Литературная пятница
Кучу суббот уже пропустила, а завтра буду на даче. Так что литературная пятница.
Сегодня без музыки, так как пишу с работы (а ютуб заблокирован - это, кстати, печаль)
1 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/1145.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/2208.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/4180.html - 5,6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/5090.html#cutid1 - 8 и 9 глава.
2 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/8662.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/9830.html#cutid1 - 3,4 и 5 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/11134.html#cutid1 - 6 и 7 глава.
8 глава.
Распогодилось. И если в начале дня, мне казалось, что дождь неминуем, то сейчас все тучи куда-то пугливо разбежались, осталось только чистое голубое небо и яркое жаркое солнце. Так что я решила убить свободное время на заднем дворе, удобно расположившись на лежаке. Не загорю, конечно, но хоть погреюсь.
- Ты бы перешла в тенечек, - заботливо посоветовал Джун, усевшись рядышком на травке. - А то голову напечет.
- Сейчас не полдень, и на мне шляпа.
- Учти, я предупредил. Не хватало тебе еще солнечный удар получить.
- Думаешь, хуже станет?
- Да кто ж тебя знает.
- С кем это ты разговариваешь? - неожиданно раздался за спиной до боли знакомый голос. И хоть в этот раз я не подскочила от неожиданности, - трудно подскакивать, когда ты лежишь, - но этот ниндзя-самоучка уже действует мне на нервы своими привычками.
- Сама с собой, - вяло огрызнулась я, не спеша выглядывать из-под шляпы. Авось потопчется рядом и уйдет.
- Если видишь в небе люк, не пугайся это глюк, - усмехнулись сверху, а потом уже откуда-то с боку продолжили. - И давно это с тобой?
- С рождения, - буркнула я, приподнимая шляпу. Так и есть, это нахал устроился на соседнем лежаке, и из-под кепки блестели хитрые глаза. - Учти это заразно.
- Да, ничего. Зараза к заразе не прилипает.
- Ну-ну. Смотри, я предупредила.
Уходить он не собирался, и пришлось демонстративно повернуться на другой бок. Я же весьма тактично намекнула, что с удовольствием позагорала бы в гордом одиночестве, но мужчины не понимают намеков. Это точно не понимает. Хотя, боюсь, даже если бы я сказала: «Джереми, будь так добр, расслабься в противоположной стороне сада, так как я хочу побыть в тишине и спокойствии», то он бы на зло остался здесь, еще бы и начала распевать всякие глупые песенки. Ой, мамочки! Я срочно повернулась на спину. Черт, лучше палящее солнце, лучше наглая физиономия Джереми, чем это. Мне нравятся красивые узорчатые заборы. Правда, есть одно «но». Они лишают вас приватности, точнее, просвечивают как решето. А сосед мистера Труфаторри любит зарядку и различные физические упражнения. Проблема в том, что он делает это, в чем мать родила. Нет, я, конечно, не спорю, что фигура у него отличная, рельефная, и в принципе неплохо любить свое тело, и да, нагота - это естественно, но блин! Там же иногда дети по улицам ходят. Представляю, гуляю я так по улице с дитем, а дите и спрашивает: Мама-мама, зачем дядя змейку мучает? И вот, что ему на такое ответить?
- Сигаретку не желаешь? - прервал мои внутренние возмущения Джереми. А я-то думаю, что не так. А это он тут так развонялся. Только решила завязать с пагубной привычкой, как на тебе. Я отрицательно качаю головой. Терпеть и терпеть. Нужно развивать силу волю. «Интересно, как ты собираешься развивать то, чего нет?» - ядовито интересуется Джун, но я его не слушаю. У меня есть сила воля.
- Желаю, - я протягиваю руку, мысленно желая этому совратителю всех благ. У меня есть сила воли, а это сигаретка - так. Баловство. Последняя перед решительным боем с никотином. Вспыхнула зажигалка, и я блаженно затянулось. Да я смогу бросить. Сто раз уже бросала.
- Может и пиво будешь?
Я с сомнением скосила глаза на протянутую бутылку. А чего он такой добрый, а?
- Если за бутылкой последует фраза «ну раз так, то может и перепихнемся», то учти, ты зря тратишь время, - предупредила я, но бутылку все-таки взяла.
- Ты, конечно, на мордашку, ничего, но все-таки не в моем вкусе. Прости, но не судьба тебе узнать силу Джереми-младшего, - с сияющей физиономией ответил Джереми. Вот веселится во всю.
- Ну-ну, - проворчала я, чересчур резко свернув крышку. На футболке расплылись желтые пятна. Отлично. Выглядит так, словно на мою многострадальную футболку пописал кто-то нерешительный. Пришлось стянуть и остаться в верхней части купальника.
- О, да ты упрямая девушка! Решила все-таки свои оголиться. Ммм, нет. Пока не зацепило. Разве, что еще немного раздеться.
- Расслабься, Казанова. Я же не в твоем вкусе, - ехидно напомнила я, внутренне посмеиваясь. Может он все-таки заглохнет. Я даже согласна терпеть его присутствие, но только если он будет ниже травы, тише воды. Ниже травы, конечно, не получится, но вдруг что-то у него в мозгу переклинит и, он тоже решит насладиться жарким днем в тишине. Хотя, вот там какие-то тучки ползут…
- Так, значит, амнезия, да?
Нет, не переклинит.
- Что, прости?
- Дед мне рассказал.
- Ну, если рассказал, что тогда спрашивать.
- Какой тип?
- Диссоциативная.
- А попроще?
- Память на универсальные знания никуда не делась, но я не помню ничего из своей жизни. Ни лиц, ни событий.
- Совсем ничего не помнишь?
- Совсем. Ничего. Совсем-совсем-совсем ничего, - добавила я, чтобы подобных вопросов больше не возникало. Ну, не могу я быть спокойна и доброжелательна, когда из меня пытаются вытащить что-то. «Да, ты вообще редко бываешь спокойной и доброжелательной».
- И каково это?
Я даже чуть приподнялась на локтях, сверкнув искоркой злости в потемневших глазах.
- Вот тебе этого точно не понять.
- Ну, да, конечно. Я ведь не провалялся несколько недель в больничной койке с раздробленной ключицей. И не проснулся в полном не понимании. Кто я, что я, где я.
- Вот именно, - серьезно поддакнула я, собираясь делать глоток. А вот потом как-то до меня дошла его интонация, да так очевидно дошла, что я всплеснула рукой, и пиво щедро разделилось между нашими топчанами.
- Знаешь, - Джереми задумчиво посмотрел на растекшееся по майке пятно, - если ты хотела принять душ из пива, то могла бы сказать заранее. Я бы принес трехлитровую бадью. Чего уж мелочиться.
- Кхе-кхе, - тактично прервала я, призывая вернуться к теме разговора. Разлила и разлила. Что за привычка тратить время на бессмысленные и никому ненужные монологи?
- Чего кхе-кхе? Тоже мне тайны мадридского двора. Да, я знаю все про катастрофу, - он безразлично пожал плечами. Правда, как мне показалось, он слегка переусердствовал с безразличностью.
- Но мистер Труфаторри…
- Я сам.
- Ты вспомнил? Сколько времени прошло? Врачи говорили мне, что это временный тип амнезии, что со временем память должна вернуться, - я с надеждой уставилась на Джереми, но не могу сказать, что выражение его лица отвечало мне взаимностью.
- Прости. Но мне нечем тебя порадовать. Я встретил старого друга, еще со школы, когда мы жили в Штатах. Он не был в курсе. А потом сделал запрос и прочитал, как все было. Иногда что-то вспоминается. Обрывками. Родители. Что-то из детства. Какие-то подружки, друзья. Но ничего целикового.
- И как же ты…. Ну, ты понял.
- Просто привык, - он приложился к бутылке и долго и жадно пил. Врет. Ничего он не привык. Разве можно привыкнуть к тому, что лишился части жизни?
- Но почему же ты Вито ничего не сказал?
- Не хотел его тревожить. У деда сердце последнее время барахлит. Зачем ему лишние тревоги.
