Праведники и их жертвы
Любая идея, чтобы быть жизнеспособной, должна уравновешиваться противоположностью. Только вместе они составляют жизненный принцип, которому можно следовать, по отдельности же превращаются в догму, которая приносит вред почти в каждом случае.
Сегодня я хочу поговорить об одной такой паре. Она отличается тем, что, на мой взгляд, в ней один из участников, оставшись без противовеса, намного опаснее второго.
Есть люди, для которых главный критерий оценки себя и других - дела и результаты. Особенно результаты.
У такого человека есть цель, и он к ней идет. Делая выбор, он каждый раз решает задачу: что сейчас происходит, и как я могу изменить ситуацию в нужную мне сторону. Глядя на других, он смотрит на то же самое: какие возможности у них были, и как они ими воспользовались.
Такой человек - назовем его деятелем - не обязательно добр или высокоморален. Он вполне может быть и эгоистом, и честолюбцем, и стяжателем, и попросту бандитом.
Даже если он стремится к общему благу, то вполне может полагать, что ради такой высокой цели допустимы любые средства. Единственные методы, которых он, вероятнее всего, не будет применять - те, у которых побочные эффекты сводят на нет все достигнутые результаты. А потому лучше ими не пользоваться. Они не то чтобы плохи, а просто неэффективны.
И все же в обществе, состоящем из деятелей, на всякого Горбатого приходится свой Жеглов, и они уравновешивают друг друга. А значит, в таком обществе все-таки можно жить.
С другой стороны находятся люди иного плана - назовем их условно праведниками. Они тоже порой бывают весьма деятельны. Но их внимание обращено прежде всего внутрь, в собственную душу.
Эти люди живут в мире, управляемом абстрактными заповедями, которые надлежит исполнять буквально и неукоснительно. Нарушение заповеди оставляет пятно на душе, которое можно вывести только долгим раскаянием и еще большими усилиями по поддержанию внутренней чистоты.
Других они судят по тому же критерию. Праведник общается только с праведниками, ибо прикосновение к грешникам оскверняет. К ним можно обращаться только издали, с призывами покаяться и перестать творить зло.
Что именно является злом - возможны варианты. Но все без исключения праведники полагают, что насилие, а тем более убийство - недопустимы ни в коем случае.
Есть ключевая фраза, которую употребляют только праведники, своего рода пароль. «Если ты это сделаешь, то станешь ничем не лучше их».
Для деятеля такой довод лишен смысла. Как может тот, кто сражается, чтобы остановить страшную войну, быть «ничем не лучше» того, кто ее развязал? Как может тот, кто казнил преступника-рецидивиста, убийцу множества невинных, быть «ничем не лучше» этого преступника?
Поступок для них - прежде всего поставленная цель и достигнутый результат. Только если они сходны, можно начинать сравнивать методы, которыми это было сделано, и цену, которую пришлось заплатить. Здесь же они полностью противоположны.
Но для праведника не имеют значения ни цели, ни результаты. Только сами поступки, причем с точки зрения абстрактных заповедей. Война есть война, а убийство есть убийство. Они - безусловное зло, вне зависимости от того, кто, как, зачем и почему.
Опасность праведников именно в том, что они проклинают и запрещают любое активное противодействие злу. Оно невозможно без насилия, а значит, само является для них злом.
И потому, вопреки собственным намерениям, праведники - лучшие союзники любого зла. Они ничего не могут поделать с истинными злодеями, но вот добрых людей останавливают от сопротивления весьма эффективно. Добрые люди уязвимы для доводов, взывающих к высоким принципам и морали.
Когда маленький ребенок только начинает усваивать сложную науку существования в обществе, он всегда опирается на четкие правила. Это делать можно, это - нужно, а вон то - ни в коем случае нельзя.
Ребенок усвоил от родителей, что врать нельзя. Взрослый человек понимает, что обман - это опасное оружие. Его следует применять с такой же осторожностью, целенаправленно и продуманно, как нож или пистолет. Обращать его против самых родных и близких тебе людей в собственных интересах - значит, демонстрировать, что они тебе вовсе не родные и не близкие.
Ребенок знает от сверстников, что любой ябеда - гад и доносчик. Взрослый понимает, что есть те, кто доносит, чтобы чужими руками решать свои проблемы, сводить счеты и самоутверждаться. А есть те, кто понимает, что увидеть зло и промолчать порой так же отвратительно, как самому его творить. И это разные поступки.
Объяснить детям эту разницу сложно и до определенного возраста практически нереально. Если сделать это слишком рано, ребенок воспримет это просто как разрешение: «врать - можно», «ябедничать - можно».
Праведники делают то же самое. На любые возражения и примеры они почти обязательно ответят что-то вроде «Неужели вы считаете, что (делать что-то недопустимое) можно?». Ответив «да», вы встанете для них в ряды грешников. Ответив «нет» - утвердите их в осознании своей правоты.
Праведники - дети нашего мира. Они остаются детьми до тех пор, пока жизнь не заставит их соприкоснуться с реальностью.
И все же они нужны. Потому что любому деятелю нельзя забывать, что действия и в самом деле меняют того, кто их совершает, а от этого могут постепенно измениться и цели, которые он перед собой ставит. Если достаточно долго защищать добро и справедливость при помощи насилия, обмана и лицемерия, то со временем окажется, что то добро, за которое ты сражаешься, как-то незаметно стало полной противоположностью тому, за которое ты сражался вначале.
