Рената Салецл - Тирания выбора (2014)
В своей книге известный словенский психоаналитик Рената Салецл показывает, каким образом идеология индивидуального выбора формирует общество позднего капитализма и становится препятствием для общественных изменений, исключая возможность выбора новых форм социальной организации и подменяя социальную критику самокритикой. Распространенное в современной культуре представление, что люди могут сделать свою жизнь произведением искусства, формируя каждый ее элемент по своей воле, оказывает колоссальное давление на индивида и порождает тревогу и страх относительно всего - от физического тела, финансов и семьи до декорирования собственного дома. Показывая, как идея выбора переплетается с тревогой, отношениями, любовью и решением иметь детей, Салецл предлагает проницательный обзор эмоций и внешних факторов, определяющих решения и действия индивидов. Книга представляет интерес для философов, социологов, психологов, исследователей культуры, а также для всех, кто интересуется проблемами современной культуры и общества.
Цитаты из книги Рената Салецл - Тирания выбора
Выбор несёт с собой чувство переполняющей ответственности, а она связана со страхом неудачи, чувством вины и тревоги, ведь за неверно сделанным выбором может последовать раскаяние. Все это заставляет говорить о тирании выбора.
Эта книга призвана прояснить, как идея выбора того, кем мы хотим быть, как императивная идея «быть собой» начали работать против нас, превращая нас не в свободных людей, а во все более тревожных и жадных. То, что постиндустриальный капитализм обручился с идеологией выбора, - не случайность. Эта идеология и позволяет капитализму сохранять сегодня своё господство. По мысли французского философа Луи Альтюссера, проблема заключается в том, что мы не замечаем тех форм, в которые отливается наша жизнь.
Кризис можно определить как тот самый момент, когда мы утрачиваем контроль, тот самый момент, когда наш мир рушится, и мы сталкиваемся с чем-то неизвестным. Какие бы последствия ни нёс с собой кризис обществу и индивиду, он все же может оказаться тем моментом, когда есть шанс подвергнуть переоценке то, что на самом деле важно. Когда экономический кризис подстегивает людей к бережливости, они вынуждены задаваться вопросом о том, чего они хотят на самом деле. Экономить - значит приносить в жертву желание, по крайней мере, откладывать его на потом.
Сегодня дело обстоит так, что ограничения возникают не благодаря некой внешней инстанции, облеченной властью (родители, учителя), а в силу того, что запреты себе мы создаём сами. И бескрайняя индустрия совета/самопомощи содействует выбору все новых авторитетов, которым перепоручается право на ограничение нашего выбора. В этой книге я хочу рассказать о том, как ложная идеология выбора может обременять человека иллюзией того, что он - полновластный господин своего благосостояния, а также о том, как мало эта идеология способна изменить организацию общества а целом.
Пока мы одержимы индивидуальным выбором, нам не дано увидеть, что выбор этот далеко не индивидуален, что на деле он формируется тем обществом, в котором мы живем.
Непомерный выбор может усилить чувство тревоги и неадекватности.
Самый разрекламированный сыр несет утешение, поскольку избавляет от необходимости обнаруживать нечто новое.
Скорее я задалась вопросом о своём собственном желании перед глазами желания других. Во-первых, меня волновал вопрос, как отнесутся к моему выбору другие. Во-вторых, у меня возникла тревога из-за того, как в этой ситуации я воспринимала сама себя - я сердилась на себя из-за того, что не была осведомлённым покупателем.
Есть победители, и есть проигравшие, но поистине люди борются не друг с другом, они ведут постоянную борьбу с самими собой, со своим собственным низким началом.
Мы живем во времена нетерпеливого капитала. Неумолимо желание быстрой прибыли. Нас всех подталкивают к тому, чтобы действовать подобно корпорациям: составлять целевые планы на всю жизнь, делать долгосрочные вложения, быть гибкими, реструктурировать жизненные инициативы, принимать необходимый риск ради увеличения прибылей.
Чем больше мы изолированы от вовлечённости в социальную и политическую жизнь, тем больше стимулов для самообладания.
«Гнев - это выбор». Введение идеи выбора в область эмоций приводит к тому, что усиливаются чувства страха и вины. Неважно, насколько все эти книги научили нас манипулировать чувством гнева, в конечном счете мы гневаемся на самих себя из-за неспособности справиться с болезненным чувством гнева. Хоть гнев и появляется как то, что мы пытаемся контролировать, как то, с чем мы стараемся справиться, нельзя забывать и о том, что это - необходимое чувство, которое подталкивает к социальным переменам. Стремление избавить людей от гнева можно считать одним из способов усмирения, переключения внимания с социальных проблем на индивидуальные.