- Но ты понимаешь, что это рано или поздно раскроется?
- Почему это? - он воззрился на меня с таким удивлением, что я поняла, он действительно не понимает.
- Потому что по каким-то неписаным законам, все тайное всегда становится явным. Чуть раньше или позже. Нет разницы.
- Чудесно. Тогда лучше позже.
- Ну, да, конечно, - проворчала я.
- Ты что-то сказала?
- Нет.
Небо заволокло тучами. Как-то за одно мгновение стало прохладно и не уютно. Да, я не имею права обвинять. Ни его, ни мистера Труфаторри. В конце концов, не знаю, как бы я поступила в такой ситуации. Они заботятся друг о друге, это хорошо. Но вот ложь…. По-моему, все-таки не самое лучшее средство для проявления заботы.
- Я, пожалуй, пойду, поработаю.
- Ариведерчи. Только Джул, не проболтайся. Пожалуйста.
Я остановилась, снова уставившись в небо. Как же быстро все меняется. Только вроде светило солнце, а тут бац! И на подходе гроза. Не проболтайся.
- Вы взрослые люди. Думаю, и сами разберетесь.
9 глава.
«Его афера близилась к своему логическому концу. Осталось сбыть драгоценности госпожи Ходецки одному проверенному человечку, отдать деньги семье, сымитировать гибель лекаря и притаиться на время. Возможно даже на длительный срок. Год или два. Лучше три. Конечно, ему не хочется бросать брата и мать. Но Вито еще совсем юнец, чтобы что-то понимать, а мама, она должна понять. Он все это затеял только ради них. Чтоб у его брата было другое будущее, чтобы его матери не приходилось горбатиться с утра до вечера. Они заслуживали другой участи. Он обещал своему отцу заботиться о семье, и он сдержал свое слово. Денег, вырученных с цацек надменной госпожи Ходецки, вполне хватить, чтобы погасить все долги, привести в порядок дом, и перевести брата в приличное место. И выгнать всех приживалок из дома его отца. Фаустино с облегчением стянул рыжую бороду и парик. Черт возьми, как же он счастлив избавиться от этого постоянно чешущегося издевательства. Конечно, придется и не раз прибегнуть к услугам грима и париков, накладных усов и прочего, но в следующий раз, он поступит умнее, и не будет скупиться на таких важных вещах. Лучше переплатить, чем постоянно отбегать в уборную из-за того, что так немилосердно чешется лицо и голова. Молодой человек окатил себя из ведра порядком остывшей и бодрящей водой. И тщательно намыливал лицо, чтобы стереть грим, и тело, чтобы смыть пот и грязь, и ощущение неприязни к себе. Он не был уверен, что его поступок в отношении Беаты правилен. Он точно знал, что она-то с ее характером сможет пережить и то, что жених оказался проходимцем и мошенником, и не состоявшуюся свадьбу. И самое смешное, он не сомневался, что она с достоинством выдержит слухи, которые как крысы быстро распространяться по всему району, по всему городу.
- Я чертов эгоист, - горько усмехнулся Фаустино своему отражению. Потому что он сейчас думал вовсе не о чувствах Беаты, а о своих собственных. Но у него жесткий выбор. Либо семья, либо девушка, сумевшая в нем возродить то, что, казалось, после смерти отца, ушло безвозвратно. - Поделом тебе, аферист банановый…
Самоуничижение прервал яростный стук в дверь. «Какого черта?» - недовольно скривился мужчина, понимая, что стучащий весьма удивится, обнаружив в номере вместо лекаря, неизвестного молодого человека. Он быстро накинул ночной халат на голое мокрое тело, нахлобучил парик и обильно нанес на все тело пену для бритья, на грим времени нет, потому что стук становился все громче и чаще.
- Иду, иду, - с сильным акцентом отозвался Фаустино, запахивая халат, и наконец-то открывая дверь. Бритва с жалобным звоном упала на пол.
- Мисс, что вы тут делаете? В такой час? Я вас не ждал, - жалобно залепетал аферист, чуть не выйдя из роли робкого лекаря.
- А кого ждали? - язвительно спросила Беа, весьма нагло отпихивая мужчину от двери и заходя внутрь. Фаустино с трудом удержался от того, чтобы протереть глаза. Девушка была одета в мужской дорожный костюм, сидевший на ее тоненькой фигурке, лучше, чем любые роскошные платья. Белокурые волосы она убрала под кепи, и тонкие руки держала в карманах. С собой она притащила приличных размеров чемодан.
- Ээ…. Вы собираетесь куда-то ехать?
- Мы. Мы собираемся.
- Простите, но я не совсем понимаю.
- Прекрати свой маскарад! - зло прервала Беата, вперившись в него взглядом пронзительно зеленых глаз. - Тетушка рыдает в своей спальне над связкой бананов. Дядюшка рвет и мечет. Ты раскрыт. Они знают, что ты всего лишь аферист, воспользовавшийся слабостью госпожи Ходецки. Тебя уже ищет полиция с собаками.
- Но… мисс… я ничего…
- Прекрати, - чуть мягче, немного устало произносит девушка, любовно проводя рукой по лицу Фаустино, и стирая пену. - Ты думаешь, что я влюбилась бы в того лекаря? Что смогла бы дать согласие на брак? Дурак. Я знала кто ты. С самого первого дня, мой безымянный любитель подслушивать поющих девушек.
Фаустино в недоумении отстраняется, снимает парик. Так значит, она действительно его узнала. Ему вовсе не показалось. Так это не госпожа Ходецки доверчивая дура, это он болван, самоуверенный дурак. И эта чертовка всех провела. И его. Обвела вокруг пальца.
- Ну и что ты собираешься делать? Закричать, чтобы полиция меня арестовала? Или обезвредишь меня сама? - от робости нелепого лекаря не осталось и следа. Он прямо держит спину, словно на нем не латаный-перелатаный халат, а какой-то безумно дорогой костюм, и стоит близко-близко к ней. Слишком близко. Но Беата не та, кого легко испугать или смутить, она приподнимается на цыпочках, и жарко шепчет ему в ухо.
- Я знала, что вы мужчины абсолютно не логичны, но не до такой же степени. Зачем я, по-твоему, неслась через весь город в таком маскараде? Думаешь, чтобы самолично поймать тебя и притащить к полицейским в этом злополучном чемодане?
Она смеется. Она всегда так заразительно смеялась, что Фаустино позволял себе расслабиться, и на мгновение, в его глаза виделось нечто большее, чем тупое преклонение скромняги лекаря, пусть и с «чудодейственным» талантом. А девушка открывает чемодан, и Фаустино окончательно перестает что-то понимать: одежда, документы и деньги. Очень много денег, даже не прилично много денег, которыми был набит весь чемодан, размеры которого были весьма внушительны. «Она что с самого начала это планировала?» Похоже, последняя мысль весьма ярко отразилась на смуглом лице, потому что девушка не преминула со смешком ответить:
- А ты думал, что я позволю своему жениху сбежать? И бросить меня у алтаря? Я же знала, что как только ты закончишь свою аферу, ты исчезнешь. Но я не собачка, чтобы бросать меня, когда вздумается. Мы поедем вместе. Куда захочешь. Правда, нужно поторопиться.
- Ты сумасшедшая, - ошалело сумел ответить Фаустино, падая на кровать. - Ты абсолютно ненормальная. Бросить все ради какого-то афериста? Ты, что, не понимаешь, что это не будущее для молодой леди?
- Дурак. Я люблю тебя. И мне все равно, что будет дальше. Я хочу наслаждаться тем, что есть сейчас. Нам нужно быстрее отправляться. Паром уходит рано утром.
- У меня есть кое-какие дела в городе. Нужно повременить.
- Ты не понимаешь? Тебя ищет полиция! У дяди такие связи! Он весь город подымет, чтобы отыскать тебя! Какие дела у тебя могут быть? Похвастаться перед дружками добычей?
- Я должен сбыть драгоценности и отдать деньги семье.
- Семье? У тебя есть семья?
- Бабушка по отцовской линии, мать и младший брат. Они живут за городом.
