Interbellum (Между войнами) - 14
Глава 14 - Еще один пропавший легион -
"Казалось бы, город умер, не оставив следов. Стерлась память о форуме, шумном базаре и журчании фонтанов, мудрых беседах на террасах бань".
Кир Булычев, "Тимгад - образцовый римский город".
* * * * *
Никто из бывших в здравом уме и твердой памяти не сомневался, что Новая Римская Империя погибла, но из всякого правила случаются исключения. Одним из таких исключений был капитан-центурион Мантовани. Он и два десятка его соратников. Все прочие солдаты его роты погибли, разбежались, дезертировали или сдались греческим ублюдкам в плен. Остались только самые лучшие, опытные и преданные. Что самое важное, они не были какими-то фанатиками, готовыми умереть за пустую и мертворожденную идею. Нет, совсем нет. Люди, окружавшие Мантовани, были сплошными рационалистами, имевшими перед собой четкий план, ясно видевшие цель и глубоко убежденные в окончательном успехе. Несмотря на всю тяжесть положения, в котором они оказались.
- Все великие империи прошлого и настоящего можно разделить на две условные группы, - говорил Мантовани, в свое время проведший несколько лет на исторических факультетах как итальянских, так и других европейских университетов. - Империи-долгожительницы и империи-скороспелки. Долгожительницы живут долго, потому что на их строительство уходят годы, декады, столетия - медленно и неторопливо, кирпичик за кирпичиком. Таким были наш Рим, Британия, Китай, Россия. И скороспелки. Следует отдать грекам должное -- и в этом нет ничего постыдного, нельзя одолеть врага, если не признавать его успехов, побед и достоинств -- так вот, следует отдать грекам должное, они создали великую империю. Но это типичная империя-скороспелка. В считанные дни они одержали серию громких побед и теперь считают, что для них нет ничего невозможного. Что тут скажешь, со времен Александра Великого они ничего не поняли и ничему не научились. Завоевать империю не значит удержать или сохранить ее. О, нам ли этого не знать! Хуже того, вся империя греков держится на одном великом вожде - точь-в-точь, очередной Александр. Случись с ним что - и вся держава треснет по швам. И ведь на дворе не четвертый век до рождества Христова, а империя греков - не единственная великая держава на Земле. Все прочие державы взирают на греков со странной смесью восхищения, опасения и ненависти. Неудивительно, ведь те проглотили кусок не по чину. Уже Италию им не позволили забрать целиком, пришлось делиться с Берном и австрияками. А что будет завтра, когда греки действительно отправятся в поход на Восток, дабы подчинить себе Турцию, Иудею и Персию, как обещают их лидеры? Неужели Германия, Австрия, Россия и Белголландия станут спокойно смотреть на вторжение в свою зону влияния и избиение старых союзников или вассалов? Нет, они только и ждут повода, чтобы ударить грекам в спину. Вот тогда и наступит наш час. Вот тогда мы вернемся в Италию, завоюем собственную свободу и снова водрузим на семи холмах древние римские знамена. Потому что Рим вечен. И всякое его падение может быть только недолгим и временным - перед очередным грандиозным взлетом! Потому что Рим - это мы. Пока мы живы - жива империя. Потому что мы - латники на границе. Готы, гунны, вандалы, исаврийские горцы. Римляне не по рождению, а по случайности службы. Мы продолжаем дозором посменно стоять на валу. Достаточно нам вместо бога, чтоб на хоругви дракон от ветра распахивал пасть. Сердце империи - мы, а не этот облупленный город!
- Аве, Чезаре! - обычно звучало в ответ, сопровождаемое громкими, продолжительными аплодисментами, а капитан-центурион Чезаре Мантовани скромно краснел и раскланивался. Краснел еще и потому, что был вынужден цитировать английского поэта -- чертов британец Грейвс ухватил самую суть ситуации, не всякому природному римскому стихоплету такое удавалось. Или вот Киплинг, например - "Я буду Риму здесь служить, пошли меня опять болота гатить, лес валить, иль пиктов усмирять..." Нельзя не признать, не только британские поэты в частности, но и британцы в целом правильно понимали суть и соль Вечного Города; быть может, именно поэтому им удалось построить одну из немногих империй, которая могла сравниться с Римом. "А толку-то?" - мог бы возразить какой-нибудь скептик. - "Пал Рим, пал и Лондон; Quod non fecerunt Gothi, hoc fecerunt Scoti - что не разрушили вестготы, разрушат викинги и скотты".
