Аборт вселенского масштаба
Аборт вселенского масштаба
(размышления индианиста)
В тот самый момент, когда некий умник из прихоти перерезал живительную пуповину лозы, связывавшую изначально святые Небеса и безгрешную тогда еще Землю, западный человек превратился в того, кем является сегодня.
Текст: Андрей Шляхтинский
"Клуб путешествий Андрея Шляхтинского"
www.amazanga-adventure.ru
Странно все же устроены люди. Вот мы гордимся нашими достижениями, смелыми мечтами, устремлениями и даже - случается - собственной глупостью. Мы прем напролом и частенько набиваем себе шишки. Есть те, кто смотрит в будущее с оптимизмом. Другие мрачно вещают о скором закате, багряным заревом недобро поблескивающем где-то над горизонтом. Причем какую-либо зависимость сих умонастроений от социального статуса и культурного ценза их носителей проследить непросто, несмотря на кажущуюся простоту задачи и очевидность напрашивающегося ответа.
Впрочем, тех, кто предпочитает позитивное восприятие жизни сегодняшней и грядущей все же больше. Как-никак, а Природа дает себя знать, и против инстинкта самосохранения сознание немощно. А позитивизм зиждется на осознании персональной успешности личности, пусть и мнимой, в частности и коллективной успешности социума в целом. Часть последней - пусть самую мизерную - едва ли не каждая прямоходящая интеллект-единица обоснованно или нет жаждет записать и на свой счет. Но если взглянуть на современное состояние западного христианского мира под иным углом, то выходит, что никакие мы не великие и успешные, а сирые и убогие в своем всемогучие. И как жить дальше, а главное - зачем, неясно. Прогресса никакого. Сплошная стагнация. А есть ли варианты?
Сказ первый
Современный человек эгоистичен, тщеславен и прагматичен - что есть, то отрицать неразумно. Ко всему прочему - странным образом патологически зациклен на вопросе собственного происхождения как вида. А отсутствие однозначного ответа больно ущемляет его самолюбие и подтачивает самооценку, ведя к психологическому кризису и срыву. По крайней мере, у человека, отожествляющего себя с христианской, европейской культурой. Той, которую принято называть западной. У взрощенного в ее традициях и вынужденного принимать навязываемые ею ценности. И что бы там ни говорилось в писаниях пророков, что бы ни провозглашала сегодняшняя церковь, каждый из нас стремиться к власти, уважению, славе, богатству и далее по списку ко всяко-разным излишествам. Что, впрочем, естественно для высокоорганизованного живого существа. Это вам подтвердит любой эксперт в области зоопсихологии.
Мы тщеславны и эгоистичны - это наша природа. Быть может, как никогда прежде за всю нашу сознательную историю. На протяжении последних двух-трех тысяч лет нам с горем пополам удавалось мириться с мыслью о сотворении человека неким божественным Началом. Правда, что это за Начало мы представляли себе довольно туманно, несмотря на сакраментальную подсказку «по образу и подобию». А человеческое сознание не терпит неопределенности, впадая в раздражение, гнев и депрессию. Ко всему прочему мы не любим компромиссы, подсознательно чувствуя себя проигравшей или - лучше сказать - не бесспорно выигравшей стороной.
Поэтому не стоит удивляться появлению революционной и вполне закономерной теории стариков Дарвина и Уоллеса о происхождении видов, в конце концов, взорвавшей европейские умы под занавес позапрошлого столетия. В конечном счете, все эти элегантные выкладки, пестрящие видовым разнообразием уникальных галапагосских вьюрков и безоговорочно деградировавшими как птицы, неспособными к полету местными бакланами, имели своей доминантой обосновать самостоятельное становление Человека без помощи потусторонних божественных сил. Сил более великих, чем Homo sapiens во плоти. Пусть из обезьяны, но самостоятельное! Ведь и дураку ясно, что он - Не Обезьяна, стоит лишь поглядеть в зеркало. Вот пращуры наши... Но то пращуры: давно это было, да и неправда, может, вовсе. Титаническая попытка Дарвина подарить христианскому миру долгожданную Гармонию принесла облегчение, но ненадолго, и европейский социум продолжил «впадать в отчаяние», в коем пребывает до сего дня.
Потому что от лукавого все это, дамы и господа. От лукавого. Нам до сих пор не ведомо, кто мы и зачем. И в обозримом будущем вряд ли узнаем. И комплексуем мы по этому поводу страшно. И беды все на нашу голову отсюда же. Любые потуги ответить на некорректный в своей сути вопрос об изначальности приносят лишь временное умиротворение, но не удовлетворяют нас до конца. И все бы ничего, да вот только сначала изыскания в рамках христианства как доминирующей панъевропейской религии, а затем - следствие - скатывание к откровенно научным методам познания Природы и Человека довели нас до того, что часть сегодняшнего социума заигралась в игры для больших мальчиков и девочек за стенами исследовательских институтов. Другая часть в знак протеста и в поисках альтернативной истины кушает мухоморы, запивает их айягуаской и бьет в бубны. А третья избрала для себя наиболее выигрышную в заведомо проигрышной ситуации поведенческую стратегию - потребление. Выигрышная она потому, что нервная система, озабоченная беспрестанным поиском продукта и переживающая либо эйфорию от обладания им, либо стремящаяся к этому блаженному состоянию, не склонна рефлексировать относительно собственного происхождения, своего места и цели пребывания в сем грешном мире. Замкнутый круг. И даже неподготовленному, но непредвзятому наблюдателю очевиден глубинный системный кризис западного общества, спровоцированный жестким догматизмом монотеистической религии и научным прагматизмом.