Беа потрясенно села рядом с ним, положив белокурую головку на плечо.
- Так это все ради них?
- Да.
- А как же отец?
- Он умер. Десять лет тому назад. И я пообещал, что позабочусь о семье. Я должен выполнить свой долг.
Беата рассеянно гладила его ладошкой по колену, но затем уверенно встала, подтащив чемодан.
- Как ты видишь, я решила позаботиться о материальной стороне путешествия. Я не из тех девиц, которые, начитавшись легкомысленных романов, убегают с любимыми, не взяв ничего, позабыв, что это вовсе не увеселительная прогулка. Здесь денег может даже больше, чем стоимость побрякушек моей тетушки. Твоя будущая жена вовсе не бесприданница. Мы оставим немного на поездку, а все остальное мы сейчас отнесем твоей семье.
Фаустино с немым восхищением и гордостью смотрел на Беа. Нужно иметь отчаянную храбрость, чтобы решиться на такое. Бросить все, пренебречь именем и репутацией. Все для того, чтобы сбежать с человеком, который азартный картежник, который разыскивается полицией. Ни имени, ни гроша за душой. Так может поступить только действительно любящая женщина. Настоящая женщина.
- Какое счастье, что я такой любопытный болван…
Дом спит. Беата терпеливо ожидает на улице, притаившись в кустах черемухи. Едва слышно скрипят половицы под мягкими сапогами. Фаустино чуть не запнулся о трещину в полу, и сквозь зубы чертыхается. Этому дому не помешает хороший ремонт. Скоро у его семьи появится эта возможность. Он спрятал все деньги в тайничке маминого шкафа, куда она бережливо складывала копейки на черный день. И сейчас крался в комнату Вито, крепко держа в руке письмо для матери и брата, со всеми объяснениями и просьбой простить его. За то, что не может попрощаться лично. За то, что он смог найти только один способ обеспечить свою семью. Он садится возле кровати и, улыбаясь, смотрит на умильное лицо младшего брата, умиротворенно посапывающего во сне. На тумбочку он кладет письмо, прижатое связкой бананов и перстнем. Серебряная огранка и в ней камушек - аквамарин. Конечно, вряд ли он будет его носить. Скорее всего, подарит кому-нибудь. Он даже знает кому, он видел, с какой трогательной детской нежностью Вито смотрит в след соседской девчонке. Молодо-зелено. Впрочем, Фаустино и сам еще мальчишка. 23 года - даже не четверть века. Он заботливо поправляет одеяло, и с трудом сдерживается, чтоб не обнять младшего на прощание. Но у Вито слишком чуткий сон, Фаустино и так рисковал. Будет Фортуна на их стороне, и дай бог, свидятся. А если…. А о «если» Фаустино и не думал. На пристани его и Беа ждет паром в новую жизнь. И может это будет не лучшая жизнь, но она принадлежит им. Целиком и без остатка».
- Черт побери! - не выдержала я, поставив точку. - Это лучшее, что я прочитала с того момента, как начала читать книги после больницы! У них ведь все было хорошо, да? У вашего брата и Беаты?
- Это же жизнь, Джулай, - улыбается мистер Труфаторри, и на правой руке поблескивает перстень. Серебряная оправа и заключенный в нее камушек. Догадываюсь, что аквамарин. - В ней не бывает только хорошее. Она же разная.
- Но вы встречались с Фаустино?- Нет. Последнее, что я видел, так эту его спину и то, как он размахивал банановый шкуркой в воздухе. Не мог оставить мне целую связку, хитрец.
- А как же вы нашли Джереми?
- Благодаря своему племяннику. Он смог найти меня даже раньше, чем я его. А уж поверь, я искал. Еще как. Мы встретились задолго до рождения Джерри. И всегда поддерживали связь. И вот получилось, что от всей большой семьи остался только я да Джереми, прохвост. Может это такое наказание за аферу Фаустино, бог знает. У меня детей нет, так что вся ответственность за род теперь перекочевывает к Джереми. Он хороший мальчик…
- Да, вы это уже говорили, - не слишком уверенно киваю я, так как пока ничего хорошего я в этом парне не увидела.
- Джереми очень талантливый парень. Но такой непутевый. Я боюсь, что он попросту разбазарит свой талант. Он пишет неплохие очерки, язык у него дерзкий, живой. И видела бы ты, какие наброски он делает. Ему бы в художественную академию. А Джереми…. После школы поступил в архитектурный колледж. А потом бросил его. Днем работает продавцов в спортивном магазине, по вечерам подрабатывает барменом, - мужчина устало махнул рукой. Это вовсе не значило, что он оставил все попытки образумить внука, но было ясно, как тяжело ему это дается.
- А знаете, я не очень хорошо разбираюсь в очерках, но с удовольствием бы посмотрела его наброски, - уж и не знаю сама, откуда у меня такая тяга именно к рисованию. Если пересмотреть мой дорожный блокнот, то в нем больше эскизов, чем каких-то записей. Причем, я и сама не замечаю, как вместо того, чтобы записать какой-то адрес, рука с карандашом или ручкой начинает что-то чертить. Может что-то это и значит.
- Хмм…. У меня на столе темно-синяя коленкоровая папка. Возьми ее.
Я послушно иду к столу, и от количества похожих темно-синих папок разбегаются глаза. На ощупь вроде все разные, а по цвету так и вовсе безумно похожи. Спросить, что значит коленкоровая, как-то стыдно. Впрочем, глаза почти сразу приметили папку, как-то обособившуюся от остальных. Справа, на углу, будто кто-то ее недавно открывал, а потом застало врасплох какое-то другое дело, и она перекочевала на самый угол, чтобы потом можно было подхватить ее.
- Ого…. Вау, - потрясенно ответила я, раскрыв ее на середине. В прозрачных файлах были вложены эскизы Джереми. Они все были очень разные, то есть разных тематик: там были и взрослые люди, и маленькие дети, и животные, пейзажи, и даже просто предметы интерьера. Но их всех объединял способ зарисовки: ломаные линии, острые углы, глубокие тени, незаконченность. Одиночество, тоска, непонимание, поиск себя. Меня очень задел маленький ребенок. Половина лица была прорисована очень тщательно, а другая, едва заметно, как будто у художника не было сил нажимать карандашом на бумагу. И этого складывалось ощущение, что половину детского личика заливает яркий свет, и может от этого у него такие болезненно искривленные губы, и сощуренные глаза. И еще один рисунок мне безумно понравился, я бы даже с удовольствием оставила его себе. Наверное, он был сделан в том самом баре, где подрабатывает Джереми. На эскизе видна часть витрины и барной стойки, но в основном все внимание привлекает людская толпа, представляющая собой набор ломаных линий. И среди этой безликости, среди углов выделяется девушка в растерянности стоящая посередине. Одинокая, потерянная и ждущая чего-то. Она нарисована чуть мягче, в складках легкого платья чувствуется плавность, и нежность в четко прорисованных чертах лица. Не знаю, почему на меня так подействовал именно этот карандашный набросок. Будто сделанный на скорую руку. Может потому, что отчасти эта девушка напоминала мне меня саму. Ждущую чего-то. Или кого-то.
- Нравится? - спустя какое-то время поинтересовался мистер Труфаторри.
- Да, очень. У него, правда, талант. Мне особенно нравится вот этот.
Я протянула мужчине папку, показывая на впечатливший меня рисунок.
- Да. Я тоже его люблю. А Джереми считает, что это все хлам и мусор. Вот, присмотрись, - он аккуратно достает лист бумаги из файла, переворачивает его и показывает на длинную тонкую линию, заклеенную скотчем. А я как-то сразу и не заметила. Так это не особенности бумаги….
- Знала бы ты, сколько я их вытащил из помойки. Скомканных или порванных на кусочки. Некоторые восстановить не удалось. Этому повезло, он его все лишь напополам порвал.
- Я бы хотела оставить этот эскиз себе.
- Ты, конечно, можешь. Но знаешь, почему-то мне кажется, что будет гораздо лучше, если ты спросишь об этом у Джереми, - с некой хитрецой в голосе ответил мужчина, протягивая мне листок.