С одной стороны, у нас остаётся все меньше и меньше сил и возможностей хоть как-то изменить общество, в котором мы живём, а с другой - мы пытаемся изменить нашу непосредственную среду обитания - наш дом. Дом с давних пор понимается как продолжение себя, и сегодня он считается серьезным показателем нашего личного развития. Дом практически превратился в живое существо, в нечто такое, что обрело власть над человеческим субъектом. Наш дом - наш протез со скрытым потенциалом влияния, воздействующим на наше творческое «я». Дом - это одновременно зеркало человека и его инкубатор. Нередко можно услышать слова: «Ты - это твой дом».
Чем больше мы старались убедить себя в том, что выбор несет с собой все большее удовлетворение, тем меньше на деле мы этим самым выбором наслаждались.
Философы давно подметили связь между страхом и выбором. Для Кьеркегора страх прямо проистекает из свободы, из необходимости сталкиваться лицом к лицу с возможностью самой возможности. Сартр истолковал это словами, что человек, стоящий на краю пропасти, переживает страх не потому, что может в неё упасть, а потому, что свободен броситься вниз сам.
Даже если выбор представляется личным делом человека, то, как люди выбирают, по сути своей связано с тем, как они строят отношения с другими и как, на их взгляд, другие из воспринимают. Таким образом, дело не столько в том, что люди изобретают самоограничения, сколько в том, как их выбор связан с ценностями общества, диктующими, что есть правильный выбор.
Мы нуждаемся в том, чтобы другие люди оказывали содействие свободе нашего выбора, чтобы они определяли нашу идентичность.
Двойное послание в странах так называемого развитого мира поразила сегодня оба пола. От мужчин и женщин требуют сделать из себя нечто неповторимое, и в то же время им даются детальные предписания того, как эта неповторимая индивидуальность должна выглядеть, какую карьеру следует выбрать и особенно - какую знаменитость человек должен напоминать.
В психоанализе речь идёт не о том, чтобы немедленно удовлетворить требование пациента, а о том, чтобы помочь ему понять, что именно скрывается за подобным желанием.
Идея, что можно создавать идентичность, копируя других, привела к особенным, возникающим в сегодняшнем обществе проблемам.
Когда люди выбирают и прилагают к себе ту идею, что каждый может добиться гламурной жизни знаменитостей, тогда в погоне за недостижимой фантазией жизнь их утрачивает свои важнейшие черты.
Погоня за идеальным телом, в котором индивид наконец-то станет «собой», связана с риском постоянного попадания в ловушку, которая только усиливает чувство вины. Порочный круг самосовершенствования ведёт лишь к эскалации страха.
Удивительно, но как раз менее озабоченные состоянием своего здоровья живут дольше тех, кто внимательно следит за каждым своим шагом.
Отношение к выбору зависит от социальной среды. То, как люди делают свой выбор, зависит не только от влияния того, что выбирают другие, но и от того, какое значение имеет выбор в обществе. В лакановском психоанализе есть такое понятие как «Большой Другой», которое обозначает язык, институции и культуру - в общем все то, что совместно создаёт социальное пространство нашей жизни. Это пространство определяет нас в течение всей нашей жизни, и зачастую мы создаём своё собственное отношение к этому пространству, рисуя его как нечто целостное, наполненное символами, понимание которых мы разделяем с теми, кто живет вместе с нами в одной социальной среде.
Сам акт выбора потому и оказывается травматичным, что нет никакого Большого Другого, который бы за нами наблюдал. Выбирать значит делать решительный шаг. Когда мы стараемся удовлетвориться с помощью механизмов самопривязывания, то на деле лишь выбираем Большого Другого; мы изобретаем символическую структуру, которая избавляет нас от страха выбора. Именно это мы и делаем, когда верим в гороскопы, или харизматичного политика. Однако само существование Большого Другого - это всегда наш «выбор», наша фантазия. Наделяя его существованием, мы выбираем не выбирать, выбираем выбор, сделанный за нас.
Обращаясь к психоанализу, Лежандр подчеркивает, что вхождение субъекта в язык предполагает акт отделения.
