Два запаха капитализма (рассказ-эссе)
Коллаж Джо Уэбба.
Это почти документальный рассказ-эссе о событии, произошедшем со мной. В нем не выдумано ничего, кроме нескольких эпитетов, эмоциональных оценок. Это литературная обработка жизни. Как ее удалось обработать автору - судить читателю, а как ее удалось пережить - автору.
Я вошел в вагон московского метро глубоким вечером. Пассажирские толпы уже разошлись по своим квартирам, судьбам, счастьям и невзгодам. Вагон почти пуст. Я сел на место и вдруг почувствовал резкий приторный запах дорогого парфюма.
Чуть в отдалении от меня, вальяжно раскинувшись, восседала некая лоснящаяся дама с ярко выраженным «рублевским» социальным происхождением. Именно она источала по всему вагону синтетические волокна навязчиво-приторных духов. Было трудно определить ее возраст - настолько искусственно омоложенным смотрелось ее лицо, а, быть может, наоборот - это была юная девушка в маске хирургических операций. Пластические накладки как правило приводят лица и девушек и стареющих женщин к некоему единому возрастному знаменателю, когда уже точно определить их возраст становится невозможным. К лицу прилагалась всевозможные аксессуары «рублевской» лакшери-жизни, с близкого издалека выглядевшие в общей массе как розово-меховое пятно.
Как она здесь очутилась - оставалось для социальной психологии настоящей загадкой. Обычно подобные «цацы» метровское подземелье обходят стороной, или, точнее, объезжают на мерседесах. Некоторые же даже и не предполагают о существовании такого вида «нищебродского» вида транспорта.
Итак, психологическая наука молчала о причинах этого казуса. Я же рефлекторно предположил, что, должно быть, пробка на поверхности Земли заставила ее спуститься в это «адово подземелье». Впрочем, никакого интереса к нему дама кукольного вида не проявляла, будто его и не существовало вовсе, а сам факт ее присутствия оставался неведомой загадкой и для нее самой.
Уткнувшись в модный гаджет, дама не замечала шума, как будто находилась в процессе телепортации своего тела из одной точки своей лакшери-жизни в другую. В ее отформатированном роскошью мозгах даже не было тени гипотезы о том, что может произойти то, что произойдет на следующей остановке. А на ней весь ужас «социального ада» во всей своей прелести вторгся в ее благоустроенную жизнь неотвратимым и неумолимым запахом.
Двери открылись, и в проход, я заметил это боковым зрением, вплыла какая-то бесформенная черная глыба - одетая в несколько слоев грязных тряпок, шуб, пальто, каких-то безумных платков - БОМЖиха. Первое и окончательное, что вторглось в вагон еще до того, как она в него вошла - был запах. Каждый, кто регулярно пользуется метро, знает этот запах. При подробном описании его происхождения может возникнуть лишь одно ощущение - тошнота. Этот черный, непроницаемый, зловонный, всепоглощающий, невыносимый аромат. Задерживаешь дыхание, чтобы его избежать и с ужасом считаешь секунды до следующего глотка воздуха. А потом в одно мгновение вдыхаешь это зловоние и опять ждешь, не дыша. А оно обжигающим потоком разливается по твоим легким.
Глыба встала посредине вагона каменным изваянием. Поезд тронулся, но оно даже не пошелохнулось - так прочно и устойчиво притягивал вес всех этих дурно пахнущих вещей.
Но даже это зловоние не могло перебить первого приторного запаха лакшери-куклы. Эти два запаха каким-то причудливым образом переплелись друг с другом также, как случайно встретились эти две противоположные жизни - жизнь опустившейся БОМЖихи и жизнь опустившейся в метро напомаженной престарелой девы (или юной старухи). Два запаха подчеркивали и усугубляли друг друга, на их контрасте и в их слиянии рождался какой-то новый отвратительный оттенок.
Насколько зловонный запах черной глыбы был невыносим для меня, человека готового в подобным «сюрпризам» метрополитена, настолько, нет десяти- тысячекратно он был нестерпим для этой привыкшей только к сладостному парфюму. Наверное, для нее это был аналог «газовой камеры», простите, но только это сравнение приходит на ум.
Вначале она, кажется, не поняла, что происходит: оторвала голову от телефона и несколько секунд в растерянности водила ею в разные стороны. Поняв, что это не помогает, она вскочила с места и стала метаться по вагону, будто в агонии. Между тем глыба спокойно и прочно стояла на прежнем месте. Контраст ощущался не только в двух запахах, но и в геометрии их движений.
Две абсолютные противоположности, каким-то необъяснимым и невероятным образом пересеклись в одном пространстве. Еще никогда я не был свидетелем такого яростного столкновения, такой встречи двух социальных антиподов, находящихся на низшем и высшем «этажах» общества.
И тут я подумал, точнее, ощутил два разных чувства, два разных отношения. С одной стороны, я испытывал одинаковое отвращение к ним обоим. Но в случае с БОМЖихой оно было рефлекторным, спонтанным, а по отношению к «даме» - рациональным, осознанным.
С другой стороны, я вдруг явственно почувствовал разницу моего отношения. К кому я ближе? На чьей я стороне? Ближе я мог быть только к тому, к кому мог испытыть сострадание, кто вызывал жалость, желание пожалеть. Чёрную глыбу я мог пожалеть, сострадать ей, но ни капли чего-то подобного по отношению к забившейся в конце-концов в противоположный угол вагона напарфюменной светской дамы у меня не было.
Передо мной вдруг предстала воочию наглядная модель современного общества. В этой уникальной встрече в метро будто были сглажены все вариации, все разнообразие. Здесь и сейчас передо мной - в рафинированном, четком виде - было явлено наше общество. Иступленное, лоснящееся богатство на одном полюсе и жуткая, беспросветная, зловонная бедность с другой. И пустота между ними.
Сколько украденных радостных дней, месяцев, лет этой БОМЖихи было заключено в каждой фритюльке, меховом завихрении этой «львицы»? Сколько сладости и радости было выкачано из жизни этой черной глыбы, чтобы создать этот концентрированный приторный запах парфюма? Сколько криков отчаяния овеществлено в каждом клике по сенсорному экрану модного телефона? Сколько шепота отчаяния в шуршании складок ее модной юбки? Можно ли это посчитать?
Какому великому ученому дана это формула человеческого неблагополучия, рождающего благополучие и комфорт других? Ведь принцип сохранения энергии действует и здесь - в человеческом обществе, только формулируется иначе. Если в одном месте убывает, то где-то в другом концентрируется и собирается.
Принцип сохранения счастья? Нет это слово не подходит. Ведь счастлива ли по-настоящему эта утопающая, а, быть может, утонувшая, в роскоши «примадонна»? И, может быть, стоящая посредине вагона в стоическом спокойствии черная глыба испытывала и способна испытать такие высоты счастья, какие той в ее айфонном кругозоре, и не снились? Слишком много вопросов.
На следующей остановке дама предсказуемо пулей вылетела из вагона и побежала к выходу, наверное, ловить такси. Глыбу, словно каменное изваяние, увез поезд. Я вышел на пустой перрон и стал ждать нового поезда. Нового поезда и новых ответов.
P.S. Огромная благодарность vsilvestrov, который помог мне в редактировании этого текста.