Что нас привлекает в легионерском движении
Читатели нацбол-инфо задали вопрос, что «нашего» в Корнелиу Зеля Кодряну и легионерском движении. Редакция не сподобилась ответить на него, а я хотел бы попытаться это сделать, поскольку он меня также интересует.
Начнём с того, что безотносительно к идеологическим (носящим программный, а значит поверхностный характер) противоречиям легионеры Легиона Архангела Михаила и «Железная Гвардия» (эти две организации соотносятся таким же образом как НБП и "Другая Россия") для национал-большевиков - это героический пример. Пример из Великой Эпохи, эпохи Борьбы и героев, для которых мы лишь наследники, тени и отражения. Кто из вас не хотел бы жить и умирать как легионеры? За Бога, за Родину, за вождя…
Что нас привлекает в легионерском движении?
Нас привлекает самоотверженность легионеров, выросшая в целый культ героической жертвенности. После совершения своих акций легионеры не сбегали с «места преступления», а гордо оставались, чтобы понести ответственность. Они знали: за ними следом придут новые легионеры. Легионеры - на эшафоте, в тюрьме или уличной перестрелке - умирали спокойно. Отправляясь к Богу, они знали, что для братьев они навечно в строю. Отсюда и культ героической смерти, смерти в бою за правое дело и культ павших героев. Мартиролог погибших зачитывался на каждом собрании легионеров, и в ответ на имя товарища присутствующие восклицали: presente! («присутствует!»). Нацбольское «Да, Смерть!» берёт свои корни в этом ритуале. Другим, пожалуй, главным для легионеров ритуалом была совместная молитва (а также песнопения). Нацболы пытались практиковать подобное, но, как я понимаю, многие подзабыли слова «молитвы нацбола»… По праву своей для нацболов является и символика Легиона (вернее его политического крыла, «Железной гвардии»): тюремная решётка.
Помимо культа мужественности в легионерском движении нас привлекает сложившийся культ Труда. Легион не только проводил марши и демонстрации, печатал газеты и нападал на врагов народа, Легион активно - руками своих активистов - участвовал в послевоенном восстановлении Румынии, в годы Первой мировой войны представлявшей собой одно гигантское поле битвы между Российской и Австро-Венгерской империями. Легионеры строили дороги, мосты, дома, монастыри и школы, принимали участие в сельскохозяйственных работах. Свой штаб в Бухаресте - «Зелёный дом» - легионеры построили своими усилиями. Вообще жизнь легионера напоминала добровольное монашество, но не в угоду спасения собственной души, а с целью спасения Родины из оков Капитала и буржуазии. Легионеры практиковали аскетизм, пост, безбрачие, отказ от собственности.
Совместный труд и борьба, общий быт и политическая практика - всё это объединяло и превращало легионеров в настоящих братьев. Братьев, которым «обещано Царство Божие». Поэтому следующий культ, который мы стремимся заимствовать у легионеров - культ братства.
Наконец, нас привлекает сам дух легионера. Я не люблю это слово - «духовность», потому что сегодня оно, впрочем, как и многие ценности, запачкано подлецами - в рясах и пиджаках. Но Легион Архангела Михаила - пример самой настоящей, чистой духовности, в высшем смысле этого слова. Апологеты утверждают, что основой легионерской духовности является православие. Безусловно, Легион - православная организация. Но я смею утверждать, что в данном случае православие - лишь внешняя форма, близкая и доступная простому народу (не стоит забывать, что место действия - Румыния, дремучая и отсталая окраина дряхлой Австро-венгерской империи, застрявшая в средневековье). В любом случае православие Легиона и православие РПЦ с хоругвеносцами-мракобесами - это небо и земля. Легионерами двигал особого рода религиозный мистицизм, уходящий своими корнями в архаические эпохи, пронзающий всё бытие легионера и возвышавший его над современниками.
Именно эти черты заинтересовали Юлиуса Эволу: «Особое чувство общности - не только органической связи между людьми данного народа, но также чувство единства с мёртвыми предками и с Богом». Эвола указывал на отражение в легионерском движении дохристианской духовности с одной стороны и требование "создать нового человека" с другой. Барон был восхищён Капитанулом, с которым он встретился в 1938 году в Бухаресте незадолго до трагической гибели последнего, и его сподвижниками: «В то же время все они - партийцы, люди, борющиеся за политический идеал, и готовые к любой жертве во имя обновления и строительства румынского народа... Сам Корнелиу Кодряну кажется нам одной из самых светлых, самых верных, самых проникнутых глубиной идеализма и благородного безразличия к собственной личности фигур, которые мы имели возможность знать в аналогичных движениях других стран». («Национализм и аскеза: Железная гвардия» (1938)).