Больше всего тревоги у человека вызывает вопрос, кем он предстаёт в желании Другого.
Движение к наслаждению любой ценой ведёт ко всякого рода токсикоманиям и избыточностям - алкоголизму, трудоголизму, наркомании и шопингу. Капитализм освободил раба и превратил его в потребителя, но безграничное потребление заканчивается тем, что потребитель потребляет самого себя.
Другой поддерживает то, что сами мы поддержать не в состоянии, обеспечивая тем самым нас почвой, на которой мы формируемся. Поэтому наша история - это всегда история Другого, или даже образов Другого.
Дюфур приходит к выводу, что в посьмодернистском обществе больше не существует символического Большого Другого, того самого, кто, будучи сам неполным, все же задаёт «авторитет», к которому субъект может обратиться с требованием, поставить вопрос или выдвинуть претензию. В сегодняшнем обществе Большим Другим стал рынок. Следуя за предсказанием Вальтера Беньямина, согласно которому капитализм будет функционировать как новая форма религии, сегодня нередко говорят, что рынок стал Богом.
Человеческий субъект сегодня навсегда децентрирован, а окружающее его символическое пространство более чем когда бы то ни было беззаконно и диффузно.
Согласно лакановскому психоанализу, психотик - человек, который не видит тех социальных запретов, которые очевидны для большинства людей. У психотиков своё собственное видение реальности; согласно знаменитой формулировке Фрейда, психотик не соглашается кое с чем расстаться ради того, чтобы стать частью общества.
Одна из характерных для психотиков черт заключается в их одержимости подражанием, формированием себя в соответствии с определенным набором идей, которым он вначале следует, а затем резко бросает, переходя к следующей мощной индентификации с другими людьми.
Главной проблемой может статься то, что в культуре, которая столь настойчиво проводит в жизнь идею любви к себе, любить кого-то другого становится все труднее, даже в том случае, когда у человека есть надежда быть кем-нибудь любимым.
Женщина может выбирать того, кто каким-то странным образом навсегда будет принадлежать ей: поскольку он недоступен, фантазия на его счёт никогда не будет разрушена реальностью.
Многие женщины, которые ведут борьбу с собственным желанием, принимая решение, иметь или не иметь детей, зачастую сталкиваются, сознательно или бессознательно, с вопросом о том, как сами они пришли в этот мир.
Жизненно важный выбор не только задаёт альтернативное будущее, но заново интерпретирует прошлое.
Профессора делового администрирования, специализирующиеся на человеческой мотивации, Михнея Молдовяну и Нитин Нория, пишут: «...наши страхи, связанные с принятием решения, проистекают не из какого-то тайного желания остановить время, оказаться вне времени, стать бессмертными, а из неудовлетворенного желания привести к гармонии то, что есть, с тем, что могло бы быть».
Причиной тревоги и волнений для сегодняшнего человека, стоящего перед выбором, становится не только бесконечное множество возможностей, но и сопровождающее их ощущение утраты. Рискуя, мы склонны наделять большим значением не то, что приобретаем, а то, что теряем.
Сегодня, в начале XXI века, люди все чаще сталкиваются с невозможностью сделать хоть какой-нибудь выбор. Когда выбор слишком уж велик, когда выбор становится повелительным, когда ответственность за возможное совершение неверного выбора провоцирует тревогу, то застывание в нерешительности оказывается защитой от вероятного сожаления, разочарования в сделанном выборе. Сталкиваясь великим множеством возможностей, люди находят тысячи способов, позволяющих им избежать выбора.
Очень важный момент в истории психоанализа наступает тогда, когда Фрейд начинает пользоваться понятием «выбор невроза». Реакция оказывается формой выбора, а индивид - ответственным за свой невроз. Индивид - не просто результат действия внешних сил (общества и родителей, например), но также и «автор», создатель своих собственных ответов на действие этих сил. Впрочем, понятно, что ответы эти являются не продуктом рационального выбора, а выбором, сделанным на бессознательном уровне.
Для того, чтобы заговорить, как утверждает Лакан, нам нужно пройти через процесс отчуждения и утраты.
Если субъект не совершит свой принудительный выбор в формировании индивидуальных защит, то окажется в психозе. Даже когда речь идёт о провале в психоз, Лакан склонен говорить об ответственности, которую несёт за это человек. Психотическая структура не просто выстраивается извне, но является собственным образованием, хоть и не сознательным.