"Пусть так - все там будем... Но что останется после нас?" - время от времени спрашивал себя Чезаре Мантовани, любуясь собственным отражением в зеркале. Там было на что посмотреть - и не только посмотреть, но и убедиться в правоте индусов, верующих в переселение душ. Этот выдающийся нос, этот гордый профиль, эта ранняя лысина... За лысиной Мантовани особенно тщательно следил. Маленькие слабости великого человека. Чезаре верил, что ему суждены великие дела. И, подобно тому, первому Цезарю, он предпочитал быть первым человеком в деревне, но только не вторым в Риме. Не в деревне даже, а в своем маленьком уголке в самом сердце африканской пустыни, где-то на границе Ливии и Египта, где его крошечный отряд продолжал борьбу Нападал на греческие конвои, вырезал блокпосты и даже сбивал одинокие самолеты. И делал это довольно успешно - потому что в отряде Мантовани остались только самые лучшие, опытные и преданные.
Разумеется, итальянцы и греки не были единственными участниками этой смертельной игры. Аборигены с первого дня внимально следили за ее ходом, испытывая самые сложные и противоречивые чувства. Но Мантовани давно принял на вооружение древний римский принцип "разделяй и властвуй" (на самом деле британский, но солдатам об этом знать необязательно). До поры до времени аборигены не были помехой. Некоторые даже помогали - обычно, за некий процент от трофеев; другие, получив хорошую трепку, отступили в сторону и старались не мешать; иных удалось стравить друг с другом и тоже выключить из игры. Игра продолжалась. Доска была рассчерчена, фигуры раставлены, а потом приведены в движение. А правила?.. Правил не существует.
- Правил не существует, - задумчиво пробормотал Мантовани. Он сам не заметил, как принялся размышлять вслух. Обстановка располагала. Отряд находился в относительной безопасности в зоне влияния дружественного бедуинского клана. Сегодня итальянцам удалось сытно поужинать, а ночевать они собирались под уютной крышей. Можно сказать, жизнь удалась. Хотя расслабляться, конечно, ни в коем случае ни стоило. Посты были расставлены, один из бойцов дежурил у радиоприемника и слушал эфир; остальные спали в одежде и обуви, положив оружие под подушки - точнее, под седла или шинельные скатки. Ведь война для них могла продолжиться в любой момент.
- Вы что-то сказали, командир? - повернулся к нему радист, сержант Акарди.
- Не обращай внимания, - отмахнулся Мантовани. - Есть что-нибудь? Какие новости?
- Если верить грекам, с Кипром покончено, - отвечал Акарди. - Впрочем, это и немецкие станции подтверждают, и английские. Новый губернатор говорит, что если туркам что-то не нравится, то море большое, и места всем хватит.
- Куда катится этот мир. если мы должны сочувствовать туркам? - пожал плечами центурион. - Что-нибудь еще?
- Да, - внезапно ответил Акарди. - Будь я проклят, да! - сержант принялся осторожно вращать рукоятку верньера.
- Что там? - приподнялся Мантовани.
- Одну минуту, командир... Это Морзе. Вот, слушайте. - Акарди протянул командиру запасной наушник.
Центурион прижал наушник к левому уху, а свободной рукой потянулся за блокнотом. Оглянулся в поисках карандаша, но Акарди уже протягивал ему свою, чудом выжившую в пустыне авторучку. Мантовани принялся царапать цифры и буквы прямо на обложке. Несколько строчек подряд, пока сигналы не прекратились. Акарди не отставал и тоже записывал передачу. Потом они смогут сравнить полученные результаты.
- Непуганные идиоты, - констатировал итальянец, перечитывая сообщение. - Это настолько глупо, что даже на ловушку не похоже.
- Что тут у нас получается... - начал было Акарди.
- По-английски, открытым текстом, - опередил его командир. - "Говорит Южный Почтовый, бортовой номер Ромео-8-3-2, потерпел крушение, координаты такие-то, экипаж цел, груз цел, машина прикована к земле. Просим о помощи". Бред какой-то... Так не бывает!
- А вдруг действительно гражданский борт? - предположил сержант. - Заблудился, разбился, ну и так далее...
- Греки могли засечь передачу? - перебил его Мантовани.
- Ее кто угодно мог засечь, - пожал плечами радист, - но только случайно. Если не знать, где слушать... О пеленге я и вовсе не говорю.
Центурион развернул карту.
- Это здесь, - его средний палец (указательный пострадал в одном из сражений, и центурион старался им поменьше пользоваться) уткнулся в точку к юго-западу от их нынешней базы. - Странно, никогда там раньше не был. Доберемся за три часа. Даже за два, если поторопимся.
- Если он передал верные координаты... - внезапно усомнился радист.
- ВНР-991, АСК-992, - усмехнулся Мантовани. - Много ты видел карт, которые используют подобную сетку?
- Но...
- Вот именно, сержант. Гражданский борт? Черта с два. Вот почему он решил передавать открытым текстом, - заметил центурион. - Наглость несусветная, конечно. Если греки каким-то чудом наложили руки на копию... Поднимай солдат. Нельзя терять ни минуты.
* * * * *
У греков, засевших на военной базе Форт-Пифон, была копия, хотя чудеса здесь были совершенно не при чем. Если не считать чудесами успешную работу греческой секретной службы.