После Эвола не раз в своих работах обращался к примеру Легиона. Так в программных «Ориентациях» (1950) он пишет: «Каково же то духовное состояние, которое может послужить примером для сил сопротивления? Это - дух легионера (из дальнейшего текста очевидно, что речь идёт именно о Легионе, а не о римских солдатах). Это люди, которые предпочитают суровую и опасную жизнь, умеют сражаться, даже зная, что сражение уже проиграно (в материальном смысле); которые способны оценить слова древней саги: "Верность сильнее огня". Своим существованием они утверждают традиционную идею, состоящую в том, что именно чувства чести и позора (а не избитые истины мелкой морали) определяет существенное, экзистенциальное различие между людьми, так же как и между расами. С другой стороны, это путь тех людей, для которых отныне цель стала средством; иллюзорность мифов не затрагивает в них того, что они способны достигнуть сами по себе, на границе между жизнью и смертью, по ту сторону мира возможностей… Должен возобладать "стиль", основанный на верности самому себе и идее, сосредоточенной мощи, неприятии компромиссов, тотальном усердии, проявляющемся не только в политической борьбе, но и в повседневной жизни… » В другой работе «Орден железного венца» (1973) (уже в самом названии содержится отсылка к «Железной гвардии») Эвола описывает идеальную с его точки зрения организацию - Орден, в структуре и характере которого угадывается прототип - Легион.
Для правоверных нацболов Легион Архангела Михаила - это урок того, что революционная партия (здесь абсолютно неважно идёт ли речь о революции слева или о революции справа) - это не просто юридическое лицо, занесённое в списки Минюста, это в первую очередь орден, братство, Союз Созидающих, члены которого связаны между собой не просто общими интересами, но общей - одной на всех - судьбой. Не стоит идеализировать легионерское движение, но нужно культивировать миф. Нацбол должен стремиться стать идеальным легионером: самоотверженным, смелым, ответственным, дисциплинированным, трудолюбивым, заботливым с братьями и беспощадным по отношению к врагам Партии.
Для тех, кто хочет обратиться к первоисточнику - Корнелиу Кодряну "Моим легионерам".
В заключении бонус от Бойда Райса, тоже замеченного в симпатиях к Легиону: Boyd Rice Presents : Death's Gladsome Wedding.
Начнём с того, что безотносительно к идеологическим (носящим программный, а значит поверхностный характер) противоречиям легионеры Легиона Архангела Михаила и «Железная Гвардия» (эти две организации соотносятся таким же образом как НБП и "Другая Россия") для национал-большевиков - это героический пример. Пример из Великой Эпохи, эпохи Борьбы и героев, для которых мы лишь наследники, тени и отражения. Кто из вас не хотел бы жить и умирать как легионеры? За Бога, за Родину, за вождя…
Что нас привлекает в легионерском движении?
Нас привлекает самоотверженность легионеров, выросшая в целый культ героической жертвенности. После совершения своих акций легионеры не сбегали с «места преступления», а гордо оставались, чтобы понести ответственность. Они знали: за ними следом придут новые легионеры. Легионеры - на эшафоте, в тюрьме или уличной перестрелке - умирали спокойно. Отправляясь к Богу, они знали, что для братьев они навечно в строю. Отсюда и культ героической смерти, смерти в бою за правое дело и культ павших героев. Мартиролог погибших зачитывался на каждом собрании легионеров, и в ответ на имя товарища присутствующие восклицали: presente! («присутствует!»). Нацбольское «Да, Смерть!» берёт свои корни в этом ритуале. Другим, пожалуй, главным для легионеров ритуалом была совместная молитва (а также песнопения). Нацболы пытались практиковать подобное, но, как я понимаю, многие подзабыли слова «молитвы нацбола»… По праву своей для нацболов является и символика Легиона (вернее его политического крыла, «Железной гвардии»): тюремная решётка.
Помимо культа мужественности в легионерском движении нас привлекает сложившийся культ Труда. Легион не только проводил марши и демонстрации, печатал газеты и нападал на врагов народа, Легион активно - руками своих активистов - участвовал в послевоенном восстановлении Румынии, в годы Первой мировой войны представлявшей собой одно гигантское поле битвы между Российской и Австро-Венгерской империями. Легионеры строили дороги, мосты, дома, монастыри и школы, принимали участие в сельскохозяйственных работах. Свой штаб в Бухаресте - «Зелёный дом» - легионеры построили своими усилиями. Вообще жизнь легионера напоминала добровольное монашество, но не в угоду спасения собственной души, а с целью спасения Родины из оков Капитала и буржуазии. Легионеры практиковали аскетизм, пост, безбрачие, отказ от собственности.