- Знаешь, мне кажется, что тебе впору открывать свое агентство психологических услуг, - заговорил Джун, который все это время молча стоял в углу комнаты. - Чур, я буду твоим первым помощником. Вместо зарплаты будешь платить мне тем, что начнешь прислушиваться к советам умных и взрослых людей. То есть ко мне.
- Да, я лучше бесплатно работать буду, - позабывшись, проворчала я вслух. Мистер Труфаторри с изумлением воззрился на меня. - Это я так. О своем, о девичьем. Думаю, вы правы. Я спрошу у Джереми.
10 глава.
- Джул, шла бы ты спать, что ли? - в который раз окликнул меня Джун, пробуждая меня от сна, в смысле, отвлекая мое внимания. Конечно, я не спала. Просто глаза прикрыла на минуточку. Или на 10 минуточек…
- Я не хочу спать, - широко зевнув, ответила я. И села, потягиваясь. Да, не самая лучшая идея ждать Джереми в коридоре. Узенький диванчик, поставленный исключительно для того, чтобы было удобно надевать обувь, не подходил для комфортного ожидания, тем более, лежа. Шея вообще как каменная. Наверное, все-таки даже не десять минуточек.
- Слышишь?
- Да, Джун, я тебя слышу, - непонимающе ответила я. Чего я должна слышать? Впрочем, тут же услышала. За дверью кто-то пытался справиться с замком. Что ж, проявим гостеприимство и дружелюбие и поможем человеку. Я от всей души толкнула дверь, и только когда услышала глухой стук, сдавленные ругательства и прочувственное «ну за что?», поняла, что стоило вообще предупредить о своих намерениях. На улице стоял, точнее, сидел на заднице, Джереми, и, скорчив физиономию, потирал ушибленный лоб.
- Спасибо. Так и знал, что ты от меня в восторге.
- Бьет, значит, любит, - глубокомысленно изрекла я, хоть на самом деле мне было стыдно. Немножечко.
- Я так понял, что извинений не дождусь.
- Я случайно.
- Ну, я так и понял.
Я пристыжено протянула руку, но Джереми гордо отстранился, и, поморщившись, все-таки встал. Весьма неучтиво оттеснил меня в сторону, пошатываясь, зашел внутрь и плюхнулся на тот распроклятый диванчик. А вот тут я смогла хорошенько рассмотреть его и не сдержала удивленного вздоха. Разукрасили его знатно. Бровь разбита, нос опух, и от него вниз к шее бежали кровавые дорожки, уже засохшие. А вот губа все еще кровоточила. И на скуле здоровенный синяк. Одежда мятая-перемятая, где-то даже рваная. Чую, что под ней тоже расцветают ссадины и синяки.
- Ну и кто тебя так побил?
- Меня никто не бил, - с достоинством в голосе ответил Джереми, с облегчением стаскивая тяжелые ботинки.
- А ну, конечно. Наверное, просто неудачное свидание.
- Меня никто не бил, - повторил Джереми, назидательно подняв указательный палец вверх. - Я подрался. Это разные вещи.
- Окей. Запомню на будущее. Ну и кто…. Пардон, с кем ты поцапался?
- С дамой сердца. С кем надо, с тем и подрался. Я спать.
- В таком виде!?
- Моей кровати по фиг, в каком я виде.
- Ты дурак что ли? Это все обработать надо.
- Я спать хочу. Изыди, - устало махнул парень, с трудом поднимаясь. Но от меня не так-то просто отделаться. Я цепко схватила его за рукав, направившись в ванную. Уже успела выучить, что аптечка в этом доме огромная. Хватит на целую больницу лекарств.
- Во-первых, изыди - это моя привилегия. А во-вторых, на правах умной взрослой женщины…. Точнее, единственной не спящей умной взрослой женщины, настаиваю на обработке этого безобразия.
- Шрамы украшают мужчин, - вяло отнекивался Джереми, но уйти - не уходил. Присел на бортик ванны и терпеливо ждал, изредка постанывая и ругаясь, особенно, когда я велела стянуть рубашку. Ну, как знала. Украшений на несколько недель хватит похвастаться.
- Угу. Особенно украшает, наверное, распухший нос, - ехидно протянула я, обрабатывая ваткой с перекисью разбитую бровь. Джереми поморщился, и я удивленно спросила. - Ты чего? Это же перекись. Не так уж и жжется.
- Я к ней не привык. Обычно помоюсь и спать.
- Ммм, умничка. Надеюсь, с детьми в будущем ты будешь внимательнее. Почитал бы, что ли про оказание первой помощи.
- Я бедный побитый симпатяга. А ты еще и издеваешься.
- Ты не побитый. Ты подрался. Забыл?
- А ну да. Точно. Ну, так надо было свою честь отстоять.
- По мне, так проще было в карты на деньги не играть.
- Ты ясновидящая?
- Нет. Но со зрением у меня неплохо. У тебя в кармане колода карт. И вряд ли такой взрослый мальчик как ты, играет на интерес.
- Черт возьми! Меня оскорбили в шулерстве! - возмутился Джереми, всплеснув руками, правда, тут же пожалев об этом. Простонал и продолжил уже без жестикуляции. - Я никогда не мухлюю! По-крайней мере, когда играю по-крупному.
- А зачем тебе это вообще надо?
- Ну, надо же себя чем-то занять в свободное время. И в баре не так уж много платят.
- А это чем тебе не нравится? - я выудила аккуратно сложенный листок с понравившимся мне наброском и помахала у него перед лицом.
- Дед дал?
- Да.
- Значит, сейчас будешь уговаривать меня, как и …
- Ага, сейчас! Делать мне больше нечего, - фыркнула я, приступая к синякам на теле. - Ты же большой мальчик. Сам знаешь, что тебе лучше.
- Да в том и дело, что нет. Я не хотел разочаровывать деда. Он единственный, кто у меня есть. Последний мужик в роду, а занимается рисованием. Каково это, а?
- Ну, да внук-картежник, конечно, куда круче.
- Я же говорил! У деда сердце барахлит. Вдруг понадобятся деньги. А своей зарплатой, мне будет хватать только на оплату обучения, и чуток на кусок хлеба.
- Банановое настроение, - усмехнулась я, наконец-то поняв. - Ты читал книгу Вито?
- Конечно. А причем тут это?
- Ты хочешь быть похожим на Фаустино. Нет, я понимаю, что он достоин восхищения. Но есть и другие варианты.
- Какие, например?
- У тебя отличные работы. Поверь, я в этом разбираюсь. Не знаю, как, но разбираюсь. Попробуй выставки. Или, например, наброски для книг. Да у тебя куча вариантов! Ты бы попробовал, прежде чем идти в благородные разбойники.
- Мошенники.
- Не суть. Просто попробуй, ты ведь ничего не теряешь.
- А говорила, что не будешь уговаривать, - ввернул Джереми, радостно осклабившись.
- Я и не уговариваю. Просто сообщаю, что следует подумать.
- Коварная ты женщина. Я ведь задумался.
- Чудно сразу в двух понятиях.
- Да-да?
- Во-первых, это доказывает, что мозг у тебя есть. А во-вторых, что я умничка. И Джереми, ну не будьте вы такими, поговорите друг с другом. Проясните все. Я уверена, что мистер Труфаторри все поймет. А то получается игра в покер со слепым. Ты вскрылся, а он не увидел.
- Карты заразны?
- О, да, - хихикнула я, присаживаясь на бортик рядом с парнем. Если мои слова не пролетели насквозь, то это будет очень здорово. Есть ли у парня талант, зачем же его в землю зарывать.
- Слушай, а причем тут банановое настроение?
- А черт его знает. Но после прочтения книги, было странное ощущение. Как будто что-то у меня есть, но я до этого просто не добралась, хотя вроде все очевидно. Ну, вообщем, как с бананами. Чтобы добраться до самого плода, всего лишь надо кожуру снять.
- Ни черта не понял, но звучит круто. Банановое настроение. Ну, надо же. Надо запомнить. Нужно всего лишь снять кожуру.