- Наглость невероятная, - констатировал лохаг (капитан) Франгос. - Они уверены, что мы не знаем их систему координат, вот и передают открытым текстом.
- Хорошая причина оставить их в покое, - осторожно заметил антиполохаг (младший летйтенант) Маринакис.
- Что вы несете, лейтенант? - изумился Франгос. - Что значит "оставить в покое"?! Какой-то британский ублюдок нагло нарушил наши границы, а вы предлагаете оставить его в покое?!
- Так они никогда не узнают, что мы заполучили их коды, - поспешил пояснить младший офицер. - Быть может, следует их поберечь на случай действительно крупной операции и серьезной добычи...
- Не сомневаюсь, что в главном штабе размышляли точно так же, - понимающе улыбнулся Франгос. - Но потом передумали и спустили копии британских кодов вниз, вплоть до ротного уровня. Чтобы мы ими пользовались, лейтенант.
- Простите, сэр, я не подумал... - покраснел Маринакис.
- Ничего страшного, - снисходительно кивнул капитан. - Возможно, начальство рассчитывает получить новые коды, если англичане вздумают их поменять. Это не нашего ума дело. Мы будем делать свою работу. Но вы навели меня на мысль... Мы не станем торопиться. Осторожно и незаметно окружим район падения, а потом подождем, пока за ними прилетят спасатели. Захватим и их тоже. Двух птичек одним выстрелом. В два раза больше трофеев -- в два раза больше наград, понимаете? И как знать, может быть... - Франгос оборвал себя на полуслове. - Поднимайте солдат.
- Слушаюсь, сэр! - Маринакис пулей вылетел за полог палатки. Действительно, как знать. Быть может тогда наше наказание закончится, и нас переведут в более теплое местечко. Быть может, мы даже избавимся от тебя, грязный ублюдок.
Ведь капитан Франгос не просто так попал на эту должность, а его рота, еще недавно несшая необременительную гарнизонную службу в завоеванной Александрии, была отправлена в пустыню, охотиться на недобитых макаронников. Идиот Франгос вздумал крутить роман с сынком очень важного адмирала, за что и поплатился. Стоит ли говорить, что после такого поворота событий солдаты откровенно невзлюбили своего командира. Просто удивительно, что до сих пор не угостили его пулей в спину или гранатой в палатку. Хотя ходили слухи, что кое-кто пытался... Но Франгос хоть и был грязный извращенец, но вовсе не дурак, поэтому выстрелил первым, а труп того солдата свалил на итальянцев.
Конечно, если слухи были верны, что совсем не факт.
С другой стороны, все могло быть хуже. Их могли отправить на Кипр, с первой волной десанта. 85 процентов потерь. Да, все могло быть гораздо хуже.
Пятнадцать минут спустя колонна бронетранспортеров и других машин выстроилась у ворот греческой базы. Франгос окинул ее беглым взглядом и решил, что все в порядке. На самом деле, он просто доверял Маринакису и своим старшим сержантам. Они могли не любить командира, но за оружием и техникой следили за совесть, потому что от этого зависела их жизнь. Франгос занял свое место в шестиколесном вездеходе, положил на колени новенький немецкий автомат и подал сигнал к отправлению. Машины взревели и направились на юг.
* * * * *
- Это должно быть где-то здесь, - задумчиво пробормотал Мантовани. - Если они сами не ошиблись. Немудрено, особенно ночью. На что они могли ориентироваться? Акарди, бери бинокль, у тебя глаза получше. Что там?
- Эээ... - недоуменно протянул Акарди. - Смахивает на груду камней, командир. Какой-то заброшенный поселок?
- Здесь? - усомнился центурион. - Хм. Где здесь ближайший колодец? Хотя... Возможно, в этом и заключается причина. Колодцы высохли, люди ушли из этих мест. Хм. Интересно, как давно? Жаль, мы не успели поговорить с нашими бедуинскими друзьями - возможно, они что-то об этом знают.
- Мы слишком торопились, командир, - напомнил Акарди.
- Я, я очень торопился, - вздохнул Мантовани. - Моя вина. Ну да ладно, игра по-прежнему стоит свеч. Вентури! Отправь вперед двух человек, пусть проверят эти руины.
Разведчики вернулись очень быстро - точнее, только один из них, понял центурион, когда две фигурки в униформе подошли поближе. Второго парня Мантовани видел впервые в жизни.
- Капитан Джузеппе Капоразо, командир корабля, - представился новый знакомый с таким омерзительным английским акцентом, что сразу становилось ясно, какой он "Капоразо".
- Ну да, а я - Уильям Шекспир, - хмыкнул в ответ центурион.
- Но моя фамилия действительно Капоразо, - почему-то обиделся пилот. - Дедушка еще в прошлом веке из Тосканы в Лондон переехал.
- Допустим, - кивнул Мантовани. - А здесь ты что делаешь?
- Будто вы сами не знаете, - еще больше обиделся пилот. - Везли для вас подарки. Кстати, они все еще на борту. Не успели сбросить. Техническая неисправность. Мы укрыли самолет в развалинах и вызвали помощь...
