мире, и он сразу ответил: Я. Философ не говорит так, но у философа та же проблема. Когда Ницше нападает на мораль, на Бога, он нападает на человеческую трусость. Он видел во всех попытках переноса человеческих проблем в потустороннее элементарную трусость. Трус уводит проблемы в абстрактное, а сам строит свою хату с краю. Ницше осознал это как мало кто, но не выдержал тяжести проблемы. Он поставил на «весёлую науку», и попытался одолеть чёрта по-д’артаньяновски. Ницше танцует, бросив вызов тысячелетиям; всё это захватывающе красиво и фотогенично. Но что же это за ставка, последнее слово в которой принадлежит психиатру!
«Спасение» философии в одном: когда её не просто мыслишь, но и - живешь. Я это нашел у Рудольфа Штейнера, в его личности. И вот, как оглушенный, хожу с этим уже долгие годы, и не могу прийти в прежнего (хайдеггеровского, бердяевского, по сути никакого) себя, вплоть до отказа речи.
Д.Ф. Я с удовольствием подпишусь под этим пониманием современной предельной проблемы философии.
K.C. Начать надо с отказа от слов и дискурсов, не в том смысле, чтобы перестать говорить, а чтобы говорить вещи, а не слова. Кстати, Штейнер в 1895 году написал книгу о Ницше под названием «Ницше - борец против своего времени». Это удивительная и одна из первых книг о Ницше, когда бум Ницше еще не начался.
...
Штейнера мало кто понимает, часто считают мистиком. Но он противоположность мистика. Его духовная наука - это естествознание, расширенное и углубленное в духовное.
...
Еще раз: проблема Штейнера - проблема его личного опыта: он есть, что он мыслит, и он мыслит, что он есть. Поэтому он и начинает не с оккультной традиции, а с естественных наук. Его духовная наука - это перерожденное естествознание, в котором опыт естественных наук доводится до опыта, отвечающего богословию. Но у богословия никакого опыта нет; богословы - это марксисты Библии. «Написано», «сказано» - вот и вся их мудрость. Не удивительно, что они и слышать не хотят о Штейнере».
«Начать надо с отказа от слов и дискурсов, не в том смысле, чтобы перестать говорить, а чтобы говорить вещи, а не слова».
вот чтобы перестать говорить слова, и начать говорить вещи и нужна самоирония... причем, самоирония не своя, а самоирония среды... то есть в именно вот в такое время постмодерна и возможно преодоление человека человеком...
«Мир как текст» - один из наиболее известных и основополагающих тезисов постмодернизма.
Постмодернизм от Lurkmore: Два краеугольных камня постмодерна - это использование готовых форм и ирония.
Письмо Канта Герцу от 21.02.1772 года
«Продумывая теоретическую часть во всем ее объеме и во взаимоотношении всех ее частей, я заметил, что мне не хватает еще кое-чего существенного, что я в своих долгих метафизических исследованиях, точно так же как другие, упустил из виду и что в действительности составляет ключ ко всей тайне метафизики, до сих пор остававшейся еще скрытой для себя самой. Я поставил перед собой вопрос: на чем основывается отношение того, что мы называем представлением в нас, к предмету?»
Поэтому постмодернизм - это такая форма трансцендентализма, в которой отношение к миру как к тексту основано на иронии. Ирония и есть «ключ ко всей тайне» нашего времени.
"ирония - особый род тропов =оборотов речи... здесь именно осознанное оборотничество... так-то и простое предложение - троп... вот и «диалектика есть оборотничество» (с)Лосев)..."
"ну специфика в том, что «всё закончилось хорошо, все умерли»... умер бог, умер автор, умер и человек... а кто же остался? кто иронизирует над собой? среда, культура, семиосфера... мультимедиа..."
Специфика ИИ:
"мир как текст указывает тут же и на человека как текст..."
"искусственный интеллект... уже пройдены игровой тест Тьюринга, разговорный тинэйджер-одессит и живописный вот... "
"ох, об этом писал еще Сенека в начале эпохи: «quae philosophia fuit facta philologia est» - то, что было философией, стало филологией... но это только ирония, самоирония постмодерна же началась как раз с повторного оборачивания уже один раз обращенного (ирония - это троп, или речевой оборот ):
«И таково было кредо Ницше в его ранние годы; его вводная лекция, прочитанная в Базельском университете, «Гомер и классическая филология», заканчивается так: «Филологу тоже подобает подвести под краткую формулу вероисповедания цель своего стремления и путь к нему; пусть же этой формулой будет следующее обращение Сенеки, которое я переворачиваю: «Philosophia facta est, quae philologia fuit» («То, что было филологией, отныне сделалось философией»- измененные слова Cенеки «quae philosophia fuit facta philologia est» («Epistles», 108.23)»
Шелдон Поллок, «Филология будущего? Судьба мягкой науки в жестком мире»."