Сегодня без музыки, так как пишу с работы (а ютуб заблокирован - это, кстати, печаль)
1 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/1145.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/2208.html - 3 и 4 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/4180.html - 5,6 и 7 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/5090.html#cutid1 - 8 и 9 глава.
2 часть:
http://ana-ro.livejournal.com/8662.html - 1 и 2 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/9830.html#cutid1 - 3,4 и 5 глава.
http://ana-ro.livejournal.com/11134.html#cutid1 - 6 и 7 глава.
8 глава.
Распогодилось. И если в начале дня, мне казалось, что дождь неминуем, то сейчас все тучи куда-то пугливо разбежались, осталось только чистое голубое небо и яркое жаркое солнце. Так что я решила убить свободное время на заднем дворе, удобно расположившись на лежаке. Не загорю, конечно, но хоть погреюсь.
- Ты бы перешла в тенечек, - заботливо посоветовал Джун, усевшись рядышком на травке. - А то голову напечет.
- Сейчас не полдень, и на мне шляпа.
- Учти, я предупредил. Не хватало тебе еще солнечный удар получить.
- Думаешь, хуже станет?
- Да кто ж тебя знает.
- С кем это ты разговариваешь? - неожиданно раздался за спиной до боли знакомый голос. И хоть в этот раз я не подскочила от неожиданности, - трудно подскакивать, когда ты лежишь, - но этот ниндзя-самоучка уже действует мне на нервы своими привычками.
- Сама с собой, - вяло огрызнулась я, не спеша выглядывать из-под шляпы. Авось потопчется рядом и уйдет.
- Если видишь в небе люк, не пугайся это глюк, - усмехнулись сверху, а потом уже откуда-то с боку продолжили. - И давно это с тобой?
- С рождения, - буркнула я, приподнимая шляпу. Так и есть, это нахал устроился на соседнем лежаке, и из-под кепки блестели хитрые глаза. - Учти это заразно.
- Да, ничего. Зараза к заразе не прилипает.
- Ну-ну. Смотри, я предупредила.
Уходить он не собирался, и пришлось демонстративно повернуться на другой бок. Я же весьма тактично намекнула, что с удовольствием позагорала бы в гордом одиночестве, но мужчины не понимают намеков. Это точно не понимает. Хотя, боюсь, даже если бы я сказала: «Джереми, будь так добр, расслабься в противоположной стороне сада, так как я хочу побыть в тишине и спокойствии», то он бы на зло остался здесь, еще бы и начала распевать всякие глупые песенки. Ой, мамочки! Я срочно повернулась на спину. Черт, лучше палящее солнце, лучше наглая физиономия Джереми, чем это. Мне нравятся красивые узорчатые заборы. Правда, есть одно «но». Они лишают вас приватности, точнее, просвечивают как решето. А сосед мистера Труфаторри любит зарядку и различные физические упражнения. Проблема в том, что он делает это, в чем мать родила. Нет, я, конечно, не спорю, что фигура у него отличная, рельефная, и в принципе неплохо любить свое тело, и да, нагота - это естественно, но блин! Там же иногда дети по улицам ходят. Представляю, гуляю я так по улице с дитем, а дите и спрашивает: Мама-мама, зачем дядя змейку мучает? И вот, что ему на такое ответить?
- Сигаретку не желаешь? - прервал мои внутренние возмущения Джереми. А я-то думаю, что не так. А это он тут так развонялся. Только решила завязать с пагубной привычкой, как на тебе. Я отрицательно качаю головой. Терпеть и терпеть. Нужно развивать силу волю. «Интересно, как ты собираешься развивать то, чего нет?» - ядовито интересуется Джун, но я его не слушаю. У меня есть сила воля.
- Желаю, - я протягиваю руку, мысленно желая этому совратителю всех благ. У меня есть сила воли, а это сигаретка - так. Баловство. Последняя перед решительным боем с никотином. Вспыхнула зажигалка, и я блаженно затянулось. Да я смогу бросить. Сто раз уже бросала.
- Может и пиво будешь?
Я с сомнением скосила глаза на протянутую бутылку. А чего он такой добрый, а?
- Если за бутылкой последует фраза «ну раз так, то может и перепихнемся», то учти, ты зря тратишь время, - предупредила я, но бутылку все-таки взяла.
- Ты, конечно, на мордашку, ничего, но все-таки не в моем вкусе. Прости, но не судьба тебе узнать силу Джереми-младшего, - с сияющей физиономией ответил Джереми. Вот веселится во всю.
- Ну-ну, - проворчала я, чересчур резко свернув крышку. На футболке расплылись желтые пятна. Отлично. Выглядит так, словно на мою многострадальную футболку пописал кто-то нерешительный. Пришлось стянуть и остаться в верхней части купальника.
- О, да ты упрямая девушка! Решила все-таки свои оголиться. Ммм, нет. Пока не зацепило. Разве, что еще немного раздеться.
- Расслабься, Казанова. Я же не в твоем вкусе, - ехидно напомнила я, внутренне посмеиваясь. Может он все-таки заглохнет. Я даже согласна терпеть его присутствие, но только если он будет ниже травы, тише воды. Ниже травы, конечно, не получится, но вдруг что-то у него в мозгу переклинит и, он тоже решит насладиться жарким днем в тишине. Хотя, вот там какие-то тучки ползут…
- Так, значит, амнезия, да?
Нет, не переклинит.
- Что, прости?
- Дед мне рассказал.
- Ну, если рассказал, что тогда спрашивать.
- Какой тип?
- Диссоциативная.
- А попроще?
- Память на универсальные знания никуда не делась, но я не помню ничего из своей жизни. Ни лиц, ни событий.
- Совсем ничего не помнишь?
- Совсем. Ничего. Совсем-совсем-совсем ничего, - добавила я, чтобы подобных вопросов больше не возникало. Ну, не могу я быть спокойна и доброжелательна, когда из меня пытаются вытащить что-то. «Да, ты вообще редко бываешь спокойной и доброжелательной».
- И каково это?
Я даже чуть приподнялась на локтях, сверкнув искоркой злости в потемневших глазах.
- Вот тебе этого точно не понять.
- Ну, да, конечно. Я ведь не провалялся несколько недель в больничной койке с раздробленной ключицей. И не проснулся в полном не понимании. Кто я, что я, где я.
- Вот именно, - серьезно поддакнула я, собираясь делать глоток. А вот потом как-то до меня дошла его интонация, да так очевидно дошла, что я всплеснула рукой, и пиво щедро разделилось между нашими топчанами.
- Знаешь, - Джереми задумчиво посмотрел на растекшееся по майке пятно, - если ты хотела принять душ из пива, то могла бы сказать заранее. Я бы принес трехлитровую бадью. Чего уж мелочиться.
- Кхе-кхе, - тактично прервала я, призывая вернуться к теме разговора. Разлила и разлила. Что за привычка тратить время на бессмысленные и никому ненужные монологи?
- Чего кхе-кхе? Тоже мне тайны мадридского двора. Да, я знаю все про катастрофу, - он безразлично пожал плечами. Правда, как мне показалось, он слегка переусердствовал с безразличностью.
- Но мистер Труфаторри…
- Я сам.
- Ты вспомнил? Сколько времени прошло? Врачи говорили мне, что это временный тип амнезии, что со временем память должна вернуться, - я с надеждой уставилась на Джереми, но не могу сказать, что выражение его лица отвечало мне взаимностью.
- Прости. Но мне нечем тебя порадовать. Я встретил старого друга, еще со школы, когда мы жили в Штатах. Он не был в курсе. А потом сделал запрос и прочитал, как все было. Иногда что-то вспоминается. Обрывками. Родители. Что-то из детства. Какие-то подружки, друзья. Но ничего целикового.
- И как же ты…. Ну, ты понял.
- Просто привык, - он приложился к бутылке и долго и жадно пил. Врет. Ничего он не привык. Разве можно привыкнуть к тому, что лишился части жизни?
- Но почему же ты Вито ничего не сказал?
- Не хотел его тревожить. У деда сердце последнее время барахлит. Зачем ему лишние тревоги.