- Дадно, показывайте, - вздохнул Мантовани. - Союзники, черт бы вас побрал...
Судя по выражению лица, Капоразо совсем уже смертельно оскорбился, но на этот раз счел за благо помолчать. И правильно сделал. Ситуация действительно была неприятная для них обоих. Меньше года назад центурион Мантовани и капитан Капоразо могли бы - и должны были - с большим энтузиазмом стрелять друг в друга.
А теперь красные британцы и их цепные псы - красные сардинцы - летали над Западной пустыней, где разбрасывали оружие и снаряжение для недобитых итальянских фашистов вроде центуриона Мантовани и его людей. Потому что врагом номер один для них внезапно стала новая греческая империя.
Мир определенно сошел с ума, и конца и края этому безумию не наблюдалось.
* * * * *
- Итальким засели в развалинах древнего города, мой господин, - доложил разведчик. - Но с севера уже идет большой греческий отряд. Машин двенадцать, не меньше. Им не разминуться.
- Очень хорошо, Раджаб, - кивнул шейх. - Ступай, отдохни. Я сообщу о своем решении в самое ближайшее время.
- Да, мой господин, - кивнул бедуин и торопливо покинул шатер.
- Итак, - шейх повернулся к людям, молчаливо и неподвижно сидевшим справа от него, - что вы об этом думаете?
Их было трое - три старших сына, которыми шейх очень гордился. Настоящие мужчины, настоящие воины, правоверные мусульмане, ну и так далее. К сожалению, княжество у шейха только одно, поэтому одному Аллаху известно, кому оно достанется. А ведь кроме этих трех есть еще несколько сыновей, пока несовершеннолетних - но как же быстро они подрастают... Тогда как сам шейх остро чувствовал, что недолго ему осталось на этой земле. И если не успеет назначить наследника, которого признают другие братья - быть беде...
- Не станем вмешиваться, но будем внимательно наблюдать, - заговорил старший брат, Юсуф. - У греков больше людей, но им придется иметь дело с итальянским офицером, которого называют Кайсар -- поэтому можно считать, что силы равны. Итальким и яваним обескровят друг друга, а потом на поле боя явимся мы, без особого труда прикончим уцелевших и захватим богатую добычу!
- Допустим, - кивнул шейх. - А ты как считаешь, Абдул-Фаттах?
- Юсуф предложил хорошее решение, но для другой эпохи, - отозвался средний брат - стоит ли говорить, что старшего он немного недолюбливал, а тот платил ему взаимностью. - Мы должны поддержать греков. Время итальянцев прошло. Их империя уничтожена, их страну поделили на части враждебные франки, они как будто мертвецы или призраки, каким-то чудом задержавшиеся на земле. Мы должны поддержать греков - так мы заслужим их благодарность; они оставят нас в покое, и мы сможем по-прежнему вести привычный образ жизни, как это было испокон веков.
- Абдул-Фатах правильно говорит - итальянцы очень слабы, - заговорил третий брат. - Вот именно поэтому мы должны поддержать их против греков. Потому что итальянцы - привычное и знакомое зло. Одни давно здесь, мы понимаем их; мы знаем, на что они способны, мы научились ладить друг с другом. А греки? Какой смысл нам менять одного господина на другого? Наоборот. Мы не должны позволить грекам закрепиться в нашей стране. Мы должны постоянно беспокоить их набегами и нападениями. Пусть пожалеют, что пришли в нашу пустыню. Пусть побегут обратно на север. И если для этого придется заключить союз с итальянцами - пусть так и будет.
- Вы все говорили мудрые слова, - задумчиво произнес шейх, - но сколько мудрости может вместить мой скромный шатер? Поэтому мы поступим попроще. Мы не станем помогать грекам. Не станем поддерживать итальянцев. По крайней мере, не сейчас. Нет. Мы не станем торопиться. Мы подождем, пока не завершится сражение, а вот потом... - Шейх сделал демонстривную паузу.
"Неужели он все-таки согласен с моим планом?" - вне себя от радости подумал Юсуф.
"Неужели отец собирается принять план Юсуфа?" - мысленно огорчились младшие братья.
- А вот тогда мы и решим, что делать дальше, - добавил шейх. - От результатов сражения будет зависеть не все, но многое. И вот когда оно завершится, мы решим. Кто достоин нашей поддержки, кто совсем наоборот, и достоин ли ее кто-то вообще. Это мое решение, и оно окончательно. Ступайте.
- Да, господин, - хором отозвались преданные сыновья и послушно покинули шатер.
По странному совпадению, бедуинский шейх носил гордое имя Сулейман бин Дауд, в честь древнего царя-пророка -- и решение, принятое им, было вполне в его духе, мир с ними обоими.
