Елена

[amarantina]

Елена стояла на стенах Трои, смотрела вниз на голых гибнущих мужчин и плакала. “Всё из-за неё,” -- думали одни с сочувствием. “Всё из-за неё,” -- думали другие с гневом. А Елена ни о чём не думала, лишь скорбела -- не о гибнущих мужчинах там, внизу, а о себе самой. Её великой бедой было то, что другие почитали за счастье: соединение божественной красоты (нет, греки не врали) и телесной чувственности. Легко ли царице и редкостной красавице (какие рождаются раз в сто лет) завести себе любовника, будучи при этом немного застенчивой? О нет, там, где, по обычаю, первыми признаются в любви мужчины, это вовсе не легко. Поймите мужчин -- у них тоже комплексы; тяжела мужская ответственность за первый шаг, особенно если шагнуть надо под взглядом столь ослепительной женщины (и её царственного супруга). Прекрасная Елена, к слову, их понимала (она вовсе не была так глупа, как утверждают досужие сплетники), да только что делать с пустым пониманием? Ах, она и рада была бы завести с десяток интриг дома, под носом у равнодушного мужа! Ах, разве посмотрела бы она тогда на странноватого мальчишку троянца? Её ли вина, что, кроме него, храбрецов более не нашлось? И теперь её потенциальные любовники убивали друг друга под стенами Трои!

Мысли Елены оказались нарушены лёгкими шагами. “Подумать только, настанет день, когда мужчины будут призывать заниматься любовью, а не войной,” -- как бы невзначай бросила проходившая мимо Кассандра. Разумеется, Елена ей не поверила.