Сказ второй
Далеко-далеко от Европы Прекрасной и Европы Просвещенной, во влажных, жарких и нездоровых джунглях на северо-западе Южной Америки вот уже многие тысячи лет живет и процветает некое индейское племя, благополучно пережившее все природные и социальные катаклизмы как минимум последних двадцати веков. Во времена менее политкорректные, чем нынешние его именовали не иначе как «хибаро». То есть дикари. Этих несчастных и убогих пытались завоевать и окультурить «римляне Нового Света» инки - за что и были немедленно побиты. Европейцы в лице испанцев наступили на те же грабли. Правда им, чтобы потерять экономический и политический интерес к лесным варварам, самозабвенно отрезающим друг другу головы и уменьшающим их до размеров среднего апельсина, потребовалось на пару столетий больше. В конце концов, о них предпочли просто забыть, вычеркнув из списка почетных претендентов на дары христианства и Цивилизации.
И забыли. До середины века XX. А когда вспомнили, то едва не прослезились от умиления, свойственного этнографической мысли того периода. С тех пор минуло еще полстолетия и, кажется, нам пришла пора прослезиться уже всерьез. На сей раз от чувствительного пинка в наше самое больное место - рациональный интеллект и самооценку, поставившие нас на край пропасти.
При ближайшем рассмотрении общественного устройства и традиционной культуры этого племени - точнее, группы близкородственных племен - выясняется, что эти люди, как и мы с вами, в высшей степени прагматичны, не менее тщеславны, чем европейцы, а к тому же изрядные эгоисты. В довершение ко всему, как и положено дикарям, их мировосприятие пронизано магией от рождения и до самой смерти.
Одним словом, они до смешного похожи на нас. Но - удивительное дело - в отличие от нас им не свойственно комплексовать относительно собственного происхождения. Спрашиваешь мудрого старика-индейца, а он мнется, не знает, как объяснить. Умалчивают мифы о том, как появился человек. Тут пара общих фраз, там. И это удивительно, ибо в остальном мифология хибаро: племен шуар, уамбис, ачуар, шивиар и ауахун - одна из сложнейших в Новом Свете.
Мрак, окутывающий происхождение человека в лице индейца из амазонских джунглей, к нашему удивлению не напрягает ни старика, ни его молодых правнуков, ни прочих членов племени. Более того, на протяжении последних пятидесяти лет они активно приобщаются к вдруг свалившимся на них благам чужой Цивилизации, меняющемуся стилю жизни и все более внешне походят на нас. При этом им все также безразличны собственные истоки, но никто из внешних наблюдателей почему-то не отмечает культурную деградацию и ассимиляцию этого самобытного индейского общества. Парадокс?
В общем - да. Но многое становится на места, когда осознаешь, что этот феноменально стабильный и психологически здоровый социум существует не столько за счет родственных уз (которые мы склонны прослеживать не только по горизонтальной шкале - живым родственникам, но и по вертикали - в прошлое, к истокам), сколько благодаря бесчисленным военно-политическим и экономическим альянсам. В одних случаях они достаточно прочны и продолжительны, в других - шатки и краткосрочны. Но любой альянс подразумевает сотрудничество с целью взаимного усиления двух или более участвующих сторон против внешней угрозы или для достижения поставленной цели, добиться которой в одиночку не представляется возможным. И - что важно для нас - ни один альянс не длится вечно. А если в основе общественной жизни социума лежит именно альянс, выступающий Абсолютной Ценностью, то о какой однозначной трактовке событий давно минувших лет можно говорить? Как можно утверждать что-либо наверняка в условиях перманентной инвариантности мироустройства? Вопросы о том, кто мы и зачем, мучающие европейские умы и сердца, просто не возникают в голове индейца.
По правде сказать, подобная практика социальной организации выходит за рамки, характерные для традиционных обществ, где родственные узы обычно священны. И в этом отношении хиваро уникальны. Но что еще удивительнее, так это существование у них не менее значимых магических альянсов, которые заключает каждый член племени - мужчина или женщина - в параллельной нашей мифической реальности.