________________________________
Если ЖЖ глючит или заблокирован, копию можно читать и комментировать по адресу https://amagnum.dreamwidth.org/559532.html (
)
"Казалось бы, город умер, не оставив следов. Стерлась память о форуме, шумном базаре и журчании фонтанов, мудрых беседах на террасах бань".
Кир Булычев, "Тимгад - образцовый римский город".
* * * * *
Никто из бывших в здравом уме и твердой памяти не сомневался, что Новая Римская Империя погибла, но из всякого правила случаются исключения. Одним из таких исключений был капитан-центурион Мантовани. Он и два десятка его соратников. Все прочие солдаты его роты погибли, разбежались, дезертировали или сдались греческим ублюдкам в плен. Остались только самые лучшие, опытные и преданные. Что самое важное, они не были какими-то фанатиками, готовыми умереть за пустую и мертворожденную идею. Нет, совсем нет. Люди, окружавшие Мантовани, были сплошными рационалистами, имевшими перед собой четкий план, ясно видевшие цель и глубоко убежденные в окончательном успехе. Несмотря на всю тяжесть положения, в котором они оказались.
- Все великие империи прошлого и настоящего можно разделить на две условные группы, - говорил Мантовани, в свое время проведший несколько лет на исторических факультетах как итальянских, так и других европейских университетов. - Империи-долгожительницы и империи-скороспелки. Долгожительницы живут долго, потому что на их строительство уходят годы, декады, столетия - медленно и неторопливо, кирпичик за кирпичиком. Таким были наш Рим, Британия, Китай, Россия. И скороспелки. Следует отдать грекам должное -- и в этом нет ничего постыдного, нельзя одолеть врага, если не признавать его успехов, побед и достоинств -- так вот, следует отдать грекам должное, они создали великую империю. Но это типичная империя-скороспелка. В считанные дни они одержали серию громких побед и теперь считают, что для них нет ничего невозможного. Что тут скажешь, со времен Александра Великого они ничего не поняли и ничему не научились. Завоевать империю не значит удержать или сохранить ее. О, нам ли этого не знать! Хуже того, вся империя греков держится на одном великом вожде - точь-в-точь, очередной Александр. Случись с ним что - и вся держава треснет по швам. И ведь на дворе не четвертый век до рождества Христова, а империя греков - не единственная великая держава на Земле. Все прочие державы взирают на греков со странной смесью восхищения, опасения и ненависти. Неудивительно, ведь те проглотили кусок не по чину. Уже Италию им не позволили забрать целиком, пришлось делиться с Берном и австрияками. А что будет завтра, когда греки действительно отправятся в поход на Восток, дабы подчинить себе Турцию, Иудею и Персию, как обещают их лидеры? Неужели Германия, Австрия, Россия и Белголландия станут спокойно смотреть на вторжение в свою зону влияния и избиение старых союзников или вассалов? Нет, они только и ждут повода, чтобы ударить грекам в спину. Вот тогда и наступит наш час. Вот тогда мы вернемся в Италию, завоюем собственную свободу и снова водрузим на семи холмах древние римские знамена. Потому что Рим вечен. И всякое его падение может быть только недолгим и временным - перед очередным грандиозным взлетом! Потому что Рим - это мы. Пока мы живы - жива империя. Потому что мы - латники на границе. Готы, гунны, вандалы, исаврийские горцы. Римляне не по рождению, а по случайности службы. Мы продолжаем дозором посменно стоять на валу. Достаточно нам вместо бога, чтоб на хоругви дракон от ветра распахивал пасть. Сердце империи - мы, а не этот облупленный город!
- Аве, Чезаре! - обычно звучало в ответ, сопровождаемое громкими, продолжительными аплодисментами, а капитан-центурион Чезаре Мантовани скромно краснел и раскланивался. Краснел еще и потому, что был вынужден цитировать английского поэта -- чертов британец Грейвс ухватил самую суть ситуации, не всякому природному римскому стихоплету такое удавалось. Или вот Киплинг, например - "Я буду Риму здесь служить, пошли меня опять болота гатить, лес валить, иль пиктов усмирять..." Нельзя не признать, не только британские поэты в частности, но и британцы в целом правильно понимали суть и соль Вечного Города; быть может, именно поэтому им удалось построить одну из немногих империй, которая могла сравниться с Римом. "А толку-то?" - мог бы возразить какой-нибудь скептик. - "Пал Рим, пал и Лондон; Quod non fecerunt Gothi, hoc fecerunt Scoti - что не разрушили вестготы, разрушат викинги и скотты".
"Пусть так - все там будем... Но что останется после нас?" - время от времени спрашивал себя Чезаре Мантовани, любуясь собственным отражением в зеркале. Там было на что посмотреть - и не только посмотреть, но и убедиться в правоте индусов, верующих в переселение душ. Этот выдающийся нос, этот гордый профиль, эта ранняя лысина... За лысиной Мантовани особенно тщательно следил. Маленькие слабости великого человека. Чезаре верил, что ему суждены великие дела. И, подобно тому, первому Цезарю, он предпочитал быть первым человеком в деревне, но только не вторым в Риме. Не в деревне даже, а в своем маленьком уголке в самом сердце африканской пустыни, где-то на границе Ливии и Египта, где его крошечный отряд продолжал борьбу Нападал на греческие конвои, вырезал блокпосты и даже сбивал одинокие самолеты. И делал это довольно успешно - потому что в отряде Мантовани остались только самые лучшие, опытные и преданные.