Сегодня я хочу поговорить об одной такой паре. Она отличается тем, что, на мой взгляд, в ней один из участников, оставшись без противовеса, намного опаснее второго.
Есть люди, для которых главный критерий оценки себя и других - дела и результаты. Особенно результаты.
У такого человека есть цель, и он к ней идет. Делая выбор, он каждый раз решает задачу: что сейчас происходит, и как я могу изменить ситуацию в нужную мне сторону. Глядя на других, он смотрит на то же самое: какие возможности у них были, и как они ими воспользовались.
Такой человек - назовем его деятелем - не обязательно добр или высокоморален. Он вполне может быть и эгоистом, и честолюбцем, и стяжателем, и попросту бандитом.
Даже если он стремится к общему благу, то вполне может полагать, что ради такой высокой цели допустимы любые средства. Единственные методы, которых он, вероятнее всего, не будет применять - те, у которых побочные эффекты сводят на нет все достигнутые результаты. А потому лучше ими не пользоваться. Они не то чтобы плохи, а просто неэффективны.
И все же в обществе, состоящем из деятелей, на всякого Горбатого приходится свой Жеглов, и они уравновешивают друг друга. А значит, в таком обществе все-таки можно жить.
С другой стороны находятся люди иного плана - назовем их условно праведниками. Они тоже порой бывают весьма деятельны. Но их внимание обращено прежде всего внутрь, в собственную душу.
Эти люди живут в мире, управляемом абстрактными заповедями, которые надлежит исполнять буквально и неукоснительно. Нарушение заповеди оставляет пятно на душе, которое можно вывести только долгим раскаянием и еще большими усилиями по поддержанию внутренней чистоты.
Других они судят по тому же критерию. Праведник общается только с праведниками, ибо прикосновение к грешникам оскверняет. К ним можно обращаться только издали, с призывами покаяться и перестать творить зло.
Что именно является злом - возможны варианты. Но все без исключения праведники полагают, что насилие, а тем более убийство - недопустимы ни в коем случае.
Есть ключевая фраза, которую употребляют только праведники, своего рода пароль. «Если ты это сделаешь, то станешь ничем не лучше их».
Для деятеля такой довод лишен смысла. Как может тот, кто сражается, чтобы остановить страшную войну, быть «ничем не лучше» того, кто ее развязал? Как может тот, кто казнил преступника-рецидивиста, убийцу множества невинных, быть «ничем не лучше» этого преступника?
Поступок для них - прежде всего поставленная цель и достигнутый результат. Только если они сходны, можно начинать сравнивать методы, которыми это было сделано, и цену, которую пришлось заплатить. Здесь же они полностью противоположны.
Но для праведника не имеют значения ни цели, ни результаты. Только сами поступки, причем с точки зрения абстрактных заповедей. Война есть война, а убийство есть убийство. Они - безусловное зло, вне зависимости от того, кто, как, зачем и почему.
Опасность праведников именно в том, что они проклинают и запрещают любое активное противодействие злу. Оно невозможно без насилия, а значит, само является для них злом.
И потому, вопреки собственным намерениям, праведники - лучшие союзники любого зла. Они ничего не могут поделать с истинными злодеями, но вот добрых людей останавливают от сопротивления весьма эффективно. Добрые люди уязвимы для доводов, взывающих к высоким принципам и морали.
Когда маленький ребенок только начинает усваивать сложную науку существования в обществе, он всегда опирается на четкие правила. Это делать можно, это - нужно, а вон то - ни в коем случае нельзя.
Ребенок усвоил от родителей, что врать нельзя. Взрослый человек понимает, что обман - это опасное оружие. Его следует применять с такой же осторожностью, целенаправленно и продуманно, как нож или пистолет. Обращать его против самых родных и близких тебе людей в собственных интересах - значит, демонстрировать, что они тебе вовсе не родные и не близкие.
Ребенок знает от сверстников, что любой ябеда - гад и доносчик. Взрослый понимает, что есть те, кто доносит, чтобы чужими руками решать свои проблемы, сводить счеты и самоутверждаться. А есть те, кто понимает, что увидеть зло и промолчать порой так же отвратительно, как самому его творить. И это разные поступки.
Объяснить детям эту разницу сложно и до определенного возраста практически нереально. Если сделать это слишком рано, ребенок воспримет это просто как разрешение: «врать - можно», «ябедничать - можно».
Праведники делают то же самое. На любые возражения и примеры они почти обязательно ответят что-то вроде «Неужели вы считаете, что (делать что-то недопустимое) можно?». Ответив «да», вы встанете для них в ряды грешников. Ответив «нет» - утвердите их в осознании своей правоты.
Праведники - дети нашего мира. Они остаются детьми до тех пор, пока жизнь не заставит их соприкоснуться с реальностью.
И все же они нужны. Потому что любому деятелю нельзя забывать, что действия и в самом деле меняют того, кто их совершает, а от этого могут постепенно измениться и цели, которые он перед собой ставит. Если достаточно долго защищать добро и справедливость при помощи насилия, обмана и лицемерия, то со временем окажется, что то добро, за которое ты сражаешься, как-то незаметно стало полной противоположностью тому, за которое ты сражался вначале.