Совместный труд и борьба, общий быт и политическая практика - всё это объединяло и превращало легионеров в настоящих братьев. Братьев, которым «обещано Царство Божие». Поэтому следующий культ, который мы стремимся заимствовать у легионеров - культ братства.
Наконец, нас привлекает сам дух легионера. Я не люблю это слово - «духовность», потому что сегодня оно, впрочем, как и многие ценности, запачкано подлецами - в рясах и пиджаках. Но Легион Архангела Михаила - пример самой настоящей, чистой духовности, в высшем смысле этого слова. Апологеты утверждают, что основой легионерской духовности является православие. Безусловно, Легион - православная организация. Но я смею утверждать, что в данном случае православие - лишь внешняя форма, близкая и доступная простому народу (не стоит забывать, что место действия - Румыния, дремучая и отсталая окраина дряхлой Австро-венгерской империи, застрявшая в средневековье). В любом случае православие Легиона и православие РПЦ с хоругвеносцами-мракобесами - это небо и земля. Легионерами двигал особого рода религиозный мистицизм, уходящий своими корнями в архаические эпохи, пронзающий всё бытие легионера и возвышавший его над современниками.
Именно эти черты заинтересовали Юлиуса Эволу: «Особое чувство общности - не только органической связи между людьми данного народа, но также чувство единства с мёртвыми предками и с Богом». Эвола указывал на отражение в легионерском движении дохристианской духовности с одной стороны и требование "создать нового человека" с другой. Барон был восхищён Капитанулом, с которым он встретился в 1938 году в Бухаресте незадолго до трагической гибели последнего, и его сподвижниками: «В то же время все они - партийцы, люди, борющиеся за политический идеал, и готовые к любой жертве во имя обновления и строительства румынского народа... Сам Корнелиу Кодряну кажется нам одной из самых светлых, самых верных, самых проникнутых глубиной идеализма и благородного безразличия к собственной личности фигур, которые мы имели возможность знать в аналогичных движениях других стран». («Национализм и аскеза: Железная гвардия» (1938)).
После Эвола не раз в своих работах обращался к примеру Легиона. Так в программных «Ориентациях» (1950) он пишет: «Каково же то духовное состояние, которое может послужить примером для сил сопротивления? Это - дух легионера (из дальнейшего текста очевидно, что речь идёт именно о Легионе, а не о римских солдатах). Это люди, которые предпочитают суровую и опасную жизнь, умеют сражаться, даже зная, что сражение уже проиграно (в материальном смысле); которые способны оценить слова древней саги: "Верность сильнее огня". Своим существованием они утверждают традиционную идею, состоящую в том, что именно чувства чести и позора (а не избитые истины мелкой морали) определяет существенное, экзистенциальное различие между людьми, так же как и между расами. С другой стороны, это путь тех людей, для которых отныне цель стала средством; иллюзорность мифов не затрагивает в них того, что они способны достигнуть сами по себе, на границе между жизнью и смертью, по ту сторону мира возможностей… Должен возобладать "стиль", основанный на верности самому себе и идее, сосредоточенной мощи, неприятии компромиссов, тотальном усердии, проявляющемся не только в политической борьбе, но и в повседневной жизни… » В другой работе «Орден железного венца» (1973) (уже в самом названии содержится отсылка к «Железной гвардии») Эвола описывает идеальную с его точки зрения организацию - Орден, в структуре и характере которого угадывается прототип - Легион.
Для правоверных нацболов Легион Архангела Михаила - это урок того, что революционная партия (здесь абсолютно неважно идёт ли речь о революции слева или о революции справа) - это не просто юридическое лицо, занесённое в списки Минюста, это в первую очередь орден, братство, Союз Созидающих, члены которого связаны между собой не просто общими интересами, но общей - одной на всех - судьбой. Не стоит идеализировать легионерское движение, но нужно культивировать миф. Нацбол должен стремиться стать идеальным легионером: самоотверженным, смелым, ответственным, дисциплинированным, трудолюбивым, заботливым с братьями и беспощадным по отношению к врагам Партии.
Для тех, кто хочет обратиться к первоисточнику - Корнелиу Кодряну "Моим легионерам".
В заключении бонус от Бойда Райса, тоже замеченного в симпатиях к Легиону: Boyd Rice Presents : Death's Gladsome Wedding.