Формы страданий (наши неврозы, например) понимаются в психоанализе как вопрос принудительного выбора.
Жак Лакан описывал невротиков с навязчивостями как людей, постоянно задающихся вопросом: «я мертв или жив?». Поскольку навязчивый в ужасе не только от своего собственного делания, но и от желания Другого, то первым делом он и пытается устранить этого самого желающего Другого. В результате он как бы сумеет занять место Другого и установить контроль, которым владеет другой. Иначе говоря, чтобы предотвратить любого рода неожиданности, невротик с навязчивостями сам становится Другим. Он рассчитывает на то, что со смертью желающего Другого, он, наконец, вздохнёт полной грудью и заживет. Однако, постоянно учреждая новые правила и налагая на себя новые запреты, он превращается в живого мертвеца, в роботоподобное существо без каких-либо желаний
Стыд - это напоминание о том, что мы по определению никогда не сможем полностью реализовать все ожидания на свой собственный счёт. Меньше всего нам хочется, чтобы другие разглядели в нас то, что по своей сути мы были и остаёмся мошенниками.
Стыд связан с нашей внутренней несогласованностью, с непостоянством авторитетов в нашей жизни и переменчивостью Другого. Когда мне стыдно, я не только пытаюсь избежать неодобрительного взгляда Другого,..., оставить без внимания тот факт, что сам по себе Другой...вообще не существует.
Джоан Копжек: стыд - доказательство того, что Другого не существует.
Когда мы испытываем стыд за сделанный выбор, то отводим взгляд от общества в целом и фокусируемся на себе.
Выбор не имеет практически никакого отношения к рациональности. То, как человек выбирает, чаще всего отражает его глубинную психологическую структуру. Так, истеричная женщина вероятнее всего пребывает в хроническом разочаровании от результатов своего выбора. Совершая покупку, она тотчас понимает, что «все это - не то!», и удовлетворённой она попросту не может быть. Однако вместо того, чтобы задуматься о причинах своей неудовлетворённости, она опять отправляется в магазин за очередной покупкой. Мужчина с навязчивостями, напротив, может вполне избежать выбора, вечно откладывая его на потом. Выбор потребовал бы от него действия на основе желания. Психотик вообще может оказаться парализованным, ибо ему может представиться, что у него вообще нет никакой свободы, что кто-то другой уже совершил за него выбор, и потому он чувствует себя подавленным и подконтрольным.
Выбор, который мы совершаем, зачастую иррационален. Покупая дорогой автомобиль, вполне возможно, мы хотим вызвать зависть, а отнюдь не следуем рациональному выводу, согласно которому нам нужна исключительно эта модель. Пробуждать зависть, кстати, - вполне в духе сегодняшнего маркетинга.
В то время как кто-то пытается научить людей ограничивать выбор, я утверждаю, что люди уже выработали собственные самоограничивающие механизмы, пусть даже не сознательно. Люди сами ограничивают свой выбор, или действуют так, будто кто-то наложил на них ограничения.
Желания всегда включают определённые запреты. Когда старые запреты прекращают своё существование, мы тотчас придумываем себе новые. Это очень хорошо понимает хозяин лондонского магазина «Конран»: «Люди не знают, чего хотят, пока вы им не дадите то, что они хотят».
Безымянные читатели веб-страницы вплелись в ее сверх-я, усилив его, и посредством такого психологического обхода через киберпространство женщина стала куда более готовой к действиям, чем если бы она доверилась своим близким, которые неспособны оказать такое же давление.
Сколь бы травматически ни был выбор, это неотъемлемая человеческая способность. То, что человек способен делать выбор, открывает возможность перемен.
Человек - это субъект, то есть тот, кто всегда создаёт свой индивидуальный симптом (или невроз). Перемены возможны, и у нас есть способность преодолеть индивидуальные страдания, равно как и создавать их.
Когда какая-то идея начинает в какой-то момент прославляться в обществе, нужно сохранять бдительность.
Либерально-демократический капитализм прославляет идею выбора с той лишь оговоркой, что в первую очередь предлагается консюмеристская модель выбора. Выбор новой формы социальной организации, различных путей, по которым общество может пойти в будущем и особенно возможности отказаться от капитализма в том виде, в каком мы его знаем, оказывается за пределом выбора.
Мы вольны выбирать, принимать тиранию выбора или от неё отказываться. Начать мы можем с понимания того, что нам на самом деле предлагают.
