Предварительные замечания: я решил перевести эту очень важную и интересную, на мой взгляд, статью именно в годовщину Дня Победы. В ней показывается рост правых настроений и анализируются причины влияния неофишистов в Европе. Это статья - своеобразное предупреждение левым - что будет, если вовремя не завоевать общественное влияние и доверие, инициатива будет перехвачена неофашистами. Наглядным примером для нас служит Украина.
Автор:
Игнасио Рамоне (испанский журналист, проживающий во Франции, один из идейных вдохновителей
альтерглобалистского движения).
Источник статьи:
Le Monde Diplomatique, Nº: 223, Mayo, 2014
Дата публикации статьи: 9 мая 2014 года.
Перевод:
мой.
Ясно одно: европейские выборы конца мая приведут к значительному росту голосов за правых экстремистов и к вхождению в Европейский парламент (далее - ЕП) большого числа кандидатов от ультраправых. Сейчас они формируют две группы: Движение за Европу свобод и демократии и Европейский альянс националистических движений. Сейчас эти блоки представлены 47-ю евродепутатами, едва 6% из 766 мест [1]. Что будет после 25 мая? Удвоится? Станет достаточным , чтобы блокировать решения ЕП и как следствие финансирование ЕС? [2]
Это факт, что уже на протяжении нескольких лет и в частности с момента, когда обострились кризис демократии, социальные бедствия и недоверие к ЕС, почти все выборы в государствах ЕС отмечены не встречающим сопротивления ростом влияния правых экстремистов. Последние опросы общественного мнения подтверждают, что на приближающихся выборах может существенно возрасти число представителей ультраправых партий :
«Партии за независимость Соединённого Королевства» (Великобритания) [3],
«Партии свободы» (Австрия),
"За лучшую Венгрию" «Jobbik» (Венгрия),
«Золотая заря» (Греция),
«Истинные финны» (Финляндия),
«Лига Севера» (Италия),
«Фламандский интерес» (Бельгия),
«Партия свободы» (Нидерланды), «
Партия датского народа» (Дания),
«Демократы Швеции» (Швеция),
«Словацкая национальная партия» (Словакия),
«Партия порядка и справедливости» (Литва), «
Атака» (Болгария),
«Партия великой Румынии» (Румыния),
«Национал-демократическая партия» (Германия). В Испании, где правые экстремисты находились у власти дольше, чем в какой-либо другой стране (с 1939 по 1975 гг.) это течение имеет слабое представительство. На выборах в ЕП в 2009 г. Они получили только 69 тыс. Голосов (0,43% голосов). Хотя в целом около 2% испанцев считают себя сторонниками ультраправых, то есть около 650 тыс. Человек. В январе прошлого года один из диссидентов консервативной Народной партии основал движение «Vox», позиционирующееся как «правые правых», которое на франкистском жаргоне отвергает «партократическое государство», защищает патриотизм, требует «конца автономности» и запрета на аборты.
Наследниками традиционных ультраправых являются другие четыре организации: «Национальная демократия», Фаланга (
La Falange), Национальный альянс и Испанский патриотический узел, объединенные в платформу “Испания на марше”, подписавшие в декабре 2013 года соглашение об участии в европейских выборах. Они надеются стать евродепутатами.
Но самым важным ультраправым движением в Испании является “
Испания - платформа для Каталонии”, которая насчитывает 67 ячеек. Его лидер Жозеф Англада (Josep Anglada) определяет движение как “ аутентичную партию с сильным социальным содержанием” но с жесткой антииммигрантской позицией: “В Испании - подчеркивает Англада - с каждым днем возрастает угроза гражданской безопасности и преступность, и большая часть вины лежит на мигрантах. Мы хотим того, чтобы каждый народ имел право жить согласно своим привычкам и идентичности в своих собственных странах. Очевидно, поэтому мы против исламских иммигрантов и вообще из какого-либо неевропейского государства”.
Что касается Франции, то на муниципальных выборах в марте прошлого года
"Национальный фронт", который возглавляет Мария Ле-Пен, победил в двенадцати крупнейших городах, а на национальном уровне получил 1600 мест в местных советах. Это беспрецедентный факт. Но самое необычное - дальше. Опросы показывают, что на выборах 25 мая 2014 года НФ может получить от 20 до 25% [4]. Это превратит НФ в первую партию в стране, оставив позади консерваторов из Союза за народное движение и очень далеко Социалистическую партию с Франсуа Олландом. Это настоящая бомба.
Неприятие ЕС и выход из зоны евро - две наиболее крупные общие темы европейских ультраправых. И в этот момент они ловят настроения многих европейцев, по которым ударил кризис. Это кризис, который Брюссель усилил
Пактом стабильности [5] и своей жестокой политикой экономии и бюджетных сокращений - причина многочисленных социальных бедствий. Имеется 26 миллионов безработных, а процент не имеющих работы молодежи просто ужасающ (61,5% в Греции, 56% в Испании, 52% в Португалии). Раздраженные, много граждан теряют веру в ЕС [6]. Растет евроскептицизм, еврофобия. И это ведет во многих случаях к переходу на позиции ультраправых партий.
Но нужно сказать также, что европейские правые экстремисты изменились. Долгое время они разделяли идеологию нацистов и фашистов образца 30-х годов, ностальгируя по его полуинфернальной и порочной символике и эстетике (полувоенные формы, римское приветствие, антисемитская ненависть, расистское насилие...). Эта внешняя атрибутику - которую еще сохраняют, например, венгерский «Jobbik» и греческая «Золотая заря» - утрачивала популярность довольно быстро. Вместо этого появлялись новые “неповторимые” движения, потому что они научились скрывать эти отвратительные черты, из-за которых они терпели постоянные неудачи на выборах. В тени остался антисемитизм, который характеризовал ультраправых. Вместо него, новые ультрас сделали акцент на культуру, идентичность и ценности, предвосхищая увеличение иммиграции и связанную с ней "угрозу" ислама.