И вот глава индейского семейства благополучно охотится, красит лицо красной краской, расчищает от джунглей землю под огород и рожает детей понимая, что все это - результат удачно заключенного им союза не только с собратьями по сельве, но и с Иными. Конечно, когда-то давно (напрашивается аналогия с европейским «золотым веком»), заключать альянсы, да и вообще делать все было куда легче, нежели сегодня. Ведь путь к Иным был прост и легок, а узы дружбы - читай альянсы - между индейцами и их иными соседями из миров сверху и снизу, подразумевали непрерывный взаимообмен благами. То есть, в конечном счете, Силой и Жизненной энергией, которыми те обладали и щедро делились.
Разговаривал я как-то с одним знакомым индейцем ачуар за миской перебродившего пива из маниока, которое женщины готовят, пережевывая отваренные клубни растения. И с грустью вдруг осознал, что наш европейский «пунктик» на происхождение человека и духовный кризис, в котором мы сегодня обнаруживаем себя, проистекают из банального обывательского эгоизма, приводящего к тяжелой стадии хронического эгоцентризма. То есть к стратегии, крайне непродуктивной и заведомо проигрышной с точки зрения любого здравомыслящего индейца хибаро. А ведь для процветания и благополучия - с позиции «полудикого» охотника за головами - достаточно следовать правилам, известным каждому с детства.
Чтобы жить «хорошей жизнью» достаточно знать, что мир делится на три части: Верхний, Средний и Нижний. Наверху живут могущественные «люди сверху», посередине - индейцы, а внизу, под водой - «подводные люди», не менее могущественные шаманы. «Верхние люди» очень похожи на хибаро. У них длинные волосы, они носят такую же одежду, как и индейцы, пьют пиво из маниока. Предки хибаро поднимались в гости к «людям сверху» по длинной лиане, словно по лестнице, которая свешивалась в их мир. В давние времена люди «отсюда» постоянно навещали «людей сверху». Они были могущественными, те люди. Раньше все хибаро обладали Силой: могли превращаться в животных, во что угодно. Почему? Потому что ходили в гости к могущественным «людям сверху», и поэтому у них тоже была Сила. Но затем один мужчина решил сбежать от жены, поднялся на небо по лиане, а потом взял да перерезал ее. С тех пор стало очень сложно поддерживать отношения с людьми из верхнего мира. Существовавшие прежде альянсы едва не развалились, и с тех пор Сила хибаро уменьшается. И сегодня уже нет той, которая бы превращала одно в другое. Тем не менее, пути обмена не утеряны, альянсы не развалились, и мир людей существует до сих пор.
Что касается «подводных людей», то идея в основе своей идентична, а через представления о них красной нитью проходит все та же практика заключения альянсов между участниками, и, как следствие, взаимовыгодный обмен Силой и Энергией, усиливающий каждого и гарантирующий стабильность социумов.
Сказ третий
Было бы наивно спрашивать, что за исполинская лиана произрастала от Земли до Неба во времена пращуров хибаро, откуда взялась, кто и с какими целями ее посадил. Виновный в ее исчезновении известен, но проку от этого - с гулькин нос. Как жить дальше в гармонии с собой и с окружающим миром - человеками и не-человеками, как не скатиться в хаос - вопрос, на который некогда предстояло ответить тем предкам хибаро, которые из-за несвоевременного аборта вселенского масштаба лишились возможности обмена благами и Силой с соседями, гарантировавшего стабильность и процветание их социума. Им надо было экстренно спасать себя, а не искать утешение в упоении собственной, свалившейся с небес уникальностью, самостоятельностью и открывающимися рисками погибнуть от сотрясения мозга с гордо поднятой головой. Уж тем более им было некогда пенять на неудачные аграрные опыты криворукого соплеменника. Ибо общество, которое до того идеологически и экономически базировалось на стратегии альянсов, в один миг было предоставлено само себе.
Случился психологический кризис и эмоциональный шок. Аналогичный тому, который мы имеем несчастье наблюдать за собой по истечении двух тысячелетий христианского господства. Впрочем, хибаро благополучно разобрались со своей проблемой: они проторили новые тропы к соседям и возобновили прежние альянсы со всеми, с кем только было возможно. В деле этом не обошлось без растений, изменяющих состояние человеческого сознания и до сих пор играющих важнейшую роль в быту и культуре охотников за головами. Ну да это тема отдельного разговора.
Что же касается нас сегодняшних, то превращение монотеистического, до крайности профанизировавшегося христианства в панъевропейскую религию стало тем самым сомнительным экспериментом по окультуриванию непаханых европейских земель, обработке их пестицидами и выкорчевке сорняков с последующим культивированием мозгов лишь определенного сорта, малосъедобные плоды которого мы сегодня начинаем пожинать. Вопрос в том, удастся ли нам вовремя очнуться от эйфории мнимого величия (во всех его проявлениях), перестать докапываться до того, до чего докопаться в принципе невозможно (вопрос происхождения) и отказаться потреблять ущербное творение фантазии селекционеров человеческих душ под названием «христианство». Хватит ли нам сил признать поражение, о котором вопит подсознание, отыскать потерянные дороги и проложить новые? Хватит ли сил посадить новую лиану, которая свяжет всех нас, таких разных и одновременно одинаковых?
Я в этом не уверен.