О спасении философии
K.C. Философия всегда упирается в проблемы, которая она не может решить, а решить их она не может, потому что они теоретически вообще не решаются. Философия всегда избегала проблемы человека, не понятия человек, а конкретного человека. Мне говорят, что такая проблема единичного человека поставлена многими, Хайдеггером, Къеркегором и т.д., но у них единичный человек всё ещё остается понятием, кем угодно, но только не ими самими. И только у Штирнера человек - «вот этот вот человек», он сам.
Философы спасались от человека в себе, уводя его в абстрактное. Когда Дильтей или Шелер говорят о человеке, кого конкретно они имеют в виду? Следовало бы говорить о себе, но о себе можно говорить только тогда, когда сам несешь и воплощаешь в своей единичности ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ КАК ТАКОВОЕ. Смерть философии - это неумение философов лично воплощать и представлять человеческое. Они препоручают это Богу или логике, на вкус. У Штирнера проблема обнажена как пульс. То же у Ницше: его сверхчеловек - это человек, осуществивший в себе назначение человека. А следовательно, преодолевший в себе так называемого человека, который никакой не человек, а всё еще животное. Стадное животное. Проблема не в том, чтобы считать себя человеком юридически, социально и т. д., а в том, чтобы быть им в действительности.
...
Ницше пытался осуществить Штирнера, и, подобно Штирнеру, провалился. Но он всё-таки осознал задачу, перед масштабом которой все прочие задачи отошли на задний план. Задачу стать «Я». Настоящим, а не номенклатурным. Виктора Гюго спросили однажды, кто лучший поэт в мире, и он сразу ответил: Я. Философ не говорит так, но у философа та же проблема. Когда Ницше нападает на мораль, на Бога, он нападает на человеческую трусость. Он видел во всех попытках переноса человеческих проблем в потустороннее элементарную трусость. Трус уводит проблемы в абстрактное, а сам строит свою хату с краю. Ницше осознал это как мало кто, но не выдержал тяжести проблемы. Он поставил на «весёлую науку», и попытался одолеть чёрта по-д’артаньяновски. Ницше танцует, бросив вызов тысячелетиям; всё это захватывающе красиво и фотогенично. Но что же это за ставка, последнее слово в которой принадлежит психиатру!
«Спасение» философии в одном: когда её не просто мыслишь, но и - живешь. Я это нашел у Рудольфа Штейнера, в его личности. И вот, как оглушенный, хожу с этим уже долгие годы, и не могу прийти в прежнего (хайдеггеровского, бердяевского, по сути никакого) себя, вплоть до отказа речи.
Д.Ф. Я с удовольствием подпишусь под этим пониманием современной предельной проблемы философии.
K.C. Начать надо с отказа от слов и дискурсов, не в том смысле, чтобы перестать говорить, а чтобы говорить вещи, а не слова. Кстати, Штейнер в 1895 году написал книгу о Ницше под названием «Ницше - борец против своего времени». Это удивительная и одна из первых книг о Ницше, когда бум Ницше еще не начался.
...
Штейнера мало кто понимает, часто считают мистиком. Но он противоположность мистика. Его духовная наука - это естествознание, расширенное и углубленное в духовное.
...
Еще раз: проблема Штейнера - проблема его личного опыта: он есть, что он мыслит, и он мыслит, что он есть. Поэтому он и начинает не с оккультной традиции, а с естественных наук. Его духовная наука - это перерожденное естествознание, в котором опыт естественных наук доводится до опыта, отвечающего богословию. Но у богословия никакого опыта нет; богословы - это марксисты Библии. «Написано», «сказано» - вот и вся их мудрость. Не удивительно, что они и слышать не хотят о Штейнере».
«Начать надо с отказа от слов и дискурсов, не в том смысле, чтобы перестать говорить, а чтобы говорить вещи, а не слова».
вот чтобы перестать говорить слова, и начать говорить вещи и нужна самоирония... причем, самоирония не своя, а самоирония среды... то есть в именно вот в такое время постмодерна и возможно преодоление человека человеком...