- Но ты понимаешь, что это рано или поздно раскроется?
- Почему это? - он воззрился на меня с таким удивлением, что я поняла, он действительно не понимает.
- Потому что по каким-то неписаным законам, все тайное всегда становится явным. Чуть раньше или позже. Нет разницы.
- Чудесно. Тогда лучше позже.
- Ну, да, конечно, - проворчала я.
- Ты что-то сказала?
- Нет.
Небо заволокло тучами. Как-то за одно мгновение стало прохладно и не уютно. Да, я не имею права обвинять. Ни его, ни мистера Труфаторри. В конце концов, не знаю, как бы я поступила в такой ситуации. Они заботятся друг о друге, это хорошо. Но вот ложь…. По-моему, все-таки не самое лучшее средство для проявления заботы.
- Я, пожалуй, пойду, поработаю.
- Ариведерчи. Только Джул, не проболтайся. Пожалуйста.
Я остановилась, снова уставившись в небо. Как же быстро все меняется. Только вроде светило солнце, а тут бац! И на подходе гроза. Не проболтайся.
- Вы взрослые люди. Думаю, и сами разберетесь.
9 глава.
«Его афера близилась к своему логическому концу. Осталось сбыть драгоценности госпожи Ходецки одному проверенному человечку, отдать деньги семье, сымитировать гибель лекаря и притаиться на время. Возможно даже на длительный срок. Год или два. Лучше три. Конечно, ему не хочется бросать брата и мать. Но Вито еще совсем юнец, чтобы что-то понимать, а мама, она должна понять. Он все это затеял только ради них. Чтоб у его брата было другое будущее, чтобы его матери не приходилось горбатиться с утра до вечера. Они заслуживали другой участи. Он обещал своему отцу заботиться о семье, и он сдержал свое слово. Денег, вырученных с цацек надменной госпожи Ходецки, вполне хватить, чтобы погасить все долги, привести в порядок дом, и перевести брата в приличное место. И выгнать всех приживалок из дома его отца. Фаустино с облегчением стянул рыжую бороду и парик. Черт возьми, как же он счастлив избавиться от этого постоянно чешущегося издевательства. Конечно, придется и не раз прибегнуть к услугам грима и париков, накладных усов и прочего, но в следующий раз, он поступит умнее, и не будет скупиться на таких важных вещах. Лучше переплатить, чем постоянно отбегать в уборную из-за того, что так немилосердно чешется лицо и голова. Молодой человек окатил себя из ведра порядком остывшей и бодрящей водой. И тщательно намыливал лицо, чтобы стереть грим, и тело, чтобы смыть пот и грязь, и ощущение неприязни к себе. Он не был уверен, что его поступок в отношении Беаты правилен. Он точно знал, что она-то с ее характером сможет пережить и то, что жених оказался проходимцем и мошенником, и не состоявшуюся свадьбу. И самое смешное, он не сомневался, что она с достоинством выдержит слухи, которые как крысы быстро распространяться по всему району, по всему городу.
- Я чертов эгоист, - горько усмехнулся Фаустино своему отражению. Потому что он сейчас думал вовсе не о чувствах Беаты, а о своих собственных. Но у него жесткий выбор. Либо семья, либо девушка, сумевшая в нем возродить то, что, казалось, после смерти отца, ушло безвозвратно. - Поделом тебе, аферист банановый…
Самоуничижение прервал яростный стук в дверь. «Какого черта?» - недовольно скривился мужчина, понимая, что стучащий весьма удивится, обнаружив в номере вместо лекаря, неизвестного молодого человека. Он быстро накинул ночной халат на голое мокрое тело, нахлобучил парик и обильно нанес на все тело пену для бритья, на грим времени нет, потому что стук становился все громче и чаще.
- Иду, иду, - с сильным акцентом отозвался Фаустино, запахивая халат, и наконец-то открывая дверь. Бритва с жалобным звоном упала на пол.
- Мисс, что вы тут делаете? В такой час? Я вас не ждал, - жалобно залепетал аферист, чуть не выйдя из роли робкого лекаря.
- А кого ждали? - язвительно спросила Беа, весьма нагло отпихивая мужчину от двери и заходя внутрь. Фаустино с трудом удержался от того, чтобы протереть глаза. Девушка была одета в мужской дорожный костюм, сидевший на ее тоненькой фигурке, лучше, чем любые роскошные платья. Белокурые волосы она убрала под кепи, и тонкие руки держала в карманах. С собой она притащила приличных размеров чемодан.
- Ээ…. Вы собираетесь куда-то ехать?
- Мы. Мы собираемся.
- Простите, но я не совсем понимаю.
- Прекрати свой маскарад! - зло прервала Беата, вперившись в него взглядом пронзительно зеленых глаз. - Тетушка рыдает в своей спальне над связкой бананов. Дядюшка рвет и мечет. Ты раскрыт. Они знают, что ты всего лишь аферист, воспользовавшийся слабостью госпожи Ходецки. Тебя уже ищет полиция с собаками.
- Но… мисс… я ничего…
- Прекрати, - чуть мягче, немного устало произносит девушка, любовно проводя рукой по лицу Фаустино, и стирая пену. - Ты думаешь, что я влюбилась бы в того лекаря? Что смогла бы дать согласие на брак? Дурак. Я знала кто ты. С самого первого дня, мой безымянный любитель подслушивать поющих девушек.
Фаустино в недоумении отстраняется, снимает парик. Так значит, она действительно его узнала. Ему вовсе не показалось. Так это не госпожа Ходецки доверчивая дура, это он болван, самоуверенный дурак. И эта чертовка всех провела. И его. Обвела вокруг пальца.
- Ну и что ты собираешься делать? Закричать, чтобы полиция меня арестовала? Или обезвредишь меня сама? - от робости нелепого лекаря не осталось и следа. Он прямо держит спину, словно на нем не латаный-перелатаный халат, а какой-то безумно дорогой костюм, и стоит близко-близко к ней. Слишком близко. Но Беата не та, кого легко испугать или смутить, она приподнимается на цыпочках, и жарко шепчет ему в ухо.
- Я знала, что вы мужчины абсолютно не логичны, но не до такой же степени. Зачем я, по-твоему, неслась через весь город в таком маскараде? Думаешь, чтобы самолично поймать тебя и притащить к полицейским в этом злополучном чемодане?
Она смеется. Она всегда так заразительно смеялась, что Фаустино позволял себе расслабиться, и на мгновение, в его глаза виделось нечто большее, чем тупое преклонение скромняги лекаря, пусть и с «чудодейственным» талантом. А девушка открывает чемодан, и Фаустино окончательно перестает что-то понимать: одежда, документы и деньги. Очень много денег, даже не прилично много денег, которыми был набит весь чемодан, размеры которого были весьма внушительны. «Она что с самого начала это планировала?» Похоже, последняя мысль весьма ярко отразилась на смуглом лице, потому что девушка не преминула со смешком ответить:
- А ты думал, что я позволю своему жениху сбежать? И бросить меня у алтаря? Я же знала, что как только ты закончишь свою аферу, ты исчезнешь. Но я не собачка, чтобы бросать меня, когда вздумается. Мы поедем вместе. Куда захочешь. Правда, нужно поторопиться.
- Ты сумасшедшая, - ошалело сумел ответить Фаустино, падая на кровать. - Ты абсолютно ненормальная. Бросить все ради какого-то афериста? Ты, что, не понимаешь, что это не будущее для молодой леди?
- Дурак. Я люблю тебя. И мне все равно, что будет дальше. Я хочу наслаждаться тем, что есть сейчас. Нам нужно быстрее отправляться. Паром уходит рано утром.
- У меня есть кое-какие дела в городе. Нужно повременить.
- Ты не понимаешь? Тебя ищет полиция! У дяди такие связи! Он весь город подымет, чтобы отыскать тебя! Какие дела у тебя могут быть? Похвастаться перед дружками добычей?
- Я должен сбыть драгоценности и отдать деньги семье.
- Семье? У тебя есть семья?
- Бабушка по отцовской линии, мать и младший брат. Они живут за городом.