Разумеется, итальянцы и греки не были единственными участниками этой смертельной игры. Аборигены с первого дня внимально следили за ее ходом, испытывая самые сложные и противоречивые чувства. Но Мантовани давно принял на вооружение древний римский принцип "разделяй и властвуй" (на самом деле британский, но солдатам об этом знать необязательно). До поры до времени аборигены не были помехой. Некоторые даже помогали - обычно, за некий процент от трофеев; другие, получив хорошую трепку, отступили в сторону и старались не мешать; иных удалось стравить друг с другом и тоже выключить из игры. Игра продолжалась. Доска была рассчерчена, фигуры раставлены, а потом приведены в движение. А правила?.. Правил не существует.
- Правил не существует, - задумчиво пробормотал Мантовани. Он сам не заметил, как принялся размышлять вслух. Обстановка располагала. Отряд находился в относительной безопасности в зоне влияния дружественного бедуинского клана. Сегодня итальянцам удалось сытно поужинать, а ночевать они собирались под уютной крышей. Можно сказать, жизнь удалась. Хотя расслабляться, конечно, ни в коем случае ни стоило. Посты были расставлены, один из бойцов дежурил у радиоприемника и слушал эфир; остальные спали в одежде и обуви, положив оружие под подушки - точнее, под седла или шинельные скатки. Ведь война для них могла продолжиться в любой момент.
- Вы что-то сказали, командир? - повернулся к нему радист, сержант Акарди.
- Не обращай внимания, - отмахнулся Мантовани. - Есть что-нибудь? Какие новости?
- Если верить грекам, с Кипром покончено, - отвечал Акарди. - Впрочем, это и немецкие станции подтверждают, и английские. Новый губернатор говорит, что если туркам что-то не нравится, то море большое, и места всем хватит.
- Куда катится этот мир. если мы должны сочувствовать туркам? - пожал плечами центурион. - Что-нибудь еще?
- Да, - внезапно ответил Акарди. - Будь я проклят, да! - сержант принялся осторожно вращать рукоятку верньера.
- Что там? - приподнялся Мантовани.
- Одну минуту, командир... Это Морзе. Вот, слушайте. - Акарди протянул командиру запасной наушник.
Центурион прижал наушник к левому уху, а свободной рукой потянулся за блокнотом. Оглянулся в поисках карандаша, но Акарди уже протягивал ему свою, чудом выжившую в пустыне авторучку. Мантовани принялся царапать цифры и буквы прямо на обложке. Несколько строчек подряд, пока сигналы не прекратились. Акарди не отставал и тоже записывал передачу. Потом они смогут сравнить полученные результаты.
- Непуганные идиоты, - констатировал итальянец, перечитывая сообщение. - Это настолько глупо, что даже на ловушку не похоже.
- Что тут у нас получается... - начал было Акарди.
- По-английски, открытым текстом, - опередил его командир. - "Говорит Южный Почтовый, бортовой номер Ромео-8-3-2, потерпел крушение, координаты такие-то, экипаж цел, груз цел, машина прикована к земле. Просим о помощи". Бред какой-то... Так не бывает!
- А вдруг действительно гражданский борт? - предположил сержант. - Заблудился, разбился, ну и так далее...
- Греки могли засечь передачу? - перебил его Мантовани.
- Ее кто угодно мог засечь, - пожал плечами радист, - но только случайно. Если не знать, где слушать... О пеленге я и вовсе не говорю.
Центурион развернул карту.
- Это здесь, - его средний палец (указательный пострадал в одном из сражений, и центурион старался им поменьше пользоваться) уткнулся в точку к юго-западу от их нынешней базы. - Странно, никогда там раньше не был. Доберемся за три часа. Даже за два, если поторопимся.
- Если он передал верные координаты... - внезапно усомнился радист.
- ВНР-991, АСК-992, - усмехнулся Мантовани. - Много ты видел карт, которые используют подобную сетку?
- Но...
- Вот именно, сержант. Гражданский борт? Черта с два. Вот почему он решил передавать открытым текстом, - заметил центурион. - Наглость несусветная, конечно. Если греки каким-то чудом наложили руки на копию... Поднимай солдат. Нельзя терять ни минуты.
* * * * *
У греков, засевших на военной базе Форт-Пифон, была копия, хотя чудеса здесь были совершенно не при чем. Если не считать чудесами успешную работу греческой секретной службы.
- Наглость невероятная, - констатировал лохаг (капитан) Франгос. - Они уверены, что мы не знаем их систему координат, вот и передают открытым текстом.
