«Люди с Урала»: особенные русские
О «людях с Урала» принято говорить, что они отличаются какой-то особой суровостью. Мы решили посмотреть, так ли это, а также понять, в чем специфика регионального самосознания уральских жителей.
«Дикое счастье»
Представление о суровости жителей Урала появилось не сегодня. Ещё Чехов, побывав в Екатеринбурге, в 1890 году написал:
«Здешние люди внушают проезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, с громадными кулачищами. Родятся на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствуют не акушеры, а механики. Входит в номер с самоваром или графином и того гляди убьет. Я сторонюсь».
Интересно также об уральском менталитете писал Мамин-Сибиряк. Особый путь «людей с Урала» он назвал «диким счастьем». В понимании писателя этот термин обозначал ситуацию, при которой человек ради достижения своей цели готов приложить нечеловеческие, титанические условия, но в тот момент, когда удача на его стороне, и можно либо расслабиться, либо «наращивать капитал», он совершает какие-то поистине фантастические чудачества.
Мысль Мамина-Сибиряка убедительно подтверждает один случай. Когда в середине XIX века двое екатеринбургских золотопромышленников поженили своих детей. Свадьба шла... целый год.
Деловые люди
В силу исторических и географических особенностей на Урале ещё с XVIII века начало складываться совершенно специфическое отношение к труду и капиталу. Ко времени правления Петра I Урал оставалась фронтиром «старой» России, границей, отделяющей «цивилизацию» от «дикого Востока», где «до царя далеко, до Бога высоко».
В 1702 году Петр I передал права на владение уральскими казенными заводами тульскому оружейнику Никите Антюфееву (будущему Демидову), поставщику оружия для русской армии во время войны со шведами.
Демидовы быстро смекнули, в чем прелесть Урала. Здесь они могли не считаться ни с дирекцией казенных заводов, ни с местной администрацией, ни с частниками. Получив заводы в пользование практически бесплатно, Демидовы быстро наладили производство, вышли на сверхприбыли и стали одними из богатейших людей не только Урала, но и России.
Для установления государственного контроля за заводами, в 1720 году туда был отправлен Василий Татищев (будущий историограф), который основал здесь Горную канцелярию. Она должна была навести порядок на производствах. Стоит ли говорить, что Демидовы были не очень рады приезду на свою землю контролера из центра? Между Татищевым и «местным капиталом» пошла настоящая рейдерская война, сопровождавшаяся многочисленными письмами «наверх». Татищев обвинял Демидовых в демпинговых ценах, в самоуправстве на заводах, Демидовы обвиняли Татищева в том, что он нарочно задерживает поставки хлеба на заводы, чтобы рабочие от голода не могли работать.
Разобраться с этой проблемой было поручено известному горному инженеру Вильгельму де Генину, который после долгих тяжб все-таки встал на сторону Василия Татищева. В письме Петру I он писал: «Демидову не очень мило, что вашего величества заводы станут здесь цвесть, для того, что он мог больше своего железа запродавать, а цену положить, как хотел, и работники все к нему на заводы шли, но не на ваши».
На уральских заводах формировалось трудовое общество особого рода, так называемая горнозаводская цивилизация. Гражданские власти здесь не имели практически никакого веса, поскольку весь Урал бы военизирован и управлялся по Горному уставу.
Даже законы, действовашие на все территории России, здесь не имели веса. Беглого крестьянина, пойманного в любой части страны, надлежало вернуть хозяину, но на Урале было совсем не так. Заводы, нуждающиеся в рабочих руках, открывали свои двери всем - и беглым каторжникам, и рекрутам-дезертирам, и преследуемым раскольникам. Условия жизни и работы на заводах, конечно, оставляли желать лучшего, но любые жалобы пресекались на корню. Да и как жаловаться людям-невидимкам, которые сами сбежали от государственной десницы? Поэтому - терпели и работали.
Человеческий котел
Урал стал «границей русского мира» раньше, чем Сибирь и Дальний Восток, сюда ссылали каторжан, сюда бежал беглый люд. Здесь всегда была работа и были отличные от остальной России условия, в которых последние, если и не могли стать первыми, то без дела не сидели точно.
В ХХ веке на Урал по-прежнему продолжили ссылать репрессированных и спецпереселенцев, сюда съезжались эвакуированные с юга и из центра страны в годы войны, затем последовали ударные стройки пятилеток, с развалом СССР на Урал начали стекаться беженцы с национальных окраин.
Именно Урал, в котором ещё в 30-е годы XX века шли большие социалистические стройки мирового масштаба (Магнитогорский металлургический комбинат, Челябинский тракторный завод, Туркестано-Сибирская магистраль и др.) стал лидером в процессе создания новой городской цивилизации. Мощные процессы урбанизации сделали Урал «всесоюзной лабораторией», где осваивались новые формы общежития и коллективной ответственности.
Интересным феноменом стали и уральские «секретные города», часть из которых остаются закрытыми и сегодня. Их появлению способствовала некоторая, присущая жителям Урала, настороженность и скрытность. Урал стал «атомным щитом» страны, оправдывая свое поэтическое определение «опорного края державы».
Психотип «людей с Урала»
Социологические исследования. проводимые и в советское время, и сегодня могут дать понимание «уральского характера». По их итогам можно сказать, что для уральцев характерно ощущение причастности к общему делу, самоотверженность и склонность к рискованным действиям, психологическая установка на решение задач любой ценой, чувство гордости за оказанное доверие.
В советское время социологи также отмечали за уральцами наличие таких таких черт, как оборонное сознание и милитаристские настроения. Привыкшие к жесткой дисциплине, режиму, «суровые уральские мужики» всегда готовы к трудовым подвигам. Также чертами, свойственными уральцам можно считать «чувство локтя» и коллективизм, выносливость, особую приверженность традициям и старине, свободолюбие, сметливость и решительность, патриотизм и сдержанность, которую так часто принимают за суровость.
Исследования екатеринбургских социологов 1995 года показали, что на Урале формируется так называемое «региональное самосознание». Большинство жителей Урала чувствуют спайку со своей землей, ощущают себя в контексте своей «малой Родины» и не рвутся в центр, веря в то, что возрождение России может начаться здесь - на Урале.