Беа потрясенно села рядом с ним, положив белокурую головку на плечо.
- Так это все ради них?
- Да.
- А как же отец?
- Он умер. Десять лет тому назад. И я пообещал, что позабочусь о семье. Я должен выполнить свой долг.
Беата рассеянно гладила его ладошкой по колену, но затем уверенно встала, подтащив чемодан.
- Как ты видишь, я решила позаботиться о материальной стороне путешествия. Я не из тех девиц, которые, начитавшись легкомысленных романов, убегают с любимыми, не взяв ничего, позабыв, что это вовсе не увеселительная прогулка. Здесь денег может даже больше, чем стоимость побрякушек моей тетушки. Твоя будущая жена вовсе не бесприданница. Мы оставим немного на поездку, а все остальное мы сейчас отнесем твоей семье.
Фаустино с немым восхищением и гордостью смотрел на Беа. Нужно иметь отчаянную храбрость, чтобы решиться на такое. Бросить все, пренебречь именем и репутацией. Все для того, чтобы сбежать с человеком, который азартный картежник, который разыскивается полицией. Ни имени, ни гроша за душой. Так может поступить только действительно любящая женщина. Настоящая женщина.
- Какое счастье, что я такой любопытный болван…
Дом спит. Беата терпеливо ожидает на улице, притаившись в кустах черемухи. Едва слышно скрипят половицы под мягкими сапогами. Фаустино чуть не запнулся о трещину в полу, и сквозь зубы чертыхается. Этому дому не помешает хороший ремонт. Скоро у его семьи появится эта возможность. Он спрятал все деньги в тайничке маминого шкафа, куда она бережливо складывала копейки на черный день. И сейчас крался в комнату Вито, крепко держа в руке письмо для матери и брата, со всеми объяснениями и просьбой простить его. За то, что не может попрощаться лично. За то, что он смог найти только один способ обеспечить свою семью. Он садится возле кровати и, улыбаясь, смотрит на умильное лицо младшего брата, умиротворенно посапывающего во сне. На тумбочку он кладет письмо, прижатое связкой бананов и перстнем. Серебряная огранка и в ней камушек - аквамарин. Конечно, вряд ли он будет его носить. Скорее всего, подарит кому-нибудь. Он даже знает кому, он видел, с какой трогательной детской нежностью Вито смотрит в след соседской девчонке. Молодо-зелено. Впрочем, Фаустино и сам еще мальчишка. 23 года - даже не четверть века. Он заботливо поправляет одеяло, и с трудом сдерживается, чтоб не обнять младшего на прощание. Но у Вито слишком чуткий сон, Фаустино и так рисковал. Будет Фортуна на их стороне, и дай бог, свидятся. А если…. А о «если» Фаустино и не думал. На пристани его и Беа ждет паром в новую жизнь. И может это будет не лучшая жизнь, но она принадлежит им. Целиком и без остатка».
- Черт побери! - не выдержала я, поставив точку. - Это лучшее, что я прочитала с того момента, как начала читать книги после больницы! У них ведь все было хорошо, да? У вашего брата и Беаты?
- Это же жизнь, Джулай, - улыбается мистер Труфаторри, и на правой руке поблескивает перстень. Серебряная оправа и заключенный в нее камушек. Догадываюсь, что аквамарин. - В ней не бывает только хорошее. Она же разная.
- Но вы встречались с Фаустино?- Нет. Последнее, что я видел, так эту его спину и то, как он размахивал банановый шкуркой в воздухе. Не мог оставить мне целую связку, хитрец.
- А как же вы нашли Джереми?
- Благодаря своему племяннику. Он смог найти меня даже раньше, чем я его. А уж поверь, я искал. Еще как. Мы встретились задолго до рождения Джерри. И всегда поддерживали связь. И вот получилось, что от всей большой семьи остался только я да Джереми, прохвост. Может это такое наказание за аферу Фаустино, бог знает. У меня детей нет, так что вся ответственность за род теперь перекочевывает к Джереми. Он хороший мальчик…
- Да, вы это уже говорили, - не слишком уверенно киваю я, так как пока ничего хорошего я в этом парне не увидела.
- Джереми очень талантливый парень. Но такой непутевый. Я боюсь, что он попросту разбазарит свой талант. Он пишет неплохие очерки, язык у него дерзкий, живой. И видела бы ты, какие наброски он делает. Ему бы в художественную академию. А Джереми…. После школы поступил в архитектурный колледж. А потом бросил его. Днем работает продавцов в спортивном магазине, по вечерам подрабатывает барменом, - мужчина устало махнул рукой. Это вовсе не значило, что он оставил все попытки образумить внука, но было ясно, как тяжело ему это дается.
- А знаете, я не очень хорошо разбираюсь в очерках, но с удовольствием бы посмотрела его наброски, - уж и не знаю сама, откуда у меня такая тяга именно к рисованию. Если пересмотреть мой дорожный блокнот, то в нем больше эскизов, чем каких-то записей. Причем, я и сама не замечаю, как вместо того, чтобы записать какой-то адрес, рука с карандашом или ручкой начинает что-то чертить. Может что-то это и значит.
- Хмм…. У меня на столе темно-синяя коленкоровая папка. Возьми ее.
Я послушно иду к столу, и от количества похожих темно-синих папок разбегаются глаза. На ощупь вроде все разные, а по цвету так и вовсе безумно похожи. Спросить, что значит коленкоровая, как-то стыдно. Впрочем, глаза почти сразу приметили папку, как-то обособившуюся от остальных. Справа, на углу, будто кто-то ее недавно открывал, а потом застало врасплох какое-то другое дело, и она перекочевала на самый угол, чтобы потом можно было подхватить ее.
- Ого…. Вау, - потрясенно ответила я, раскрыв ее на середине. В прозрачных файлах были вложены эскизы Джереми. Они все были очень разные, то есть разных тематик: там были и взрослые люди, и маленькие дети, и животные, пейзажи, и даже просто предметы интерьера. Но их всех объединял способ зарисовки: ломаные линии, острые углы, глубокие тени, незаконченность. Одиночество, тоска, непонимание, поиск себя. Меня очень задел маленький ребенок. Половина лица была прорисована очень тщательно, а другая, едва заметно, как будто у художника не было сил нажимать карандашом на бумагу. И этого складывалось ощущение, что половину детского личика заливает яркий свет, и может от этого у него такие болезненно искривленные губы, и сощуренные глаза. И еще один рисунок мне безумно понравился, я бы даже с удовольствием оставила его себе. Наверное, он был сделан в том самом баре, где подрабатывает Джереми. На эскизе видна часть витрины и барной стойки, но в основном все внимание привлекает людская толпа, представляющая собой набор ломаных линий. И среди этой безликости, среди углов выделяется девушка в растерянности стоящая посередине. Одинокая, потерянная и ждущая чего-то. Она нарисована чуть мягче, в складках легкого платья чувствуется плавность, и нежность в четко прорисованных чертах лица. Не знаю, почему на меня так подействовал именно этот карандашный набросок. Будто сделанный на скорую руку. Может потому, что отчасти эта девушка напоминала мне меня саму. Ждущую чего-то. Или кого-то.
- Нравится? - спустя какое-то время поинтересовался мистер Труфаторри.
- Да, очень. У него, правда, талант. Мне особенно нравится вот этот.
Я протянула мужчине папку, показывая на впечатливший меня рисунок.
- Да. Я тоже его люблю. А Джереми считает, что это все хлам и мусор. Вот, присмотрись, - он аккуратно достает лист бумаги из файла, переворачивает его и показывает на длинную тонкую линию, заклеенную скотчем. А я как-то сразу и не заметила. Так это не особенности бумаги….
- Знала бы ты, сколько я их вытащил из помойки. Скомканных или порванных на кусочки. Некоторые восстановить не удалось. Этому повезло, он его все лишь напополам порвал.
- Я бы хотела оставить этот эскиз себе.
- Ты, конечно, можешь. Но знаешь, почему-то мне кажется, что будет гораздо лучше, если ты спросишь об этом у Джереми, - с некой хитрецой в голосе ответил мужчина, протягивая мне листок.