С намерением “дедемонизировать” свой образ, сейчас они оставляют также и идеологию ненависти, умеряют и адаптируют свой пестрый и радикальный дискурс отвержения системы, критики иммиграции (в особенности мусульманской и румыно-цыганской) и защиты “белых бедных”. Их декларируемой целью становится достижение власти. Они интенсивно используют Интернет и социальные сети, чтобы оперативно созывать манифестации и вербовать новых членов. И их аргументы, как мы сказали, всякий раз находят все больший отклик у миллионов европейцев, сломленных массовой безработицей и политикой экономии.
Во Франции, например, Мария Ле-Пен атакует “дикий капитализм”, “ультралиберальную Европу”, “вред глобализации” и “экономический империализм США” с большей радикальностью, чем любой левый политический лидер. Ее речи манят широкие слои трудящегося общественного класса, сломленного деиндустриализацией и разобщенностью. Люди аплодируют лидеру Национального фронта, когда она заявляет, упоминая экс-генерального секретаря Коммунистической партии Франции, что “нужно остановить иммиграцию; в противном случае, все больше трудящихся будут обречены на безработицу”. Или когда она защищает “избирательный протекционизм” и требует, чтобы создавались препятствия свободному обмену, потому что это “вынуждает французских трудящихся соперничать со всеми трудящимися планеты”. Или когда она требует “национальной принадлежности” в плане доступа к службам социального обеспечения, которые, согласно ей, “должны быть зарезервированы за семьями, в которых, по крайней мере, один из родителей француз или европеец”. Все эти аргументы находят поддержку и симпатию в широких социальных слоях, наиболее уязвленных промышленным бедствием, к которых в течение десятилетий голосовать за левых был нормой [7].
Но новый дискурс правых экстремистов находит отклик и у тех, кто не является прямыми жертвами кризиса. Он затрагивает каким-то образом ноты “оторванной идентичности”, которую неосознанно ощущают многие европейцы. Он отвечает на чувство “экзистенциальной нестабильности” бесчисленных граждан, оказавшихся под двойным ударом глобализации и ЕС. Столько устоев (относительно семьи, общества, нации, религии, работы) поколеблено в последнее время, что много людей теряют ориентацию . В особенности средние слои, до настоящего времени бывшие опорой политического равновесия европейского общества, которые видят, как их положение безвозвратно утрачивается. Они подвергаются риску маргинализации и люмпенизации. Упав в эту пропасть, они становятся частью бедных слоев, откуда они думали (из-за веры в прогресс) можно было выйти раньше всегда. Они живут в состоянии паники.
Ни либеральные правые силы, ни левые не сумели дать ответа на все эти новые тревоги. И пустоту наполнили правые радикалы. Как утверждает Доминик Рене (Dominique Reynié), специалист по новому популизму в Европе: “Правые радикалы были единственными, кто принял во внимание вырывание с корнем населения, затронутого эрозией его материального положения - безработицей, снижением покупательной способности - и его нематериального имущества, а именно его стиля жизни, которому угрожала глобализация, иммиграция и Европейский Союз” [8] .
Пока европейские левые посвящали в последние два десятилетия все внимании и энергию социальным вопросам (разводы, гомосексуальный брак, аборт, права иммигрантов, экология), в то же время интересы трудящихся городских и сельских слоев были оставлены без внимания. Даже без слов сочувствия. Они были принесены в жертву во имя "императивов" европейского строительства и глобализации. С этими осиротевшими слоями сумели говорить крайне правые, понять их несчастья и обещать им разрешения проблем. Не без демагогии. Но с эффективностью. И как следствие: Европейский Союз может оказаться под управлением самых могущественных правых радикалов, которых Старый Свет знал с 30-х годов прошлого века . Мы знаем, как это тогда закончилось. Чего ждут демократы, чтобы проснуться?
Примечания.
[1] На европейских выборах в 2009 г. Праворадикальные партии получили 6,6 процентов голосов.
[2] Наиболее серьезные опросы показывают, что после 25 мая количество евродепутатов от праворадикалов может возрасти с 47 до 71.
[3] По опросам, проведенным фирмой YouGov 6 апреля 2014 года Партия за независимость Объединённого Королевства (Великобритания) пользуется поддержкой в 40%, что даст ей 20 мест в Европарламенте.
[4] Согласно исследованию по изучению образа FN, реализованного в феврале 2014 Институтом TNS Sofres, число французов, которые симпатизируют идеям FN составляет 34 %.
[5] Договор Стабильности и Роста запрещает европейским правительствам еврозоны реализовывать бюджетный дефицит, превышающий 3 % ВВП.
[6] Последнее исследование «Евробарометра», опубликованное в декабре 2013, показывает, что только у 31% европейцев имеют положительный образ ЕС (против 48 % в марте 2008-го).
[7] Согласно исследованию, проведенному еженедельником Le Monde, образ лидера FN получает все больше симпатий : 56% опрошенных думают, что “она понимает ежедневные проблемы французов” и 40 %, полагают, что у нее "есть новые идеи, чтобы решать проблемы Франции".
[8] Dominique Reynié, Populismes: la pente fatale, Plon, París, 2011.