Были ли преступниками профессор Преображенский и его подельник Борменталь?
Двое убийц в белых халатах лишили жизни человеческое существо, насильственно, с помощью операции на мозге превратив его в животное. А их прислуга обеспечила прикрытие злодеяния. Налицо признаки организованной преступной группы.
Вне всякого сомнения, суд любой страны признал бы их виновными в тяжком преступлении, если бы на его рассмотрение поступило такое дело.
И вполне предсказуемо, чем обернулось бы всё для Преображенского с ассистентом, проговорись где-нибудь его социалприслужницы.
Попытки оправдать учёных-убийц, основываясь на том, что они сами создали этого человека, не стоят и выеденного яйца. Эдак и родителей, избивших своего ребёнка так, что отшибли ему все мозги и превратили в овощ, можно оправдать, и хирурга, пересадившего человеку почку, а потом из личной неприязни сумевшего без согласия потерпевшего её удалить.
Создав новую личность, не спрашивая у неё согласия, равно, как и у её родственников, как справедливо напоминал Шариков - эти преступники не озаботились её развитием ни в моральной, ни в социальной, ни в культурной сфере. Преображенского вполне бы устроило, если бы Полиграф Полиграфович всего лишь перестал плевать на пол, вытирать руки о занавески и тому подобное, приобретя внешние признаки культурного человека.
Булгаков поставил своей целью гротескно изобразить некоего обобщённого Хомо советикус. Весьма странно, что насмехаются и издеваются над ним именно его бесчисленные потомки, не давая себе труда задуматься - а что кроется за рамками сюжета?
Было ли что-нибудь сделано для его образования? Понятно, что оба учёных были с головой погружены в научные исследования, а также заколачивание баблосов путём вживления обезьянних половых органов престарелым сластолюбцам. Но уж пару репетиторов, без сомнения, они могли нанять.
Тем более, что он был грамотен изначально.
Шариков унаследовал от Клима Чугункина музыкальный дар. Вполне реально было направить его развитие в этом направлении, страна предоставляла возможности для роста таких талантов.
Но что ему предлагали, кроме посещения цирка, да и то без котов?
То, что Шариков как человек был создан искусственно, ни для кого не было секретом, в первую очередь, для научного сообщества, да и власти признали его гражданином, он сам зарегистрировал своё имя, стоял вопрос о постановке на воинский учёт. Был ли он склонен к тунеядству? Профессор обвинял его в валянии на полатях и игре на балалайке, а что было предложено взамен?
Но вскоре Полиграф Полиграфович самостоятельно поступил на государственную службу и в кратчайшее время уже занял руководящую должность начальника подотдела, при этом не чураясь и лично, наравне с рядовыми сотрудниками выполнять стоящие перед организацией задачи.
Проявляя социальную активность, он не закуклился в узкой сфере борьбы с бродячими котами, и вот мы видим его, произносящего пламенную речь с трибуны на какой-то конференции. В конце концов, ему было выдано личное оружие. Вполне возможно, перед ним лежал широкий путь к вершинам общества.
Был ли он верхоглядом, неспособным задумываться над коренными проблемами человечества? Несмотря на затруднения, вызванные недостаточным образованием, Полиграф Полиграфович смог изучить переписку Каутского с Энгельсом, предложенную т.Швондером (кстати, тот предложил не книжку о сыщике Нате Пинкертоне, а серьёзный философский труд).
Недалёкие люди сделали его имя нарицательным в очень несимпатичном смысле благодаря фразе о том, что социальные богатства надо изъять и поделить между всеми членами общества.
Прастити, а не это ли суть любой национализации, проводившихся во многих странах, когда частный капитал оказывался неспособным даже просто удержать на плаву какие-либо предприятия? Назовём ли мы Шариковыми, например, французов, национализировавших Рено? И таких примеров не счесть.
И разве наличие государственных предприятий типа норвежской Статойл не есть идеальное воплощение этих мыслей? И как будто идея о национализации добычи российских природных ресурсов не витает в воздухе.
Филипп Филиппович мечтал о восьмой комнате и имел на это средства, несомненно. Однако уж если Шариков так заедал его жизнь, можно было просто снять ему отдельную комнатку, но не лезть со скальпелем в мозг.
Кстати, а что за личность сам Преображенский, столь симпатичный нам благодаря блистательному таланту Евстигнеева?
Совершенно чужд он всему, что творится за стенами его уютной семикомнатной квартиры, озабочен лишь исправным функционированием парового отопления и сохранностью калош.
Однако, когда его интересам что-либо угрожает, он не брезгует так презираемым ныне телефонным правом, обращаясь со своими нуждами в самые верха в принципе не принимаемой им власти. Власти настолько несимпатичной ему, что даже её газет он не рекомендует читать, ограничиваясь брюзжанием в обществе своего подельника. Чем он поддерживает своё благоденствие, мы уже упомянули выше.
Вспомним же - не побоюсь этого слова - трагические кадры, когда Полиграф Полиграфович вглядывается в своё отражение в зеркале с немым вопросом: Кто я? Почему я такой, почему это сотворили именно со мной, за что?
Вот такие мысли могут прийти в голову после просмотра безусловно талантливого фильма. Но все ли мы готовы задуматься над тем, что скрывается за карикатурным образом главного героя и его столь респектабельных убийц?
P.S. Вообще-то пост планировался как стёб, но в ходе написания я понял, что не всё так однозначно.