- Знаешь, мне кажется, что тебе впору открывать свое агентство психологических услуг, - заговорил Джун, который все это время молча стоял в углу комнаты. - Чур, я буду твоим первым помощником. Вместо зарплаты будешь платить мне тем, что начнешь прислушиваться к советам умных и взрослых людей. То есть ко мне.
- Да, я лучше бесплатно работать буду, - позабывшись, проворчала я вслух. Мистер Труфаторри с изумлением воззрился на меня. - Это я так. О своем, о девичьем. Думаю, вы правы. Я спрошу у Джереми.
10 глава.
- Джул, шла бы ты спать, что ли? - в который раз окликнул меня Джун, пробуждая меня от сна, в смысле, отвлекая мое внимания. Конечно, я не спала. Просто глаза прикрыла на минуточку. Или на 10 минуточек…
- Я не хочу спать, - широко зевнув, ответила я. И села, потягиваясь. Да, не самая лучшая идея ждать Джереми в коридоре. Узенький диванчик, поставленный исключительно для того, чтобы было удобно надевать обувь, не подходил для комфортного ожидания, тем более, лежа. Шея вообще как каменная. Наверное, все-таки даже не десять минуточек.
- Слышишь?
- Да, Джун, я тебя слышу, - непонимающе ответила я. Чего я должна слышать? Впрочем, тут же услышала. За дверью кто-то пытался справиться с замком. Что ж, проявим гостеприимство и дружелюбие и поможем человеку. Я от всей души толкнула дверь, и только когда услышала глухой стук, сдавленные ругательства и прочувственное «ну за что?», поняла, что стоило вообще предупредить о своих намерениях. На улице стоял, точнее, сидел на заднице, Джереми, и, скорчив физиономию, потирал ушибленный лоб.
- Спасибо. Так и знал, что ты от меня в восторге.
- Бьет, значит, любит, - глубокомысленно изрекла я, хоть на самом деле мне было стыдно. Немножечко.
- Я так понял, что извинений не дождусь.
- Я случайно.
- Ну, я так и понял.
Я пристыжено протянула руку, но Джереми гордо отстранился, и, поморщившись, все-таки встал. Весьма неучтиво оттеснил меня в сторону, пошатываясь, зашел внутрь и плюхнулся на тот распроклятый диванчик. А вот тут я смогла хорошенько рассмотреть его и не сдержала удивленного вздоха. Разукрасили его знатно. Бровь разбита, нос опух, и от него вниз к шее бежали кровавые дорожки, уже засохшие. А вот губа все еще кровоточила. И на скуле здоровенный синяк. Одежда мятая-перемятая, где-то даже рваная. Чую, что под ней тоже расцветают ссадины и синяки.
- Ну и кто тебя так побил?
- Меня никто не бил, - с достоинством в голосе ответил Джереми, с облегчением стаскивая тяжелые ботинки.
- А ну, конечно. Наверное, просто неудачное свидание.
- Меня никто не бил, - повторил Джереми, назидательно подняв указательный палец вверх. - Я подрался. Это разные вещи.
- Окей. Запомню на будущее. Ну и кто…. Пардон, с кем ты поцапался?
- С дамой сердца. С кем надо, с тем и подрался. Я спать.
- В таком виде!?
- Моей кровати по фиг, в каком я виде.
- Ты дурак что ли? Это все обработать надо.
- Я спать хочу. Изыди, - устало махнул парень, с трудом поднимаясь. Но от меня не так-то просто отделаться. Я цепко схватила его за рукав, направившись в ванную. Уже успела выучить, что аптечка в этом доме огромная. Хватит на целую больницу лекарств.
- Во-первых, изыди - это моя привилегия. А во-вторых, на правах умной взрослой женщины…. Точнее, единственной не спящей умной взрослой женщины, настаиваю на обработке этого безобразия.
- Шрамы украшают мужчин, - вяло отнекивался Джереми, но уйти - не уходил. Присел на бортик ванны и терпеливо ждал, изредка постанывая и ругаясь, особенно, когда я велела стянуть рубашку. Ну, как знала. Украшений на несколько недель хватит похвастаться.
- Угу. Особенно украшает, наверное, распухший нос, - ехидно протянула я, обрабатывая ваткой с перекисью разбитую бровь. Джереми поморщился, и я удивленно спросила. - Ты чего? Это же перекись. Не так уж и жжется.
- Я к ней не привык. Обычно помоюсь и спать.
- Ммм, умничка. Надеюсь, с детьми в будущем ты будешь внимательнее. Почитал бы, что ли про оказание первой помощи.
- Я бедный побитый симпатяга. А ты еще и издеваешься.
- Ты не побитый. Ты подрался. Забыл?
- А ну да. Точно. Ну, так надо было свою честь отстоять.
- По мне, так проще было в карты на деньги не играть.
- Ты ясновидящая?
- Нет. Но со зрением у меня неплохо. У тебя в кармане колода карт. И вряд ли такой взрослый мальчик как ты, играет на интерес.
- Черт возьми! Меня оскорбили в шулерстве! - возмутился Джереми, всплеснув руками, правда, тут же пожалев об этом. Простонал и продолжил уже без жестикуляции. - Я никогда не мухлюю! По-крайней мере, когда играю по-крупному.
- А зачем тебе это вообще надо?
- Ну, надо же себя чем-то занять в свободное время. И в баре не так уж много платят.
- А это чем тебе не нравится? - я выудила аккуратно сложенный листок с понравившимся мне наброском и помахала у него перед лицом.
- Дед дал?
- Да.
- Значит, сейчас будешь уговаривать меня, как и …
- Ага, сейчас! Делать мне больше нечего, - фыркнула я, приступая к синякам на теле. - Ты же большой мальчик. Сам знаешь, что тебе лучше.
- Да в том и дело, что нет. Я не хотел разочаровывать деда. Он единственный, кто у меня есть. Последний мужик в роду, а занимается рисованием. Каково это, а?
- Ну, да внук-картежник, конечно, куда круче.
- Я же говорил! У деда сердце барахлит. Вдруг понадобятся деньги. А своей зарплатой, мне будет хватать только на оплату обучения, и чуток на кусок хлеба.
- Банановое настроение, - усмехнулась я, наконец-то поняв. - Ты читал книгу Вито?
- Конечно. А причем тут это?
- Ты хочешь быть похожим на Фаустино. Нет, я понимаю, что он достоин восхищения. Но есть и другие варианты.
- Какие, например?
- У тебя отличные работы. Поверь, я в этом разбираюсь. Не знаю, как, но разбираюсь. Попробуй выставки. Или, например, наброски для книг. Да у тебя куча вариантов! Ты бы попробовал, прежде чем идти в благородные разбойники.
- Мошенники.
- Не суть. Просто попробуй, ты ведь ничего не теряешь.
- А говорила, что не будешь уговаривать, - ввернул Джереми, радостно осклабившись.
- Я и не уговариваю. Просто сообщаю, что следует подумать.
- Коварная ты женщина. Я ведь задумался.
- Чудно сразу в двух понятиях.
- Да-да?
- Во-первых, это доказывает, что мозг у тебя есть. А во-вторых, что я умничка. И Джереми, ну не будьте вы такими, поговорите друг с другом. Проясните все. Я уверена, что мистер Труфаторри все поймет. А то получается игра в покер со слепым. Ты вскрылся, а он не увидел.
- Карты заразны?
- О, да, - хихикнула я, присаживаясь на бортик рядом с парнем. Если мои слова не пролетели насквозь, то это будет очень здорово. Есть ли у парня талант, зачем же его в землю зарывать.
- Слушай, а причем тут банановое настроение?
- А черт его знает. Но после прочтения книги, было странное ощущение. Как будто что-то у меня есть, но я до этого просто не добралась, хотя вроде все очевидно. Ну, вообщем, как с бананами. Чтобы добраться до самого плода, всего лишь надо кожуру снять.
- Ни черта не понял, но звучит круто. Банановое настроение. Ну, надо же. Надо запомнить. Нужно всего лишь снять кожуру.