- Хорошая причина оставить их в покое, - осторожно заметил антиполохаг (младший летйтенант) Маринакис.
- Что вы несете, лейтенант? - изумился Франгос. - Что значит "оставить в покое"?! Какой-то британский ублюдок нагло нарушил наши границы, а вы предлагаете оставить его в покое?!
- Так они никогда не узнают, что мы заполучили их коды, - поспешил пояснить младший офицер. - Быть может, следует их поберечь на случай действительно крупной операции и серьезной добычи...
- Не сомневаюсь, что в главном штабе размышляли точно так же, - понимающе улыбнулся Франгос. - Но потом передумали и спустили копии британских кодов вниз, вплоть до ротного уровня. Чтобы мы ими пользовались, лейтенант.
- Простите, сэр, я не подумал... - покраснел Маринакис.
- Ничего страшного, - снисходительно кивнул капитан. - Возможно, начальство рассчитывает получить новые коды, если англичане вздумают их поменять. Это не нашего ума дело. Мы будем делать свою работу. Но вы навели меня на мысль... Мы не станем торопиться. Осторожно и незаметно окружим район падения, а потом подождем, пока за ними прилетят спасатели. Захватим и их тоже. Двух птичек одним выстрелом. В два раза больше трофеев -- в два раза больше наград, понимаете? И как знать, может быть... - Франгос оборвал себя на полуслове. - Поднимайте солдат.
- Слушаюсь, сэр! - Маринакис пулей вылетел за полог палатки. Действительно, как знать. Быть может тогда наше наказание закончится, и нас переведут в более теплое местечко. Быть может, мы даже избавимся от тебя, грязный ублюдок.
Ведь капитан Франгос не просто так попал на эту должность, а его рота, еще недавно несшая необременительную гарнизонную службу в завоеванной Александрии, была отправлена в пустыню, охотиться на недобитых макаронников. Идиот Франгос вздумал крутить роман с сынком очень важного адмирала, за что и поплатился. Стоит ли говорить, что после такого поворота событий солдаты откровенно невзлюбили своего командира. Просто удивительно, что до сих пор не угостили его пулей в спину или гранатой в палатку. Хотя ходили слухи, что кое-кто пытался... Но Франгос хоть и был грязный извращенец, но вовсе не дурак, поэтому выстрелил первым, а труп того солдата свалил на итальянцев.
Конечно, если слухи были верны, что совсем не факт.
С другой стороны, все могло быть хуже. Их могли отправить на Кипр, с первой волной десанта. 85 процентов потерь. Да, все могло быть гораздо хуже.
Пятнадцать минут спустя колонна бронетранспортеров и других машин выстроилась у ворот греческой базы. Франгос окинул ее беглым взглядом и решил, что все в порядке. На самом деле, он просто доверял Маринакису и своим старшим сержантам. Они могли не любить командира, но за оружием и техникой следили за совесть, потому что от этого зависела их жизнь. Франгос занял свое место в шестиколесном вездеходе, положил на колени новенький немецкий автомат и подал сигнал к отправлению. Машины взревели и направились на юг.
* * * * *
- Это должно быть где-то здесь, - задумчиво пробормотал Мантовани. - Если они сами не ошиблись. Немудрено, особенно ночью. На что они могли ориентироваться? Акарди, бери бинокль, у тебя глаза получше. Что там?
- Эээ... - недоуменно протянул Акарди. - Смахивает на груду камней, командир. Какой-то заброшенный поселок?
- Здесь? - усомнился центурион. - Хм. Где здесь ближайший колодец? Хотя... Возможно, в этом и заключается причина. Колодцы высохли, люди ушли из этих мест. Хм. Интересно, как давно? Жаль, мы не успели поговорить с нашими бедуинскими друзьями - возможно, они что-то об этом знают.
- Мы слишком торопились, командир, - напомнил Акарди.
- Я, я очень торопился, - вздохнул Мантовани. - Моя вина. Ну да ладно, игра по-прежнему стоит свеч. Вентури! Отправь вперед двух человек, пусть проверят эти руины.
Разведчики вернулись очень быстро - точнее, только один из них, понял центурион, когда две фигурки в униформе подошли поближе. Второго парня Мантовани видел впервые в жизни.
- Капитан Джузеппе Капоразо, командир корабля, - представился новый знакомый с таким омерзительным английским акцентом, что сразу становилось ясно, какой он "Капоразо".
- Ну да, а я - Уильям Шекспир, - хмыкнул в ответ центурион.
- Но моя фамилия действительно Капоразо, - почему-то обиделся пилот. - Дедушка еще в прошлом веке из Тосканы в Лондон переехал.
- Допустим, - кивнул Мантовани. - А здесь ты что делаешь?
- Будто вы сами не знаете, - еще больше обиделся пилот. - Везли для вас подарки. Кстати, они все еще на борту. Не успели сбросить. Техническая неисправность. Мы укрыли самолет в развалинах и вызвали помощь...
- Дадно, показывайте, - вздохнул Мантовани. - Союзники, черт бы вас побрал...
Судя по выражению лица, Капоразо совсем уже смертельно оскорбился, но на этот раз счел за благо помолчать. И правильно сделал. Ситуация действительно была неприятная для них обоих. Меньше года назад центурион Мантовани и капитан Капоразо могли бы - и должны были - с большим энтузиазмом стрелять друг в друга.
А теперь красные британцы и их цепные псы - красные сардинцы - летали над Западной пустыней, где разбрасывали оружие и снаряжение для недобитых итальянских фашистов вроде центуриона Мантовани и его людей. Потому что врагом номер один для них внезапно стала новая греческая империя.
Мир определенно сошел с ума, и конца и края этому безумию не наблюдалось.
* * * * *
- Итальким засели в развалинах древнего города, мой господин, - доложил разведчик. - Но с севера уже идет большой греческий отряд. Машин двенадцать, не меньше. Им не разминуться.
- Очень хорошо, Раджаб, - кивнул шейх. - Ступай, отдохни. Я сообщу о своем решении в самое ближайшее время.
- Да, мой господин, - кивнул бедуин и торопливо покинул шатер.
- Итак, - шейх повернулся к людям, молчаливо и неподвижно сидевшим справа от него, - что вы об этом думаете?
Их было трое - три старших сына, которыми шейх очень гордился. Настоящие мужчины, настоящие воины, правоверные мусульмане, ну и так далее. К сожалению, княжество у шейха только одно, поэтому одному Аллаху известно, кому оно достанется. А ведь кроме этих трех есть еще несколько сыновей, пока несовершеннолетних - но как же быстро они подрастают... Тогда как сам шейх остро чувствовал, что недолго ему осталось на этой земле. И если не успеет назначить наследника, которого признают другие братья - быть беде...
- Не станем вмешиваться, но будем внимательно наблюдать, - заговорил старший брат, Юсуф. - У греков больше людей, но им придется иметь дело с итальянским офицером, которого называют Кайсар -- поэтому можно считать, что силы равны. Итальким и яваним обескровят друг друга, а потом на поле боя явимся мы, без особого труда прикончим уцелевших и захватим богатую добычу!
- Допустим, - кивнул шейх. - А ты как считаешь, Абдул-Фаттах?
- Юсуф предложил хорошее решение, но для другой эпохи, - отозвался средний брат - стоит ли говорить, что старшего он немного недолюбливал, а тот платил ему взаимностью. - Мы должны поддержать греков. Время итальянцев прошло. Их империя уничтожена, их страну поделили на части враждебные франки, они как будто мертвецы или призраки, каким-то чудом задержавшиеся на земле. Мы должны поддержать греков - так мы заслужим их благодарность; они оставят нас в покое, и мы сможем по-прежнему вести привычный образ жизни, как это было испокон веков.
- Абдул-Фатах правильно говорит - итальянцы очень слабы, - заговорил третий брат. - Вот именно поэтому мы должны поддержать их против греков. Потому что итальянцы - привычное и знакомое зло. Одни давно здесь, мы понимаем их; мы знаем, на что они способны, мы научились ладить друг с другом. А греки? Какой смысл нам менять одного господина на другого? Наоборот. Мы не должны позволить грекам закрепиться в нашей стране. Мы должны постоянно беспокоить их набегами и нападениями. Пусть пожалеют, что пришли в нашу пустыню. Пусть побегут обратно на север. И если для этого придется заключить союз с итальянцами - пусть так и будет.
- Вы все говорили мудрые слова, - задумчиво произнес шейх, - но сколько мудрости может вместить мой скромный шатер? Поэтому мы поступим попроще. Мы не станем помогать грекам. Не станем поддерживать итальянцев. По крайней мере, не сейчас. Нет. Мы не станем торопиться. Мы подождем, пока не завершится сражение, а вот потом... - Шейх сделал демонстривную паузу.
"Неужели он все-таки согласен с моим планом?" - вне себя от радости подумал Юсуф.
"Неужели отец собирается принять план Юсуфа?" - мысленно огорчились младшие братья.
- А вот тогда мы и решим, что делать дальше, - добавил шейх. - От результатов сражения будет зависеть не все, но многое. И вот когда оно завершится, мы решим. Кто достоин нашей поддержки, кто совсем наоборот, и достоин ли ее кто-то вообще. Это мое решение, и оно окончательно. Ступайте.
- Да, господин, - хором отозвались преданные сыновья и послушно покинули шатер.
По странному совпадению, бедуинский шейх носил гордое имя Сулейман бин Дауд, в честь древнего царя-пророка -- и решение, принятое им, было вполне в его духе, мир с ними обоими.
________________________________
Если ЖЖ глючит или заблокирован, копию можно читать и комментировать по адресу https://amagnum.dreamwidth.org/559532.html (
)